Дела огородные
Хороший дом у бабы Маши, справный. Крепенький, как спелый орех, коричневый, сверху зеленой крышей, будто листочком, прикрыт.
И сама баба Маша словно Хозяином Лешим из чурки дубовой вырезана - под стать дому. Такая же невысокая, кругленькая, лицо загорелое, в морщинках, из-под светло-зеленого платочка седые прядки выбиваются. И работящая, как белочка-хлопотунья.
А уж какой у бабы Маши сад-огород - ни в сказке сказать, ни пером описать. Это Варюшка точнее всех знает, потому как уже второе лето у бабушки в деревне живет, отдыхает-помогает.
Отдых - он работе не помеха. Так баба Маша думает, и Варюшка тоже. Устал - сядь-посиди, передохнул - снова за дело.
Так они и огород обихаживают - костей не ломая, не перетруждаясь. Пока баба Маша сорняки выпалывает, Варюшка из лейки ягоды-овощи поливает.
Вот тут, на самом солнышке - две грядки с барабанами, кожистыми, звонкими, тронь - загудят. Лето тёплое было, они и поспели до срока, скоро собирать. А там, подальше, в тенечке - на кустах флейты и дуделки, зеленые, нежные, на стручки гороховые похожие. Им еще неделю-другую зреть-поспевать, главное, чтобы воды вдосталь было.
Варюшка старается, уже с третьей лейкой к дуделкам-сопелкам бежит.
- Да хватит им, чай лопнут скоро, - смеётся баба Маша, вытирает пот со лба и выбрасывает на кучу сорняки - металлические струны от электрогитар да пластмассовые клавиши от синтезаторов. Они тоже растения добрые, кому-то нужные, да только на другом огороде им место, не на бабы Машином.
- Не устала, милая?
- Нет, бабуля. Чем еще помочь?
- Ну коли нет - так нет. Сходи вон на поле, выкопай три-четыре скрипки. Самые спелые отбирай, с тугими струнами, лакированные. Сегодня к вечеру за ними из города из самой Консерватории приедут, так надо получше инструмент собрать.
- Бабуля, а когда ж контрабасы поспеют?
- Это осенний овощ, внученька. Ему еще месяц в земле сидеть, может, и поболе. Так ты возьми лопаточку, да скрипки аккуратно подкопай. Смотри, грифы не повреди.
- Помню-помню, гриф у скрипки нежный, легко ломается… Бабулечка, а когда маракасы собирать? Очень мне охота на этот заморский фрукт поглядеть.
- Мне самой охота, милая. Первый раз решила в нашей земле такую экзотику вырастить. Не знаю, дозреют, нет ли. Это ж не наш вьюнок-колокольчик. Ну беги, беги. Как принесешь скрипки, так и обедать будем. Я как раз грядку с кларнетами прополю.
Варюшка бежит на поле. Мимо сверкающих на солнце золотистых горнов-подсолнечников, мимо теплицы, где в тенёчке позванивают капризули арфы, мимо кустов, клонящихся под тяжестью лир («Славно они уродились в этом году!»), мимо грядок с виолами и лютнями, мимо пустой грядки, заросшей некошеными клавишами («Жаль, волынки не прижились! Слишком тепло им у нас»), мимо весёлых балалаек, что вдоль дорожки растут.
Варюшка открывает калитку и замирает. Даже лопатка из рук падает. На куче мусора из-за сорняков выглядывает невиданный овощ, на странного зверя похожий, - огромный, чёрный, страшный. То ли ворон, то ли мышь летучая. Уселся, как царь навозной кучи, лапы в кустах прячет, крылья растопырил, скалится на девочку белыми и чёрными зубами, ровно укусит хочет.
- Бабушка! Бабулечка! - с рёвом бросается Варюшка обратно в огород.
- Что случилось, деточка? Обстрекалась об струны металлические? Или чего ещё плохого приключилось?
- Там, там… - машет рукой Варюшка. - Там, на куче какой-то дикий овощ вырос. Жуткий, как орхидея-хищница, кусачий и злобный.
- Да что ты, милая. У нас тут отродясь ничего жутчее дикой электрогитары не заводилось. Пойдем-ка вместе посмотрим.
Баба Маша идет на поле. Варюшка - следом. За бабушкину юбку цепляется, опасливо из-за бабушкиной спины выглядывает.
Вот и калитка. Лопатка рядом валяется. А вот и овощ чи то фрукт неведомый - крыльями машет, лапы когтистые прячет, зубы скалит.
- Ох ты ж господь наш Бетховен, и пресвятые Гендель с Шопеном! - баба Маша аж сорняками перекрестилась. - Это ж настоящий концертный рояль! Чтобы его вырастить, нужно цельную оранжерею строить. У меня и клавесины-то не выживают, как землю ни удобряй, ни подкармливай. А тут гляди-ка - сам явился!
- Это и есть рояль? - Варюшка бабушкину юбку отпустила, на кучу осторожно влезла, погладила по крылу редкий овощ. Он в ответ загудел струнами, клавишами заиграл, педалями защелкал - вроде как подружиться хочет. - Откуда ж он взялся у тебя на огороде, бабулечка?
- Да кто ж его знает, видать, ветром поющим занесло… Что делать-то с ним, ума не приложу? Вон он какой - красивый да зрелый. Да велик больно, в дом не затащишь! А оставлять на улице негоже. Мало ли какой человек нехороший украсть задумает.
- А куда ж его, бабушка?
- Такой овощ только настоящему музыканту гож. Ты вот что, милая. Собери-ка лопухов с литавр, какие побольше, да накрой его аккуратненько. А я сбегаю позвоню в Консерваторию, чтобы машину прислали поскорее.
Ушла баба Маша, а Варюшка осталась рояль прятать. Набрала больших-пребольших лопухов-литавр да гонгов, стала укрывать дивный овощ. А он огромадный, ни в каких кустах не спрячешь.
Тут откуда ни возьмись на поле дядька явился. Чудной такой, разноцветный. Берет синий, перо на нём - фиолетовое. Плащ алый, золотом расшит, шаровары блестящим позументом изукрашены. Кудри у дядьки черные, по плечам художественно размётанные, борода клочковатая, пальцы чернилами выпачканные.
Всем бы хорош дядька, да только глаза у него хитрые, прищур недобрый.
- Здравствуй, девочка! - говорит ласково-ласково. - Слышал я, рояль у вас тут в кустах завелся?
- Откудова слышал? Нет у нас никакой рояли! - отвечает Варюшка, а сама осторожно лопухи на черных крыльях поправляет.
- Вижу, вижу, не обманешь меня! Я рояли за версту чую.
- А вы кто будете, дяденька? - спрашивает Варюшка.
- А я писатель известный, в Союзах прославленный, да медалями увешанный. Вот, смотри, - распахнул дядька плащ, а на зеленой блузе у него и впрямь медалей - видимо-невидимо. И все золотые, позвякивают. - Так вот мне, девочка, очень ваш рояль надобен. Для творческой активности и завершения сюжетных линий. Я бы твоей бабушке денежек заплатил - целый мешок монет. А тебе - петушка сахарного, на палочке.
Варюшка про сюжеты и линии плохо поняла, но что-то не понравились ей глаза дядькины хитрые да речи ласковые.
- Нет уж, дядечка! Рояль - он для настоящего музыканта рос, а не для писателя-медальонщика. Тебе, я чай, к дедушке Степану пойти, что на том конце деревни живёт. У него на огороде и перья гусиные, и пергаменты разные с папирусами растут. Как раз то, что для писательского труда надо.
- На что мне пергаменты да папирусы, когда у меня сюжет провисает и персонажи из картона! Рояль мне ваш надобен! - закричал дядька и ногой топнул.
Варюшка смотрит на него, а он осерчал так, что дым из ноздрей валит, рожа красная сделалась, а из-под кудрей чёрных рожки маленькие высунулись.
Страшно стало девочке, хотела она заплакать, уж и нос наморщила. Да понимает: нельзя, надо рояль охранять, пока бабуля не вернулась. А как охранять-то против этого дядьки с медалями? Лопатка - и та внизу кучи валяется.
Тут из-за спины Варюшкиной послышался гул басовый, жуткий, аж кусты сорняковых струн задрожали и к земле пригнулись, да и сама земля-матушка в ответ загудела-застонала. Выскочил рояль из-под лопухов, - только литавры в разные стороны зазвенели-полетели, - Варюшку чёрными крыльями прикрыл, клавишами защелкал, педалями затопал.
Ахнул дядька-писатель, да и плюхнулся на задницу свою, лампасами изукрашенную. А потом подскочил, как встрёпанный, и помчался прочь, звеня медалями. А рояль по полю за ним - все позументы пооткусывал, и плаща с шароварами прихватил чуток.
Варюшка стоит - ни жива, ни мертва. Ой, что ж будет-то теперь! Убежит рояль на вольную волю - никаким музыкантам его на нотные тетради не приманить!
Только зверь большой да чёрный никуда убегать не стал. Погонял дядьку творческого по полю и вернулся к родимым кустам. И морду клавишную Варюшке под руку подсовывает: погладь, дескать, видишь, какой я молодец!
Варюшка и погладила. Жаль, угостить нечем. Не умеют баба Маша с внучкой ноты выращивать, не обучены.
Тут и бабушка вернулась. А с ней - консерваторцы, что за скрипками приехали. Они ничего, не серчали совсем, что инструмент не готов еще. Пока Варюшка с бабушкой на поле копались, один музыкант сел возле рояля и начал музыку настоящую играть. Да такую настоящую, что все овощи-ягоды в огороде в такт плясать и подпевать взялись. А маракасы так разошлись, что с дерева до срока попадали и по земле вприпрыжку поскакали.
И я там был, чай с бабой Машей пил, музыку слушал, да повторить не смогу. Мне медведь с дядькой-писателем в детстве ухо отдавили.
И сама баба Маша словно Хозяином Лешим из чурки дубовой вырезана - под стать дому. Такая же невысокая, кругленькая, лицо загорелое, в морщинках, из-под светло-зеленого платочка седые прядки выбиваются. И работящая, как белочка-хлопотунья.
А уж какой у бабы Маши сад-огород - ни в сказке сказать, ни пером описать. Это Варюшка точнее всех знает, потому как уже второе лето у бабушки в деревне живет, отдыхает-помогает.
Отдых - он работе не помеха. Так баба Маша думает, и Варюшка тоже. Устал - сядь-посиди, передохнул - снова за дело.
Так они и огород обихаживают - костей не ломая, не перетруждаясь. Пока баба Маша сорняки выпалывает, Варюшка из лейки ягоды-овощи поливает.
Вот тут, на самом солнышке - две грядки с барабанами, кожистыми, звонкими, тронь - загудят. Лето тёплое было, они и поспели до срока, скоро собирать. А там, подальше, в тенечке - на кустах флейты и дуделки, зеленые, нежные, на стручки гороховые похожие. Им еще неделю-другую зреть-поспевать, главное, чтобы воды вдосталь было.
Варюшка старается, уже с третьей лейкой к дуделкам-сопелкам бежит.
- Да хватит им, чай лопнут скоро, - смеётся баба Маша, вытирает пот со лба и выбрасывает на кучу сорняки - металлические струны от электрогитар да пластмассовые клавиши от синтезаторов. Они тоже растения добрые, кому-то нужные, да только на другом огороде им место, не на бабы Машином.
- Не устала, милая?
- Нет, бабуля. Чем еще помочь?
- Ну коли нет - так нет. Сходи вон на поле, выкопай три-четыре скрипки. Самые спелые отбирай, с тугими струнами, лакированные. Сегодня к вечеру за ними из города из самой Консерватории приедут, так надо получше инструмент собрать.
- Бабуля, а когда ж контрабасы поспеют?
- Это осенний овощ, внученька. Ему еще месяц в земле сидеть, может, и поболе. Так ты возьми лопаточку, да скрипки аккуратно подкопай. Смотри, грифы не повреди.
- Помню-помню, гриф у скрипки нежный, легко ломается… Бабулечка, а когда маракасы собирать? Очень мне охота на этот заморский фрукт поглядеть.
- Мне самой охота, милая. Первый раз решила в нашей земле такую экзотику вырастить. Не знаю, дозреют, нет ли. Это ж не наш вьюнок-колокольчик. Ну беги, беги. Как принесешь скрипки, так и обедать будем. Я как раз грядку с кларнетами прополю.
Варюшка бежит на поле. Мимо сверкающих на солнце золотистых горнов-подсолнечников, мимо теплицы, где в тенёчке позванивают капризули арфы, мимо кустов, клонящихся под тяжестью лир («Славно они уродились в этом году!»), мимо грядок с виолами и лютнями, мимо пустой грядки, заросшей некошеными клавишами («Жаль, волынки не прижились! Слишком тепло им у нас»), мимо весёлых балалаек, что вдоль дорожки растут.
Варюшка открывает калитку и замирает. Даже лопатка из рук падает. На куче мусора из-за сорняков выглядывает невиданный овощ, на странного зверя похожий, - огромный, чёрный, страшный. То ли ворон, то ли мышь летучая. Уселся, как царь навозной кучи, лапы в кустах прячет, крылья растопырил, скалится на девочку белыми и чёрными зубами, ровно укусит хочет.
- Бабушка! Бабулечка! - с рёвом бросается Варюшка обратно в огород.
- Что случилось, деточка? Обстрекалась об струны металлические? Или чего ещё плохого приключилось?
- Там, там… - машет рукой Варюшка. - Там, на куче какой-то дикий овощ вырос. Жуткий, как орхидея-хищница, кусачий и злобный.
- Да что ты, милая. У нас тут отродясь ничего жутчее дикой электрогитары не заводилось. Пойдем-ка вместе посмотрим.
Баба Маша идет на поле. Варюшка - следом. За бабушкину юбку цепляется, опасливо из-за бабушкиной спины выглядывает.
Вот и калитка. Лопатка рядом валяется. А вот и овощ чи то фрукт неведомый - крыльями машет, лапы когтистые прячет, зубы скалит.
- Ох ты ж господь наш Бетховен, и пресвятые Гендель с Шопеном! - баба Маша аж сорняками перекрестилась. - Это ж настоящий концертный рояль! Чтобы его вырастить, нужно цельную оранжерею строить. У меня и клавесины-то не выживают, как землю ни удобряй, ни подкармливай. А тут гляди-ка - сам явился!
- Это и есть рояль? - Варюшка бабушкину юбку отпустила, на кучу осторожно влезла, погладила по крылу редкий овощ. Он в ответ загудел струнами, клавишами заиграл, педалями защелкал - вроде как подружиться хочет. - Откуда ж он взялся у тебя на огороде, бабулечка?
- Да кто ж его знает, видать, ветром поющим занесло… Что делать-то с ним, ума не приложу? Вон он какой - красивый да зрелый. Да велик больно, в дом не затащишь! А оставлять на улице негоже. Мало ли какой человек нехороший украсть задумает.
- А куда ж его, бабушка?
- Такой овощ только настоящему музыканту гож. Ты вот что, милая. Собери-ка лопухов с литавр, какие побольше, да накрой его аккуратненько. А я сбегаю позвоню в Консерваторию, чтобы машину прислали поскорее.
Ушла баба Маша, а Варюшка осталась рояль прятать. Набрала больших-пребольших лопухов-литавр да гонгов, стала укрывать дивный овощ. А он огромадный, ни в каких кустах не спрячешь.
Тут откуда ни возьмись на поле дядька явился. Чудной такой, разноцветный. Берет синий, перо на нём - фиолетовое. Плащ алый, золотом расшит, шаровары блестящим позументом изукрашены. Кудри у дядьки черные, по плечам художественно размётанные, борода клочковатая, пальцы чернилами выпачканные.
Всем бы хорош дядька, да только глаза у него хитрые, прищур недобрый.
- Здравствуй, девочка! - говорит ласково-ласково. - Слышал я, рояль у вас тут в кустах завелся?
- Откудова слышал? Нет у нас никакой рояли! - отвечает Варюшка, а сама осторожно лопухи на черных крыльях поправляет.
- Вижу, вижу, не обманешь меня! Я рояли за версту чую.
- А вы кто будете, дяденька? - спрашивает Варюшка.
- А я писатель известный, в Союзах прославленный, да медалями увешанный. Вот, смотри, - распахнул дядька плащ, а на зеленой блузе у него и впрямь медалей - видимо-невидимо. И все золотые, позвякивают. - Так вот мне, девочка, очень ваш рояль надобен. Для творческой активности и завершения сюжетных линий. Я бы твоей бабушке денежек заплатил - целый мешок монет. А тебе - петушка сахарного, на палочке.
Варюшка про сюжеты и линии плохо поняла, но что-то не понравились ей глаза дядькины хитрые да речи ласковые.
- Нет уж, дядечка! Рояль - он для настоящего музыканта рос, а не для писателя-медальонщика. Тебе, я чай, к дедушке Степану пойти, что на том конце деревни живёт. У него на огороде и перья гусиные, и пергаменты разные с папирусами растут. Как раз то, что для писательского труда надо.
- На что мне пергаменты да папирусы, когда у меня сюжет провисает и персонажи из картона! Рояль мне ваш надобен! - закричал дядька и ногой топнул.
Варюшка смотрит на него, а он осерчал так, что дым из ноздрей валит, рожа красная сделалась, а из-под кудрей чёрных рожки маленькие высунулись.
Страшно стало девочке, хотела она заплакать, уж и нос наморщила. Да понимает: нельзя, надо рояль охранять, пока бабуля не вернулась. А как охранять-то против этого дядьки с медалями? Лопатка - и та внизу кучи валяется.
Тут из-за спины Варюшкиной послышался гул басовый, жуткий, аж кусты сорняковых струн задрожали и к земле пригнулись, да и сама земля-матушка в ответ загудела-застонала. Выскочил рояль из-под лопухов, - только литавры в разные стороны зазвенели-полетели, - Варюшку чёрными крыльями прикрыл, клавишами защелкал, педалями затопал.
Ахнул дядька-писатель, да и плюхнулся на задницу свою, лампасами изукрашенную. А потом подскочил, как встрёпанный, и помчался прочь, звеня медалями. А рояль по полю за ним - все позументы пооткусывал, и плаща с шароварами прихватил чуток.
Варюшка стоит - ни жива, ни мертва. Ой, что ж будет-то теперь! Убежит рояль на вольную волю - никаким музыкантам его на нотные тетради не приманить!
Только зверь большой да чёрный никуда убегать не стал. Погонял дядьку творческого по полю и вернулся к родимым кустам. И морду клавишную Варюшке под руку подсовывает: погладь, дескать, видишь, какой я молодец!
Варюшка и погладила. Жаль, угостить нечем. Не умеют баба Маша с внучкой ноты выращивать, не обучены.
Тут и бабушка вернулась. А с ней - консерваторцы, что за скрипками приехали. Они ничего, не серчали совсем, что инструмент не готов еще. Пока Варюшка с бабушкой на поле копались, один музыкант сел возле рояля и начал музыку настоящую играть. Да такую настоящую, что все овощи-ягоды в огороде в такт плясать и подпевать взялись. А маракасы так разошлись, что с дерева до срока попадали и по земле вприпрыжку поскакали.
И я там был, чай с бабой Машей пил, музыку слушал, да повторить не смогу. Мне медведь с дядькой-писателем в детстве ухо отдавили.