Величие советской идеи: хоздвор на месте могил
В порядке продолжения выборочного цитирования кн. Т.К. Чугунова "Деревня на Голгофе: летопись коммунистической эпохи от 1917 до 1967" - об отношении "строителей светлого завтра" к культурным и духовным традициям национальной России на примере судьбы сельской церкви и кладбища.
Так и просится сюда вот эта картинка:
___
Судьба сельской церкви
На окраине Болотного, на холме, стоит небольшая беленькая деревянная церковь. Тихо и безмятежно простояла она свыше сотни лет, в праздники заполняемая толпою молящихся.
Но после большевистского переворота беды стали обрушиваться на церковь.
Одна беда обрушилась на нее в 1920-21 годах, во время голода в Поволжье. В эти годы советское правительнство конфисковало во всех храмах, в том числе и в Болотном, церковные драгоценности: золотые и серебряные вещи, а также драгоценные камни на церковных вещах. Были конфискованы серебряные подсвечники, кресты, чаши, ложечки, серебряные и золотые ризы на иконах, украшения из драгоценных камней и т. п. Власть мотивировала эту конфискацию необходимостью спасти голодающих людей Поволжья от голодной смерти.
«Советское правительство в разоренной стране никаких средств не имеет, - говорилось в правительственных воззваниях, - но за счет конфискованных церковных ценностей оно сможет купить заграницей, у капиталистов, хлеб и спасти людей от голодной смерти».
Возражать против такого мотива людям было неудобно. Но был ли кто-либо, действительно, спасен от голодной смерти за счет этих конфискованных церковных ценностей - это для населения Советского Союза осталось неизвестным. Правительство не сообщило населению ни о сумме конфискованных вещей, ни об их ценности, ни об их упо¬треблении. Зная болыпевисткую власть, крестьяне сомневались в том, чтобы она употребила эти конфискованные драгоценности на те цели, которыми она мотивировала их конфискацию.
Сельский храм после этой конфискации стал беднее, скромнее. Но свою религиозную роль он продолжал выполнять нормально.
Другой удар большевистской власти был задуман и проведен, как смертельный удар для духовенства, для храмов, для всей церковной организации.
Во время коллективизации советская власть ликвидировала прежде всего «наиболее враждебные элементы». В деревне это были: зажиточные крестьяне, кустари, торговцы, духовенство. В первую очередь был использован излюбленный в то время большевистский метод, «налоговой пресс»: на «враждебные элементы» были наложены непосильные налоги. За невыполнением налога следовала конфискация
всего имущества, тюрьма или ссылка «неплате льщика-саоотажника». Тот же метод был применен и по отношению к духовенству. В частности, и к священнику села Болотное. На священника был возложен непосильный «налог на доход». Священник, не дожидаясь лагеря, уехал куда-то, бесследно скрылся.
По распоряжению органов власти, храм в Болотном (также, как и все другие храмы в районе, в области и по всему Советскому Союзу) был закрыт. Потом он был превращен в государственную собствен¬ность, а самое помещение передано в распоряжение колхозного председателя - для хозяйственных нужд колхоза.
По указанию райкома партии, председатель колхоза, коммунист, использовал храм в Болотном в качестве склада для колхозного сельскохозяйственного инвентаря.
При посещении села заглядывал я в этот бывший храм, теперешний склад. Там внутри стояли плуги, бороны. На стенах, крючьях, висели косы, серпы, грабли.. . Вокруг храма стояли телеги.. .
А где кладбище?
Раньше около церкви было тихое, зеленое сельское кладбище. Могилы были покрыты изумрудной травкой, цветами, у каждой могилы стоял крест, росли кустики.
Но после закрытия храма и превращения его в склад, местное коммунистическое начальство шаг за шагом разоряло и кладбище.
Сначала были сняты двери, изгороди, и через все кладбище была проложена широкая проезжая дорога - от храма-склада до поля: чтобы при поездках от склада на поле и обратно не приходилось объезжать кладбища.
Затем было приказано расставлять инвентарь на кладбище: плуги, бороны, телеги.
Так были сбиты кресты, поломаны кустики, растоптаны могилы.
Потом, по приказу начальства, все могилы на кладбище были сравнены с землей, и появилась ровная пыльная площадка для сельскохозяйственного инвентаря.
Так кладбище было превращено в специальную площадку для стоянки телег, борон, плутов - около склада, бывшего храма.
Кощунство над храмом и кладбищем было закончено.
Никто не может теперь узнать на этой ровной, пыльной площадке, где похоронены его родные и близкие.
Теперь колхозники продолжают хоронить умерших на той же площадке для инвентаря. Хоронят мертвых без священника: больше не осталось священнослужителей. Хоронят без церковных обрядов. Нередко даже погребение происходит и без гроба. Не из чего гроб сделать: нет ни досок, ни гвоздей у колхозников.
Хоронят колхозники сами. Родные умершего принесут на носилках или привезут его на площадку, покрестятся, поплачут, споют сами: «Со Святыми упокой», закопают в могилку. А потом, по строгому при-
казу начальства, они должны хорошо разровнять землю, чтобы могильные холмы не портили площадку.
Кресты ставить на могилках начальство не позволяет: они мешают расставлять инвентарь на площадке.
- Только разреши могильные холмы оставлять да кресты ставить,- живо наша колхозная площадка для инвентаря опять в кладбище превратится, - заявляет «колхозный голова». - Вишь, сколько людей умирает!.. А мертвым все равно, где гнить приходится: на площадке или на кладбище...
Так храм был превращен в склад.
А от тихого, уютного сельского кладбища не осталось и следа. На его месте расположилась пыльная колхозная площадка для инвентаря. Колхозники запрягают лошадей на могилах своих родителей ...
Нет теперь кладбища. Через него пролегает широкая дорога, по которой колхозники ежедневно ездят в поле и скребут боронами по могилам своих родных и близких. ..
Перекличка живых и мертвых ...
В большевистском государстве даже мертвых не оставили в покое: и над ними надругательство учинили.
Нет покоя живым ... И нет покоя мертвым ...
Для живых - нет жизни. Жизнь на каждом шагу омрачается страданием, попирается смертью. Жизнь превращена в грандиозное кладбище ...
Для мертвых - нет покоя: нет могил, нет крестов, нет кладбища. Стираются с лица земли всякие знаки воспоминания о мертвых-родных и предках . ..
Поэтому так трагически-парадоксально звучит тревожная перекличка между живыми и мертвыми.
В колхозной частушке живые обращаются к своим мертвым предкам с мольбою:
«Вставай, батя, Вставай, дедка: Нас тут гробит Пятилетка! . . »
Живые взывают к мертвым: «Вставайте, мертвые: живые погибают! .. »
А колхозное кладбище, всем своим опустошенным, оплеванным видом, от лица мертвых предков отвечает на это:
- От ваших мук, от ваших стонов душа болит.. . Но не завидуйте мертвым и не помышляйте о смерти: на кладбище нет ни места, ни покоя . . . Смерть - даже смерть! - не дает теперь никакого успокоения ...
Так и просится сюда вот эта картинка:
___
Судьба сельской церкви
На окраине Болотного, на холме, стоит небольшая беленькая деревянная церковь. Тихо и безмятежно простояла она свыше сотни лет, в праздники заполняемая толпою молящихся.
Но после большевистского переворота беды стали обрушиваться на церковь.
Одна беда обрушилась на нее в 1920-21 годах, во время голода в Поволжье. В эти годы советское правительнство конфисковало во всех храмах, в том числе и в Болотном, церковные драгоценности: золотые и серебряные вещи, а также драгоценные камни на церковных вещах. Были конфискованы серебряные подсвечники, кресты, чаши, ложечки, серебряные и золотые ризы на иконах, украшения из драгоценных камней и т. п. Власть мотивировала эту конфискацию необходимостью спасти голодающих людей Поволжья от голодной смерти.
«Советское правительство в разоренной стране никаких средств не имеет, - говорилось в правительственных воззваниях, - но за счет конфискованных церковных ценностей оно сможет купить заграницей, у капиталистов, хлеб и спасти людей от голодной смерти».
Возражать против такого мотива людям было неудобно. Но был ли кто-либо, действительно, спасен от голодной смерти за счет этих конфискованных церковных ценностей - это для населения Советского Союза осталось неизвестным. Правительство не сообщило населению ни о сумме конфискованных вещей, ни об их ценности, ни об их упо¬треблении. Зная болыпевисткую власть, крестьяне сомневались в том, чтобы она употребила эти конфискованные драгоценности на те цели, которыми она мотивировала их конфискацию.
Сельский храм после этой конфискации стал беднее, скромнее. Но свою религиозную роль он продолжал выполнять нормально.
Другой удар большевистской власти был задуман и проведен, как смертельный удар для духовенства, для храмов, для всей церковной организации.
Во время коллективизации советская власть ликвидировала прежде всего «наиболее враждебные элементы». В деревне это были: зажиточные крестьяне, кустари, торговцы, духовенство. В первую очередь был использован излюбленный в то время большевистский метод, «налоговой пресс»: на «враждебные элементы» были наложены непосильные налоги. За невыполнением налога следовала конфискация
всего имущества, тюрьма или ссылка «неплате льщика-саоотажника». Тот же метод был применен и по отношению к духовенству. В частности, и к священнику села Болотное. На священника был возложен непосильный «налог на доход». Священник, не дожидаясь лагеря, уехал куда-то, бесследно скрылся.
По распоряжению органов власти, храм в Болотном (также, как и все другие храмы в районе, в области и по всему Советскому Союзу) был закрыт. Потом он был превращен в государственную собствен¬ность, а самое помещение передано в распоряжение колхозного председателя - для хозяйственных нужд колхоза.
По указанию райкома партии, председатель колхоза, коммунист, использовал храм в Болотном в качестве склада для колхозного сельскохозяйственного инвентаря.
При посещении села заглядывал я в этот бывший храм, теперешний склад. Там внутри стояли плуги, бороны. На стенах, крючьях, висели косы, серпы, грабли.. . Вокруг храма стояли телеги.. .
А где кладбище?
Раньше около церкви было тихое, зеленое сельское кладбище. Могилы были покрыты изумрудной травкой, цветами, у каждой могилы стоял крест, росли кустики.
Но после закрытия храма и превращения его в склад, местное коммунистическое начальство шаг за шагом разоряло и кладбище.
Сначала были сняты двери, изгороди, и через все кладбище была проложена широкая проезжая дорога - от храма-склада до поля: чтобы при поездках от склада на поле и обратно не приходилось объезжать кладбища.
Затем было приказано расставлять инвентарь на кладбище: плуги, бороны, телеги.
Так были сбиты кресты, поломаны кустики, растоптаны могилы.
Потом, по приказу начальства, все могилы на кладбище были сравнены с землей, и появилась ровная пыльная площадка для сельскохозяйственного инвентаря.
Так кладбище было превращено в специальную площадку для стоянки телег, борон, плутов - около склада, бывшего храма.
Кощунство над храмом и кладбищем было закончено.
Никто не может теперь узнать на этой ровной, пыльной площадке, где похоронены его родные и близкие.
Теперь колхозники продолжают хоронить умерших на той же площадке для инвентаря. Хоронят мертвых без священника: больше не осталось священнослужителей. Хоронят без церковных обрядов. Нередко даже погребение происходит и без гроба. Не из чего гроб сделать: нет ни досок, ни гвоздей у колхозников.
Хоронят колхозники сами. Родные умершего принесут на носилках или привезут его на площадку, покрестятся, поплачут, споют сами: «Со Святыми упокой», закопают в могилку. А потом, по строгому при-
казу начальства, они должны хорошо разровнять землю, чтобы могильные холмы не портили площадку.
Кресты ставить на могилках начальство не позволяет: они мешают расставлять инвентарь на площадке.
- Только разреши могильные холмы оставлять да кресты ставить,- живо наша колхозная площадка для инвентаря опять в кладбище превратится, - заявляет «колхозный голова». - Вишь, сколько людей умирает!.. А мертвым все равно, где гнить приходится: на площадке или на кладбище...
Так храм был превращен в склад.
А от тихого, уютного сельского кладбища не осталось и следа. На его месте расположилась пыльная колхозная площадка для инвентаря. Колхозники запрягают лошадей на могилах своих родителей ...
Нет теперь кладбища. Через него пролегает широкая дорога, по которой колхозники ежедневно ездят в поле и скребут боронами по могилам своих родных и близких. ..
Перекличка живых и мертвых ...
В большевистском государстве даже мертвых не оставили в покое: и над ними надругательство учинили.
Нет покоя живым ... И нет покоя мертвым ...
Для живых - нет жизни. Жизнь на каждом шагу омрачается страданием, попирается смертью. Жизнь превращена в грандиозное кладбище ...
Для мертвых - нет покоя: нет могил, нет крестов, нет кладбища. Стираются с лица земли всякие знаки воспоминания о мертвых-родных и предках . ..
Поэтому так трагически-парадоксально звучит тревожная перекличка между живыми и мертвыми.
В колхозной частушке живые обращаются к своим мертвым предкам с мольбою:
«Вставай, батя, Вставай, дедка: Нас тут гробит Пятилетка! . . »
Живые взывают к мертвым: «Вставайте, мертвые: живые погибают! .. »
А колхозное кладбище, всем своим опустошенным, оплеванным видом, от лица мертвых предков отвечает на это:
- От ваших мук, от ваших стонов душа болит.. . Но не завидуйте мертвым и не помышляйте о смерти: на кладбище нет ни места, ни покоя . . . Смерть - даже смерть! - не дает теперь никакого успокоения ...