Еврораша-4
(Продолжение. Начало здесь, здесь и здесь).
Как я уже писал, в Еврораше шагу нельзя ступить без разрешения. Чтобы войти в здание института, или выйти из него, или просто подняться на другой этаж, надо приложить палец к специальному сканеру, и тогда дверца откроется. Но это еще не все. Хорошо спрятанные камеры следят, не пытается ли сотрудник захватить вместе с собой кого-нибудь еще, проходит ли он через дверь один.
Специальный персонал стрижет траву, убирает с газонов листья и упавшие яблоки. Это можно делать только им. Если сотрудник института попытается сделать шаг в сторону, чтобы, скажем, поднять яблоко, для чего наступит ногой на газон, это будет зафиксировано, и его ждет штраф в 1000 рублей.
Вся территория, которую я для себя назвал Еврорашей, принадлежит частной организации, и хозяин-олигарх установил там такие правила.
За обедом я спросил, будет ли кто-нибудь вечером играть в футбол. Хотел присоединиться. На меня странно посмотрели, но ничего не сказали. Как потом выяснилось, никто там просто так ни в футбол, ни в волейбол не играет. Не принято. Вот когда приезжают на очередную стажировку «курсанты», то есть хорошо вымуштрованные руководящие кадры компании, то им, в соответствии с распорядком, могут назначить в выходной день «спортивный праздник». Тогда на спортплощадке появляются люди. А если соответствующей команды нет, то появление на газоне спортплощадки грозит штрафом.
Площадка для пикника оказалась декоративной. Все вроде бы настоящее - выложенное из камней место для костра, уже приготовленные красивые поленья, сидения в виде больших бревен, выложенных по кругу, но если присмотреться, то можно было увидеть между бревнами тот же идеальный газон, на который не ступала нога человека (если не считать газонокосильщика). Никто и никогда костер там не жег и жечь не будет.
На территории нет ни магазинов, ни киосков, в которых можно было бы себе что-нибудь купить. И правильно. Всем, чем нужно, начальство сотрудников уже обеспечило.
На территории есть только три места, где можно находиться, - институт, коттеджи и столовая, соединенные между собой превосходной гравийной дорогой. В 8 утра в институте начинается рабочий день, который официально заканчивается довольно рано. Но считается хорошим тоном задерживаться на работе, и в 10 часов вечера в окнах института еще горит свет.
Сначала я радовался, когда встреченные мной по дороге в столовую незнакомые молодые люди здоровались и желали приятного аппетита. Потом подумал: «Не факт, что они это делают по собственной инициативе. Вполне возможно, что пожелание приятного аппетита является обязательным правилом, несоблюдение которого тоже карается штрафом».
Люди неразговорчивы, если что-то и говорят про внутренний распорядок, то очень-очень тихо.
За ужином я спросил молодого физика-теоретика, хорошая ли здесь речка, можно ли купаться. Он испуганно посмотрел на меня печальными иудейскими глазами, и ответил: «Хорошая речка». После чего поспешил встать из-за стола, и, пожелав нам приятного аппетита, уйти. Как я понял, купание в речке не приветствуется. Неизвестно, можно ли вообще к ней пройти, хотя протекает она совсем рядом.
Хорошая речка.
Хорошая речка.
Что еще он мог сказать, чтобы не сболтнуть лишнего?
Такой испуг в глазах встречается редко у граждан России, всегда готовых разнести в пух и прах любое начальство, высказать все, что они думают о Путине и Медведеве. Такой испуг я увидел в глазах итальянского профессора, когда за ужином речь случайно зашла о фильме Джульетто Кьезо, посвященном событиям 9/11. Удобно сидевший в ресторане молодой профессор выпрямился, голос у него стал похожим на голос дикторов советского телевидения, и он поспешил выразить свое полное несогласие с фильмом Кьезы и свое подтверждение официальной версии. В Европе, я подумал, с этим строго, надо тщательно фильтровать дискурс. Вот и в Еврораше тоже строго, все правильно.
Как я уже писал, газоны вокруг коттеджей находятся в идеальном порядке. Можно ли на них наступать? Никто не ответил мне на этот вопрос - никто не пробовал. Маленький участок посреди газона представлял собой крошечный огородик, на нем росли розовые и красные помидоры. Но росли они, судя по всему, с чисто декоративными целями, и сорвать помидоры жители коттеджа не решались.
Когда мы с товарищем закончили наши эксперименты с тротилом, нам захотелось побыстрее оттуда уехать. Мы сели на кожаные сиденья, и почувствовали большое облегчение, когда машина покинула территорию Еврораши.
Мы попросили водителя остановиться на обочине ввиду возникшей необходимости. Навстречу ехала телега. Мужик в фуфайке и резиновых сапогах, и баба в платке. У меня радостно защемило сердце. Ох, ты моя милая-милая сраная говнорашечка! Как же я тебя люблю!
(Окончание следует)
Как я уже писал, в Еврораше шагу нельзя ступить без разрешения. Чтобы войти в здание института, или выйти из него, или просто подняться на другой этаж, надо приложить палец к специальному сканеру, и тогда дверца откроется. Но это еще не все. Хорошо спрятанные камеры следят, не пытается ли сотрудник захватить вместе с собой кого-нибудь еще, проходит ли он через дверь один.
Специальный персонал стрижет траву, убирает с газонов листья и упавшие яблоки. Это можно делать только им. Если сотрудник института попытается сделать шаг в сторону, чтобы, скажем, поднять яблоко, для чего наступит ногой на газон, это будет зафиксировано, и его ждет штраф в 1000 рублей.
Вся территория, которую я для себя назвал Еврорашей, принадлежит частной организации, и хозяин-олигарх установил там такие правила.
За обедом я спросил, будет ли кто-нибудь вечером играть в футбол. Хотел присоединиться. На меня странно посмотрели, но ничего не сказали. Как потом выяснилось, никто там просто так ни в футбол, ни в волейбол не играет. Не принято. Вот когда приезжают на очередную стажировку «курсанты», то есть хорошо вымуштрованные руководящие кадры компании, то им, в соответствии с распорядком, могут назначить в выходной день «спортивный праздник». Тогда на спортплощадке появляются люди. А если соответствующей команды нет, то появление на газоне спортплощадки грозит штрафом.
Площадка для пикника оказалась декоративной. Все вроде бы настоящее - выложенное из камней место для костра, уже приготовленные красивые поленья, сидения в виде больших бревен, выложенных по кругу, но если присмотреться, то можно было увидеть между бревнами тот же идеальный газон, на который не ступала нога человека (если не считать газонокосильщика). Никто и никогда костер там не жег и жечь не будет.
На территории нет ни магазинов, ни киосков, в которых можно было бы себе что-нибудь купить. И правильно. Всем, чем нужно, начальство сотрудников уже обеспечило.
На территории есть только три места, где можно находиться, - институт, коттеджи и столовая, соединенные между собой превосходной гравийной дорогой. В 8 утра в институте начинается рабочий день, который официально заканчивается довольно рано. Но считается хорошим тоном задерживаться на работе, и в 10 часов вечера в окнах института еще горит свет.
Сначала я радовался, когда встреченные мной по дороге в столовую незнакомые молодые люди здоровались и желали приятного аппетита. Потом подумал: «Не факт, что они это делают по собственной инициативе. Вполне возможно, что пожелание приятного аппетита является обязательным правилом, несоблюдение которого тоже карается штрафом».
Люди неразговорчивы, если что-то и говорят про внутренний распорядок, то очень-очень тихо.
За ужином я спросил молодого физика-теоретика, хорошая ли здесь речка, можно ли купаться. Он испуганно посмотрел на меня печальными иудейскими глазами, и ответил: «Хорошая речка». После чего поспешил встать из-за стола, и, пожелав нам приятного аппетита, уйти. Как я понял, купание в речке не приветствуется. Неизвестно, можно ли вообще к ней пройти, хотя протекает она совсем рядом.
Хорошая речка.
Хорошая речка.
Что еще он мог сказать, чтобы не сболтнуть лишнего?
Такой испуг в глазах встречается редко у граждан России, всегда готовых разнести в пух и прах любое начальство, высказать все, что они думают о Путине и Медведеве. Такой испуг я увидел в глазах итальянского профессора, когда за ужином речь случайно зашла о фильме Джульетто Кьезо, посвященном событиям 9/11. Удобно сидевший в ресторане молодой профессор выпрямился, голос у него стал похожим на голос дикторов советского телевидения, и он поспешил выразить свое полное несогласие с фильмом Кьезы и свое подтверждение официальной версии. В Европе, я подумал, с этим строго, надо тщательно фильтровать дискурс. Вот и в Еврораше тоже строго, все правильно.
Как я уже писал, газоны вокруг коттеджей находятся в идеальном порядке. Можно ли на них наступать? Никто не ответил мне на этот вопрос - никто не пробовал. Маленький участок посреди газона представлял собой крошечный огородик, на нем росли розовые и красные помидоры. Но росли они, судя по всему, с чисто декоративными целями, и сорвать помидоры жители коттеджа не решались.
Когда мы с товарищем закончили наши эксперименты с тротилом, нам захотелось побыстрее оттуда уехать. Мы сели на кожаные сиденья, и почувствовали большое облегчение, когда машина покинула территорию Еврораши.
Мы попросили водителя остановиться на обочине ввиду возникшей необходимости. Навстречу ехала телега. Мужик в фуфайке и резиновых сапогах, и баба в платке. У меня радостно защемило сердце. Ох, ты моя милая-милая сраная говнорашечка! Как же я тебя люблю!
(Окончание следует)