врубель
Самодостаточность - неточное слово. Многозначное. Цельность. Концептуальность. Наличие собственной модели мира - привлекательной или отталкивающей, верной или ошибочной, выраженной в творчестве талантливо или бездарно. В этом смысле самодостаточны: Леонардо, Кандинский, Яблонская, Хокусай, Рублев. В принципе в этом списке могут стоять и плохие художники, мне просто не хватает кругозора, чтобы назвать. Это художники структурирующие, создающие иерархию, художники космоса и порядка. Они создают достаточно ориентиров, критериев, по которым можно и разбить сад, и судить о нем на предмет соотвествия.
На другом полюсе - художники хаоса. Дали, Врубель, Пикассо, Уорхол - как-то так. И опять ни одного отрицательного примера, я просто не настолько хорошо знаю изо-искусство и не запоминаю то, что не понравилось.
Врубель - символист, художник сумерек в прямом и переносном смысле. Я знаю 3 вида искусства, где сложно установить власть сумерек: 1. музыка, 2. «застывшая музыка» и 3. «ланшафтная застывшая музыка» - ландшафтная архитектура то есть. Тут нет идеологического противопоставления - только разность языка, средств. Методами искусств, выражающих идеи мелодией и строем, подтекст символизма передать сложно. Великолепна плеяда поэтов и художников-символистов! И числом, и умением. И сколько там композиторов? Скрябин? В пределах погрешности, «один в поле - не символист». Мне как человеку, далекому от музыки, мои любимые произведения Скрябина вообще Рахманинова напоминают.
То же самое - с архитектурой. Мозаичное панно на «Метрополе» и сам «Метрополь» - это же разные вещи… Само здание - довольно ясная форма. И на фасаде - панно Врубеля как окно в мир невыразимого. Оно нарочито сделано так, что будто мерещится. Оно не просто не являет формы, оно - антагонист формы. Может ли подобный творческий манифест послужить основой для сада? Попробую представить себе. Ну, сумеречные цветники - «сияющие» в гаснущем дневном свете (белый и перванш). Ну, запахи да и вообще поток «слепых» ощущений - тепла/холода, сухости/влажности, гладкости, вязкости, липкости, шершавости. Оглушающее безмолвие «тихой заводи» и мистический звон горного ветра. Гениальность Врубеля в том, что с его помощью мы можем все это ВИДЕТЬ! Видеть на полотне, а не чувствовать обычным способом. Интересна ли обратная трансформация? Конечно, интересна, но не с точки зрения ландшафтного искусства, как и в случае с садом Моне.
Разумеется, в мире «все связано со всем». И можно сделать прекрасный сад, каким-то образом связав его с Врубелем. У нас, у журналистов, в юности мечтавших посвятить себя поиску Сути, есть горькая шутка: «если бы у рыб была шерсть, у них водились бы блохи». Это последняя фраза старого анекдота, который наверное легко найти в сети. Можно напридумывать чего угодно своего, а потом выдать это за Врубеля. Легко. К счастью (для некоторых), Врубель откреститься от Васи Пупкина уже не может, и поэтому давайте юзать его в рамках акции «Мой Врубель»! Изрыгнем из недр сознания то немногое, что умеем. Каким-то образом поженим это с Врубелем или его современниками, в той мере, в какой мы их понимаем. Таким образом, в заглавии нашего произведения появится слово «Врубель» - круто! А если какой-нибудь вредный критик попытается вступиться за Врубеля - мы начнем кричать, что никто не вправе трогать нашу душу, «нашу прелесссть»! Ведь если мы в произведении чего-то не усматриваем, возможна одна из двух причин:
1. Этого просто нет
2. Искомое сокрыто в глубине души
Как соблазнительно объявить всех, кто тебя не понял, тупыми тварями, ничего не понимающими в душе. Именно поэтому я терпеть не могу разговоров о «душе сада». Душу нельзя объяснить. Она или есть (в каждом слове, в каждом кадре) или ее нет. И если нет, то никакие слова вроде «гуляя по саду Врубеля, с замиранием сердца глядя в глаза любимой хосты…» не заменят тяжелого труда, реальной работы души. Я расцениваю подобные нагромождения слов как муляж.
По иронии судьбы я пишу все эти дурацкие пафосные обличения Марине и Люде - никогда подобными хреновинами не страдавшими. Вот именно это меня, наверное, и задело - интеллигентные, авторитетные и безусловно выстрадавшие свое художники соблазняют молодых. Будем делать «сад врубеля». Отлично, поехали! При этом врубель - простая нашлепка. Ни намека на понимание творчества, не говоря уж о проникновении и сочувствии. И это - о душе?!?!
Я все же против «оголтелой» свободы творчества. И категорически против названия «творческим» и «душевным» всего, что не является результатом тяжелого умственного и душевного труда.
На другом полюсе - художники хаоса. Дали, Врубель, Пикассо, Уорхол - как-то так. И опять ни одного отрицательного примера, я просто не настолько хорошо знаю изо-искусство и не запоминаю то, что не понравилось.
Врубель - символист, художник сумерек в прямом и переносном смысле. Я знаю 3 вида искусства, где сложно установить власть сумерек: 1. музыка, 2. «застывшая музыка» и 3. «ланшафтная застывшая музыка» - ландшафтная архитектура то есть. Тут нет идеологического противопоставления - только разность языка, средств. Методами искусств, выражающих идеи мелодией и строем, подтекст символизма передать сложно. Великолепна плеяда поэтов и художников-символистов! И числом, и умением. И сколько там композиторов? Скрябин? В пределах погрешности, «один в поле - не символист». Мне как человеку, далекому от музыки, мои любимые произведения Скрябина вообще Рахманинова напоминают.
То же самое - с архитектурой. Мозаичное панно на «Метрополе» и сам «Метрополь» - это же разные вещи… Само здание - довольно ясная форма. И на фасаде - панно Врубеля как окно в мир невыразимого. Оно нарочито сделано так, что будто мерещится. Оно не просто не являет формы, оно - антагонист формы. Может ли подобный творческий манифест послужить основой для сада? Попробую представить себе. Ну, сумеречные цветники - «сияющие» в гаснущем дневном свете (белый и перванш). Ну, запахи да и вообще поток «слепых» ощущений - тепла/холода, сухости/влажности, гладкости, вязкости, липкости, шершавости. Оглушающее безмолвие «тихой заводи» и мистический звон горного ветра. Гениальность Врубеля в том, что с его помощью мы можем все это ВИДЕТЬ! Видеть на полотне, а не чувствовать обычным способом. Интересна ли обратная трансформация? Конечно, интересна, но не с точки зрения ландшафтного искусства, как и в случае с садом Моне.
Разумеется, в мире «все связано со всем». И можно сделать прекрасный сад, каким-то образом связав его с Врубелем. У нас, у журналистов, в юности мечтавших посвятить себя поиску Сути, есть горькая шутка: «если бы у рыб была шерсть, у них водились бы блохи». Это последняя фраза старого анекдота, который наверное легко найти в сети. Можно напридумывать чего угодно своего, а потом выдать это за Врубеля. Легко. К счастью (для некоторых), Врубель откреститься от Васи Пупкина уже не может, и поэтому давайте юзать его в рамках акции «Мой Врубель»! Изрыгнем из недр сознания то немногое, что умеем. Каким-то образом поженим это с Врубелем или его современниками, в той мере, в какой мы их понимаем. Таким образом, в заглавии нашего произведения появится слово «Врубель» - круто! А если какой-нибудь вредный критик попытается вступиться за Врубеля - мы начнем кричать, что никто не вправе трогать нашу душу, «нашу прелесссть»! Ведь если мы в произведении чего-то не усматриваем, возможна одна из двух причин:
1. Этого просто нет
2. Искомое сокрыто в глубине души
Как соблазнительно объявить всех, кто тебя не понял, тупыми тварями, ничего не понимающими в душе. Именно поэтому я терпеть не могу разговоров о «душе сада». Душу нельзя объяснить. Она или есть (в каждом слове, в каждом кадре) или ее нет. И если нет, то никакие слова вроде «гуляя по саду Врубеля, с замиранием сердца глядя в глаза любимой хосты…» не заменят тяжелого труда, реальной работы души. Я расцениваю подобные нагромождения слов как муляж.
По иронии судьбы я пишу все эти дурацкие пафосные обличения Марине и Люде - никогда подобными хреновинами не страдавшими. Вот именно это меня, наверное, и задело - интеллигентные, авторитетные и безусловно выстрадавшие свое художники соблазняют молодых. Будем делать «сад врубеля». Отлично, поехали! При этом врубель - простая нашлепка. Ни намека на понимание творчества, не говоря уж о проникновении и сочувствии. И это - о душе?!?!
Я все же против «оголтелой» свободы творчества. И категорически против названия «творческим» и «душевным» всего, что не является результатом тяжелого умственного и душевного труда.