(no subject)
В беседах с klavdiaivanovna вдруг поняла, откуда у меня ощущение такого сложного зеркального эффекта от «Шерлока».
Вообще любое переложение условной классики на язык не менее условной современности - тончайшее из искусств. Всякому ясно, что если заставить Дядю Ваню плясать на авансцене в розовых стрингах, а Каварадосси петь последнюю арию, сидя на унитазе, то это будет не попытка донести до нас невысказанное, а в лучшем случае упоение собственной творческой импотенцией. Интерпретация - это не когда разбойники Шиллера выезжают из-за кулисы на мотоциклах и расстреливают публику из автоматов. Это - когда мы видим на экране Обломова, самого настоящего, во плоти, как он есть, слышим гончаровские интонации, плачем от радости узнавания и понимаем, что он совершенно такой - и всё-таки неуловимо, несомненно не такой. Знакомый текст стал прозрачнее, ажурнее, легче, засветился новыми оттенками прежних красок; к серьёзности примешалась бережная, нежнейшая ирония, а к грузноватой печальной взрослости - тихо фыркающее в кулак мальчишество. Это всё тот же текст, но как будто переписанный заново всё тем же Гончаровым, живущим уже не там и тогда, а здесь и сейчас. Словно роман смотрит сам на себя в зеркало и видит себя же, нимало не осовремененного, но на диво помолодевшего.
В «Шерлоке» всё ещё сложнее, там - тройной эффект отражения.
Когда я смотрела, то всё думала: что же не так? При таком трепетно-хулиганском отношении к первоисточнику, с почтительным вниманием к мельчайшим его деталям - совершенно иная стилистика, иной ритм, иные характеры. Это интерпретация, но явно не того, что написал Дойл. Он просто не мог так написать - для этого он был слишком серьёзен, одномерен и по-хорошему прост.
Не Дойл, но кто-то знакомый. БЕЗУМНО знакомый, просто до полного дежавю.
Уайльд. Ну, конечно, Уайльд!
Хлёсткие реплики, двусмысленные шутки, убийственные парадоксы, отчётливая (хотя здесь - скорее пародийная) гомоэротика, лёгкость там, где ждут глубокомыслия, и строгость там, где ждут легкомыслия, наивный символизм, обилие лепнины и виньеток, на которых, как на фундаменте, держится вся конструкция, средневековый морализм под маской цинизма, апологетика страсти к одиночеству и страха перед одиночеством и ещё…. Что же ещё?
Ну, красота, конечно, ёлки-палки.
КРАСИВО же до чёртиков.
От простодушного и изобильного, через край, эстетизма на грани с кичем просто некуда деваться. Бьёт в глаза. Шибает в нос. Не даёт оторваться от экрана.
И герой. Не Дориан Грей - нет; скорее уж, ровно наоборот. А ещё вернее - Звёздный Мальчик, пришелец из других миров с репутацией эстетствующего полубезумца, монстра эгоизма, к которому, чуть что - все бегут за помощью и спасением.
Всё это было бы чистой глупостью, если не вспомнить о том, что, по версии литературоведов, поначалу Шерлок Холмс писался автором именно с Уайльда. Как раз Уайльду он и обязан своей декадентской молодостью с кокаином, пижонством, нервозностью и эксцентричными выходками. Позже он надоел автору и с горя остепенился и осхематичился. Но, вероятно, в какой-то из параллельных граней ЕСТЬ истории о Шерлоке Холмсе, написанные не Дойлом, а Уайльдом.
Каким образом авторы сериала их нашли и прочитали, лучше не думать.
Но то, что они экранизировали именно их - в том нет сомненья. :)
Добавив к этому ещё немалую толику собственных авторских тараканов.
Отсюда эффект не двойного, а тройного отражения, от которого лично у меня троится в глазах, как у пьяного короля Лоэгайре, который поглядел на луну и уверовал в то, что Бог един в трёх лицах.
Какая красота, дорогие мои леди и джентльмены! Какое безумие!
Интересно, есть ли ещё в мировом кинематографе фильмы с подобным эффектом?
Вообще любое переложение условной классики на язык не менее условной современности - тончайшее из искусств. Всякому ясно, что если заставить Дядю Ваню плясать на авансцене в розовых стрингах, а Каварадосси петь последнюю арию, сидя на унитазе, то это будет не попытка донести до нас невысказанное, а в лучшем случае упоение собственной творческой импотенцией. Интерпретация - это не когда разбойники Шиллера выезжают из-за кулисы на мотоциклах и расстреливают публику из автоматов. Это - когда мы видим на экране Обломова, самого настоящего, во плоти, как он есть, слышим гончаровские интонации, плачем от радости узнавания и понимаем, что он совершенно такой - и всё-таки неуловимо, несомненно не такой. Знакомый текст стал прозрачнее, ажурнее, легче, засветился новыми оттенками прежних красок; к серьёзности примешалась бережная, нежнейшая ирония, а к грузноватой печальной взрослости - тихо фыркающее в кулак мальчишество. Это всё тот же текст, но как будто переписанный заново всё тем же Гончаровым, живущим уже не там и тогда, а здесь и сейчас. Словно роман смотрит сам на себя в зеркало и видит себя же, нимало не осовремененного, но на диво помолодевшего.
В «Шерлоке» всё ещё сложнее, там - тройной эффект отражения.
Когда я смотрела, то всё думала: что же не так? При таком трепетно-хулиганском отношении к первоисточнику, с почтительным вниманием к мельчайшим его деталям - совершенно иная стилистика, иной ритм, иные характеры. Это интерпретация, но явно не того, что написал Дойл. Он просто не мог так написать - для этого он был слишком серьёзен, одномерен и по-хорошему прост.
Не Дойл, но кто-то знакомый. БЕЗУМНО знакомый, просто до полного дежавю.
Уайльд. Ну, конечно, Уайльд!
Хлёсткие реплики, двусмысленные шутки, убийственные парадоксы, отчётливая (хотя здесь - скорее пародийная) гомоэротика, лёгкость там, где ждут глубокомыслия, и строгость там, где ждут легкомыслия, наивный символизм, обилие лепнины и виньеток, на которых, как на фундаменте, держится вся конструкция, средневековый морализм под маской цинизма, апологетика страсти к одиночеству и страха перед одиночеством и ещё…. Что же ещё?
Ну, красота, конечно, ёлки-палки.
КРАСИВО же до чёртиков.
От простодушного и изобильного, через край, эстетизма на грани с кичем просто некуда деваться. Бьёт в глаза. Шибает в нос. Не даёт оторваться от экрана.
И герой. Не Дориан Грей - нет; скорее уж, ровно наоборот. А ещё вернее - Звёздный Мальчик, пришелец из других миров с репутацией эстетствующего полубезумца, монстра эгоизма, к которому, чуть что - все бегут за помощью и спасением.
Всё это было бы чистой глупостью, если не вспомнить о том, что, по версии литературоведов, поначалу Шерлок Холмс писался автором именно с Уайльда. Как раз Уайльду он и обязан своей декадентской молодостью с кокаином, пижонством, нервозностью и эксцентричными выходками. Позже он надоел автору и с горя остепенился и осхематичился. Но, вероятно, в какой-то из параллельных граней ЕСТЬ истории о Шерлоке Холмсе, написанные не Дойлом, а Уайльдом.
Каким образом авторы сериала их нашли и прочитали, лучше не думать.
Но то, что они экранизировали именно их - в том нет сомненья. :)
Добавив к этому ещё немалую толику собственных авторских тараканов.
Отсюда эффект не двойного, а тройного отражения, от которого лично у меня троится в глазах, как у пьяного короля Лоэгайре, который поглядел на луну и уверовал в то, что Бог един в трёх лицах.
Какая красота, дорогие мои леди и джентльмены! Какое безумие!
Интересно, есть ли ещё в мировом кинематографе фильмы с подобным эффектом?