Кто пойдет на "Русский марш" вместо Алексея Навального?
Событие, под названием "Русский марш" назначено на сегодня, так что самое время написать о своем отношении к тексту Алексея Навального, посвященному этой затее. Я этого текста, признаться, давно ждал: с тревогой и большими опасениями.
Опасения мои подтвердились. Мне позиция Алексея Навального кажется очень неубедительной, а текст - грубой ошибкой, каких он до сих пор, пожалуй, и не совершал. Во всяком случае, я не припомню.
Сторонники Алексея Навального на учредительном собрании инициативы "Народный депутат". Где-то тут есть и я. Теперь нам всем рекомендовано идти на "Русский марш".
Навальный пишет, что ему не хочется, "как Бонифацию в окружении детей", идти в толпе фотографов и операторов, старающихся снять его "на фоне зигующих школьников". Не хочется, давать материал "телеведущему Соловьёву" и "журналисту Киселёву", который они ещё три месяца будут "крутить в федеральном телеке".
А потом заканчивает текст указанием точного времени и места, где стартует марш, а также обращается к своим сторонникам: "Участие в РМ важно. Все, кто раздумывает идти или нет - приходите".
Получается, что свое отношение к этому мероприятию Алексей определяет не из сущностных, содержательных, а из каких-то поверхностных медийно-пиаровских соображений. А что: если бы ему удалось наклеить бакендарды и усы, как у Бонифация, переодеться в его полосатое трико и таким образом сделаться неузнаваемым для толпы фотографов и операторов,- он туда пошел бы? А если бы "телеведущий Соловьев" и "журналист Киселев" внезапно заболели бы корью или, еще лучше, свинкой и не смогли бы в ближайшее время ничего "крутить в телеке", - можно было бы спокойно вставать в один строй с зигующими школьниками? Выходит, что Навальный принимает решение, которое сам называет "весьма сложным", если не для галочки, то, вроде, для Вовочки и для Димочки (не-не - для телевизионных, а не для тех, про которых вы подумали).
Это какая-то ерунда. Серьезные политики - а лично я отношусь к Алексею Навальному как к политику чрезвычайно серьезному, влиятельному и перспективному, - так поступать не должны. Иногда поступают, да, это правда, причем, не в одной только России. Но все равно не должны: я в этом убежден и именно исходя из этого убеждения оцениваю поступок Навального. Вот серьезному политику Путину - можно так поступать. Серьезному политику Шойгу - можно. Серьезному политику Собянину - можно. А серьезному политику Навальному - нельзя, и, как раз думая так, я до их пор отдавал свое собственное предпочтение Навальному, а не этим вот троим, к примеру.
Навальный рекомендует своим сторонникам идти на "Русский марш", поскольку "участие в РМ важно", - и я хорошо себе представляю, как там окажутся те, кто уж точно является его сторонниками: сотрудники Фонда Борьбы с Коррупцией, работу которого мы (ну, во всяком случае, я сам, - не буду тут зря обобщать) оцениваем так высоко, и за работой которых наблюдаем с таким сочувствием. Ведь они-то уж точно сторонники Навального, раз работают у него в ФБК? И вот на фоне зигующих школьников обнаруживаются Владимир Ашурков, Любовь Соболь или, например, Георгий Албуров, известный нам под именем "Неистового Жоры", эффектного оператора всяческих пехтингов и якунингов. И что? Операторы с фотографами, а также Соловьев с Киселевым меньше довольны будут этим зрелищем, нежели встрече там с самим Навальным, что ли?
Или вот, скажем, я сам. Я недавно поехал на собрание инициаторов "Народного депутата" и там вместе с пятьюстами другими энтузиастами поставил свою подпись под инициативой Навального и его штаба. Так что мы - все 500 человек - тоже теперь прямо-таки записанные сторонники. Так сказать, с удостоверениями. Нам всем тоже на марш идти?
А, предположим, Григорию Чхартишвили? Нам вдвоем теперь гримироваться под бабушку Бонифация и вставать под объективы на фоне зигующих школьников?
Дело ведь в том, что эти зигующие школьники там, на "Русском марше", появляются не потому, что хотят образовать живописный фон для Алексея Навального или его бабушек, а потому что именно они - главные герои и основные участники этого марша. Не все они школьники. Некоторые из них зигуют только мысленно, в мечтах, в жарких юношеских, либо наоборот старческих поллюциях. Но "Русский марш" - это их час. Это момент, когда ИМ МОЖНО. Это время, когда город принадлежит им. Приятнее, конечно, разделить это торжество с политиком, за которого только что проголосовало 600 000 московских избирателей, и вообразить себе, будто все эти 600 000 - тоже тут и тоже зигуют. Но в крайнем случае сойдет и так. Можно обойтись Соболь и Ашурковым, которые пришли на "Русский марш", потому что им Навальный рекомендовал. Особенно приятно зигующему строю будет увидеть тут еще и двух очень красивых девушек (не хуже Любы): пресс-секретаря Анну Ведуту и дизайнера всей навальновской агитации Елену Марус, - а куда ж они денутся, они же Алексею очень доверяют.
Так вот, мне кажется, Алексей недостаточно подробно и убедительно объясняет Анне, Елене, Любови, Владимиру, Георгию, нам с Григорием и еще шестистам тысячам избирателей, зачем он зовет нас всех в эту толпу национал-поллюционеров, и в чьи объятия, в точности, он нас всех в эту минуту толкает.
А, ну да: "...надо сказать, что новые националистические лидеры Крылов, Белов, Тор и другие проделали огромную работу для того, чтобы политический русский национализм мог существовать в приемлемом европейском формате...", - пишет Алексей Навальный. Ну что же, вот, значит, кто нас поведет вперед в тот день, когда Алексей отказывается от навязанной ему доли Бонифация.
И тут мне вспоминается мой собственный опыт общения с этими приемлемыми европейскими форматерами. Он небольшой, этот опыт, но очень впечатляющий.
Весной 2012 года, когда протестное движение было на ярком, хорошо заметном стороннему взгляду подъеме и когда вокруг него собралась большая толпа политиков, которым казалось, будто нет ничего слаще, чем взгромоздиться на вершину этого подъема, - я внезапно подвергся ухаживаниям со стороны гг. Белова и Тора. Они затеяли какой-то грандиозный тур консультаций, в страстной надежде забронировать за собой какой-то особенный откидной стульчик в тогдашнем "Оргкомитете митингов". Им этот Оргкомитет представлялся чем-то вроде теневого правительства: они путали "оргкомитет митингов" и "оргкомитет страны"... Бог знает, что творилось в их бедных, больных головах. Но, заметим все же им в оправдание, - не только в их, но и еще в великом множестве других голов.
Так вот, ВНЕЗАПНО, как пишут теперь в историях про шубохранилище, мне тоже позвонил один из вышепоименованных гг. и пригласил на Важные Переговоры. От изумления и неожиданности я согласился. Переговоры заключались в том, что гг. националисты попеременно перегибались через стол и, заглядывая мне в глаза, интересовались: "А верно же, что пути революционного обновления России пролегают через опыт Арабской Весны?", "А согласны ли вы, что методы египетского протестного движения рано или поздно должны будут воплотиться и у нас?" Я терпеливо отвечал двум гг., что нет, не верно, и нет, не согласен.
По итогам встречи у меня сложилось стойкое впечатление, что я только что наблюдал попытку вербовки со стороны двух провокаторов. И что вся задача как г.Белова, так и г.Тора заключалась в том, чтобы вытащить из меня несколько идиотских фраз, которые потом можно будет сбыть начальству в очередном отчете о проделанной работе.
Ну и потом опыт этот обогатился целым годом участия в заседаниях Координационного Совета, где тот же Тор, тот же Крылов, а с ними их соратники Бондарик и Константинов, положили немало усилий, чтобы превратить деятельность перспективного и поначалу вполне работоспособного органа в злокачественный балаган, обсуждающий раз за разом всякую ахинею, исправно вносимую ими же в повестку дня.
Сегодня эти гг. соберутся снова и, окружив себя своей зигующей клакой, пойдут по городу. Навальный мне советовал к ним присоединиться. Не пойду. Нанюхался. Насмотрелся и наслушался уже и так.
За прошедший год, с тех пор, когда стало ясно, что именно Алексей Навальный является наиболее естественным претендентом на роль (я подчеркиваю: не на пост, а именно на роль) лидера российского демократического реформаторского движения, мне не раз приходилось отвечать на вопросы о том, как я отношусь к его заигрываниям с национализмом. Не все эти вопросы были заданы в издевательском или оскорбительном тоне, - хотя и таких было немало. Некоторые были заданы все-таки серьезно, спокойно и по существу. И рассчитаны были не на встречное ругательство, а на содержательный ответ. На такие вопросы я и старался отвечать.
Отвечал я в том духе, что эти националистические заигрывания мне кажутся обидной и опасной ошибкой Навального. Отвечал, что считаю это признаком его политического нездоровья: но как и в случае со всякой другой болезнью, полагаю, что постановка диагноза - не повод, чтобы тут же отвернуться от страдающего, рассориться с ним, обидеться на него, бросить его наедине с недугом. Это не повод для оскорблений, отвечал я, а точка приложения сил. Надо стараться. Надо терпеливо продвигаться к окончательному выздоровлению. Надо искать эффективные лекарства, то есть в данном случае - верные слова, точные доводы, сильные аргументы.
Я должен констатировать, что мне казалось, мы до сих пор продвигались трудно, но неуклонно. Теперь я вижу, что недуг берет свое, зашел еще глубже, и потребуется гораздо больше усилий, чтоб от него избавиться.
В отличие от Григория Чхартишвили, который пишет, что "в лидеры общедемократического фронта этот политик не годится" и что надежнее нам дальше группироваться не вокруг лидеров, а вокруг идей, - я готов свои усилия продолжать. Я отношусь к тому, что предстоит нам пережить сегодня, как к кризису. Кризис случается по ходу всякой тяжелой болезни. Иногда он убивает. Иногда открывает путь к выздоровлению.
Так что пусть Алексей Навальный внимательно смотрит на зигующий марш, которому попытался помочь. А я уж буду так же внимательно смотреть на Алексея Навального.
Опасения мои подтвердились. Мне позиция Алексея Навального кажется очень неубедительной, а текст - грубой ошибкой, каких он до сих пор, пожалуй, и не совершал. Во всяком случае, я не припомню.
Сторонники Алексея Навального на учредительном собрании инициативы "Народный депутат". Где-то тут есть и я. Теперь нам всем рекомендовано идти на "Русский марш".
Навальный пишет, что ему не хочется, "как Бонифацию в окружении детей", идти в толпе фотографов и операторов, старающихся снять его "на фоне зигующих школьников". Не хочется, давать материал "телеведущему Соловьёву" и "журналисту Киселёву", который они ещё три месяца будут "крутить в федеральном телеке".
А потом заканчивает текст указанием точного времени и места, где стартует марш, а также обращается к своим сторонникам: "Участие в РМ важно. Все, кто раздумывает идти или нет - приходите".
Получается, что свое отношение к этому мероприятию Алексей определяет не из сущностных, содержательных, а из каких-то поверхностных медийно-пиаровских соображений. А что: если бы ему удалось наклеить бакендарды и усы, как у Бонифация, переодеться в его полосатое трико и таким образом сделаться неузнаваемым для толпы фотографов и операторов,- он туда пошел бы? А если бы "телеведущий Соловьев" и "журналист Киселев" внезапно заболели бы корью или, еще лучше, свинкой и не смогли бы в ближайшее время ничего "крутить в телеке", - можно было бы спокойно вставать в один строй с зигующими школьниками? Выходит, что Навальный принимает решение, которое сам называет "весьма сложным", если не для галочки, то, вроде, для Вовочки и для Димочки (не-не - для телевизионных, а не для тех, про которых вы подумали).
Это какая-то ерунда. Серьезные политики - а лично я отношусь к Алексею Навальному как к политику чрезвычайно серьезному, влиятельному и перспективному, - так поступать не должны. Иногда поступают, да, это правда, причем, не в одной только России. Но все равно не должны: я в этом убежден и именно исходя из этого убеждения оцениваю поступок Навального. Вот серьезному политику Путину - можно так поступать. Серьезному политику Шойгу - можно. Серьезному политику Собянину - можно. А серьезному политику Навальному - нельзя, и, как раз думая так, я до их пор отдавал свое собственное предпочтение Навальному, а не этим вот троим, к примеру.
Навальный рекомендует своим сторонникам идти на "Русский марш", поскольку "участие в РМ важно", - и я хорошо себе представляю, как там окажутся те, кто уж точно является его сторонниками: сотрудники Фонда Борьбы с Коррупцией, работу которого мы (ну, во всяком случае, я сам, - не буду тут зря обобщать) оцениваем так высоко, и за работой которых наблюдаем с таким сочувствием. Ведь они-то уж точно сторонники Навального, раз работают у него в ФБК? И вот на фоне зигующих школьников обнаруживаются Владимир Ашурков, Любовь Соболь или, например, Георгий Албуров, известный нам под именем "Неистового Жоры", эффектного оператора всяческих пехтингов и якунингов. И что? Операторы с фотографами, а также Соловьев с Киселевым меньше довольны будут этим зрелищем, нежели встрече там с самим Навальным, что ли?
Или вот, скажем, я сам. Я недавно поехал на собрание инициаторов "Народного депутата" и там вместе с пятьюстами другими энтузиастами поставил свою подпись под инициативой Навального и его штаба. Так что мы - все 500 человек - тоже теперь прямо-таки записанные сторонники. Так сказать, с удостоверениями. Нам всем тоже на марш идти?
А, предположим, Григорию Чхартишвили? Нам вдвоем теперь гримироваться под бабушку Бонифация и вставать под объективы на фоне зигующих школьников?
Дело ведь в том, что эти зигующие школьники там, на "Русском марше", появляются не потому, что хотят образовать живописный фон для Алексея Навального или его бабушек, а потому что именно они - главные герои и основные участники этого марша. Не все они школьники. Некоторые из них зигуют только мысленно, в мечтах, в жарких юношеских, либо наоборот старческих поллюциях. Но "Русский марш" - это их час. Это момент, когда ИМ МОЖНО. Это время, когда город принадлежит им. Приятнее, конечно, разделить это торжество с политиком, за которого только что проголосовало 600 000 московских избирателей, и вообразить себе, будто все эти 600 000 - тоже тут и тоже зигуют. Но в крайнем случае сойдет и так. Можно обойтись Соболь и Ашурковым, которые пришли на "Русский марш", потому что им Навальный рекомендовал. Особенно приятно зигующему строю будет увидеть тут еще и двух очень красивых девушек (не хуже Любы): пресс-секретаря Анну Ведуту и дизайнера всей навальновской агитации Елену Марус, - а куда ж они денутся, они же Алексею очень доверяют.
Так вот, мне кажется, Алексей недостаточно подробно и убедительно объясняет Анне, Елене, Любови, Владимиру, Георгию, нам с Григорием и еще шестистам тысячам избирателей, зачем он зовет нас всех в эту толпу национал-поллюционеров, и в чьи объятия, в точности, он нас всех в эту минуту толкает.
А, ну да: "...надо сказать, что новые националистические лидеры Крылов, Белов, Тор и другие проделали огромную работу для того, чтобы политический русский национализм мог существовать в приемлемом европейском формате...", - пишет Алексей Навальный. Ну что же, вот, значит, кто нас поведет вперед в тот день, когда Алексей отказывается от навязанной ему доли Бонифация.
И тут мне вспоминается мой собственный опыт общения с этими приемлемыми европейскими форматерами. Он небольшой, этот опыт, но очень впечатляющий.
Весной 2012 года, когда протестное движение было на ярком, хорошо заметном стороннему взгляду подъеме и когда вокруг него собралась большая толпа политиков, которым казалось, будто нет ничего слаще, чем взгромоздиться на вершину этого подъема, - я внезапно подвергся ухаживаниям со стороны гг. Белова и Тора. Они затеяли какой-то грандиозный тур консультаций, в страстной надежде забронировать за собой какой-то особенный откидной стульчик в тогдашнем "Оргкомитете митингов". Им этот Оргкомитет представлялся чем-то вроде теневого правительства: они путали "оргкомитет митингов" и "оргкомитет страны"... Бог знает, что творилось в их бедных, больных головах. Но, заметим все же им в оправдание, - не только в их, но и еще в великом множестве других голов.
Так вот, ВНЕЗАПНО, как пишут теперь в историях про шубохранилище, мне тоже позвонил один из вышепоименованных гг. и пригласил на Важные Переговоры. От изумления и неожиданности я согласился. Переговоры заключались в том, что гг. националисты попеременно перегибались через стол и, заглядывая мне в глаза, интересовались: "А верно же, что пути революционного обновления России пролегают через опыт Арабской Весны?", "А согласны ли вы, что методы египетского протестного движения рано или поздно должны будут воплотиться и у нас?" Я терпеливо отвечал двум гг., что нет, не верно, и нет, не согласен.
По итогам встречи у меня сложилось стойкое впечатление, что я только что наблюдал попытку вербовки со стороны двух провокаторов. И что вся задача как г.Белова, так и г.Тора заключалась в том, чтобы вытащить из меня несколько идиотских фраз, которые потом можно будет сбыть начальству в очередном отчете о проделанной работе.
Ну и потом опыт этот обогатился целым годом участия в заседаниях Координационного Совета, где тот же Тор, тот же Крылов, а с ними их соратники Бондарик и Константинов, положили немало усилий, чтобы превратить деятельность перспективного и поначалу вполне работоспособного органа в злокачественный балаган, обсуждающий раз за разом всякую ахинею, исправно вносимую ими же в повестку дня.
Сегодня эти гг. соберутся снова и, окружив себя своей зигующей клакой, пойдут по городу. Навальный мне советовал к ним присоединиться. Не пойду. Нанюхался. Насмотрелся и наслушался уже и так.
За прошедший год, с тех пор, когда стало ясно, что именно Алексей Навальный является наиболее естественным претендентом на роль (я подчеркиваю: не на пост, а именно на роль) лидера российского демократического реформаторского движения, мне не раз приходилось отвечать на вопросы о том, как я отношусь к его заигрываниям с национализмом. Не все эти вопросы были заданы в издевательском или оскорбительном тоне, - хотя и таких было немало. Некоторые были заданы все-таки серьезно, спокойно и по существу. И рассчитаны были не на встречное ругательство, а на содержательный ответ. На такие вопросы я и старался отвечать.
Отвечал я в том духе, что эти националистические заигрывания мне кажутся обидной и опасной ошибкой Навального. Отвечал, что считаю это признаком его политического нездоровья: но как и в случае со всякой другой болезнью, полагаю, что постановка диагноза - не повод, чтобы тут же отвернуться от страдающего, рассориться с ним, обидеться на него, бросить его наедине с недугом. Это не повод для оскорблений, отвечал я, а точка приложения сил. Надо стараться. Надо терпеливо продвигаться к окончательному выздоровлению. Надо искать эффективные лекарства, то есть в данном случае - верные слова, точные доводы, сильные аргументы.
Я должен констатировать, что мне казалось, мы до сих пор продвигались трудно, но неуклонно. Теперь я вижу, что недуг берет свое, зашел еще глубже, и потребуется гораздо больше усилий, чтоб от него избавиться.
В отличие от Григория Чхартишвили, который пишет, что "в лидеры общедемократического фронта этот политик не годится" и что надежнее нам дальше группироваться не вокруг лидеров, а вокруг идей, - я готов свои усилия продолжать. Я отношусь к тому, что предстоит нам пережить сегодня, как к кризису. Кризис случается по ходу всякой тяжелой болезни. Иногда он убивает. Иногда открывает путь к выздоровлению.
Так что пусть Алексей Навальный внимательно смотрит на зигующий марш, которому попытался помочь. А я уж буду так же внимательно смотреть на Алексея Навального.