ничего не было, никого не было
ЗАПИСКИ СУМАСШЕДШЕГО
Давно это было. Ну, как сказать - давно? Лет тридцать назад. Мне было лет тридцать с чем-то. Полжизни назад, в общем.
Нет, ничего особенного не было. Так, разговор.
Но запомнилось.
Был я где-то уж не помню где, в ближнем пригороде. Зима. Иду через дворы - мне показали, как побыстрее к электричке выйти. Вижу, на скамейке сидит женщина. Перед ней коляска. Рядом малыш играет лет трех, куличики лепит из снега. Подошел ближе. В коляске, вижу, маленький спит. Не совсем маленький, а годовалый примерно. Не в конверте, а в комбинезоне.
А мама ихняя сидит на краешке скамейки, выпятив свой довольно уже заметный живот. Заметный под старым драповым пальто с кургузым цигейковым воротником. Сапоги разношенные, со сбитыми и стравленными зимней солью носами. Варежки вязаные. И шапочка такая же.
А глаза сияют.
- Галя! - говорю. - Ты?
Она меня не сразу узнала. Понятно - я был, во-первых, на курс младше. А во-вторых, она не на нашем факультете училась, а на соседнем. На другом этаже. И мы пару раз виделись на лестнице, где все курили. Кто-то нас познакомил. И еще в библиотеке раза три поздоровались. Да, и еще - один раз вместе шли из библиотеки до метро, случайно получилось: мы последние выходили, брали пальто из гардероба. И всё. Но я ее запомнил. Хотя ничего особенного. Только вот глаза - как будто сами светятся.
Вот. Я, значит, ее сразу узнал, а она меня долго опознавала, как она выразилась. Но потом сказала: «А, да, да! Помню! Точно! Филфак, четвертый курс».
- Ну, - говорю, - как дела? Как живешь?
- Отлично, - говорит. - Сам видишь! Третьего жду!
- Класс! - говорю. - А у меня только один. Одна, в смысле. А муж кто?
- Нету, - весело так говорит.
- Развелись?
- Да нет. Никогда не было.
- А как же ты справляешься?
- Мама-папа. Правда, они старенькие, но пока ничего.
«Ничего себе! - думаю. - Старенькие мама-папа, две пенсии. Сама, небось, либо вовсе не работает, либо как-то так, уроки-рефераты. Иждивенка при стариках? Дурочка? А если ты дурочка, то дети малые при чем?».
- Послушай, Галя, - говорю, - можно, я тебе вопрос задам?
- Давай.
- Галя, но сначала вот что. Мы с тобой когда-то знакомы были, так? Но никакой симпатии и боже упаси, любви у нас ведь не было, так? Ты мне не нравилась никогда, и я тебе тоже. Так?
- Ну, так, так. А что?
- Но я видел, что ты очень хороший человек.
- Ишь ты, - говорит. - К сожалению, не могу вернуть комплимент. Мне про тебя казалось наоборот, ты уж извини. Что ты в крайнем случае воспитанный.
- Почему? - я даже удивился.
- Давай сначала свой вопрос, - говорит она.
- Зачем ты всё это делаешь? Третий ребенок без мужа, без работы, на шее у родителей. Мы с тобой никто друг другу. Ответь честно. Не хочешь отвечать - шли меня на три буквы. Но я буду знать, что у тебя у самой нет ответа… Дети-то хоть от одного мужчины?
- Конечно, от разных, - говорит.
- Вот видишь! - я усмехнулся.
- Даже смешно, - засмеялась она в ответ, - насколько ты ничего не понимаешь в этой жизни! Какой ты тупой и холодный. А я их любила. Всех трех. По очереди. Обожала, умирала от счастья. Сейчас скажешь - «а почему не предохранялась?» Господи, какой ты идиот. Все эти резинки и таблетки - гадость, когда обомлеваешь от счастья. Раскрыться навстречу, чувствовать любимого человека, его пульс, его дыхание, как он льется в тебя, принимать его, впитывать его! - она разрумянилась. - Они потом бросали меня, когда узнавали, что я беременна, но пережить такое счастье, за это всё прощается! А какое счастье быть беременной, таскать живот с ребенком, смотреть на пузо и угадывать - какой он будет, мой сын или моя дочка, на кого похож, с каким характером… А рожать! А кормить! А видеть, как он растет на твоих глазах! Так весело, так интересно!
- Ага, - сказал я. - Как в анекдоте: «И вот так - пять раз».
- Если получится, то и пять! - засмеялась она. - У меня прекрасная, счастливая, веселая, полная жизнь, ты понял?
- Нет, - говорю. - Не понял.
- Нет, я ошиблась, ты не плохой, - сказала она. -Ты просто сумасшедший. Пустой, сухой, холодный.
- Со стороны видней, - говорю.
Вот уже лет тридцать вспоминаю, стараюсь ее понять и никак не пойму. Может быть, я и вправду немножко того-с?
Ведь у нас ничего не было. В тот вечер, когда мы вдвоем шли до метро из библиотеки, она вдруг сказала, что опоздала на электричку, и нельзя ли у меня переночевать.
У нее сильно светились глаза. Прямо в темноте.
А у меня как раз никого дома не было.
Поэтому я дал ей пять рублей - у меня совершенно случайно была с собой такая немалая по тем временам сумма - дал ей пять рублей на такси.
Давно это было. Ну, как сказать - давно? Лет тридцать назад. Мне было лет тридцать с чем-то. Полжизни назад, в общем.
Нет, ничего особенного не было. Так, разговор.
Но запомнилось.
Был я где-то уж не помню где, в ближнем пригороде. Зима. Иду через дворы - мне показали, как побыстрее к электричке выйти. Вижу, на скамейке сидит женщина. Перед ней коляска. Рядом малыш играет лет трех, куличики лепит из снега. Подошел ближе. В коляске, вижу, маленький спит. Не совсем маленький, а годовалый примерно. Не в конверте, а в комбинезоне.
А мама ихняя сидит на краешке скамейки, выпятив свой довольно уже заметный живот. Заметный под старым драповым пальто с кургузым цигейковым воротником. Сапоги разношенные, со сбитыми и стравленными зимней солью носами. Варежки вязаные. И шапочка такая же.
А глаза сияют.
- Галя! - говорю. - Ты?
Она меня не сразу узнала. Понятно - я был, во-первых, на курс младше. А во-вторых, она не на нашем факультете училась, а на соседнем. На другом этаже. И мы пару раз виделись на лестнице, где все курили. Кто-то нас познакомил. И еще в библиотеке раза три поздоровались. Да, и еще - один раз вместе шли из библиотеки до метро, случайно получилось: мы последние выходили, брали пальто из гардероба. И всё. Но я ее запомнил. Хотя ничего особенного. Только вот глаза - как будто сами светятся.
Вот. Я, значит, ее сразу узнал, а она меня долго опознавала, как она выразилась. Но потом сказала: «А, да, да! Помню! Точно! Филфак, четвертый курс».
- Ну, - говорю, - как дела? Как живешь?
- Отлично, - говорит. - Сам видишь! Третьего жду!
- Класс! - говорю. - А у меня только один. Одна, в смысле. А муж кто?
- Нету, - весело так говорит.
- Развелись?
- Да нет. Никогда не было.
- А как же ты справляешься?
- Мама-папа. Правда, они старенькие, но пока ничего.
«Ничего себе! - думаю. - Старенькие мама-папа, две пенсии. Сама, небось, либо вовсе не работает, либо как-то так, уроки-рефераты. Иждивенка при стариках? Дурочка? А если ты дурочка, то дети малые при чем?».
- Послушай, Галя, - говорю, - можно, я тебе вопрос задам?
- Давай.
- Галя, но сначала вот что. Мы с тобой когда-то знакомы были, так? Но никакой симпатии и боже упаси, любви у нас ведь не было, так? Ты мне не нравилась никогда, и я тебе тоже. Так?
- Ну, так, так. А что?
- Но я видел, что ты очень хороший человек.
- Ишь ты, - говорит. - К сожалению, не могу вернуть комплимент. Мне про тебя казалось наоборот, ты уж извини. Что ты в крайнем случае воспитанный.
- Почему? - я даже удивился.
- Давай сначала свой вопрос, - говорит она.
- Зачем ты всё это делаешь? Третий ребенок без мужа, без работы, на шее у родителей. Мы с тобой никто друг другу. Ответь честно. Не хочешь отвечать - шли меня на три буквы. Но я буду знать, что у тебя у самой нет ответа… Дети-то хоть от одного мужчины?
- Конечно, от разных, - говорит.
- Вот видишь! - я усмехнулся.
- Даже смешно, - засмеялась она в ответ, - насколько ты ничего не понимаешь в этой жизни! Какой ты тупой и холодный. А я их любила. Всех трех. По очереди. Обожала, умирала от счастья. Сейчас скажешь - «а почему не предохранялась?» Господи, какой ты идиот. Все эти резинки и таблетки - гадость, когда обомлеваешь от счастья. Раскрыться навстречу, чувствовать любимого человека, его пульс, его дыхание, как он льется в тебя, принимать его, впитывать его! - она разрумянилась. - Они потом бросали меня, когда узнавали, что я беременна, но пережить такое счастье, за это всё прощается! А какое счастье быть беременной, таскать живот с ребенком, смотреть на пузо и угадывать - какой он будет, мой сын или моя дочка, на кого похож, с каким характером… А рожать! А кормить! А видеть, как он растет на твоих глазах! Так весело, так интересно!
- Ага, - сказал я. - Как в анекдоте: «И вот так - пять раз».
- Если получится, то и пять! - засмеялась она. - У меня прекрасная, счастливая, веселая, полная жизнь, ты понял?
- Нет, - говорю. - Не понял.
- Нет, я ошиблась, ты не плохой, - сказала она. -Ты просто сумасшедший. Пустой, сухой, холодный.
- Со стороны видней, - говорю.
Вот уже лет тридцать вспоминаю, стараюсь ее понять и никак не пойму. Может быть, я и вправду немножко того-с?
Ведь у нас ничего не было. В тот вечер, когда мы вдвоем шли до метро из библиотеки, она вдруг сказала, что опоздала на электричку, и нельзя ли у меня переночевать.
У нее сильно светились глаза. Прямо в темноте.
А у меня как раз никого дома не было.
Поэтому я дал ей пять рублей - у меня совершенно случайно была с собой такая немалая по тем временам сумма - дал ей пять рублей на такси.