мастер Рогир в Галерее
Благодаря любезности kreecherа мне в руки попал выпуск журнала "Художественная галерея", посвященный Рогиру ван дер Вейдену. По просьбе kreecherа описываю свои впечатления.
Сначала о главном: я наконец-то узнал как по-русски принято передавать фамилии художников - с маленькой "в"! То есть, ван Эйк и ван дер Вейден. Буду знать (метки править не буду). Заодно, оказывается "Снятие со креста", а не "с креста".
Чем хорош выпуск? В тоненькой книжке безымянному автору удалось показать и упомянуть все наиболее известные картины Рогира ван дер Вейдена, объяснить символику нескольких аттрибутов и достаточно подробно разобрать несколько запрестольных образов. И это все, безусловно, достойно всевсяческих похвал.
Чем плох выпуск? Автор, к сожалению, регулярно поддается соблазну приписать описываемым персонажам некие мысли и чувства. Более всего меня поразил следующий пассаж:
Счастлив человек, проживший жизнь в согласии с самим собою, в трудах, не бременящих душу. Вдвойне счастлив художник, проживший такую жизнь. И, вероятно, Рогир ван дер Вейден был счастлив именно этим счастьем - счастьем работать на том поле, которое отвел ему Господь. Работать до пота, до блаженной обессиленной услыбки, работать тяжко, но без надсады и сердечной смуты. Возможно ли говорить так о человеке, умершем несколько столетий тому назад и не оставившем нам ни единого "словесного" свидетельства о себе, ни единого клочка бумаги, где было бы написано его рукой: "Да, я был счастлив в этой жизни"? Не слишком ли много берем мы на себя? Может быть, и слишком. Но нам остались картины мастера, отмеченные несомненной подлинностью чувства. А, как ни крути, нельзя случиться такому, чтобы эта "несомненная подлинность" была подневольной, вымученной. Выстраданной - да, пролитой через себя (как воду проливают через уголья), но не вымученной. И пусть мы не знаем, что и как говорил о своей прожитой жизни Рогир ван дер Вейден, лежа на смертном одре. Но все его картины - духовное завещание, которое он писал долгие годы.
Рассматривая мадридское "Снятие со креста", автор вопрашает
Известно, что апостол Иоанн был самым юным учеником Христа, но здесь он изображен зрелыммужем, с челом, изборожденным морщинами. Страдания ли состарили его?
а о вашингтонском портрете он замечает, что
за этой "дежурной" позой - глубина и тайна.
К сожалению, под лозунгом "Не слишком ли много берем мы на себя? Может быть, и слишком" описано и многое другое. Так, автор уверен в поездке ван дер Вейдена в Рим, в том, что на берлинском портрете изображена жена художника Элизабет Гофферс, и в том, что Флемальский мастер идентичен наставнику ван дер Вейдена.
Совершенно непонятно зачем понадобилось современномоу художнику перерисовывать плачущую женщину из "Снятия". К сожалению, не сделано ни малейшей попытки соотнести манер работы художника с манерой ван дер Вейдена. Я теперь, правда, знаю, что underdrawing - это подмалевок.
Из мелких неточностей замечу череп, который "символизирует Адама" - символизирует ли меня моя рука?
Сначала о главном: я наконец-то узнал как по-русски принято передавать фамилии художников - с маленькой "в"! То есть, ван Эйк и ван дер Вейден. Буду знать (метки править не буду). Заодно, оказывается "Снятие со креста", а не "с креста".
Чем хорош выпуск? В тоненькой книжке безымянному автору удалось показать и упомянуть все наиболее известные картины Рогира ван дер Вейдена, объяснить символику нескольких аттрибутов и достаточно подробно разобрать несколько запрестольных образов. И это все, безусловно, достойно всевсяческих похвал.
Чем плох выпуск? Автор, к сожалению, регулярно поддается соблазну приписать описываемым персонажам некие мысли и чувства. Более всего меня поразил следующий пассаж:
Счастлив человек, проживший жизнь в согласии с самим собою, в трудах, не бременящих душу. Вдвойне счастлив художник, проживший такую жизнь. И, вероятно, Рогир ван дер Вейден был счастлив именно этим счастьем - счастьем работать на том поле, которое отвел ему Господь. Работать до пота, до блаженной обессиленной услыбки, работать тяжко, но без надсады и сердечной смуты. Возможно ли говорить так о человеке, умершем несколько столетий тому назад и не оставившем нам ни единого "словесного" свидетельства о себе, ни единого клочка бумаги, где было бы написано его рукой: "Да, я был счастлив в этой жизни"? Не слишком ли много берем мы на себя? Может быть, и слишком. Но нам остались картины мастера, отмеченные несомненной подлинностью чувства. А, как ни крути, нельзя случиться такому, чтобы эта "несомненная подлинность" была подневольной, вымученной. Выстраданной - да, пролитой через себя (как воду проливают через уголья), но не вымученной. И пусть мы не знаем, что и как говорил о своей прожитой жизни Рогир ван дер Вейден, лежа на смертном одре. Но все его картины - духовное завещание, которое он писал долгие годы.
Рассматривая мадридское "Снятие со креста", автор вопрашает
Известно, что апостол Иоанн был самым юным учеником Христа, но здесь он изображен зрелыммужем, с челом, изборожденным морщинами. Страдания ли состарили его?
а о вашингтонском портрете он замечает, что
за этой "дежурной" позой - глубина и тайна.
К сожалению, под лозунгом "Не слишком ли много берем мы на себя? Может быть, и слишком" описано и многое другое. Так, автор уверен в поездке ван дер Вейдена в Рим, в том, что на берлинском портрете изображена жена художника Элизабет Гофферс, и в том, что Флемальский мастер идентичен наставнику ван дер Вейдена.
Совершенно непонятно зачем понадобилось современномоу художнику перерисовывать плачущую женщину из "Снятия". К сожалению, не сделано ни малейшей попытки соотнести манер работы художника с манерой ван дер Вейдена. Я теперь, правда, знаю, что underdrawing - это подмалевок.
Из мелких неточностей замечу череп, который "символизирует Адама" - символизирует ли меня моя рука?