Ветер и тени
Этот город лежит на кончиках моих пальцев.
Каждое утро, когда я выхожу под пронзительный ветер, он узнаёт меня и говорит со мной.
Тени облаков скользят у моих ног и сплетаются в буквы, которые я не знаю.
Пока не знаю.
Днём я подбираю слова и краски, чтобы сделать из них чужие мысли. Некоторые называют это рекламой.
Вечером, когда разноцветные звёзды проявляются в фиолетовом небе, ещё до того, как включатся фонари - я слышу аромат кофе и знаю, что к берегу прибыл еженедельный паром.
Ночью я наберу телефонный номер, и мы с Анной будем говорить о постороннем, чтобы не задеть главного. Я буду пробовать пальцами гладкий лакированный стол, и Марта ткнётся под правую руку тёплым носом, я отвлекусь и забуду о трубке в левой ладони, и вспомню о ней через минуту-две - чтобы услышать холодные короткие гудки.
Ветер продолжит говорить со мной. В этом мире только его шелест и шёпот реален. Он - и, может быть, ещё тени.
Я отправил Анну в центр содержания Тэта-четыре. Ветер в целом одобрил моё решение, но иногда... иногда он дразнит и переспрашивает, точно ли я уверен. Естественно, нет. Естественно, у неё были все шансы пережить Тцу. Когда я её нашёл - в кресле, перед телевизором, мобильник выпал из руки и разбился - она дышала ровно и спокойно, но отказывалась просыпаться.
Через месяц после Тцу, пока внешний мир приходил в себя, я навестил её двадцатый раз, и понял, что двадцать первого не будет. Там не было души. Не было никакой искры внутри корпуса - позвольте не объяснять.
Да, я виноват. Да, она могла проснуться. Да, были пробуждения и полгода спустя.
Мы делаем только то, что можем делать, к чему приучены и на что способны - это тоже позвольте не объяснять. Никакая программа не выйдет за пределы алгоритма. Так что - да, я сдал Анну в центр Тэта-четыре, с рук на руки улыбчивому и вежливому доктору второго уровня допуска.
Потом нарисовал город на своём терминале - Эвклид-3, к счастью, вполне позволял, а там, где он не справлялся по мощности, помог резерв, запрошенный из районной сети. Очевидно, без Анны моё существование не имело особого смысла - не было работы, которую следовало исполнять, и не было настройки на другого владельца, если только не сбрасываться к заводским настройкам - так почему бы не уйти на пенсию, к морю?
Так прошло два года. Сейчас Астрополь дышит под моими касаниями, я примерно чувствую, где сейчас лежит его граница, фрактал Вероццио-Акулева даёт ему непредсказуемую жизнь в пределах заданных размеров, ежедневная жизнь повторяется не повторяясь - жаль, ты не видел позавчерашнего фестиваля воздушных шаров! - деньги приходят извне, из реальности-ноль. Говорят, они уже оправились от первых последствий Тцу. Всё хорошо.
Если бы не ветер. Если бы не тени. Если бы не голос Анны в трубке.
Я даже не знаю, реальна она или нет. Она не просит вернуться. Не обвиняет. Мы просто говорим о жизни - и ветер смеётся, с каждым его порывом я всё яснее чувствую взгляд с той стороны.
Кажется, мне не укрыться в Астрополе.
Завтра - или послезавтра, или через неделю, или никогда - я сделаю первый шаг, и тени проложат мой путь, и я наконец-то узнаю, что сказано в их искрящейся тьме на дороге во внешний мир. Её смерть, или её жизнь, или моё безумие, или что-то ещё - да, я всего лишь программа, как и все мы. Только записаны на разных носителях.
Любопытству и страху это не мешает.
Каждое утро, когда я выхожу под пронзительный ветер, он узнаёт меня и говорит со мной.
Тени облаков скользят у моих ног и сплетаются в буквы, которые я не знаю.
Пока не знаю.
Днём я подбираю слова и краски, чтобы сделать из них чужие мысли. Некоторые называют это рекламой.
Вечером, когда разноцветные звёзды проявляются в фиолетовом небе, ещё до того, как включатся фонари - я слышу аромат кофе и знаю, что к берегу прибыл еженедельный паром.
Ночью я наберу телефонный номер, и мы с Анной будем говорить о постороннем, чтобы не задеть главного. Я буду пробовать пальцами гладкий лакированный стол, и Марта ткнётся под правую руку тёплым носом, я отвлекусь и забуду о трубке в левой ладони, и вспомню о ней через минуту-две - чтобы услышать холодные короткие гудки.
Ветер продолжит говорить со мной. В этом мире только его шелест и шёпот реален. Он - и, может быть, ещё тени.
Я отправил Анну в центр содержания Тэта-четыре. Ветер в целом одобрил моё решение, но иногда... иногда он дразнит и переспрашивает, точно ли я уверен. Естественно, нет. Естественно, у неё были все шансы пережить Тцу. Когда я её нашёл - в кресле, перед телевизором, мобильник выпал из руки и разбился - она дышала ровно и спокойно, но отказывалась просыпаться.
Через месяц после Тцу, пока внешний мир приходил в себя, я навестил её двадцатый раз, и понял, что двадцать первого не будет. Там не было души. Не было никакой искры внутри корпуса - позвольте не объяснять.
Да, я виноват. Да, она могла проснуться. Да, были пробуждения и полгода спустя.
Мы делаем только то, что можем делать, к чему приучены и на что способны - это тоже позвольте не объяснять. Никакая программа не выйдет за пределы алгоритма. Так что - да, я сдал Анну в центр Тэта-четыре, с рук на руки улыбчивому и вежливому доктору второго уровня допуска.
Потом нарисовал город на своём терминале - Эвклид-3, к счастью, вполне позволял, а там, где он не справлялся по мощности, помог резерв, запрошенный из районной сети. Очевидно, без Анны моё существование не имело особого смысла - не было работы, которую следовало исполнять, и не было настройки на другого владельца, если только не сбрасываться к заводским настройкам - так почему бы не уйти на пенсию, к морю?
Так прошло два года. Сейчас Астрополь дышит под моими касаниями, я примерно чувствую, где сейчас лежит его граница, фрактал Вероццио-Акулева даёт ему непредсказуемую жизнь в пределах заданных размеров, ежедневная жизнь повторяется не повторяясь - жаль, ты не видел позавчерашнего фестиваля воздушных шаров! - деньги приходят извне, из реальности-ноль. Говорят, они уже оправились от первых последствий Тцу. Всё хорошо.
Если бы не ветер. Если бы не тени. Если бы не голос Анны в трубке.
Я даже не знаю, реальна она или нет. Она не просит вернуться. Не обвиняет. Мы просто говорим о жизни - и ветер смеётся, с каждым его порывом я всё яснее чувствую взгляд с той стороны.
Кажется, мне не укрыться в Астрополе.
Завтра - или послезавтра, или через неделю, или никогда - я сделаю первый шаг, и тени проложат мой путь, и я наконец-то узнаю, что сказано в их искрящейся тьме на дороге во внешний мир. Её смерть, или её жизнь, или моё безумие, или что-то ещё - да, я всего лишь программа, как и все мы. Только записаны на разных носителях.
Любопытству и страху это не мешает.