Искусство штопать
Удивительное женское свойство. Животное, безусловное. Спасавшее всех нас, и не раз. Повыть с тобой, поголосить, серой утицей покружить над тобой. А потом закатать рукава и начать штопать твои рваные раны. Не обращая внимания на потекшую тушь и твоё удивление. Искусство штопать древнее искусства рвать. Чудесная arienril пишет о том же:
И вот он сидит один в темноте
с последней гранатой, думает, может, её проглотить,
как она тикает в животе,
как раскрывается изнутри,
как окровавленная, цветком, -
и вот он сжимает её в измученных кулаках,
начинает к ней привыкать.
А она молчит, как и положено "им",
не дышит, не отвечает, не отзовётся теплом,
не встретит холодом; не подскажет ничем, ничем,
что ему делать и чей на губах его воспалённый дым -
то ли Иерихон горит, то ли Иерусалим;
а она лежит у него в ладонях, гладкая, как всегда.
Последние дни, говорит он, рухнут последние города,
и тогда - себя ли убить или убить врага?
или вовсе отдать тебя
проезжему мудрецу?
И целует её, ворошит кочергой в золе,
слушает, как во сне ворочается земля,
вздрагивает канонадой, ему слышится - лю-блю,
люблю - и единственная граната катается на полу,
в суме мудреца покоится, расцветает у него внутри,
кусает губы, отворачивается, говорит:
я железо, сплошная литая сталь,
ты - костяная пыль;
возьми, - говорит, - чашку, потрогай ветку, обопрись на костыль, -
все мы вещи помимо добра и зла;
моё тепло - тепло твоего тепла.
Разбери меня, разберись во мне, наконец, узнай,
для чего я тебе дана,
сделай меня другой
или стань другим, -
умирающим Иерусалимом, врагом самому себе,
мудрецом, уезжающим подальше от этих мест, -
я ничего не отвечу, мой голос пребудет пуст.
Я ведаю лишь, как чьи-то пальцы
берут мою тяжесть, лёгкие, как пыльца,
как потом надо мной склоняется пылающее лицо,
и рука отдёргивается с кольцом.