Ты помнишь?.
Ты помнишь?.
Память, конечно, удивительная вещь. Она цепко хватает то, что происходит с нами и вокруг нас, и уволакиет воспоминания об этом, наши мысли, чувства, эмоции, всё, чем мы наполнены и окружены, куда-то, в одни только ей ведомые углы и закоулки. Чего она с ними там делает - неизвестно, и, думаю, мы так никогда и не узнаем, но, определённо, хранит она всё своё добро прилежно и надёжно, и выдаёт обратно, даже после многих лет, часто - свежим и предельно ясным. И как бы мы не старались направлять её хранительские таланты, как бы не приказывали, что ей делать и не делать, и, кажется, уже всё давно пережито и забыто, ан, нет, получите и распишитесь: вот вам посылка с воспоминаниями из н-дцатого года. Обёрнута древней толстой грубой хрустящей бумагой, перевязана бичёвкой, скрепленной сургучной печатью, каких нынче и не сыщешь уже на современной почте, а внутри всегда еще - маленький клочёк белой бумаги, на котором аккуратным почерком всегда выведены два и тех же слова: Ты помнишь?.
Да, я помню, я многое помню. Так случилось, что недавно я снова приехал на Северо-Восток. Шесть месяцев жизни, проведённых здесь, как будто это было вчера и, одновременно, целую вечность назад, толстая тетрадь, или даже книга, исписанная мелким почерком, заметками о пейзажах, природе, и необыкновеных людях, что я тут встретил, их судьбах и повседневной жизни, порой совсем нелегкой. Как и когда-то тогда, я бродил вечерами по улицам Ньюкасла и Дарума, рассматривал старинные дома, древнюю, видавшую многое брусчатку под ногами, и, конечно, людей, вслушивался в обрывки их разговоров, останавливался и вглядывался в воду реки с бесчисленных мостов, и снова несся на велосипеде по полям, городам и маленьким деревушкам, любуясь пейзажами, лоскутами облаков, заполонившими небо и создающую незабываемую игру теней на бескрайних полях, и каменными домиками, внезапно появляющимися в поле зрения, за очередным поворотом. Снова я как-будто открывал заново всё, что происходило здесь, всё, что было увидено, пережито, понятно. И снова, и снова, словно пробуждение от какого-то лёгкого, словно пелена, несуществующего сна и всё те же два слова... Ты помнишь?.
Для многих воспоминания - это тяжелый груз, неподъёмная ноша, избавиться от которой непросто, а порой - и невозможно, которая сковывает своим прошлым всё настоящее и будущее, затрудняя движение вперёд и истощая своего носильщика. Сколько раз мы так и не смогли до конца забыть, простить, отпустить, расстаться с нашим прошлым. Не смогли посмотреть на всё, что происходит с нами, не как на наказание, часто незаслуженное, а как на возможность, удивительный шанс, данный нам Небесами, схватиться, уцепиться за который - наша единственная задача. Порой диву даёшься, на какие уловки мы идём, чтобы перестать замечать наш груз, что мы тащим на себе каждый день, мы убеждаем себя, что это Жизнь так тяжела, что мы не можем ни на секунду разогнуться или ослабить нашего стоического напряжения. Мы изобретательны и убедительны, удивительно выносливы, и единственное, чего порой так и не можем сделать - это оставить тяжести прошлого в Прошлом и просто пойти налегке дальше, радуясь и улыбаясь Жизни.
Долго думал, с чем можно сравнить наше прошлое и воспоминания о нём. Одно из сравнений, что пришло в голову - это Ветер. На море, например, он просто есть, мы не можем изменить его направления, убрать или отмахнуться от него, и одних он, как щепку, прибивает постепенно к берегу и даже иногда разбивает о прибрежные скалы, а другие наполняют им, пускай крепким и сильным, свои паруса и уходят на них, в открытое Море, скрываясь постепенно за Горизонтом. Насколько мы справимся с нашими воспоминаниями, с этим ветром прошлого, и что принесёт он нам - зависит от нас самих... и, выходит, даже прошлым, как и ветром, нужно учиться управлять?.
Всё ещё одинаково хорошо помню и ту невероятную Венецию, в которую мы как-то ушли с тобой пройтись вечером, и из которой вернулись только с рассветом, взявшись за руки, и фотографии с приведениями в чешских замках, узкие извилистые улочки Афин и Генуи, и, наоборот, широченные магистрали Техаса и Дубаи, парки Люксембурга, лыжи и прогулки в Альпах, и даже наши поездки везде и всюду много-много-много-летней давности. Единственная странная штука, что происходит, когда ты перестаёшь усиленно цепляться и удерживать Прошлое - Время вдруг уходит, оставляет его, и прошлое внезапно перестаёт быть какой-то чередой и лентой событий, а распадается на отдельные воспоминания, отдельные яркие картинки, каждая из которых не ближе и не дальше, и уж точно - не важнее другой. Громадная коробка с увлекательными фотографиями, в которой концерты и картинные галереи, и несчастный случай в ресторанчике во Флоренции, и двухэтажный автобус, оставленный на центральной площади, в котором мы пили тогда вино, и города-замки Италии, и наши поездки на машине по Европе, озёра и многочисленные паромы через моря и фьорды, а еще - удивительные горы, поселения и люди Непала, бесчисленные закаты и рассветы из окон самолётов, домов, гостиниц, вершин, много, много всего... и опять, и снова - Северо-Восток Англии.
Порой сложно объяснять, что такое Север. Как можно привыкать не замечать постоянных дождей и обходится, порой, при этом без куртки и зонтика, заходя в дом мокрым, и всё же - отчаянно счастливым. Как и зачем можно учиться ходить в одной рубашке в +12. Как можно снова и снова вдруг жать на оба тормоза, рискуя вылететь через руль, спрыгивать с велосипеда и бесконечно долго смотреть на горизонт, и на подкрадывающиеся к нему откуда-то снизу поля, на пасущихся на них овец, каменные заборы, выложенные чьими-то заботливыми руками, и на необыкновенные местные облака, которых больше не сыщешь, пожалуй, нигде. Спокойный и суровый край, с его морем, маяками, ветрами, приливами и отливами, посёлками, холмами, остатками гордого и ушедшего навсегда много лет назад индустриального прошлого, напоминающего о себе в виде бывших железнодорожных станций, ставшими внезапными кафешками на велодорожках где-то посередине леса; и, конечно, с двойными радугами, куда уж без них, чего стоят одни только эти двойные радуги!. Куда, как не сюда, можно ехать, ожидая трепетно встречи с ними.
А ещё, ещё наши молчаливые диалоги с Дарумским Собором, вечерами я приходил к нему, громадному, устремившемуся своими огромными каменными башнями ввысь, перестоенному множество раз, видавшему войны, пожары, бедствия и бесчисленные праздники, и множество людей, целые бесконечные столетия людей, которые так же, как и я, приходили к нему, и также замирали напротив, наполненные каким-то непередаваемым трепетом. Так много всего... Ты помнишь?.
Да, я помню, Память, и спасибо тебе за это. Мы с тобой многое, многое помним. И пусть же мы научимся управлять и отпускать наше Прошлое, видеть в нём возможность и опору для нашего настоящего и будущего, и пусть наши воспоминания будут лишь всегда попутным ветром в наши паруса.
Обнимаю тебя.
Твой,
Дим.
Память, конечно, удивительная вещь. Она цепко хватает то, что происходит с нами и вокруг нас, и уволакиет воспоминания об этом, наши мысли, чувства, эмоции, всё, чем мы наполнены и окружены, куда-то, в одни только ей ведомые углы и закоулки. Чего она с ними там делает - неизвестно, и, думаю, мы так никогда и не узнаем, но, определённо, хранит она всё своё добро прилежно и надёжно, и выдаёт обратно, даже после многих лет, часто - свежим и предельно ясным. И как бы мы не старались направлять её хранительские таланты, как бы не приказывали, что ей делать и не делать, и, кажется, уже всё давно пережито и забыто, ан, нет, получите и распишитесь: вот вам посылка с воспоминаниями из н-дцатого года. Обёрнута древней толстой грубой хрустящей бумагой, перевязана бичёвкой, скрепленной сургучной печатью, каких нынче и не сыщешь уже на современной почте, а внутри всегда еще - маленький клочёк белой бумаги, на котором аккуратным почерком всегда выведены два и тех же слова: Ты помнишь?.
Да, я помню, я многое помню. Так случилось, что недавно я снова приехал на Северо-Восток. Шесть месяцев жизни, проведённых здесь, как будто это было вчера и, одновременно, целую вечность назад, толстая тетрадь, или даже книга, исписанная мелким почерком, заметками о пейзажах, природе, и необыкновеных людях, что я тут встретил, их судьбах и повседневной жизни, порой совсем нелегкой. Как и когда-то тогда, я бродил вечерами по улицам Ньюкасла и Дарума, рассматривал старинные дома, древнюю, видавшую многое брусчатку под ногами, и, конечно, людей, вслушивался в обрывки их разговоров, останавливался и вглядывался в воду реки с бесчисленных мостов, и снова несся на велосипеде по полям, городам и маленьким деревушкам, любуясь пейзажами, лоскутами облаков, заполонившими небо и создающую незабываемую игру теней на бескрайних полях, и каменными домиками, внезапно появляющимися в поле зрения, за очередным поворотом. Снова я как-будто открывал заново всё, что происходило здесь, всё, что было увидено, пережито, понятно. И снова, и снова, словно пробуждение от какого-то лёгкого, словно пелена, несуществующего сна и всё те же два слова... Ты помнишь?.
Для многих воспоминания - это тяжелый груз, неподъёмная ноша, избавиться от которой непросто, а порой - и невозможно, которая сковывает своим прошлым всё настоящее и будущее, затрудняя движение вперёд и истощая своего носильщика. Сколько раз мы так и не смогли до конца забыть, простить, отпустить, расстаться с нашим прошлым. Не смогли посмотреть на всё, что происходит с нами, не как на наказание, часто незаслуженное, а как на возможность, удивительный шанс, данный нам Небесами, схватиться, уцепиться за который - наша единственная задача. Порой диву даёшься, на какие уловки мы идём, чтобы перестать замечать наш груз, что мы тащим на себе каждый день, мы убеждаем себя, что это Жизнь так тяжела, что мы не можем ни на секунду разогнуться или ослабить нашего стоического напряжения. Мы изобретательны и убедительны, удивительно выносливы, и единственное, чего порой так и не можем сделать - это оставить тяжести прошлого в Прошлом и просто пойти налегке дальше, радуясь и улыбаясь Жизни.
Долго думал, с чем можно сравнить наше прошлое и воспоминания о нём. Одно из сравнений, что пришло в голову - это Ветер. На море, например, он просто есть, мы не можем изменить его направления, убрать или отмахнуться от него, и одних он, как щепку, прибивает постепенно к берегу и даже иногда разбивает о прибрежные скалы, а другие наполняют им, пускай крепким и сильным, свои паруса и уходят на них, в открытое Море, скрываясь постепенно за Горизонтом. Насколько мы справимся с нашими воспоминаниями, с этим ветром прошлого, и что принесёт он нам - зависит от нас самих... и, выходит, даже прошлым, как и ветром, нужно учиться управлять?.
Всё ещё одинаково хорошо помню и ту невероятную Венецию, в которую мы как-то ушли с тобой пройтись вечером, и из которой вернулись только с рассветом, взявшись за руки, и фотографии с приведениями в чешских замках, узкие извилистые улочки Афин и Генуи, и, наоборот, широченные магистрали Техаса и Дубаи, парки Люксембурга, лыжи и прогулки в Альпах, и даже наши поездки везде и всюду много-много-много-летней давности. Единственная странная штука, что происходит, когда ты перестаёшь усиленно цепляться и удерживать Прошлое - Время вдруг уходит, оставляет его, и прошлое внезапно перестаёт быть какой-то чередой и лентой событий, а распадается на отдельные воспоминания, отдельные яркие картинки, каждая из которых не ближе и не дальше, и уж точно - не важнее другой. Громадная коробка с увлекательными фотографиями, в которой концерты и картинные галереи, и несчастный случай в ресторанчике во Флоренции, и двухэтажный автобус, оставленный на центральной площади, в котором мы пили тогда вино, и города-замки Италии, и наши поездки на машине по Европе, озёра и многочисленные паромы через моря и фьорды, а еще - удивительные горы, поселения и люди Непала, бесчисленные закаты и рассветы из окон самолётов, домов, гостиниц, вершин, много, много всего... и опять, и снова - Северо-Восток Англии.
Порой сложно объяснять, что такое Север. Как можно привыкать не замечать постоянных дождей и обходится, порой, при этом без куртки и зонтика, заходя в дом мокрым, и всё же - отчаянно счастливым. Как и зачем можно учиться ходить в одной рубашке в +12. Как можно снова и снова вдруг жать на оба тормоза, рискуя вылететь через руль, спрыгивать с велосипеда и бесконечно долго смотреть на горизонт, и на подкрадывающиеся к нему откуда-то снизу поля, на пасущихся на них овец, каменные заборы, выложенные чьими-то заботливыми руками, и на необыкновенные местные облака, которых больше не сыщешь, пожалуй, нигде. Спокойный и суровый край, с его морем, маяками, ветрами, приливами и отливами, посёлками, холмами, остатками гордого и ушедшего навсегда много лет назад индустриального прошлого, напоминающего о себе в виде бывших железнодорожных станций, ставшими внезапными кафешками на велодорожках где-то посередине леса; и, конечно, с двойными радугами, куда уж без них, чего стоят одни только эти двойные радуги!. Куда, как не сюда, можно ехать, ожидая трепетно встречи с ними.
А ещё, ещё наши молчаливые диалоги с Дарумским Собором, вечерами я приходил к нему, громадному, устремившемуся своими огромными каменными башнями ввысь, перестоенному множество раз, видавшему войны, пожары, бедствия и бесчисленные праздники, и множество людей, целые бесконечные столетия людей, которые так же, как и я, приходили к нему, и также замирали напротив, наполненные каким-то непередаваемым трепетом. Так много всего... Ты помнишь?.
Да, я помню, Память, и спасибо тебе за это. Мы с тобой многое, многое помним. И пусть же мы научимся управлять и отпускать наше Прошлое, видеть в нём возможность и опору для нашего настоящего и будущего, и пусть наши воспоминания будут лишь всегда попутным ветром в наши паруса.
Обнимаю тебя.
Твой,
Дим.