Рассказ
Вот размышляя о том, что же нами движет, привиделся рассказ
Встать, солдат!
Темнота.
Удары сердца, взрывающиеся в висках.
Странно знакомый вкус. Кровь? Я знаю вкус крови?!
Лежу, подобно камню. Неподъемной глыбой. Встать?! Нет. Хотя бы открыть глаза?! Нет.
Темнота.
Встать, солдат! Откуда это?..
***
«Встать, солдат! Это - приказ. Встать, солдат!»
Долгий изматывающий день муштры, упражнений на выносливость, занятий с тяжелым учебным доспехом. Бесконечные ручейки пота под палящим солнцем. Поединок в конце дня - настоящая пытка. Противник, играя, вдавил меня в землю. Я устал! Я не могу! Я проиграл! Оставьте меня в покое! Дайте отдохнуть. Но ветеран не хочет ничего слышать.
«Встать, солдат!» - И несильный, но обидный удар по щеке.
«Встать, солдат!» - И новый удар.
Злость, обида, жалость, отчаяние? Стиснув зубы, я кидаюсь на противника. Кидаюсь, чтобы поймать короткий, расчетливый удар. И, упав обратно на землю, вновь услышать:
«Встать, солдат!»…
«Встать, солдат!» - это уже я ору.
Да, малец, это тебе не мешки с картошкой таскать. Это полная выкладка. И нечего смотреть на меня диким зверем. Знаешь же, что ничего у тебя не выйдет - получишь пару оплеух. Справедливо получишь. Не только ты в доспехе бежишь. Все бегут. Я тоже бегу. И все просто: либо ты, солдат, сейчас встанешь и побежишь, либо вылетишь из моего отряда! Не будет в бою «не хочу», «не могу», а будет только смерть или жизнь. Так что:
«Встать, солдат!»…
***
Открываю глаза. Темень. Подпираю лбом землю. Надо перевернуться на бок. Есть. Проблеск света в исковерканной щели забрала?!
Тянусь рукой и срываю шлем с головы. Яркая вспышка боли. Смотрю на покалеченное железо - кровь и мелкая глиняная крошка. Да! Помню. Лихой отряд их гвардии прорвался к холму. Охрана смята, но успела принять на копья первые ряды конницы. Образовавшаяся свалка остановила их ровно настолько, чтобы успели подойти наши. Но меня успели выцелить из пращи. И об мой шлем разбилось глиняное ядро.
Боль. Старая знакомая. Вновь ласкаешь меня. Глаза целы. Да и остальное, вроде, тоже - одни царапины. Почему же так больно? Хочется закрыть рукой глаза и не двигаться.
Встать, солдат! Опять это?..
***
«Встать, солдат!»
Первый бой. Несущаяся на нас конница.
Это одно из самых неприятных моих воспоминаний. То, как непонятная слабость разлилась по ногам. Как повело копье в сторону. Как постарался вжаться в спасительный доспех. Как захотелось спрятаться за другим. И слегка попятился назад, не замечая, как пятится практически весь строй. Ничего уже не замечая, кроме несущейся на меня смерти.
Они знали об этом. Поэтому клин конницы должен был обрушиться именно на нас.
Но поднялись и замерли копья. Твердо встали на землю ноги. И выровнявшийся строй встретил врага, не дрогнув. Ибо каждый из нас услышал приказ:
«Встать, солдат!»
«Встать, солдат!» - это уже я командую.
Нехорошо вышло. Убежали вперед. Остались одни.
Сейчас каждая центурия должна действовать как бы самостоятельно. Бить врага когда можешь. Отбиваться от атак, когда необходимо. Постоянно стремиться вперед. Но и видеть все, что происходит вокруг. И помочь соседу, если необходимо.
Перед врагом вроде и нет единого строя, но бороться ему с нами ой как тяжело. А мы просочимся к городу. Вот только по неопытности моей да моих солдат центурия оторвалась от остальных. И теперь надо платить!
Наши вскоре подтянутся. Не бросят. Прикроют. Вытащат. Врагу это известно. Но нас попробуют потрепать. А если повезет, то и втопчут в грязь.
Ничего-ничего. Что растерялись? Почему теряем строй? Стоять твердо! Бить зло! Так, чтобы душе вольготно было. Нет ничего невозможного. Надо только верить и сражаться. Ну-ка:
«Встать, солдат!»
***
Поднимаюсь с земли. Спасибо тебе, товарищ верный. Ты всегда рядом со мной. Опираюсь рукой об седло. Помогаю себе обеими руками. Черные мошки перед глазами. Кружат, насмехаясь.
Беру протянутое полотенце. Вытираю лицо, прогоняя надоевших мошек. Несколько мгновений рассматриваю свою кровь. Ничего, это не страшно. Шрамы украшают. Кровь остановилась уже. Почти.
Смотрю на шлем. В голове страшная тяжесть. Давит, клонит назад, к земле. И вы хотите, чтобы я одел его? Прижимаюсь лбом к холодному седлу, скрывая отчаяние.
Встать, солдат! Да!..
***
«Встать, солдат!»
Непонятно. Дико. Хочется оборвать приказывающего. Вбить приказ ему в глотку. Но что-то останавливает.
Какой день осады? Не помню. Стоим крепко. Но на стены ставить уже некого. И командующий гарнизоном пошел в обитель. Это рядом с моим участком стены. Слышен его приказ: «Встать, солдат!»
Из дверей выходят раненые. Пошатываясь, обрывая стоны ругательствами, одевают доспехи. И идут на стены. К своим.
Центурион? Его повязка, стягивающая разрубленное двумя днями назад плечо, в крови. Что? Так надо? Я должен вернуться к своим людям? Я хорошо командую?!
Нет у меня слов. И он, пряча в усмешке боль, становится к своей бойнице. Я иду следом.
А сзади доносится:
«Встать, солдат!»
«Встать, солдат!» - это уже я прошу.
Выстояли. Выдержали. Выровнялись. Подобно силачу на рыночной площади подняли казавшуюся невероятной тяжесть атак противника. Улыбнулись, тяжело дыша. Даже не улыбнулись - ухмыльнулись, оскалились, прорвавшись сквозь дикую боль в надорванных мышцах и покалеченных суставах. Ну же! Каково! Смогли! Восхищайтесь!
Но я, командующий правым крылом, знаю, что это - пустая бравада. Следующая атака уже не прогнет, а проломит строй. И тогда все - конец войску. А еще знаю, что резерва для меня нет, и центру с левым не слаще. Но выстоять надо! Отбить, погасить еще несколько атак. И тогда другие решат. Но в свое время. А сейчас - мое время. И только мое.
Бросаю коня в глубину построений. К полевому госпиталю. Туда, где еще есть мой резерв!
«Встать, солдат!» - Приказываю как будто в пустоту. Ни к кому не обращаясь. Ничего не объясняя. Встать, солдат!
И раненные встают. Не обвиняя. Не жалуясь. Не пытаясь увильнуть. Они понимают. И бредут на свои места, чтобы получить новые, уже смертельные ранения. Но я должен выдержать следующую атаку. И поэтому:
«Встать, солдат!»…
***
Взял предложенный шлем. Улыбнулся. Страшная, должно быть, улыбка. Ничего. Будем жить! Надо сесть на коня! Что там еще?!
Встать, солдат! Помню!..
***
«Встать, солдат!» - мои, мои слова.
Да, к тебе обращаюсь. Теперь ты - центурион. Видел тебя в деле около болот. Ты уже был центурионом, когда вел за собой своих солдат. Поднимись с колена и прими заслуженные звание и поздравления. И никогда не забывай: ты - солдат.
«Встать, солдат!»
Ошарашено смотрю на короля. Не верю ушам.
Я прошел через множество сражений. Командовал пылающими городами. Гнал войска на стены непокоренных городов. Вел в бой центурии, легионы, армию. И сейчас, получил из рук короля дворянский титул. Но все равно остался для него солдатом. Который встречал грудь в грудь вражеский строй. Поднимал на копье лошадь. Тонул в болотах Кирикии. Мерз на заснеженных равнинах Аголанда. Изнывал от жары пустынь Мейранда.
Неожиданно понимаю и улыбаюсь моему королю. И вижу, как он улыбается мне - солдату.
***
Привычно, не замечая тяжести доспеха, взлетаю в седло. И, привстав в стременах, поднимаю над головой шлем. Как и тогда, когда я встал возле короля, меня встречает рев моего войска.
Что там говорят о предсмертном мгновении? Передо мной должна пройти вся жизнь? Или я увижу самое важное? Или я пожалею о несовершенном? А я услышал всего два слова.
Прежде чем надеть шлем, тихо произношу эти два слова: «Встать, солдат.» И вижу, как усмехнулся герцог Аголандский. Да, солдат. Мы познавали воинскую науку разными путями, но эти слова одинаково понятны и мне, и тебе - каждому в моем войске. Эти слова потом, кровью, усердием, болью вбивались в нас.
Однажды, находясь перед жестоким выбором, солдат встает. Встает, чтобы вновь и вновь упрямо делать свое дело несмотря ни на что. И остановить его сможет только смерть.
Встать, солдат!
Темнота.
Удары сердца, взрывающиеся в висках.
Странно знакомый вкус. Кровь? Я знаю вкус крови?!
Лежу, подобно камню. Неподъемной глыбой. Встать?! Нет. Хотя бы открыть глаза?! Нет.
Темнота.
Встать, солдат! Откуда это?..
***
«Встать, солдат! Это - приказ. Встать, солдат!»
Долгий изматывающий день муштры, упражнений на выносливость, занятий с тяжелым учебным доспехом. Бесконечные ручейки пота под палящим солнцем. Поединок в конце дня - настоящая пытка. Противник, играя, вдавил меня в землю. Я устал! Я не могу! Я проиграл! Оставьте меня в покое! Дайте отдохнуть. Но ветеран не хочет ничего слышать.
«Встать, солдат!» - И несильный, но обидный удар по щеке.
«Встать, солдат!» - И новый удар.
Злость, обида, жалость, отчаяние? Стиснув зубы, я кидаюсь на противника. Кидаюсь, чтобы поймать короткий, расчетливый удар. И, упав обратно на землю, вновь услышать:
«Встать, солдат!»…
«Встать, солдат!» - это уже я ору.
Да, малец, это тебе не мешки с картошкой таскать. Это полная выкладка. И нечего смотреть на меня диким зверем. Знаешь же, что ничего у тебя не выйдет - получишь пару оплеух. Справедливо получишь. Не только ты в доспехе бежишь. Все бегут. Я тоже бегу. И все просто: либо ты, солдат, сейчас встанешь и побежишь, либо вылетишь из моего отряда! Не будет в бою «не хочу», «не могу», а будет только смерть или жизнь. Так что:
«Встать, солдат!»…
***
Открываю глаза. Темень. Подпираю лбом землю. Надо перевернуться на бок. Есть. Проблеск света в исковерканной щели забрала?!
Тянусь рукой и срываю шлем с головы. Яркая вспышка боли. Смотрю на покалеченное железо - кровь и мелкая глиняная крошка. Да! Помню. Лихой отряд их гвардии прорвался к холму. Охрана смята, но успела принять на копья первые ряды конницы. Образовавшаяся свалка остановила их ровно настолько, чтобы успели подойти наши. Но меня успели выцелить из пращи. И об мой шлем разбилось глиняное ядро.
Боль. Старая знакомая. Вновь ласкаешь меня. Глаза целы. Да и остальное, вроде, тоже - одни царапины. Почему же так больно? Хочется закрыть рукой глаза и не двигаться.
Встать, солдат! Опять это?..
***
«Встать, солдат!»
Первый бой. Несущаяся на нас конница.
Это одно из самых неприятных моих воспоминаний. То, как непонятная слабость разлилась по ногам. Как повело копье в сторону. Как постарался вжаться в спасительный доспех. Как захотелось спрятаться за другим. И слегка попятился назад, не замечая, как пятится практически весь строй. Ничего уже не замечая, кроме несущейся на меня смерти.
Они знали об этом. Поэтому клин конницы должен был обрушиться именно на нас.
Но поднялись и замерли копья. Твердо встали на землю ноги. И выровнявшийся строй встретил врага, не дрогнув. Ибо каждый из нас услышал приказ:
«Встать, солдат!»
«Встать, солдат!» - это уже я командую.
Нехорошо вышло. Убежали вперед. Остались одни.
Сейчас каждая центурия должна действовать как бы самостоятельно. Бить врага когда можешь. Отбиваться от атак, когда необходимо. Постоянно стремиться вперед. Но и видеть все, что происходит вокруг. И помочь соседу, если необходимо.
Перед врагом вроде и нет единого строя, но бороться ему с нами ой как тяжело. А мы просочимся к городу. Вот только по неопытности моей да моих солдат центурия оторвалась от остальных. И теперь надо платить!
Наши вскоре подтянутся. Не бросят. Прикроют. Вытащат. Врагу это известно. Но нас попробуют потрепать. А если повезет, то и втопчут в грязь.
Ничего-ничего. Что растерялись? Почему теряем строй? Стоять твердо! Бить зло! Так, чтобы душе вольготно было. Нет ничего невозможного. Надо только верить и сражаться. Ну-ка:
«Встать, солдат!»
***
Поднимаюсь с земли. Спасибо тебе, товарищ верный. Ты всегда рядом со мной. Опираюсь рукой об седло. Помогаю себе обеими руками. Черные мошки перед глазами. Кружат, насмехаясь.
Беру протянутое полотенце. Вытираю лицо, прогоняя надоевших мошек. Несколько мгновений рассматриваю свою кровь. Ничего, это не страшно. Шрамы украшают. Кровь остановилась уже. Почти.
Смотрю на шлем. В голове страшная тяжесть. Давит, клонит назад, к земле. И вы хотите, чтобы я одел его? Прижимаюсь лбом к холодному седлу, скрывая отчаяние.
Встать, солдат! Да!..
***
«Встать, солдат!»
Непонятно. Дико. Хочется оборвать приказывающего. Вбить приказ ему в глотку. Но что-то останавливает.
Какой день осады? Не помню. Стоим крепко. Но на стены ставить уже некого. И командующий гарнизоном пошел в обитель. Это рядом с моим участком стены. Слышен его приказ: «Встать, солдат!»
Из дверей выходят раненые. Пошатываясь, обрывая стоны ругательствами, одевают доспехи. И идут на стены. К своим.
Центурион? Его повязка, стягивающая разрубленное двумя днями назад плечо, в крови. Что? Так надо? Я должен вернуться к своим людям? Я хорошо командую?!
Нет у меня слов. И он, пряча в усмешке боль, становится к своей бойнице. Я иду следом.
А сзади доносится:
«Встать, солдат!»
«Встать, солдат!» - это уже я прошу.
Выстояли. Выдержали. Выровнялись. Подобно силачу на рыночной площади подняли казавшуюся невероятной тяжесть атак противника. Улыбнулись, тяжело дыша. Даже не улыбнулись - ухмыльнулись, оскалились, прорвавшись сквозь дикую боль в надорванных мышцах и покалеченных суставах. Ну же! Каково! Смогли! Восхищайтесь!
Но я, командующий правым крылом, знаю, что это - пустая бравада. Следующая атака уже не прогнет, а проломит строй. И тогда все - конец войску. А еще знаю, что резерва для меня нет, и центру с левым не слаще. Но выстоять надо! Отбить, погасить еще несколько атак. И тогда другие решат. Но в свое время. А сейчас - мое время. И только мое.
Бросаю коня в глубину построений. К полевому госпиталю. Туда, где еще есть мой резерв!
«Встать, солдат!» - Приказываю как будто в пустоту. Ни к кому не обращаясь. Ничего не объясняя. Встать, солдат!
И раненные встают. Не обвиняя. Не жалуясь. Не пытаясь увильнуть. Они понимают. И бредут на свои места, чтобы получить новые, уже смертельные ранения. Но я должен выдержать следующую атаку. И поэтому:
«Встать, солдат!»…
***
Взял предложенный шлем. Улыбнулся. Страшная, должно быть, улыбка. Ничего. Будем жить! Надо сесть на коня! Что там еще?!
Встать, солдат! Помню!..
***
«Встать, солдат!» - мои, мои слова.
Да, к тебе обращаюсь. Теперь ты - центурион. Видел тебя в деле около болот. Ты уже был центурионом, когда вел за собой своих солдат. Поднимись с колена и прими заслуженные звание и поздравления. И никогда не забывай: ты - солдат.
«Встать, солдат!»
Ошарашено смотрю на короля. Не верю ушам.
Я прошел через множество сражений. Командовал пылающими городами. Гнал войска на стены непокоренных городов. Вел в бой центурии, легионы, армию. И сейчас, получил из рук короля дворянский титул. Но все равно остался для него солдатом. Который встречал грудь в грудь вражеский строй. Поднимал на копье лошадь. Тонул в болотах Кирикии. Мерз на заснеженных равнинах Аголанда. Изнывал от жары пустынь Мейранда.
Неожиданно понимаю и улыбаюсь моему королю. И вижу, как он улыбается мне - солдату.
***
Привычно, не замечая тяжести доспеха, взлетаю в седло. И, привстав в стременах, поднимаю над головой шлем. Как и тогда, когда я встал возле короля, меня встречает рев моего войска.
Что там говорят о предсмертном мгновении? Передо мной должна пройти вся жизнь? Или я увижу самое важное? Или я пожалею о несовершенном? А я услышал всего два слова.
Прежде чем надеть шлем, тихо произношу эти два слова: «Встать, солдат.» И вижу, как усмехнулся герцог Аголандский. Да, солдат. Мы познавали воинскую науку разными путями, но эти слова одинаково понятны и мне, и тебе - каждому в моем войске. Эти слова потом, кровью, усердием, болью вбивались в нас.
Однажды, находясь перед жестоким выбором, солдат встает. Встает, чтобы вновь и вновь упрямо делать свое дело несмотря ни на что. И остановить его сможет только смерть.