разное
Сказочное
раньше было все можно, теперь - ничего нельзя.
закрепиться не удалось,
отряды снимаются с мест.
в уголке глаза принцессы блестит непрошеная слеза
и она говорит пажу: ладно, свинья не съест,
не выдал бы бог.
он губы кривит, передергивает затвор,
сплевывает окурок в одну из напольных ваз,
отвечает: госпожа, мы все слышали приговор,
и пошли за вами тогда, пойдем и на этот раз.
первая придворная дама натягивает камуфляж,
прячет нелегальный ствол в черную кобуру.
не нравится мне, говорит, этот вот заоконный пейзаж,
ну что за утро, прости меня боже, в сосновом бору?
вторая придворная дама крепит на пояс нож,
разминает пальцы, наливает в стакан иммунал,
мы, говорит она, вешали тут лозунги "не пройдешь",
а придется завтра оставить и этот квартал.
придворный врач раздает таблетки, бинтует принцессе кисть,
он молчун, не любит всей этой бессмысленной болтовни.
а что тут скажешь? да эти!.. да они!.. да ни в жисть!..
вчера побеждали их, а сегодня, хочется верить, они.
"смерть узурпатору" пишет бездумно в блокноте усталый шут,
на прикладе столько зарубок - лень новую прорезать.
принцесса сжимает ладонь, думает - обезболивающего потом попрошу.
на боку все ноет синяк от горошины, полученный, кажется, много веков назад.
***
Минотавр выбредает
из Лабиринта на свет.
Головой человеческой вертит, почти что не веря:
Наконец-то свершилось.
Он этого ждал много лет.
Победитель пришел.
Победил.
И остался в пещере.
***
Робот Синтия с синими волосами заперта в одной рекламе с феерическим лохом,
который даже не знает, как угодить девчонке.
И это, может, было б не так уж и плохо,
если б он не доставал ее не только во время, но и после съемки.
Когда выключают софиты и камеру, режиссер произносит команду: "Стоп", -
он подходит и что-то невнятно мямлит, глядя ей прямо в лоб.
Она говорит: "Прости, дорогой, я, кажется, не расслышала, ты что-то сказал про нас, про ужин, про вечер или даже про ночь?"
Он тушуется и уходит. Она смотрит ему вслед и думает, что могла бы себя превозмочь,
если бы он оставался последним парнем на этой самой проклятой из планет.
Но, пока это не так, ему она неизменно отвечает: "Нет".
Немногие на съемках знают, что она - действительно робот, оживший компьютерный манекен.
Те, кто знают, - молчат, ничего от нее не прося за это взамен,
и она благодарна им.
Потому что безумный профессор (отец) когда-то был прав,
когда говорил, что роботам не должны давать особенных прав.
Отец не любил ее, а она не любит этого идиота. Зачем он вообще, откуда он взялся только?
Она приходит в бар, в баре она садится за стойку,
заказывает как всегда сотню
без соды
и долго смотрит в стакан,
как смотрят самоубийцы в темную воду,
потом опрокидывает одним глотком и идет домой, а дома все то же,
только отца нет.
Ну и к черту его. Он был постоянно занят.
Творил еще что-то, не видя ее в упор.
А когда смотрел на нее - смотрел ей строго в лоб, между глаз,
а однажды сказал, что создал ее на спор.
И тогда...
Вот тогда она в первый раз сорвалась.
Потом он собирал обломки по всей квартире,
считал: "Раз, два, три, четыре, восемь, двенадцать..." -
она приходила в себя, когда он обливал ее ледяной водой.
И тогда она впервые заметила, что отец - абсолютно седой.
"Раз, два, три, четыре", - считает она про себя, входит в дом, закрывает дверь
и думает, что в этот раз обойдется совсем без потерь.
В конце концов, синеволосый робот не может считаться потерей в этом огромном мире.
Двадцать, двенадцать, десять, восемь, четыре...
Они там. Just for fun! :)
Тихий американец
Эдмон Дантес,
чистокровный,
потомственный граф Монте-Кристо,
последний из рода,
известного девизом
toujours pur,
старший сын,
выжженый с родового древа
собственной любящей матерью,
незарегистрированный анимаг,
потерявший всех друзей
двенадцать лет назад,
видит в газете фотографию предателя,
засадившего его в тюрьму.
Это становится последней каплей.
После такого
его не могут удержать
даже стены Азкабана.
Через несколько месяцев
в магическом Лондоне
появляется незаметный американец
Сириус Блэк
(еще в Хогвартсе
он любил астрономию).
Гоблины
впускают его в семейное хранилище Монте-Кристо
и не задают лишних вопросов.
Гоблинам наплевать
на магические разборки,
а чарам наследства
наплевать на материнские проклятия -
быть последним в роду
оказывается довольно приятно.
Сложнее всего,
как он предполагает,
будет пробраться в Хогвартс.
Поэтому Петтигрю и Снивеллиус
останутся напоследок.
К тому же
после того
как будет покончено со Стариком
все вообще станет значительно проще.
Ему еще предстоит
купить себе право
опекунства над Гарри.
Судя по тому,
что он видел в Сюррее,
пацан не будет возражать,
особенно когда узнает всю правду.
Но начнет он с бывшего друга,
который слишком быстро поверил
в его виновность.
Сириусу Блэку,
американцу,
в настоящий момент плевать на спасение английского магического мира
от Темного Лорда.
Но,
когда придет время,
он займется и этим тоже.
раньше было все можно, теперь - ничего нельзя.
закрепиться не удалось,
отряды снимаются с мест.
в уголке глаза принцессы блестит непрошеная слеза
и она говорит пажу: ладно, свинья не съест,
не выдал бы бог.
он губы кривит, передергивает затвор,
сплевывает окурок в одну из напольных ваз,
отвечает: госпожа, мы все слышали приговор,
и пошли за вами тогда, пойдем и на этот раз.
первая придворная дама натягивает камуфляж,
прячет нелегальный ствол в черную кобуру.
не нравится мне, говорит, этот вот заоконный пейзаж,
ну что за утро, прости меня боже, в сосновом бору?
вторая придворная дама крепит на пояс нож,
разминает пальцы, наливает в стакан иммунал,
мы, говорит она, вешали тут лозунги "не пройдешь",
а придется завтра оставить и этот квартал.
придворный врач раздает таблетки, бинтует принцессе кисть,
он молчун, не любит всей этой бессмысленной болтовни.
а что тут скажешь? да эти!.. да они!.. да ни в жисть!..
вчера побеждали их, а сегодня, хочется верить, они.
"смерть узурпатору" пишет бездумно в блокноте усталый шут,
на прикладе столько зарубок - лень новую прорезать.
принцесса сжимает ладонь, думает - обезболивающего потом попрошу.
на боку все ноет синяк от горошины, полученный, кажется, много веков назад.
***
Минотавр выбредает
из Лабиринта на свет.
Головой человеческой вертит, почти что не веря:
Наконец-то свершилось.
Он этого ждал много лет.
Победитель пришел.
Победил.
И остался в пещере.
***
Робот Синтия с синими волосами заперта в одной рекламе с феерическим лохом,
который даже не знает, как угодить девчонке.
И это, может, было б не так уж и плохо,
если б он не доставал ее не только во время, но и после съемки.
Когда выключают софиты и камеру, режиссер произносит команду: "Стоп", -
он подходит и что-то невнятно мямлит, глядя ей прямо в лоб.
Она говорит: "Прости, дорогой, я, кажется, не расслышала, ты что-то сказал про нас, про ужин, про вечер или даже про ночь?"
Он тушуется и уходит. Она смотрит ему вслед и думает, что могла бы себя превозмочь,
если бы он оставался последним парнем на этой самой проклятой из планет.
Но, пока это не так, ему она неизменно отвечает: "Нет".
Немногие на съемках знают, что она - действительно робот, оживший компьютерный манекен.
Те, кто знают, - молчат, ничего от нее не прося за это взамен,
и она благодарна им.
Потому что безумный профессор (отец) когда-то был прав,
когда говорил, что роботам не должны давать особенных прав.
Отец не любил ее, а она не любит этого идиота. Зачем он вообще, откуда он взялся только?
Она приходит в бар, в баре она садится за стойку,
заказывает как всегда сотню
без соды
и долго смотрит в стакан,
как смотрят самоубийцы в темную воду,
потом опрокидывает одним глотком и идет домой, а дома все то же,
только отца нет.
Ну и к черту его. Он был постоянно занят.
Творил еще что-то, не видя ее в упор.
А когда смотрел на нее - смотрел ей строго в лоб, между глаз,
а однажды сказал, что создал ее на спор.
И тогда...
Вот тогда она в первый раз сорвалась.
Потом он собирал обломки по всей квартире,
считал: "Раз, два, три, четыре, восемь, двенадцать..." -
она приходила в себя, когда он обливал ее ледяной водой.
И тогда она впервые заметила, что отец - абсолютно седой.
"Раз, два, три, четыре", - считает она про себя, входит в дом, закрывает дверь
и думает, что в этот раз обойдется совсем без потерь.
В конце концов, синеволосый робот не может считаться потерей в этом огромном мире.
Двадцать, двенадцать, десять, восемь, четыре...
Они там. Just for fun! :)
Тихий американец
Эдмон Дантес,
чистокровный,
потомственный граф Монте-Кристо,
последний из рода,
известного девизом
toujours pur,
старший сын,
выжженый с родового древа
собственной любящей матерью,
незарегистрированный анимаг,
потерявший всех друзей
двенадцать лет назад,
видит в газете фотографию предателя,
засадившего его в тюрьму.
Это становится последней каплей.
После такого
его не могут удержать
даже стены Азкабана.
Через несколько месяцев
в магическом Лондоне
появляется незаметный американец
Сириус Блэк
(еще в Хогвартсе
он любил астрономию).
Гоблины
впускают его в семейное хранилище Монте-Кристо
и не задают лишних вопросов.
Гоблинам наплевать
на магические разборки,
а чарам наследства
наплевать на материнские проклятия -
быть последним в роду
оказывается довольно приятно.
Сложнее всего,
как он предполагает,
будет пробраться в Хогвартс.
Поэтому Петтигрю и Снивеллиус
останутся напоследок.
К тому же
после того
как будет покончено со Стариком
все вообще станет значительно проще.
Ему еще предстоит
купить себе право
опекунства над Гарри.
Судя по тому,
что он видел в Сюррее,
пацан не будет возражать,
особенно когда узнает всю правду.
Но начнет он с бывшего друга,
который слишком быстро поверил
в его виновность.
Сириусу Блэку,
американцу,
в настоящий момент плевать на спасение английского магического мира
от Темного Лорда.
Но,
когда придет время,
он займется и этим тоже.