С Днем Рождения, Элвис!
Феликс в годы нашей одесской юности. (Крайний, слева)
Сегодня День Рождения моего друга и даже в каком-то смысле учителя по одесской юности.
Хоть он был почти на два года моложе меня, я именно у него тогда учился быть правильным молодым человеком.
Мне он подарил на 19-тилетие диск Револьвер. Он тогда стоил огромные деньги я и не мечтал о таком царском подарке.
А сегодня я не могу ему ничего подарить из того, что может считаться царским подарком. У него есть и прекрасный дом недалеко от Сан-Франциско среди полей и виноградников. И чудесные сыновья и не менее чудесные внуки. Красавица и умница Света, мать его сыновей. У него есть прекрасные картины на стенах этого дома.
У него есть друзья, в том числе и друзья, которые появились в Америке. И единственное, что я ему могу подарить сегодня, это снова послушать мою любимую песню из того альбома, который он мне тогда подарил:
Click to viewА Вам мои дорогие френды, я могу немножко подробнее рассказать о том, почему я его считал учителем, хоть он был младше меня(это отрывок из моей книги "Одесса, Рок-н-ролл, Шестидесятые".):
Элвиc.
Ну а теперь о том человеке, который принес на Бульвар бобину со "Спиди Гонзалесом", человеке, с которым именно тогда я познакомился, человеке, который и стал моим лучшим другом в шестидесятых, об Элвиcе. Как он выглядел вы можете увидеть на фотографии в начале главы, хоть там он уже постарше. Это фотография конца шестидесятых.
В 1963-м, когда я его впервые увидел, ему было только четырнадцать, он почти на два года
младше меня. Я уже писал, что в юности разница даже в год имеет большое значение, что говорить о двух годах, просто другое поколение. Но Элвиc был исключением. Он был из тех людей, которые рождаются взрослыми. И выглядят уже не подростками даже в четырнадцать.
Элвиc выглядел если не старше, то опытней меня, шестнадцатилетнего. И соответственно держался. Он умел так держаться, практически не прибегая к особым усилиям. Держаться, как король, король Бульвара. И это в четырнадцать лет!
Великий одесский писатель именно о таких людях писал:
...
И только те четыре, что приехали на красном автомобиле,
на нем же и уехали. Музыкальный ящик проиграл свой марш, машина вздрогнула и умчалась.
- Король, - глядя ей вслед, сказал шепелявый Мойсейка, тот самый, что забирает у меня лучшие места на стенке.
Теперь вы знаете все. Вы знаете, кто первый произнес слово "король".
Это был Мойсейка. Вы знаете, почему он не назвал так ни одноглазого Грача, ни бешеного Кольку. Вы знаете все. Но что пользы, если на носу у вас по-прежнему очки, а в душе осень?..
==================
Но Элвиc, в отличие от Бени Крика не прибыл на Бульвар в красном автомобиле.
Он пришел пешком, но зато у него в руках был совершенно необычный для того года предмет, портативный магнитофон. Из магнитофона доносилась мелодия "Спиди Гонзалеса".
- Что это,- без всяких предисловий спросил я, уставившись на чудо техники.
- Ты разве не видишь,- ответил Элвиc,-Тaм написано- На магнитофоне было написано: "Весна".
Но я почему-то прочел "Беша". То есть, так как будто бы буквы были латинскими.
Элвиc мгновенно сорентировался. Правильно, "Беша", это новая модель "Филипса", переносная, на голландском означает "Красавица". И я ему поверил. Он был настолько убедителен, что ему невозможно было не поверить. И про голландскую "Бешу" и про вообще все, что угодно.Поверили и остальные. Собралась небольшая толпа и все рассматривали голландскую "Бешу".
Элвиcу это, наконец, надоело и он спокойно сообщил, что магнитофон - советский, что это новая модель - переносная, и что называется он, как и написано, "Весна". Что его только начали выпускать.
Разумеется, в магазинах в свободной продаже такого чуда не было, мы поняли, что Элвиc, как сказали бы о нем через двадцать лет - крут, если раздобыл это чудо. Но Элвиc был крут не только из-за его "Весны".
Он вел себя со спокойной уверенностью победителя. У него была легкая, упругая походка, та походка, которая нас восхищала в Крисе из "Великолепной семерке", том, кого играл Юл Бринер.
Раз уж я вспомнил про "Великолепную семерку" и Юла Бринера, скажу два слова о ней.
Это был великий фильм. Мы все смотрели его много раз. Лично я не помню точно, сколько раз я смотрел "Великолепную Семерку". Но не меньше пяти. Почти весь текст фильма мы знали наизусть. И иногда говорили просто диалогами из фильма:
- Он сказал, что ты сказал.
- А я говорю, что ты врешь.
- А ты что скажешь?
Дальше следовало ничего не ответить, а только махнуть рукой, показав позицию с которой должен был состояться поединок ножа и пули.
А какая в нем была великолепная музыка!
Музыку к фильму написал Элмер Бернстайн, однофамилец другого Бернстайна, Леонарда, прославившегося "Вест-Сайдской историей". При всем моем уважении к великому мюзиклу, музыка Элмера Бернстайна нравится мне больше. Она для меня олицетворяет Америку. Ту Америку, которая протянулась от Океана до Океана, а не ту, что теснится на Манхэттене. (Хоть я люблю Нью-Йорк и там живут мои друзья)
Увы, Нью-Йорк это не Америка, я повторяю сию банальную фразу вслед за миллионами, которые ее произнесли до меня. Но... они были правы.
Вот почему я с удовольствием вспоминаю и великий фильм и музыку к нему.
Вспомните и вы вместе со мной:
Вернусь к рассказу о друге.
Движения Элвиcа были такими же мягкими и вкрадчивыми, как и у великого Юла, и так же походили на движения черной пантеры, как на этого страшного зверя походил одетый в черное Крис, герой Бринера, но они совсем не кончались смертельным исходом для его противников. У него просто не было противников, Бульвар его принял мгновенно и полюбил.
Ну то, что по нему сходили с ума все красавицы Бульвара, это само собой. Но и нам, парням, он нравился. Он не пытался покорить, подчинить своему влиянию, был мягким и в общении. Я ни разу не помню, чтобы он с кем-то дрался. Все свои проблемы он решал без драк. Тем не менее, он был безусловным лидером. Знал ли он больше других? Да, он действительно знал много про тогдашнюю рок-музыку. Но, в целом, я был гораздо начитанней его. В чем же дело? Мне кажется в том, что он был великолепным артистом. Он блестяще играл роль короля. Если бы он, с его артистическими способностями родился и вырос не в Одессе, а в Америке, то он был стал великим голливудским актером. Чем-то он походил в манере поведения не только на Юла Бринера, но и на француза, Жана-Поля Бельмондо. Правда, у Бельмондо был перебитый боксерский нос, а Элвиз, как мне помнится, боксом никогда не занимался и нос у него был целым. Но у него была мимика Бельмондо, хоть опять же, он никому не подражал, все это срослось случайно, так гены легли. На Бульваре подражали многие ему. Его походке, его интонации, его спокойным и не очень обидным шуткам.
Я уже тогда понял, что передо мной великий актер, сам это не осознающий.
И так как я понял, что он стихийно талантлив, мне он был очень интересен. Талантливые люди, это ведь самое интересное, что можно встретить в жизни. Я к нему относился восторженно. Он это понимал и разрешал собой восторгаться. Но, при этом, он совсем не злоупотреблял таким моим отношением. Элвиc оказался хорошим другом. Помогал мне с пластинками, переписыванием свежей музыки, сделал своими руками мне магнитофон с хорошей акустикой, использовав мощные динамики, самодельный корпус и механику обычного "Днепра".
Он разбирался в тогдашних магнитофонах на профессиональном уровне, мог собрать и разобрать любой из них. Мог найти неисправность и устранить ее, руки у него были на месте. Он мог собрать и усилитель для электрогитары. В дальнейшем, первый усилитель, который появился в Бит-Клубе, был сделан Элвиcом.
Он очень рано стал зарабатывать, но не починкой магнитофонов, а шитьем и перешивкой брюк. Те брюки, которые тогда были в магазинах носить было невозможно, в них шестнадцатилетние красивые парни выглядели как пугало на огороде. Элвиc их полностью разбирал и перешивал. У него это неплохо получалось, научил его этому его старший друг, которого я тоже знал, звали его Боб Ветлугаев. (Кстати, Боб был тоже прекрасным знатоком западных исполнителей, но ему больше нравился не рок, а американцы типа Фрэнка Сенатры. Именно у него дома, на Горького, я впервые увидел американскую пластинку Сенатры.)
Если вы помните биографию Лимонова, будущий писатель и лидер нацболов, в юности именно этим зарабатывал себе на жизнь, он тоже шил и перешивал брюки. Правда, мой друг ни писателем, ни лидером политической партии не стал.
Впрочем, он к этому не стремился, если бы захотел, у него бы получилось.
Несмотря на то, что Элвиc был менее начитан, он все понимал и схватывал быстрее меня. Т.е, кроме всех прочих его достоинств, он еще был и умен.
Впрочем, книги некоторые впервые принес в нашу компанию тоже он. В частности, именно он открыл для нас "Уловку-22" Джозефа Хеллера.
И мы вместе со свирепым сержантом и Майором Майором, который на самом деле был рядовым, но его сразу же произвели в майоры из-за фамилии, "вышибали дух из любого...". Так, во всяком случае, обещал грозный сержант.
Книга настолько врезалась каждому из нас в память, что уже в далекой Австралии один из нас, Саша Раков, назвал свою рок-команду Catch-22 (Уловка-22)
И австралийская Уловка-22 существует до сих пор.
Я буду писать об Элвиcе и в других главах. Расскажу о девочках, которые любили его и которых любил он.
Расскажу об ударах судьбы: страшной смерти его отца и не менее страшной смерти его шестилетнего сына.
Т.е., жизнь не щадила моего друга и отпустила ему горя в полной мере.
Тем не менее, он не сдался. Он был не один, "спина к спине у мачты" стояла рядом с ним его Света.