Запоздалое
16-го июля был день рождения Роберта Шекли. Ему бы исполнилось 82 года. Я счастлив, что какой-то беглый промежуток времени мы общались, с 2003 года и до его смерти, последнее письмо пришло как раз незадолго до дня, когда Боб (он просил называть себя именно так) ушел.
Этот текст я написал по просьбе одного замечательного молодого человека, который решил издать маленькую книжицу, посвятив ее памяти РШ.
Она вышла, там был практически один лишь мой текст, и тираж был таким мизерным, что это уже библиографическая редкость. Но дело не в этом. Просто нельзя забывать. Поэтому я и выкладываю тот текст, пусть и с недельным запозданием.
Попытка к бегству
Заметки на полях биографии Роберта Шекли
У писателя не может быть биографии. По определению. Недаром еще Уильям Фолкнер в свою время афористично выразил эту мысль, придумав себе эпитафию, которую и попросил выбить на своей могильной плите: «Он жил, писал книги и умер».
Главное здесь - «писал книги», это и есть биография, плавно переходящая в библиографию. Вот только смысла в последней, как правило, не много. Длинный порядковый список публикаций с набранным мелким шрифтом годом первого издания, равно как и указанием издательства или журнала, которых уже давно может просто не быть на этом свете, интересует лишь наиболее дотошных то ли читателей, то ли фанатиков. Для остальных же писатель остается писателем, то есть, личностью, «он жил… и умер».
Роберт Шекли умер утром 9-го декабря 2005 года, в Вассарской больнице города Поукипси, что в штате Нью-Йорк, в котором Боб - а он сам просил так его называть, и письма подписывал именно так: Bob, иногда еще Bob Sheckley, - прожил последний неполный год своей жизни, перебравшись зимой того же 2005-го, в самом его начале, из Нью-Йорка в городишко Ред Хук.
Хотя в Нью-Йорк Боб тоже перебрался, из Портленда, что в штате Орегон, но было это еще осенью 2004-го.
А летом 2004-го Боб был в Европе и на Ближнем Востоке, Израиль, Италия, даже заезд в Венгрию.
Лента времени начинает разматываться назад, от смерти к рождению, от городка Поукипси, штат Нью-Йорк, до самого Большого Яблока, Нью-Йорка, где 16-го июля 1928 года, в семье ортодоксальных евреев, и родился будущий писатель Роберт Шекли.
Родился в Бруклине, это особая оговорка, ведь родись Боб. скажем, в другом районе, жизнь его могла сложиться иначе, хотя из Бруклина его увезли в город Мэплвуд, штат Нью-Джерси чуть ли не в первый же год после рождения.
Но все равно был Бруклин, про который один из классиков американской литературы двадцатого века, Томас Вулф, практически в то самое (где-то около 1928-го года) время сказал жестко и нелицеприятно:
«Только мертвые знают Бруклин…»
И это не была метафора, это было точное описание некоего ада, в котором среди полуразрушенных домов жили сплошь неудачники.
Лузеры.
Аутсайдеры.
Люди, оставшиеся на обочине.
Начало временной петли, начало биографии.
Или - начало бегства, ведь Роберт Шекли бежал всю свою жизнь.
Хотя слово «бег» здесь не точно. Скорее, он убегал, был, что называется, эскапистом.
Недаром во всех его классических биографиях сказано, что огромное влияние на формирование его личности произвела именно т.н. «escape literature», «литература бегства».
Сам Шекли писал об этом еще в 1995-ом, в своем предисловии к культовому комиксу «Вирус» Чака Пфаррера:
«Что я предпочитаю в этом мире больше всего, так это все формы эскапизма, все формы путешествий в другие миры, равно как и путешествия во сне, пусть даже это будут и ночные кошмары. Когда я был ребенком, то мне казалось, что я единственный, которому необходимо то, что позже я смог обозначить для себя самого как «литературу бегства». Сейчас я вижу эскапизм как часть возвращения к моему мечтающему эго, возвращения в тот единственный истинный мир, в котором я могу жить, обратно в мир моих наваждений и сновидений».
Если у этого бегства и были мотивы - а их не могло не быть! - то желающие могут пытаться найти их в тех замечательных, порою на уровне гениальности, рассказах и романах (прежде всего, «Обмене разумов»), что предоставил нам навечно в свободное пользование покойный Боб. А вот для биографии Шекли-человека намного важнее внешняя канва. Что же.
Бруклин, Мэплвуд. Затем, в 1946 году, Р.Ш. еще нет двадцати, - Корея, солдат Шекли берет под козырек, солдат Шекли стреляет из М-14. Хотя, скорее всего, стрелять ему не довелось, зато, по его собственному признанию, именно в Корее он получил такой отрицательный опыт в употреблении алкоголя, что на протяжении всей своей будущей жизни предпочитал ему иные стимуляторы.
В 1951 году Шекли возвращается обратно в США, он уже знает, чего хочет - быть писателем, причем, именно sci-fi writer, то есть, писателем-фантастом.
Но отчего-то записывается в Нью-Йоркский университет на писательский курс Ирвина Шоу, того самого, что написал о второй мировой войне знаменитый роман «Молодые львы» и еще целую кучу хороших, порою блестящих, но отнюдь не фантастических книжек.
А в 1952 Шекли продал свой первый рассказ, и на целое десятилетие, если не больше, стал одним из самых востребованных журналами и модным автором.
Его печатали не только в «Galaxy», но даже в «Playboy», хотя тогда, в шестидесятые, «Playboy» вообще печатал много хороших писателей.
Я специально не перечисляю здесь названия тех знаменитых рассказов и романов, которые писал тогда Роберт.
Я просто рассказываю о том, как он пытался убежать.
Хотя Нью-Йорк Шекли покинул лишь во второй половине шестидесятых. Говорить здесь об алхимии того времени бессмысленно, кому-то казалось, что собирается бежать весь мир, кто-то решил, что мир остановился, а бежать должен лишь он сам. Время психоделии и странных надежд. Шекли было уже сорок, когда он добрался до Калифорнии, по его собственному признанию, «…потому что у меня была небольшая работа в киноиндустрии… Я жил тогда в Санта-Монике, рядом с Лос-Анджелесом. Там я дружил с кучей очень милых людей, в частности с Харланом Эллисоном. Потом я вернулся в Нью-Йорк…» (из интервью Сергею Кузнецову).
Настоящее же его бегство произошло несколькими годами позже, хотя свой dreamland, край мечты, Шекли впервые посетил еще в начале шестидесятых - испанский остров Ибица, который на четыре года, примерно так с 1974-го по 1978-ой, стал его домом.
Он жил в прибрежных городках Санта Еулалия дель Рио, Сан Карлос и Сиеста, где писал и курил гашиш, и как-то раз в баре встретил знаменитого английского рок-поэта Питера Синфилда, писавшего тексты для Роберта Фриппа и группы King Crimson (Синфилд и придумал само это название), и много пил. У самого Шекли, как я уже писал, были отвратительные отношения с алкоголем, поэтому тогда он много экспериментировал с наркотиками, пока как-то раз в Париже, уже в начале восьмидесятых, к нему не вернулся тот самый трип, что он уже переживал в своей жизни и он бросил гашиш, кислоту и травку, а так же психоделические грибы раз и навсегда...
А еще тогда на Ибице с ними тусовался и пил некто Мартин Уотсон Тодд, владелец The Galeria el Mensajero, Ибица тогда была не сборищем клубящихся бездельников, а местом встреч интеллектуальной и художественной элиты, а кто, как не эта троица, так великолепно подходила под это определение?
Но так бы они курили гашиш и пили, если бы в гости к Синфилду не приехал его друг, знаменитый музыкант Брайан Ино.
- Здесь Шекли, - сказал Синфилд Ино, - и нам с ним скучно.
- Запишем альбом, - сказал Ино, - пусть он выберет маленький рассказ, ты его прочитаешь, а я напишу музыку.
- А кто это выпустит? - спросил Синфилд.
- Я, - сказал владелец The Galeria el Mensajero Мартин Уотсон Тодд, - я это выпущу!
Между прочим, это чуть ли не самый редкий альбом из всей дискографии потомственного баронета Брайана Питера Джорджа Сент Джон Ле Баптист Де Ла Селл Ино. Одна тысяча экземпляров, цена была $ 100 за одну копию - отдельно книжка с полной версией рассказа, иллюстрированного работами южноамериканского художника Леонара Куэльо, и пластинка, где Синфилд читает сокращенную версию под амбиентную музыку Ино.
Эта история, пожалуй, наиболее характеризующая тот образ жизни, который покойный Роберт предпочитал нормальному бытию.
Он не был, как о нем часто говорят, «старым хиппи», скорее уж, его можно отнести к тем, кто разделял определенные взгляды т.н. beat generation, поколения битников.
Но и это правда лишь отчасти, потому как главное в нем он определил сам - стремление вновь оказаться в мире своих детских грез.
Продолжая же биографию, стоит сказать, что в конце семидесятых на какое-то время Шекли опять возвращается в Нью-Йорк, где становится редактором фантастики в знаменитом журнале «Omni».
Он искал новых авторов, он даже пытался убедить написать что-то для журнала другого великого эскаписта Америки - Уильяма Берроуза.
И продолжал писать сам, хотя мода на него давно прошла.
Это плохо, когда писатель на какой-то момент становится модным. Его потом забывают, безотносительно качества текстов.
Америка забыла Шекли довольно быстро, лишь в начале девяностых опять возник какой-то интерес к нему, связанный с выходом трилогии о демоне Азизи, которую Роберт написал вместе с Роджером Желязны.
Но он не отчаивался, он все продолжал свое бегство. Опять Европа, в 1997-ом Шекли впервые посетил Россию. И самые главные свои писательские награды он получил, между прочим, как раз в России, потому как Америка присудила ему лишь одну премию «Небьюла», «как заслуженному автору», в 2000 году.
Я не буду тут ничего говорить о том, сколько раз Шекли женился, и сколько детей и внуков у него было и есть.
Как и о том, что последние годы жил он по американским меркам чуть ли не в нищете, и в том же Портленде часто ходил в книжный магазин (один из самых больших в США) не для того, чтобы покупать книги, а чтобы читать их.
И о том, как он болел последний год своей жизни, и что послужило этому причиной.
Лучше я просто приведу полностью письмо замечательного американского писателя-фантаста Майкла Суэнвика, которое он прислал мне после похорон Роберта:
«Дорогой Андрей!
Я не ответил тебе сразу на твое письмо, потому что мне хотелось рассказать тебе о похоронах. Вчера я поехал в Кингстон, штат Нью-Йорк, который находится на противоположном берегу реки от Поукипси, где он скончался. На прощании была его семья - четверо детей, внуки и трое из пяти его жен, - а также друзья и прочие, вроде меня, из писательских кругов.
Произносились речи. Самую длинную и лучшую сказал Барри Мальцберг. Я тоже взял слово:
«Год назад я был почетным гостем на «Аэлите» - старейшем российском фантастическом конвенте, который проводился в Екатеринбурге, в сердце Уральских гор. Во время пресс-конференции один журналист задал вопрос о том, насколько представителен этот конвент в сравнении с прошлым годом, когда почетным гостем был Роберт Шекли. Тогда Борис Долинго, один из организаторов конвента, посмотрел прямо в камеру и сказал: «Суэнвик - писатель, Шекли - бог». Никто из присутствующих не счел это преувеличением. Для них Роберт Шекли был не просто значительным писателем, его обожали. Ему поклонялись. Его книги были созвучны русской душе.
Когда Шекли заболел, мои русские друзья забросали меня письмами, в которых выражали тревогу о его здоровье. Зачастую они были лучше меня осведомлены о его состоянии. Когда он скончался, скорбь была бесконечной.
Я уверен, что русские почитатели Роберта Шекли хотели бы иметь здесь своего представителя. Поэтому я взял эту роль на себя. От их имени я выражаю их скорбь в связи с его кончиной. А также их благодарность за то, что он жил, и за то, что написал».
Позднее члены семьи выразили мне свою особую признательность за то, что кто-то выступил от имени русских читателей Боба, поскольку их чрезвычайно тронули послания, оставленные в онлайновой гостевой книге.
Место, где будет похоронен Шекли, закрыто для погребения на зимний период. Но весной, когда земля снова станет мягкой, его прах будет захоронен на кладбище художников. Это тот самый Вудсток, где проходил знаменитый фестиваль. Так что когда будешь в следующий раз слушать Хендрикса или Джоплин, представь себе, как их песни разносятся эхом над его могилой.
Твой друг Майкл».
В этом письме Майкл не написал одной, очень важной вещи. Что на прощании с Робертом его младшая дочь Аня, та самая, которая весной 2005-го прилетела в Киев к тяжело заболевшему отцу, прочитала любимое стихотворение Боба, которое может многое нам сказать о его настоящем внутреннем мире. Это знаменитый «Сад Прозерпины» Суинберна, вот как оно звучит по-русски в классическом переводе Риты Облонской:
Надежды и тревоги
Прошли, как облака,
Благодарим вас, боги,
Что жить нам не века.
Что ночь за днем настанет,
Что мертвый не восстанет,
Дойдет и в море канет
Усталая река.
Прозерпина, как известно, царица не только плодородия, но и подземного царства. То есть, того самого места, где заканчивается любое бегство.
Что же касается настоящей биографии великого фантаста, то ее можно найти лишь в его книгах.
Этот текст я написал по просьбе одного замечательного молодого человека, который решил издать маленькую книжицу, посвятив ее памяти РШ.
Она вышла, там был практически один лишь мой текст, и тираж был таким мизерным, что это уже библиографическая редкость. Но дело не в этом. Просто нельзя забывать. Поэтому я и выкладываю тот текст, пусть и с недельным запозданием.
Попытка к бегству
Заметки на полях биографии Роберта Шекли
У писателя не может быть биографии. По определению. Недаром еще Уильям Фолкнер в свою время афористично выразил эту мысль, придумав себе эпитафию, которую и попросил выбить на своей могильной плите: «Он жил, писал книги и умер».
Главное здесь - «писал книги», это и есть биография, плавно переходящая в библиографию. Вот только смысла в последней, как правило, не много. Длинный порядковый список публикаций с набранным мелким шрифтом годом первого издания, равно как и указанием издательства или журнала, которых уже давно может просто не быть на этом свете, интересует лишь наиболее дотошных то ли читателей, то ли фанатиков. Для остальных же писатель остается писателем, то есть, личностью, «он жил… и умер».
Роберт Шекли умер утром 9-го декабря 2005 года, в Вассарской больнице города Поукипси, что в штате Нью-Йорк, в котором Боб - а он сам просил так его называть, и письма подписывал именно так: Bob, иногда еще Bob Sheckley, - прожил последний неполный год своей жизни, перебравшись зимой того же 2005-го, в самом его начале, из Нью-Йорка в городишко Ред Хук.
Хотя в Нью-Йорк Боб тоже перебрался, из Портленда, что в штате Орегон, но было это еще осенью 2004-го.
А летом 2004-го Боб был в Европе и на Ближнем Востоке, Израиль, Италия, даже заезд в Венгрию.
Лента времени начинает разматываться назад, от смерти к рождению, от городка Поукипси, штат Нью-Йорк, до самого Большого Яблока, Нью-Йорка, где 16-го июля 1928 года, в семье ортодоксальных евреев, и родился будущий писатель Роберт Шекли.
Родился в Бруклине, это особая оговорка, ведь родись Боб. скажем, в другом районе, жизнь его могла сложиться иначе, хотя из Бруклина его увезли в город Мэплвуд, штат Нью-Джерси чуть ли не в первый же год после рождения.
Но все равно был Бруклин, про который один из классиков американской литературы двадцатого века, Томас Вулф, практически в то самое (где-то около 1928-го года) время сказал жестко и нелицеприятно:
«Только мертвые знают Бруклин…»
И это не была метафора, это было точное описание некоего ада, в котором среди полуразрушенных домов жили сплошь неудачники.
Лузеры.
Аутсайдеры.
Люди, оставшиеся на обочине.
Начало временной петли, начало биографии.
Или - начало бегства, ведь Роберт Шекли бежал всю свою жизнь.
Хотя слово «бег» здесь не точно. Скорее, он убегал, был, что называется, эскапистом.
Недаром во всех его классических биографиях сказано, что огромное влияние на формирование его личности произвела именно т.н. «escape literature», «литература бегства».
Сам Шекли писал об этом еще в 1995-ом, в своем предисловии к культовому комиксу «Вирус» Чака Пфаррера:
«Что я предпочитаю в этом мире больше всего, так это все формы эскапизма, все формы путешествий в другие миры, равно как и путешествия во сне, пусть даже это будут и ночные кошмары. Когда я был ребенком, то мне казалось, что я единственный, которому необходимо то, что позже я смог обозначить для себя самого как «литературу бегства». Сейчас я вижу эскапизм как часть возвращения к моему мечтающему эго, возвращения в тот единственный истинный мир, в котором я могу жить, обратно в мир моих наваждений и сновидений».
Если у этого бегства и были мотивы - а их не могло не быть! - то желающие могут пытаться найти их в тех замечательных, порою на уровне гениальности, рассказах и романах (прежде всего, «Обмене разумов»), что предоставил нам навечно в свободное пользование покойный Боб. А вот для биографии Шекли-человека намного важнее внешняя канва. Что же.
Бруклин, Мэплвуд. Затем, в 1946 году, Р.Ш. еще нет двадцати, - Корея, солдат Шекли берет под козырек, солдат Шекли стреляет из М-14. Хотя, скорее всего, стрелять ему не довелось, зато, по его собственному признанию, именно в Корее он получил такой отрицательный опыт в употреблении алкоголя, что на протяжении всей своей будущей жизни предпочитал ему иные стимуляторы.
В 1951 году Шекли возвращается обратно в США, он уже знает, чего хочет - быть писателем, причем, именно sci-fi writer, то есть, писателем-фантастом.
Но отчего-то записывается в Нью-Йоркский университет на писательский курс Ирвина Шоу, того самого, что написал о второй мировой войне знаменитый роман «Молодые львы» и еще целую кучу хороших, порою блестящих, но отнюдь не фантастических книжек.
А в 1952 Шекли продал свой первый рассказ, и на целое десятилетие, если не больше, стал одним из самых востребованных журналами и модным автором.
Его печатали не только в «Galaxy», но даже в «Playboy», хотя тогда, в шестидесятые, «Playboy» вообще печатал много хороших писателей.
Я специально не перечисляю здесь названия тех знаменитых рассказов и романов, которые писал тогда Роберт.
Я просто рассказываю о том, как он пытался убежать.
Хотя Нью-Йорк Шекли покинул лишь во второй половине шестидесятых. Говорить здесь об алхимии того времени бессмысленно, кому-то казалось, что собирается бежать весь мир, кто-то решил, что мир остановился, а бежать должен лишь он сам. Время психоделии и странных надежд. Шекли было уже сорок, когда он добрался до Калифорнии, по его собственному признанию, «…потому что у меня была небольшая работа в киноиндустрии… Я жил тогда в Санта-Монике, рядом с Лос-Анджелесом. Там я дружил с кучей очень милых людей, в частности с Харланом Эллисоном. Потом я вернулся в Нью-Йорк…» (из интервью Сергею Кузнецову).
Настоящее же его бегство произошло несколькими годами позже, хотя свой dreamland, край мечты, Шекли впервые посетил еще в начале шестидесятых - испанский остров Ибица, который на четыре года, примерно так с 1974-го по 1978-ой, стал его домом.
Он жил в прибрежных городках Санта Еулалия дель Рио, Сан Карлос и Сиеста, где писал и курил гашиш, и как-то раз в баре встретил знаменитого английского рок-поэта Питера Синфилда, писавшего тексты для Роберта Фриппа и группы King Crimson (Синфилд и придумал само это название), и много пил. У самого Шекли, как я уже писал, были отвратительные отношения с алкоголем, поэтому тогда он много экспериментировал с наркотиками, пока как-то раз в Париже, уже в начале восьмидесятых, к нему не вернулся тот самый трип, что он уже переживал в своей жизни и он бросил гашиш, кислоту и травку, а так же психоделические грибы раз и навсегда...
А еще тогда на Ибице с ними тусовался и пил некто Мартин Уотсон Тодд, владелец The Galeria el Mensajero, Ибица тогда была не сборищем клубящихся бездельников, а местом встреч интеллектуальной и художественной элиты, а кто, как не эта троица, так великолепно подходила под это определение?
Но так бы они курили гашиш и пили, если бы в гости к Синфилду не приехал его друг, знаменитый музыкант Брайан Ино.
- Здесь Шекли, - сказал Синфилд Ино, - и нам с ним скучно.
- Запишем альбом, - сказал Ино, - пусть он выберет маленький рассказ, ты его прочитаешь, а я напишу музыку.
- А кто это выпустит? - спросил Синфилд.
- Я, - сказал владелец The Galeria el Mensajero Мартин Уотсон Тодд, - я это выпущу!
Между прочим, это чуть ли не самый редкий альбом из всей дискографии потомственного баронета Брайана Питера Джорджа Сент Джон Ле Баптист Де Ла Селл Ино. Одна тысяча экземпляров, цена была $ 100 за одну копию - отдельно книжка с полной версией рассказа, иллюстрированного работами южноамериканского художника Леонара Куэльо, и пластинка, где Синфилд читает сокращенную версию под амбиентную музыку Ино.
Эта история, пожалуй, наиболее характеризующая тот образ жизни, который покойный Роберт предпочитал нормальному бытию.
Он не был, как о нем часто говорят, «старым хиппи», скорее уж, его можно отнести к тем, кто разделял определенные взгляды т.н. beat generation, поколения битников.
Но и это правда лишь отчасти, потому как главное в нем он определил сам - стремление вновь оказаться в мире своих детских грез.
Продолжая же биографию, стоит сказать, что в конце семидесятых на какое-то время Шекли опять возвращается в Нью-Йорк, где становится редактором фантастики в знаменитом журнале «Omni».
Он искал новых авторов, он даже пытался убедить написать что-то для журнала другого великого эскаписта Америки - Уильяма Берроуза.
И продолжал писать сам, хотя мода на него давно прошла.
Это плохо, когда писатель на какой-то момент становится модным. Его потом забывают, безотносительно качества текстов.
Америка забыла Шекли довольно быстро, лишь в начале девяностых опять возник какой-то интерес к нему, связанный с выходом трилогии о демоне Азизи, которую Роберт написал вместе с Роджером Желязны.
Но он не отчаивался, он все продолжал свое бегство. Опять Европа, в 1997-ом Шекли впервые посетил Россию. И самые главные свои писательские награды он получил, между прочим, как раз в России, потому как Америка присудила ему лишь одну премию «Небьюла», «как заслуженному автору», в 2000 году.
Я не буду тут ничего говорить о том, сколько раз Шекли женился, и сколько детей и внуков у него было и есть.
Как и о том, что последние годы жил он по американским меркам чуть ли не в нищете, и в том же Портленде часто ходил в книжный магазин (один из самых больших в США) не для того, чтобы покупать книги, а чтобы читать их.
И о том, как он болел последний год своей жизни, и что послужило этому причиной.
Лучше я просто приведу полностью письмо замечательного американского писателя-фантаста Майкла Суэнвика, которое он прислал мне после похорон Роберта:
«Дорогой Андрей!
Я не ответил тебе сразу на твое письмо, потому что мне хотелось рассказать тебе о похоронах. Вчера я поехал в Кингстон, штат Нью-Йорк, который находится на противоположном берегу реки от Поукипси, где он скончался. На прощании была его семья - четверо детей, внуки и трое из пяти его жен, - а также друзья и прочие, вроде меня, из писательских кругов.
Произносились речи. Самую длинную и лучшую сказал Барри Мальцберг. Я тоже взял слово:
«Год назад я был почетным гостем на «Аэлите» - старейшем российском фантастическом конвенте, который проводился в Екатеринбурге, в сердце Уральских гор. Во время пресс-конференции один журналист задал вопрос о том, насколько представителен этот конвент в сравнении с прошлым годом, когда почетным гостем был Роберт Шекли. Тогда Борис Долинго, один из организаторов конвента, посмотрел прямо в камеру и сказал: «Суэнвик - писатель, Шекли - бог». Никто из присутствующих не счел это преувеличением. Для них Роберт Шекли был не просто значительным писателем, его обожали. Ему поклонялись. Его книги были созвучны русской душе.
Когда Шекли заболел, мои русские друзья забросали меня письмами, в которых выражали тревогу о его здоровье. Зачастую они были лучше меня осведомлены о его состоянии. Когда он скончался, скорбь была бесконечной.
Я уверен, что русские почитатели Роберта Шекли хотели бы иметь здесь своего представителя. Поэтому я взял эту роль на себя. От их имени я выражаю их скорбь в связи с его кончиной. А также их благодарность за то, что он жил, и за то, что написал».
Позднее члены семьи выразили мне свою особую признательность за то, что кто-то выступил от имени русских читателей Боба, поскольку их чрезвычайно тронули послания, оставленные в онлайновой гостевой книге.
Место, где будет похоронен Шекли, закрыто для погребения на зимний период. Но весной, когда земля снова станет мягкой, его прах будет захоронен на кладбище художников. Это тот самый Вудсток, где проходил знаменитый фестиваль. Так что когда будешь в следующий раз слушать Хендрикса или Джоплин, представь себе, как их песни разносятся эхом над его могилой.
Твой друг Майкл».
В этом письме Майкл не написал одной, очень важной вещи. Что на прощании с Робертом его младшая дочь Аня, та самая, которая весной 2005-го прилетела в Киев к тяжело заболевшему отцу, прочитала любимое стихотворение Боба, которое может многое нам сказать о его настоящем внутреннем мире. Это знаменитый «Сад Прозерпины» Суинберна, вот как оно звучит по-русски в классическом переводе Риты Облонской:
Надежды и тревоги
Прошли, как облака,
Благодарим вас, боги,
Что жить нам не века.
Что ночь за днем настанет,
Что мертвый не восстанет,
Дойдет и в море канет
Усталая река.
Прозерпина, как известно, царица не только плодородия, но и подземного царства. То есть, того самого места, где заканчивается любое бегство.
Что же касается настоящей биографии великого фантаста, то ее можно найти лишь в его книгах.