Послушай и вспомни
(Песенник)
Тем, чья молодость пришлась на шестидесятые
Часть четвертая: Наши девочки.
Песня вторая: Those were the days, my friend.1968-й год. Софочка. Веня и Люся.
Некоторое время спустя в жизни Элвиза появились две другие девушки. И тоже парой. Произошло это так:
Мы вдвоем пошли на школьный вечер в 90-ю школу, что на углу Белинского и Чкалова. (Сейчас эти улицы называются, разумеется, иначе). Элвиза позвал на этот вечер, если я не ошибаюсь, Саша Погребинский, ну а он уже позвал меня. На вечере, перед главным, ради чего мы туда пришли, танцами, выступала школьная самодеятельность. Мы к этой части вечера относились как к нагрузке, ожидая, когда можно будет ощутить в себе частицу негритянской крови. Дело в том, что тогда, после нескольких лет царствования белых исполнителей, в танцевальную музыку снова вернулись афро-американцы. Главными звездами танцевальных вечеров стали Аррета Франклин:
и Джеймс Браун, певшие в стиле "соул", а мы танцевали под их пение, изгибаясь и покачивая бедрами, так, как будто на нас - набедренные повязки, украшенные пальмовыми листьями, а на черном лице - боевая раскраска воина перед битвой. Как мы танцевали в этот год Вы видели в клипе и с песней Арреты Франклин, посмотрите еще клип с Джеймсом Брауном, там есть кадры с молодым Брауном и с ним же уже в солидном возрасте, но и там и там он танцует с одинаковым энтузиазмом:
Белые тоже пели Соул. Вот, например, как звучит песня, которая так и называется -"Soul man", в исполнении Blues Brothers
но Соул белых был редким исключением, этот стиль был рожден афро-американцами и принадлежал им почти безраздельно. Впрочем, и сегодня, благодаря Бийонсе и ее чернокожим коллегам по пению, американская танцевальная музыка вновь сияет цветом эбенового дерева. Так что те времена и нынешние в этом схожи.
Однако вернемся на школьный вечер. Там нас ожидал сюрприз. Откуда-то из параллельного мира на сцене материализовались две девочки в черных гимнастических трико, таких же черных колготках и балетных тапочках. Сначала я решил, что они будут танцевать сразу двух умирающих лебедей, причем, черных. Но зазвучал совсем не Сен-Санс. Кроме них на сцену вышли несколько пацанов с деревянными автоматами, в сапогах, гимнастерках и пилотках. Пацаны просто простояли как реквизит, во время танца этих двух девочек. Зато как танцевали эти девочки! Они танцевали под... Окуджаву. Звучала песня "Ах Война, что ж ты сделала, подлая..."
Я тогда не был большим поклонником Окуджавы, моим сердцем и временем владел Биг-Бит. Да и военно-патриотическая тема уже тогда навязла в зубах. Но девочки творили чудеса под пение Окуджавы. Их танец передавал ощущение настоящей трагедии. Трагедии других девочек, девочек того далекого 41-го, к которым вернулись только три их сверстника из ста. Как они заставили меня это почувствовать, сам не понимаю. Не знаю, кто им такой танец придумал, скорее всего, они это сделали сами. Видно было, что обе занимаются балетом. Их изломанные в лучах софита тельца, их руки, которые тянулись к навсегда ушедшим, их ноги в тапочках, которые казались босыми. Все это передавало ощущение беззащитности и трагедии. От этого перехватывало в горле.
Я оглянулся на Элвиза и увидел в его глазах примерно то же, что и я чувствовал в этот момент.
После, на танцах, мы, конечно, познакомились. Девочек звали Наташа и Софочка. Разговорились и оказалось, что девочки знают Элвиза по Бульвару, просто там он на них внимание не обращал (он - Король, а они - сопливые школьницы), а вот когда они танцевали, заметил.(Вот она, сила искусства!)
Ну а дальше произошло то, что должно было произойти. Влюбились в него обе. И опять он был в некоторой растерянности, потому что не хотел обидеть отказом ни одну из них.
Наташа и Софочка были очень разными. Еще более разными, чем первые две блондинки. Только на сцене, в тот первый вечер, когда мы их увидели, они в танце слились в один образ. Разными внешне: Софочка, худенькая, маленькая, с темными волосами и огромными глазами на бледном худеньком личике. Тихая, стеснительная. Чуть похожая на пугливого воробышка, готового упорхнуть при малейшей опасности.
Внешность Софочки и ее образ хорошо передает Мери Хопкин, несмотря на то, что Мери - блондинка. Но она тоже походит на пугливого воробушка.
Это была одна из причин, из-за которой песня, которую поет Мери Хопкин стала заглавной песней этой главы.
Но не только поэтому я выбрал эту песню. Сама по себе песня достойна того, чтобы о ней вспомнить.Потому что в 1968-ом году ее, вслед за Мери, запел весь мир.
Она стала одним из гимнов поколения, поколения шестидесятников Запада. Именно Запада, хоть ее мелодия не американская и не английская.
Вспомню как эта песня появилась в нашей жизни.
Как-то Элвиз принес мне сорокапятку (так мы называли то, что сейчас называется “сингл”) со странным названием фирмы - "Эппл". Никогда я раньше не слышал о такой фирме. Альбомы Битлз выходили на "Парлафоне". Что за "Эппл" такая? Но Элвиз объяснил, что это самая первая пластинка только что появившейся фирмы, которую образовали Битлз. И инициатор создания фирмы, Пол Маккартни. Потом я, правда, узнал, что это была не первая, а вторая пластинка “Эппл”.
На первой был "Хей Джуд" и "Революшн".
Кого же выбрал Пол для второй пластинки вновь образованной фирмы?
18-тилетнюю девочку с нежным, полудетским голоском. Это и была Мери Хопкин, Он предложил ей именно эту песню:
А через несколько дней после того, как я впервые ее услышал, в Одессу в очередной раз приехала Радмила Караклаич. И она сказала, что по ее мнению лучшая песня года не та, что получила первое место на Евровиденьи, т.е.”Congratilations”, а... тут она сделала паузу и запела:
“Those were the days, my friend…”
но пропев первый куплет на английском, она перешла на русский. И все зрители в Филармонии, а через несколько часов и вся Одесса, узнали от Радмилы, что Европа и Америка запели “Дорогой длинною”, которую когда-то пел Вертинский.
Тем не менее, я все-таки считаю, что английский текст лучше русского. Он как-то больше меня трогает, в нем нет никакой цыганщины и троек с бубенцами.
Особенно эти слова:
Oh my friend, we're older but no wiser,
For in our hearts, the dreams are still the same.
Постарели, но не поумнели
Прежнею мечтою мы живем.
"Постарели, но не поумнели",- это просто про меня.
Английские слова написал не англичанин, а американец, Джин Раскин. Раскин закончил Колумбию и потом даже в ней преподавал архитектуру, с 1963-го по 1976-й год. Но до того Раскин еще писал песни и пел их. И не один. Другим участником дуэта была его жена.
Другая бы выгнала, а она - звали ее Франческой, пела с ним вместе. Они даже выпустили альбом. Вот его обложка, где сфотографированы оба, и Джин и Франческа.
В первой половине шестидесятых они приезжали в Лондон и пели в лондонских клубах. Там их и услышал Пол Маккартни. Песня ему запомнилась хорошо и он решил, что когда-нибудь этой песней займется. Это "когда-нибудь" случилось в 1968-м, когда он нашел в Уэлсе Мери Хопкин. Пол был музруком Мери и они вместе придумали, как она должна звучать. Придумали и записали.
Отличная мелодия и отличные слова Раскина в отличной обработке Маккартни и отличном исполнении Мери, все вместе привело к шедевру.
Пол записал с Мери Хопкин еще одну песню. Свою песню "Goodbye".
Вот как это происходило:
Маккартни здесь удивительно молодо выглядит. Почти как ровесник
18-тилетней Мери. Наверное, она на него так влияла.
Довольно быстро Мери сказала Полу и Эппл: “Goodbye”.
Уже в октябре 1968-го года она разорвала контракт и пустилась в самостоятельное плаванье. По-моему, дело было не только в разрыве деловых отношений. Она, наверное, рассчитывала на большее, потому что любила Пола, но... Пол не оправдал ее надежд. Любовь была не взаимной. Впрочем, о том, что случилось между ними, оба молчат. Пока.
Хоть я уверен: может быть очень короткое время, но их союз был не только союзом творческим, союзом двух музыкантов.
Из Лондона 68-го снова вернемся в Одессу того же года.
Софочка была разносторонне талантлива. Она не только хорошо танцевала. Она еще и рисовала и делала какие-то аппликации из кусочков материи. Ну в общем, она была по своему складу характера, творческим человеком, художницей.
Подробнее я опишу Наташу, включая и ее внешность, в третьей главе этой части. Здесь же я только отмечу, что Наташа была красива, эффектно красива. Пожалуй, красивее Софочки.
Существенно разными были и семьи Софочки и Наташи. Софочка была поздним и единственным ребенком в еврейской семье. Ее мама и папа за нее постоянно боялись.
Боялись, что с ней что-то случится.
Но и Софочка боялась. Боялась огорчить родителей. У них ведь такое слабое здоровье. То есть семья эта жила под колпаком взаимного страха друг о друге. Впрочем, страх этот можно назвать заботой, что не так плохо.
Наташе было легче, она под колпаком у стареньких родителей не жила. Жила она только с мамой, женщиной так задерганной борьбой за существование, что ей было не до чрезмерного контроля над дочерью. Как-то накормлена, во что-то одета, ну и ладно, не маленькая, сама должна держаться подальше от проблем и соблазнов, которые могут ей испортить жизнь. По-моему, такая стратегия приносит лучшие результаты в воспитании: человек готов уже с юности к реальной жизни и она его не страшит.
Эффектная красота Наташи поначалу привлекла Элвиза больше, чем тщедушная артистичность Софочки. Но, т.к. Элвиз сам, человек насквозь артистичный, хоть и не реализовал этот свой талант в оставшейся жизни, натуру не обманешь: в конце концов он выбрал более близкую ему по духу Софочку.
И совсем не потому, что она тоже была еврейкой. В это сегодня трудно поверить, но в Одессе шестидесятых, 17-18-тилетние не очень интересовались национальностью подруги или друга.
Но вот родители их все-таки интересовались, это да. Впрочем, если еврейские
родители, все-таки смирялись, когда дочка приводила в дом гоя, или сын - шиксу, более того, изо всех сил старались полюбить зятя или невестку, (в случае зятя и невестки из своих, уже никаких особых стараний не предпринималось, своего или свою можно было традиционно недолюбливать) то не еврейские родители вели себя иногда довольно агрессивно. Об одной такой истории я хочу рассказать:
До университета я проучился полтора года в Станкостроительном техникуме, но потом сбежал оттуда, понял, что это не мое.
За время проведенное в техникуме, я успел стать свидетелем начала этой истории. Ее окончание мне известно по рассказам ребят, которые продолжали заниматься там.
В одной группе со мной занимались чудная девочка, Люсенька Ш. Как она выглядела?
Пухленькая, но не толстая, очень светлая блондинка. У нее даже, кажется, ресницы были светлыми. Пухлые губки, ярко-розовые щечки, изящный носик ну и 16 лет, я думаю, что все это вместе выглядит убедительно. У нее еще были кровеносные сосуды очень близко к коже, вот почему она краснела мгновенно, по любому поводу или вообще без всякого повода. Но... все это вместе совсем не передавало ее характер. Во-первых, она была умна, ум ее был достаточно глубок, это была не обычная житейская изворотливость, а настоящий ум: т.е. способность к логическому мышлению и переработке информации. Она хорошо занималась, и прекрасно брала интегралы, у нас уже на первом курсе читали дифференциальное и интегральное исчисление, хоть первый курс техникума должен был соответствовать 9-му классу школы.
Какое там, 9-му, мы опережали школьников, на нас обрушили и матанализ и начерталку (начертательную геометрию). Но учитель математики, Василий Григорьевич, у нас был отличный, бывший военный летчик, выгнанный из авиации за пьянку, но... математик от бога, да и преподаватель талантливый. Люся была его любимицей.
Во-вторых, несмотря на то, что краснела она мгновенно, выяснилось, что это ее свойство совсем не соответствовало бойцовским качествам ее характера. Мы думали, что она стесняется даже слабого дуновения ветерка, не говоря уже о настоящих житейских бурях. В общем, нам казалось, что она - хрупкий оранжерейный цветок, домашнее дитё. Как показали дальнейшие события, мы ошибались. Люсе пришлось выдержать серьезный бой и победить в нем. При этом, противником оказался отец. Серьезным противником.
На Люсю положил глаз самый красивый парень среди тогдашних студентов техникума. Парень, для нас, шестнадцатилетних сопляков, совсем взрослый, он был на третьем курсе, т.е. старше нас на целых два года. Но главное, конечно, не в разнице в возрасте, а в самом Вене.
Так его звали. Он был высок, атлетически сложен, и, как писали наши великие земляки про своего героя, с четким медальным профилем.
Я своих героев по традиции сравниваю с известными артистами, внешность которых вам, может быть, памятна. Веня был похож на Кирка Дугласа, исполнителя главной роли в фильме Стенли Кубрика "Спартак". Кто помнит этот фильм, наверное согласится со мной: отец Майкла Дугласа выглядел мужественней сына. Вряд ли Майкл Дуглас мог сыграть мог сыграть гладиатора и вождя восстания рабов, потрясшего самую могущественную империю античного мира. Зато его отец и мог и сыграл. Тем не менее, я не ставлю кадр из фильма "Спартак", хоть их на Web-е достаточно, потому что наш герой не в короткой тунике гладиатора покорил сердце Люси, а в обычном цивильном наряде. Таким я и показываю Кирка Дугласа, обычное, не голливудское имя которого было Иссур Данилович:
Все девочки техникума, а среди них были и настоящие красавицы, неровно дышали к нашему "Кирку Дугласу". Люся не была в числе первых красавиц, но, тем не менее, именно с ней начал разговаривать в перерывах между парами первый парень на нашей техникумовской деревне и именно ее он стал провожать после занятий. Мне кажется, что ее вид вызвал у Вени желание опекать Люсю, как малое дитя, как беззащитного ребенка. Сам ребенок влюбился в опекуна наповал. И тут пора назвать не только имя, но и фамилию героя.
Его звали Вениамин Минцер. Т.е., он был почти однофамильцем великого немца эпохи Реформации Томаса Мюнцера, но немцем он не был. Веня был евреем. Казалось бы, ничего страшного, да еще в интернациональной и терпимой Одессе. Но... Люсиному отцу так не казалось. Когда он увидел, кто проводил его дочку домой, началась семейная буря.
Отец Люси был полковником КГБ. И с решительностью чекиста он, отыскав Веню, в достаточно красочных выражениях растолковал тому, что он с ним сделает, если Веня не оставит Люсю в покое. Но...время всесилия могущественных органов ушло вместе с отцом народов, Лучшим Другом Чекистов, Физкультурников, и других сталинских соколов. Расстрелы и лагеря все-таки были в прошлом. Поэтому, чекист только плеснул бензинчику в огонь страстей. Теперь и Люся и Веня решили стоять насмерть. Более того, они всем объявили о своем решении пожениться, как только Люсе стукнет 18 и разрешения родителей на брак уже не потребуется. (На Украине можно было жениться и в 16, но только с разрешения родителей.) Скандал разрастался, Люсин отец врывался на лекции, разыскивая Веню, и даже угрожал его прямо там, в аудитории пристрелить. Наверное, при попытке к бегству, как израильского шпиона. Ничего не помогало, влюбленные стояли насмерть. Но, дальше произошло неожиданное: стеснительная и краснеющая Люся перешла в наступление. Она потребовала собрать комсомольское собрание, на котором будет обсуждена ситуация, а так же составлен протокол, с последующей отправкой его в организацию, где служил буйный папаша.
- Каков ход!!!
Гениальной оказалась дочка у чекиста. Весь техникум ждал этого собрания с нетерпением.
Такое шоу!
Резолюция этого собрания ни у кого не вызывала сомнение, на папиной стороне не было никого. Решительное осуждение светило чекисту единогласно. Вроде как израильским агрессорам, если собрание будет собрано по такому поводу. Тоже ведь проголосуют единогласно. Люсиного папу тоже собрались пригласить. Официально, написав бумагу с приглашением ему на работу. Всей организационной деятельностью будущего комсомольского аутодафе над родителем руководила Люся, но, в отличие от Павлика Морозова, она не собиралась погибать. Она собиралась прочистить папаше мозги. И ей это блестяще удалось. Полковник пораскинул умом и понял, что такой хоккей ему не нужен. Что в его организации найдутся товарищи по оружию, которые подобную бумагу используют, чтобы отправить его на скорый заслуженный отдых. А он чувствовал себе силы и здоровье, продолжать службу в своей славной организации. Тогда Полковник решил “расслабиться и получить удовольствие”. Заметил, что Веня - красивый, здоровый, умный парень. Без вредных привычек. Любит его дочь и готов ради нее на все. И он решил не сражаться с ним, а им гордиться.
Комсомольское собрание с приготовленной повесткой дня отменили.
И все стало на удивление спокойно. Веня спокойно приходил домой к Люсе, в ее роскошную полковничью квартиру, где у Люси конечно была отдельная комната, (Веня жил с матерью в коммуналке, отца у него не было, тот погиб в самом конце войны, хоть успел побывать в отпуске и увидеться с женой, Веня был 45-го года рождения). Влюбленные даже закрывали дверь комнаты, чтобы им не мешали, тем не менее никаких эксцессов чекист себе не позволял. Дальше я уже знаю о этих событиях по рассказам, т.к. из техникума ушел. Когда Люсе исполнилось 18 лет действительно была сыграна роскошная свадьба.
Тогда ни раввины ни попы на свадьбах не присутствовали, венчаться в церкви дочери полковника КГБ нельзя было, так что национальность жениха для свадьбы советской вполне подходила. Вене тоже не приходило в голову, что его брак должен происходить под хупой, а Люся должна пройти гиюр. Тогда мы и слов таких не знали: "хупа", "гиюр". Так что тогда все было проще. Сейчас кому-то из них пришлось бы определится, кто их будет объявлять мужем и женой, батюшка или раввин?
Веня к тому времени закончил техникум с красным дипломом, т.е. с отличием. Это значит, что он имел право поступить в дневной ВУЗ, а не идти в Армию. И он таки поступил. В Политехнический, куда евреев практически не принимали, на дневное отделение. Но он был не просто евреем, а зятем полковника КГБ. Для него сделали исключение, да и сдавал он вступительные экзамены хорошо. В дальнейшем, у них было тоже все нормально.
Хоть я знаю только о первых годах их супружеской жизни. Что случилось с ними, когда жизнь резко переменилась? Думаю, что вся семья, включая чекиста на маленькой пенсии, на которую уже прожить было невозможно, отправилась в далекое путешествие то ли на Юг, то ли на Запад. Но, не буду гадать. Я ведь рассказал о счастливом конце этой истории любви. А счастливый конец - это свадьба. Правда, на свадьбе, как мне рассказывали, чуть не произошел последний, но чреватый последствиями скандал.
Выпив лишнего, чекист в порыве любви к зятю нежно назвал его "Мой жиденочек".
И Веня психанул и решил ему набить морду. Ну какая же свадьба без драки, и это нормально. Но Люся так не считала, она повисла на Вене и не дала ему ударить папу. Ну и слава Богу! Все обошлось.
А вот в аналогичной истории, которая происходила в Нью-Йоркском Вест-Сайде, не обошлось. Там влюбленные тоже мечтали о свадьбе, но у них не получилось. Сначала убили брата невесты, а потом и жениха. Ну, кого убили и в какой последовательности, вы знаете по более ранней версии “Вестсайдской истории”, написанной Вильямом Шекспиром. Этот Шекспир перенес действие из Нью-Йорка в никому не известную Верону.
Свадьба не получилась, зато музыка у Леонарда Бернстайна получилась. И фильм по мюзиклу “West Side Story” получился.
Тем, чья молодость пришлась на шестидесятые
Часть четвертая: Наши девочки.
Песня вторая: Those were the days, my friend.1968-й год. Софочка. Веня и Люся.
Некоторое время спустя в жизни Элвиза появились две другие девушки. И тоже парой. Произошло это так:
Мы вдвоем пошли на школьный вечер в 90-ю школу, что на углу Белинского и Чкалова. (Сейчас эти улицы называются, разумеется, иначе). Элвиза позвал на этот вечер, если я не ошибаюсь, Саша Погребинский, ну а он уже позвал меня. На вечере, перед главным, ради чего мы туда пришли, танцами, выступала школьная самодеятельность. Мы к этой части вечера относились как к нагрузке, ожидая, когда можно будет ощутить в себе частицу негритянской крови. Дело в том, что тогда, после нескольких лет царствования белых исполнителей, в танцевальную музыку снова вернулись афро-американцы. Главными звездами танцевальных вечеров стали Аррета Франклин:
Click to viewи Джеймс Браун, певшие в стиле "соул", а мы танцевали под их пение, изгибаясь и покачивая бедрами, так, как будто на нас - набедренные повязки, украшенные пальмовыми листьями, а на черном лице - боевая раскраска воина перед битвой. Как мы танцевали в этот год Вы видели в клипе и с песней Арреты Франклин, посмотрите еще клип с Джеймсом Брауном, там есть кадры с молодым Брауном и с ним же уже в солидном возрасте, но и там и там он танцует с одинаковым энтузиазмом:
Белые тоже пели Соул. Вот, например, как звучит песня, которая так и называется -"Soul man", в исполнении Blues Brothers
но Соул белых был редким исключением, этот стиль был рожден афро-американцами и принадлежал им почти безраздельно. Впрочем, и сегодня, благодаря Бийонсе и ее чернокожим коллегам по пению, американская танцевальная музыка вновь сияет цветом эбенового дерева. Так что те времена и нынешние в этом схожи.
Однако вернемся на школьный вечер. Там нас ожидал сюрприз. Откуда-то из параллельного мира на сцене материализовались две девочки в черных гимнастических трико, таких же черных колготках и балетных тапочках. Сначала я решил, что они будут танцевать сразу двух умирающих лебедей, причем, черных. Но зазвучал совсем не Сен-Санс. Кроме них на сцену вышли несколько пацанов с деревянными автоматами, в сапогах, гимнастерках и пилотках. Пацаны просто простояли как реквизит, во время танца этих двух девочек. Зато как танцевали эти девочки! Они танцевали под... Окуджаву. Звучала песня "Ах Война, что ж ты сделала, подлая..."
Я тогда не был большим поклонником Окуджавы, моим сердцем и временем владел Биг-Бит. Да и военно-патриотическая тема уже тогда навязла в зубах. Но девочки творили чудеса под пение Окуджавы. Их танец передавал ощущение настоящей трагедии. Трагедии других девочек, девочек того далекого 41-го, к которым вернулись только три их сверстника из ста. Как они заставили меня это почувствовать, сам не понимаю. Не знаю, кто им такой танец придумал, скорее всего, они это сделали сами. Видно было, что обе занимаются балетом. Их изломанные в лучах софита тельца, их руки, которые тянулись к навсегда ушедшим, их ноги в тапочках, которые казались босыми. Все это передавало ощущение беззащитности и трагедии. От этого перехватывало в горле.
Я оглянулся на Элвиза и увидел в его глазах примерно то же, что и я чувствовал в этот момент.
После, на танцах, мы, конечно, познакомились. Девочек звали Наташа и Софочка. Разговорились и оказалось, что девочки знают Элвиза по Бульвару, просто там он на них внимание не обращал (он - Король, а они - сопливые школьницы), а вот когда они танцевали, заметил.(Вот она, сила искусства!)
Ну а дальше произошло то, что должно было произойти. Влюбились в него обе. И опять он был в некоторой растерянности, потому что не хотел обидеть отказом ни одну из них.
Наташа и Софочка были очень разными. Еще более разными, чем первые две блондинки. Только на сцене, в тот первый вечер, когда мы их увидели, они в танце слились в один образ. Разными внешне: Софочка, худенькая, маленькая, с темными волосами и огромными глазами на бледном худеньком личике. Тихая, стеснительная. Чуть похожая на пугливого воробышка, готового упорхнуть при малейшей опасности.
Внешность Софочки и ее образ хорошо передает Мери Хопкин, несмотря на то, что Мери - блондинка. Но она тоже походит на пугливого воробушка.
Это была одна из причин, из-за которой песня, которую поет Мери Хопкин стала заглавной песней этой главы.
Но не только поэтому я выбрал эту песню. Сама по себе песня достойна того, чтобы о ней вспомнить.Потому что в 1968-ом году ее, вслед за Мери, запел весь мир.
Она стала одним из гимнов поколения, поколения шестидесятников Запада. Именно Запада, хоть ее мелодия не американская и не английская.
Вспомню как эта песня появилась в нашей жизни.
Как-то Элвиз принес мне сорокапятку (так мы называли то, что сейчас называется “сингл”) со странным названием фирмы - "Эппл". Никогда я раньше не слышал о такой фирме. Альбомы Битлз выходили на "Парлафоне". Что за "Эппл" такая? Но Элвиз объяснил, что это самая первая пластинка только что появившейся фирмы, которую образовали Битлз. И инициатор создания фирмы, Пол Маккартни. Потом я, правда, узнал, что это была не первая, а вторая пластинка “Эппл”.
На первой был "Хей Джуд" и "Революшн".
Кого же выбрал Пол для второй пластинки вновь образованной фирмы?
18-тилетнюю девочку с нежным, полудетским голоском. Это и была Мери Хопкин, Он предложил ей именно эту песню:
А через несколько дней после того, как я впервые ее услышал, в Одессу в очередной раз приехала Радмила Караклаич. И она сказала, что по ее мнению лучшая песня года не та, что получила первое место на Евровиденьи, т.е.”Congratilations”, а... тут она сделала паузу и запела:
“Those were the days, my friend…”
но пропев первый куплет на английском, она перешла на русский. И все зрители в Филармонии, а через несколько часов и вся Одесса, узнали от Радмилы, что Европа и Америка запели “Дорогой длинною”, которую когда-то пел Вертинский.
Тем не менее, я все-таки считаю, что английский текст лучше русского. Он как-то больше меня трогает, в нем нет никакой цыганщины и троек с бубенцами.
Особенно эти слова:
Oh my friend, we're older but no wiser,
For in our hearts, the dreams are still the same.
Постарели, но не поумнели
Прежнею мечтою мы живем.
"Постарели, но не поумнели",- это просто про меня.
Английские слова написал не англичанин, а американец, Джин Раскин. Раскин закончил Колумбию и потом даже в ней преподавал архитектуру, с 1963-го по 1976-й год. Но до того Раскин еще писал песни и пел их. И не один. Другим участником дуэта была его жена.
Другая бы выгнала, а она - звали ее Франческой, пела с ним вместе. Они даже выпустили альбом. Вот его обложка, где сфотографированы оба, и Джин и Франческа.
В первой половине шестидесятых они приезжали в Лондон и пели в лондонских клубах. Там их и услышал Пол Маккартни. Песня ему запомнилась хорошо и он решил, что когда-нибудь этой песней займется. Это "когда-нибудь" случилось в 1968-м, когда он нашел в Уэлсе Мери Хопкин. Пол был музруком Мери и они вместе придумали, как она должна звучать. Придумали и записали.
Отличная мелодия и отличные слова Раскина в отличной обработке Маккартни и отличном исполнении Мери, все вместе привело к шедевру.
Пол записал с Мери Хопкин еще одну песню. Свою песню "Goodbye".
Вот как это происходило:
Маккартни здесь удивительно молодо выглядит. Почти как ровесник
18-тилетней Мери. Наверное, она на него так влияла.
Довольно быстро Мери сказала Полу и Эппл: “Goodbye”.
Уже в октябре 1968-го года она разорвала контракт и пустилась в самостоятельное плаванье. По-моему, дело было не только в разрыве деловых отношений. Она, наверное, рассчитывала на большее, потому что любила Пола, но... Пол не оправдал ее надежд. Любовь была не взаимной. Впрочем, о том, что случилось между ними, оба молчат. Пока.
Хоть я уверен: может быть очень короткое время, но их союз был не только союзом творческим, союзом двух музыкантов.
Из Лондона 68-го снова вернемся в Одессу того же года.
Софочка была разносторонне талантлива. Она не только хорошо танцевала. Она еще и рисовала и делала какие-то аппликации из кусочков материи. Ну в общем, она была по своему складу характера, творческим человеком, художницей.
Подробнее я опишу Наташу, включая и ее внешность, в третьей главе этой части. Здесь же я только отмечу, что Наташа была красива, эффектно красива. Пожалуй, красивее Софочки.
Существенно разными были и семьи Софочки и Наташи. Софочка была поздним и единственным ребенком в еврейской семье. Ее мама и папа за нее постоянно боялись.
Боялись, что с ней что-то случится.
Но и Софочка боялась. Боялась огорчить родителей. У них ведь такое слабое здоровье. То есть семья эта жила под колпаком взаимного страха друг о друге. Впрочем, страх этот можно назвать заботой, что не так плохо.
Наташе было легче, она под колпаком у стареньких родителей не жила. Жила она только с мамой, женщиной так задерганной борьбой за существование, что ей было не до чрезмерного контроля над дочерью. Как-то накормлена, во что-то одета, ну и ладно, не маленькая, сама должна держаться подальше от проблем и соблазнов, которые могут ей испортить жизнь. По-моему, такая стратегия приносит лучшие результаты в воспитании: человек готов уже с юности к реальной жизни и она его не страшит.
Эффектная красота Наташи поначалу привлекла Элвиза больше, чем тщедушная артистичность Софочки. Но, т.к. Элвиз сам, человек насквозь артистичный, хоть и не реализовал этот свой талант в оставшейся жизни, натуру не обманешь: в конце концов он выбрал более близкую ему по духу Софочку.
И совсем не потому, что она тоже была еврейкой. В это сегодня трудно поверить, но в Одессе шестидесятых, 17-18-тилетние не очень интересовались национальностью подруги или друга.
Но вот родители их все-таки интересовались, это да. Впрочем, если еврейские
родители, все-таки смирялись, когда дочка приводила в дом гоя, или сын - шиксу, более того, изо всех сил старались полюбить зятя или невестку, (в случае зятя и невестки из своих, уже никаких особых стараний не предпринималось, своего или свою можно было традиционно недолюбливать) то не еврейские родители вели себя иногда довольно агрессивно. Об одной такой истории я хочу рассказать:
До университета я проучился полтора года в Станкостроительном техникуме, но потом сбежал оттуда, понял, что это не мое.
За время проведенное в техникуме, я успел стать свидетелем начала этой истории. Ее окончание мне известно по рассказам ребят, которые продолжали заниматься там.
В одной группе со мной занимались чудная девочка, Люсенька Ш. Как она выглядела?
Пухленькая, но не толстая, очень светлая блондинка. У нее даже, кажется, ресницы были светлыми. Пухлые губки, ярко-розовые щечки, изящный носик ну и 16 лет, я думаю, что все это вместе выглядит убедительно. У нее еще были кровеносные сосуды очень близко к коже, вот почему она краснела мгновенно, по любому поводу или вообще без всякого повода. Но... все это вместе совсем не передавало ее характер. Во-первых, она была умна, ум ее был достаточно глубок, это была не обычная житейская изворотливость, а настоящий ум: т.е. способность к логическому мышлению и переработке информации. Она хорошо занималась, и прекрасно брала интегралы, у нас уже на первом курсе читали дифференциальное и интегральное исчисление, хоть первый курс техникума должен был соответствовать 9-му классу школы.
Какое там, 9-му, мы опережали школьников, на нас обрушили и матанализ и начерталку (начертательную геометрию). Но учитель математики, Василий Григорьевич, у нас был отличный, бывший военный летчик, выгнанный из авиации за пьянку, но... математик от бога, да и преподаватель талантливый. Люся была его любимицей.
Во-вторых, несмотря на то, что краснела она мгновенно, выяснилось, что это ее свойство совсем не соответствовало бойцовским качествам ее характера. Мы думали, что она стесняется даже слабого дуновения ветерка, не говоря уже о настоящих житейских бурях. В общем, нам казалось, что она - хрупкий оранжерейный цветок, домашнее дитё. Как показали дальнейшие события, мы ошибались. Люсе пришлось выдержать серьезный бой и победить в нем. При этом, противником оказался отец. Серьезным противником.
На Люсю положил глаз самый красивый парень среди тогдашних студентов техникума. Парень, для нас, шестнадцатилетних сопляков, совсем взрослый, он был на третьем курсе, т.е. старше нас на целых два года. Но главное, конечно, не в разнице в возрасте, а в самом Вене.
Так его звали. Он был высок, атлетически сложен, и, как писали наши великие земляки про своего героя, с четким медальным профилем.
Я своих героев по традиции сравниваю с известными артистами, внешность которых вам, может быть, памятна. Веня был похож на Кирка Дугласа, исполнителя главной роли в фильме Стенли Кубрика "Спартак". Кто помнит этот фильм, наверное согласится со мной: отец Майкла Дугласа выглядел мужественней сына. Вряд ли Майкл Дуглас мог сыграть мог сыграть гладиатора и вождя восстания рабов, потрясшего самую могущественную империю античного мира. Зато его отец и мог и сыграл. Тем не менее, я не ставлю кадр из фильма "Спартак", хоть их на Web-е достаточно, потому что наш герой не в короткой тунике гладиатора покорил сердце Люси, а в обычном цивильном наряде. Таким я и показываю Кирка Дугласа, обычное, не голливудское имя которого было Иссур Данилович:
Все девочки техникума, а среди них были и настоящие красавицы, неровно дышали к нашему "Кирку Дугласу". Люся не была в числе первых красавиц, но, тем не менее, именно с ней начал разговаривать в перерывах между парами первый парень на нашей техникумовской деревне и именно ее он стал провожать после занятий. Мне кажется, что ее вид вызвал у Вени желание опекать Люсю, как малое дитя, как беззащитного ребенка. Сам ребенок влюбился в опекуна наповал. И тут пора назвать не только имя, но и фамилию героя.
Его звали Вениамин Минцер. Т.е., он был почти однофамильцем великого немца эпохи Реформации Томаса Мюнцера, но немцем он не был. Веня был евреем. Казалось бы, ничего страшного, да еще в интернациональной и терпимой Одессе. Но... Люсиному отцу так не казалось. Когда он увидел, кто проводил его дочку домой, началась семейная буря.
Отец Люси был полковником КГБ. И с решительностью чекиста он, отыскав Веню, в достаточно красочных выражениях растолковал тому, что он с ним сделает, если Веня не оставит Люсю в покое. Но...время всесилия могущественных органов ушло вместе с отцом народов, Лучшим Другом Чекистов, Физкультурников, и других сталинских соколов. Расстрелы и лагеря все-таки были в прошлом. Поэтому, чекист только плеснул бензинчику в огонь страстей. Теперь и Люся и Веня решили стоять насмерть. Более того, они всем объявили о своем решении пожениться, как только Люсе стукнет 18 и разрешения родителей на брак уже не потребуется. (На Украине можно было жениться и в 16, но только с разрешения родителей.) Скандал разрастался, Люсин отец врывался на лекции, разыскивая Веню, и даже угрожал его прямо там, в аудитории пристрелить. Наверное, при попытке к бегству, как израильского шпиона. Ничего не помогало, влюбленные стояли насмерть. Но, дальше произошло неожиданное: стеснительная и краснеющая Люся перешла в наступление. Она потребовала собрать комсомольское собрание, на котором будет обсуждена ситуация, а так же составлен протокол, с последующей отправкой его в организацию, где служил буйный папаша.
- Каков ход!!!
Гениальной оказалась дочка у чекиста. Весь техникум ждал этого собрания с нетерпением.
Такое шоу!
Резолюция этого собрания ни у кого не вызывала сомнение, на папиной стороне не было никого. Решительное осуждение светило чекисту единогласно. Вроде как израильским агрессорам, если собрание будет собрано по такому поводу. Тоже ведь проголосуют единогласно. Люсиного папу тоже собрались пригласить. Официально, написав бумагу с приглашением ему на работу. Всей организационной деятельностью будущего комсомольского аутодафе над родителем руководила Люся, но, в отличие от Павлика Морозова, она не собиралась погибать. Она собиралась прочистить папаше мозги. И ей это блестяще удалось. Полковник пораскинул умом и понял, что такой хоккей ему не нужен. Что в его организации найдутся товарищи по оружию, которые подобную бумагу используют, чтобы отправить его на скорый заслуженный отдых. А он чувствовал себе силы и здоровье, продолжать службу в своей славной организации. Тогда Полковник решил “расслабиться и получить удовольствие”. Заметил, что Веня - красивый, здоровый, умный парень. Без вредных привычек. Любит его дочь и готов ради нее на все. И он решил не сражаться с ним, а им гордиться.
Комсомольское собрание с приготовленной повесткой дня отменили.
И все стало на удивление спокойно. Веня спокойно приходил домой к Люсе, в ее роскошную полковничью квартиру, где у Люси конечно была отдельная комната, (Веня жил с матерью в коммуналке, отца у него не было, тот погиб в самом конце войны, хоть успел побывать в отпуске и увидеться с женой, Веня был 45-го года рождения). Влюбленные даже закрывали дверь комнаты, чтобы им не мешали, тем не менее никаких эксцессов чекист себе не позволял. Дальше я уже знаю о этих событиях по рассказам, т.к. из техникума ушел. Когда Люсе исполнилось 18 лет действительно была сыграна роскошная свадьба.
Тогда ни раввины ни попы на свадьбах не присутствовали, венчаться в церкви дочери полковника КГБ нельзя было, так что национальность жениха для свадьбы советской вполне подходила. Вене тоже не приходило в голову, что его брак должен происходить под хупой, а Люся должна пройти гиюр. Тогда мы и слов таких не знали: "хупа", "гиюр". Так что тогда все было проще. Сейчас кому-то из них пришлось бы определится, кто их будет объявлять мужем и женой, батюшка или раввин?
Веня к тому времени закончил техникум с красным дипломом, т.е. с отличием. Это значит, что он имел право поступить в дневной ВУЗ, а не идти в Армию. И он таки поступил. В Политехнический, куда евреев практически не принимали, на дневное отделение. Но он был не просто евреем, а зятем полковника КГБ. Для него сделали исключение, да и сдавал он вступительные экзамены хорошо. В дальнейшем, у них было тоже все нормально.
Хоть я знаю только о первых годах их супружеской жизни. Что случилось с ними, когда жизнь резко переменилась? Думаю, что вся семья, включая чекиста на маленькой пенсии, на которую уже прожить было невозможно, отправилась в далекое путешествие то ли на Юг, то ли на Запад. Но, не буду гадать. Я ведь рассказал о счастливом конце этой истории любви. А счастливый конец - это свадьба. Правда, на свадьбе, как мне рассказывали, чуть не произошел последний, но чреватый последствиями скандал.
Выпив лишнего, чекист в порыве любви к зятю нежно назвал его "Мой жиденочек".
И Веня психанул и решил ему набить морду. Ну какая же свадьба без драки, и это нормально. Но Люся так не считала, она повисла на Вене и не дала ему ударить папу. Ну и слава Богу! Все обошлось.
А вот в аналогичной истории, которая происходила в Нью-Йоркском Вест-Сайде, не обошлось. Там влюбленные тоже мечтали о свадьбе, но у них не получилось. Сначала убили брата невесты, а потом и жениха. Ну, кого убили и в какой последовательности, вы знаете по более ранней версии “Вестсайдской истории”, написанной Вильямом Шекспиром. Этот Шекспир перенес действие из Нью-Йорка в никому не известную Верону.
Свадьба не получилась, зато музыка у Леонарда Бернстайна получилась. И фильм по мюзиклу “West Side Story” получился.