Субботний/воскресный ликбез-63: Октябрь 1917 г. - как это было в Москве
Поскольку яблочникам опять неймется и Митрохин довыпендривался с "памятью юнкеров" до задержания, то самое время напомнить, как именно проходила Октябрьская революция в Москве.
Поскольку Москва на тот момент еще не была столицей, кровавые события в Москве в исторической памяти остаются в тени почти бескровной смены власти в Петрограде (притом, видимо, у обеих сторон).
Тем не менее, именно Москва впервые показала: так мирно, как в Петрограде, дальше не пойдет, и именно в Москве впервые появилось словосочетание "белая гвардия", давшее название всей антибольшевистской стороне Гражданской войны. И хотя в итоге бои в самом городе закончились через неделю, многие из участвовавших в них с белой стороны юнкеров и офицеров ... правильно, были отпущены под честное слово и сбежали на Дон, где и примкнули к нарождающейся Добровольческой армии.
А начиналось всё так:
На момент взятия власти в Петрограде II Съездом Советов, в котором большевики и сотрудничавшие с ними в тот момент левые эсеры имели большинство, расстановка в органах власти в Москве была довольно сложной даже по меркам России 1917 г.: в избранной в июне 1917 г. городской думе больше половины мест имели эсеры, однако уже в сентябре 1917 г. большевики заняли больше половины мест в районных думах; тем более, большевистское большинство было в Совете рабочих депутатов - но солдаты были настроены менее большевистски, чем в Петрограде, и Совет солдатских депутатов с Советом рабочих депутатов не объединились.
25 октября (здесь и далее - по старому стилю) 1917 г., получив известие о захвате власти в Петрограде большевиками, городская дума, командование округа и ряд общественных организаций образовали Комитет общественной безопасности, в ответ Совет рабочих депутатов и Совет солдатских депутатов создали, по образцу Петрограда, Военно-революционный комитет - однако, в отличие от Петрограда, в его состав вошли меньшевики (как сами они позже признавались, с целью сорвать "большевистскую авантюру"), а большевики не стали им в этом препятствовать.
Разумеется, с таким руководством действия московского ВРК были куда менее решительными, хотя обе стороны (большевики - опираясь преимущественно на солдат и рабочих-красногвардейцев, КОБ - на юнкеров многочисленных в Москве военных училищ, офицеров и наскоро созданных из представителей имущих классов и учащейся молодежи добровольческих формирований - той самой "белой гвардии") стали захватывать ключевые точки и здания города.
27 октября меньшевики, наконец, вышли из состава ВРК.
К 28 октября расстановка сторон напоминала "бублик" - кремлевский гарнизон на стороне ВРК, бОльшая часть центра под контролем КОБ и рабочие окраины - снова под большевистским контролем.
Именно в таки условиях окружившие Кремль юнкера потребовали от не имевшего связи с окраинами кремлевского гарнизона сдаться - а после того, как солдаты гарнизона сдались, по ним открыли огонь из пулеметов, погибло несколько десятков человек (тех, кто остался в живых, вплоть до освобождения - 5 дней - держали без еды).
Любви и доброжелательности к белым со стороны большевиков это, понятное дело, не добавило, и окружавшие центр войска начали обстреливать позиции белых, в том числе, с применением артиллерии (что чуть не породило правительственный кризис уже в Петрограде - Луначарский в знак протеста чуть было не покинул пост наркома просвещения).
Менее боевой и более примиренческий настрой московских большевиков по сравнению с питерскими показывает и заключенное 29 октября на 24 часа и нарушенное белыми перемирие. После перемирия белых таки дожали к 2 ноября - но по условиям капитуляции они остались на свободе, а офицерам даже было сохранено оружие.
Расстреляны на месте, впрочем, оказались ... те самые юнкера, расстрелявшие часть сдавшихся солдат в Кремле, и застрелили их те самые сдавшиеся и просидевшие несколько дней без еды солдаты. Оставшихся же в живых в Кремле юнкеров новым властям пришлось охранять от красногвардейцев и солдат, хотевших с ними расправиться.
Таким образом, плач Митрохина в точности соответствует известному в известных кругах анекдоту "А нас-то за что?".
Поскольку Москва на тот момент еще не была столицей, кровавые события в Москве в исторической памяти остаются в тени почти бескровной смены власти в Петрограде (притом, видимо, у обеих сторон).
Тем не менее, именно Москва впервые показала: так мирно, как в Петрограде, дальше не пойдет, и именно в Москве впервые появилось словосочетание "белая гвардия", давшее название всей антибольшевистской стороне Гражданской войны. И хотя в итоге бои в самом городе закончились через неделю, многие из участвовавших в них с белой стороны юнкеров и офицеров ... правильно, были отпущены под честное слово и сбежали на Дон, где и примкнули к нарождающейся Добровольческой армии.
А начиналось всё так:
На момент взятия власти в Петрограде II Съездом Советов, в котором большевики и сотрудничавшие с ними в тот момент левые эсеры имели большинство, расстановка в органах власти в Москве была довольно сложной даже по меркам России 1917 г.: в избранной в июне 1917 г. городской думе больше половины мест имели эсеры, однако уже в сентябре 1917 г. большевики заняли больше половины мест в районных думах; тем более, большевистское большинство было в Совете рабочих депутатов - но солдаты были настроены менее большевистски, чем в Петрограде, и Совет солдатских депутатов с Советом рабочих депутатов не объединились.
25 октября (здесь и далее - по старому стилю) 1917 г., получив известие о захвате власти в Петрограде большевиками, городская дума, командование округа и ряд общественных организаций образовали Комитет общественной безопасности, в ответ Совет рабочих депутатов и Совет солдатских депутатов создали, по образцу Петрограда, Военно-революционный комитет - однако, в отличие от Петрограда, в его состав вошли меньшевики (как сами они позже признавались, с целью сорвать "большевистскую авантюру"), а большевики не стали им в этом препятствовать.
Разумеется, с таким руководством действия московского ВРК были куда менее решительными, хотя обе стороны (большевики - опираясь преимущественно на солдат и рабочих-красногвардейцев, КОБ - на юнкеров многочисленных в Москве военных училищ, офицеров и наскоро созданных из представителей имущих классов и учащейся молодежи добровольческих формирований - той самой "белой гвардии") стали захватывать ключевые точки и здания города.
27 октября меньшевики, наконец, вышли из состава ВРК.
К 28 октября расстановка сторон напоминала "бублик" - кремлевский гарнизон на стороне ВРК, бОльшая часть центра под контролем КОБ и рабочие окраины - снова под большевистским контролем.
Именно в таки условиях окружившие Кремль юнкера потребовали от не имевшего связи с окраинами кремлевского гарнизона сдаться - а после того, как солдаты гарнизона сдались, по ним открыли огонь из пулеметов, погибло несколько десятков человек (тех, кто остался в живых, вплоть до освобождения - 5 дней - держали без еды).
Любви и доброжелательности к белым со стороны большевиков это, понятное дело, не добавило, и окружавшие центр войска начали обстреливать позиции белых, в том числе, с применением артиллерии (что чуть не породило правительственный кризис уже в Петрограде - Луначарский в знак протеста чуть было не покинул пост наркома просвещения).
Менее боевой и более примиренческий настрой московских большевиков по сравнению с питерскими показывает и заключенное 29 октября на 24 часа и нарушенное белыми перемирие. После перемирия белых таки дожали к 2 ноября - но по условиям капитуляции они остались на свободе, а офицерам даже было сохранено оружие.
Расстреляны на месте, впрочем, оказались ... те самые юнкера, расстрелявшие часть сдавшихся солдат в Кремле, и застрелили их те самые сдавшиеся и просидевшие несколько дней без еды солдаты. Оставшихся же в живых в Кремле юнкеров новым властям пришлось охранять от красногвардейцев и солдат, хотевших с ними расправиться.
Таким образом, плач Митрохина в точности соответствует известному в известных кругах анекдоту "А нас-то за что?".