Ступеньки вниз
I
Еще одно утро, летнее утро, когда за окном воркуют горлицы и вопят дети, когда и без похмелья болит голова, и крутит плечевые мышцы (старый, хорошо знакомый признак). Когда не помогает ни горячий душ, ни дорогой зеленый чай, ни запах любимого парфюма.
Телефонная трубка тяжела как двухпудовая гиря. Будильник тикает обратный отсчет к тому моменту, когда надо будет встать, надеть темные очки и спуститься по лестнице в чужой, измучивший меня город, навстречу еще одному бесконечному, потному, бесцельному, полному ненужных встреч и бессмысленных разговоров дню.
Навстречу новым печальным открытиям и ощущению погружения в раскаленный зыбучий песок, вибрируя, как перегруженный трансформатор, отвечая за все ненужное, среди людей, которые смотрят собачьими глазами.
Сломав об колено ненужную любовь, одержав очередную полную и бессмысленную победу.
Превращаясь снова и снова и оставаясь до омерзения все тем же.
Всё то же,
Всё там же,
Всё так же.
II
Чувство циничной мудрости, ощущение понятности и контролируемости мира - та ловушка, в которую попадают чересчур уверенные в себе люди. Сперва сооружаешь себе броню, потом появляется ощущение безопасности, перестаешь бояться, и вот с тобой происходит нечто, разрывающее эту броню изнутри, вдребезги, в клочья.
И остаешься беззащитным среди обломков.
III
Она проснулась и посмотрела на меня.
И в её взгляде было...
Ну, примерно так: представьте, вы несетесь по дороге в мощной красивой открытой машине. Дорогая аудиосистема гремит музыкой, сияет солнце, вам очень хорошо и чуть-чуть страшно от сумасшедшей скорости. Входя в поворот, вы слегка нажимаете на тормоз - и вдруг педаль проваливается в пол... И то, что вы почувствуете, прежде чем машина вылетит с дороги, и разобьется всмятку - вот это я и почувствовал, заглянув в её глаза.
А через несколько месяцев, когда всё уже было понятно, мне приснился сон. Будто бы мы с ней полетели в Бангкок и там в первый же день разругались вдрызг, и я, хлопнув дверью, ушел из отеля бухать в какие-то блядские кварталы и напился до беспамятства. И вот проснувшись внутри сна, я почувствовал, что рядом со мной лежит женщина. Я с тоской подумал, что это какая-то снятая мной по пьяни тайка, но, повернувшись, увидел крепкое белое плечо с родинкой. И мне стало бесконечно хорошо от того, что я не изменил ей, что вернулся, и она пустила меня. А потом я проснулся по-настоящему, один, в зачуханной съемной квартире, в мерзком северном городе. И мне стало так тошно, как не было еще никогда.
А еще несколько дней спустя я сорвался. Я сидел на кровати в этой самой квартире и плакал. Я сказал: "пусть не тебе, пусть твоему сыну когда-нибудь будет так же плохо, как мне сейчас, пускай кто-нибудь поступит с ним так же, как ты поступила со мной".
На следующий день я купил билет в Москву. Она поехала со мной в аэропорт и сказала, что любит меня. И по её глазам я видел, что она не врет. Но мне было уже всё равно.
IV
Ты хотела, чтобы было больно? Тебе будет больно.
Только не так как ты думаешь. Ты не поняла, с кем затеяла играться. Не учла разницу в калибре.
Больно - это не твои дешевые мазохистcкие штучки. Не придушить понарошку, не грубости в койке. Не бытовые издевательства. Не щелчки по самолюбию.
Больно - это когда пусто и нечем заполнить. Когда холодно и никогда не согреться. Когда сегодня - то же, что вчера, но еще хуже. Когда кричишь криком, а говорят - "истерика". Когда всё есть - но не для тебя. Когда - показали, но не впустили. Когда знаешь - теперь уже поздно.
Ты хотела, чтобы было больно? Я сделал тебе больно. Я хотел быть с тобою нежнее нежного, вытирать твои глупые слезы, решать твои дурацкие проблемы, возиться с тобою как с ребенком, хотел защитить тебя от этой подлой ледяной жизни.
Но ты изволила желать, чтобы - больно. И я сделал больно.
Ты хоть поняла, что случилось? Или в твоих мозгах все та же тяжелая холодная муть, все те же дешевенькие трусливые мыслишки, все та же жалкая обидка?
Скажи, тебе хотя бы больно?
Тебе больно, сучонка?
Мне - больно.
V
Вниз, вниз, вниз, не спеша.
Мои часы (наполовину подделка, корпус швейцарского хронометра, но внутри дешевый кварц) странно сошли с ума: секундная стрелка то месяцами стоит неподвижно, то вдруг снова начинает ходить.
Боль утихает и рассыпается по телу сонмом мелких нестрашных болячек - десны, желудок, суставы. Боль оседает, словно донный ил. Пальцы дрожат, по утрам прокуренные легкие рвет кашель. Но я привык.
Вниз, вниз широкой медленной спиральной лестницей - в темноту.
Сильные гены, упрямство с виду хрупкого, но надежно скроенного тела, здравый смысл и ирония помогают замедлить это движение. Пока.
Вниз, вниз, вниз.
Поезда, самолеты, города, гостиницы, съемные старушачьи квартиры, такси и ободранные наемные машины, убогие офисы провинциальных царьков, бары с дешевой выпивкой, плебейская музыка. Девки с пустыми глазами лузгают семечки.
Бессмысленный бред модных книжек на сон грядущий.
Работа, смешная глупая работа. Гений по вызову, твою мать.
Вниз, вниз, вниз.
Алкоголизм и депрессия качают меня из стороны в сторону. Словно пологие, мощные душные волны - потерявшую управление лодочку.
Вниз.
Мне не страшно и не жалко. Я засыпал под грохот водопада, я стоял с закрытыми глазами на склоне и впитывал горячий запах горных трав, я видел мерцающее в темноте тропическое море и чужие звезды на перевернутом небе. Я смотрел, как алмазно сверкает в электрическом свете нетронутый сухой снег.
Я просыпался ночью, и лежал, улыбаясь, слушая ровное дыхание рядом с моим плечом. В семь утра на карнизе двадцатого этажа я думал о шаге вперед. И мне не было страшно.
Я видел достаточно. Я иду вниз.
Не спеша.
Еще одно утро, летнее утро, когда за окном воркуют горлицы и вопят дети, когда и без похмелья болит голова, и крутит плечевые мышцы (старый, хорошо знакомый признак). Когда не помогает ни горячий душ, ни дорогой зеленый чай, ни запах любимого парфюма.
Телефонная трубка тяжела как двухпудовая гиря. Будильник тикает обратный отсчет к тому моменту, когда надо будет встать, надеть темные очки и спуститься по лестнице в чужой, измучивший меня город, навстречу еще одному бесконечному, потному, бесцельному, полному ненужных встреч и бессмысленных разговоров дню.
Навстречу новым печальным открытиям и ощущению погружения в раскаленный зыбучий песок, вибрируя, как перегруженный трансформатор, отвечая за все ненужное, среди людей, которые смотрят собачьими глазами.
Сломав об колено ненужную любовь, одержав очередную полную и бессмысленную победу.
Превращаясь снова и снова и оставаясь до омерзения все тем же.
Всё то же,
Всё там же,
Всё так же.
II
Чувство циничной мудрости, ощущение понятности и контролируемости мира - та ловушка, в которую попадают чересчур уверенные в себе люди. Сперва сооружаешь себе броню, потом появляется ощущение безопасности, перестаешь бояться, и вот с тобой происходит нечто, разрывающее эту броню изнутри, вдребезги, в клочья.
И остаешься беззащитным среди обломков.
III
Она проснулась и посмотрела на меня.
И в её взгляде было...
Ну, примерно так: представьте, вы несетесь по дороге в мощной красивой открытой машине. Дорогая аудиосистема гремит музыкой, сияет солнце, вам очень хорошо и чуть-чуть страшно от сумасшедшей скорости. Входя в поворот, вы слегка нажимаете на тормоз - и вдруг педаль проваливается в пол... И то, что вы почувствуете, прежде чем машина вылетит с дороги, и разобьется всмятку - вот это я и почувствовал, заглянув в её глаза.
А через несколько месяцев, когда всё уже было понятно, мне приснился сон. Будто бы мы с ней полетели в Бангкок и там в первый же день разругались вдрызг, и я, хлопнув дверью, ушел из отеля бухать в какие-то блядские кварталы и напился до беспамятства. И вот проснувшись внутри сна, я почувствовал, что рядом со мной лежит женщина. Я с тоской подумал, что это какая-то снятая мной по пьяни тайка, но, повернувшись, увидел крепкое белое плечо с родинкой. И мне стало бесконечно хорошо от того, что я не изменил ей, что вернулся, и она пустила меня. А потом я проснулся по-настоящему, один, в зачуханной съемной квартире, в мерзком северном городе. И мне стало так тошно, как не было еще никогда.
А еще несколько дней спустя я сорвался. Я сидел на кровати в этой самой квартире и плакал. Я сказал: "пусть не тебе, пусть твоему сыну когда-нибудь будет так же плохо, как мне сейчас, пускай кто-нибудь поступит с ним так же, как ты поступила со мной".
На следующий день я купил билет в Москву. Она поехала со мной в аэропорт и сказала, что любит меня. И по её глазам я видел, что она не врет. Но мне было уже всё равно.
IV
Ты хотела, чтобы было больно? Тебе будет больно.
Только не так как ты думаешь. Ты не поняла, с кем затеяла играться. Не учла разницу в калибре.
Больно - это не твои дешевые мазохистcкие штучки. Не придушить понарошку, не грубости в койке. Не бытовые издевательства. Не щелчки по самолюбию.
Больно - это когда пусто и нечем заполнить. Когда холодно и никогда не согреться. Когда сегодня - то же, что вчера, но еще хуже. Когда кричишь криком, а говорят - "истерика". Когда всё есть - но не для тебя. Когда - показали, но не впустили. Когда знаешь - теперь уже поздно.
Ты хотела, чтобы было больно? Я сделал тебе больно. Я хотел быть с тобою нежнее нежного, вытирать твои глупые слезы, решать твои дурацкие проблемы, возиться с тобою как с ребенком, хотел защитить тебя от этой подлой ледяной жизни.
Но ты изволила желать, чтобы - больно. И я сделал больно.
Ты хоть поняла, что случилось? Или в твоих мозгах все та же тяжелая холодная муть, все те же дешевенькие трусливые мыслишки, все та же жалкая обидка?
Скажи, тебе хотя бы больно?
Тебе больно, сучонка?
Мне - больно.
V
Вниз, вниз, вниз, не спеша.
Мои часы (наполовину подделка, корпус швейцарского хронометра, но внутри дешевый кварц) странно сошли с ума: секундная стрелка то месяцами стоит неподвижно, то вдруг снова начинает ходить.
Боль утихает и рассыпается по телу сонмом мелких нестрашных болячек - десны, желудок, суставы. Боль оседает, словно донный ил. Пальцы дрожат, по утрам прокуренные легкие рвет кашель. Но я привык.
Вниз, вниз широкой медленной спиральной лестницей - в темноту.
Сильные гены, упрямство с виду хрупкого, но надежно скроенного тела, здравый смысл и ирония помогают замедлить это движение. Пока.
Вниз, вниз, вниз.
Поезда, самолеты, города, гостиницы, съемные старушачьи квартиры, такси и ободранные наемные машины, убогие офисы провинциальных царьков, бары с дешевой выпивкой, плебейская музыка. Девки с пустыми глазами лузгают семечки.
Бессмысленный бред модных книжек на сон грядущий.
Работа, смешная глупая работа. Гений по вызову, твою мать.
Вниз, вниз, вниз.
Алкоголизм и депрессия качают меня из стороны в сторону. Словно пологие, мощные душные волны - потерявшую управление лодочку.
Вниз.
Мне не страшно и не жалко. Я засыпал под грохот водопада, я стоял с закрытыми глазами на склоне и впитывал горячий запах горных трав, я видел мерцающее в темноте тропическое море и чужие звезды на перевернутом небе. Я смотрел, как алмазно сверкает в электрическом свете нетронутый сухой снег.
Я просыпался ночью, и лежал, улыбаясь, слушая ровное дыхание рядом с моим плечом. В семь утра на карнизе двадцатого этажа я думал о шаге вперед. И мне не было страшно.
Я видел достаточно. Я иду вниз.
Не спеша.