(no subject)
Совместное творчество. Данный опус написан на пару с блистательным daddetcом.
Примечание: Очень Страшный Текст.
Сказка о Вуглускре
Ты прочёл его имя, мой мальчик. Это можно увидеть, но не произнести вслух. Далее я буду звать его Тот-Кто-Сидит-в-Углу, потому что....тс-с-с-с! он может услышать своё настоящее имя. И тогда он придёт. И ты горько пожалеешь об этом, малыш... Вряд ли соль твоих слёз остановит его. Скорее, он сочтёт её изысканной приправой…
Страшен некормленый Вуглускр холодной осенней ночью, когда скулящая темнота тихо бродит вокруг дома, жадно вдыхая запах освещённых окон....
Упс, малыш, я, кажется, случайно произнёс его имя… А часы уже бьют двенадцать. Значит, сказка всё-таки начинается.
Угол, где живёт наш маленький голодный друг, на самом деле большая сказочная страна. Ужасная, но сказочная. Помнишь, в этом углу сидела в кресле бабушка, когда ты видел её в последний раз. Она рассказывала тебе сказку на ночь, а наутро тебе сказали, что бабушка уехала далеко-далеко и больше не вернётся.
Ты задумывался об углах, мой мальчик? Там скапливаются тени и мусор, пыль и темнота. Тихо шевелятся в углу полосы ночного мрака, и кутаясь в эти полосы, с неотвратимостью наступления ночи возникает там Тот-Кто-Шуршит.
Мало кто видел его глаза, и уж совсем никто не может рассказать об этом. То ли напоминают они зеленоватые болотные огоньки, то ли гаснущие на лету багровые искры умирающего костерка... Но видят эти глаза всё, что происходит в комнате, и даже таинственная глубина запертого шкафа доступна этому ночному взгляду. Он может всё. Мы живы лишь потому, что он не нашёл ещё нам места в своей забавной игре. Он большой выдумщик, но истории его доступны лишь тем, чья смерть не означает прекращения физического существования. Он мог бы сделать тебя королём, мой мальчик, если бы ты твоё обмякшее тельце способно было бы сидеть на троне с гордой осанкой. А пока ты мог бы занять лишь место старого ватника, но хлама в углу уже хватает, и поэтому ты ещё жив.
Не надо, впрочем, называть хламом возникшее само по себе убранство угла. Шуршащий-в-Ночи может обидеться. И не надо думать, что его обида - это нахмуренные брови и опущенные уголки губ, точнее, того, что заменяет ему брови и губы. Нет, его обида будет выражаться колющей болью в твоём сердце, мой мальчик. И не ищи облегчения в лекарстве, оно тебе не поможет...
Ладно-ладно, малыш, я обещал тебе сказку…
Закрой глазки и представь, как мы мчимся на волшебном поезде прямо в бездонную пасть нашего маленького друга. Чух-чух, ту-ту-у-у. Он заглатывает нас целиком, и его горячие голодные слюни стекают по нашим лицам…
«…Давным-давно, в одной далёкой стране жил мальчик по имени Принц…
И как водится, когда он ещё пускал слюни в золотой колыбельке, злая колдунья предрекла ему смерть от угла.
Конечно, король с королевой сделали всё, что могли. Они перестроили весь дворец. Всё комнаты стали круглые, потолки изогнулись сводчатыми куполами, паркет переходил в стены плавно, как морская волна переходит в прибрежные скалы. Мебель во дворце была вся сделана на заказ, и придворный столяр пыхтел днём и ночью, изгибая заготовки для очередного шкафа так, чтобы в нём не было ни единого уголка.
Впрочем, кому когда-либо помогали попытки избежать проклятья?
Да, малыш, именно так. Как ни прячься в тёмный шкаф, но хрипло выкрикнутое над твоей колыбелью слово настигнет тебя, где бы ты ни был, и залитая светом софитов сцена, заваленная цветами, не спасёт тебя от приближения тихо дышащей пустоты.
Разумеется, Принц, гуляя по дворцу, нашёл на чердаке угол. Пьяные рабочие поленились закруглить его. Они просто закрыли его (смешно даже говорить) ширмочкой из тонкой рисовой бумаги, на которой был нарисован разинувший пасть усатый дракон.
Ты ведь тоже любопытен, мальчик мой? Конечно, ты поступил бы так же, как Принц, и отодвинул бы ширму, желая узнать - что за ней?
И прячущаяся до поры в углу липкая полоса серой тени укусила Принца в сердце.
Он оказался на крутом берегу. Под ним была спокойная гладь мёртвой реки, дальше луга с высокой, не колышимой ветром травой, над ним небо без признака облаков и птиц, рядом с ним дуб, неподвижней гранитного камня. Прекрасный, но абсолютно безжизненный пейзаж.
Стоп! Дуб. Ведь поначалу, когда он рассматривал реку с обрыва, никакого дуба не было! Просто он решил, изучая местность, что дуб был бы весьма кстати. И он появился!
Значит, это был его Мир, его Игра и он мог придумать для неё жизнь!
Ведь придумал же он себе глаза, чтобы это видеть!
Легкий ветерок погнал по небу пушистые белые облачка, ожившая речка, радостно журча, понесла свои волны за горизонт, и дуб одобрительно закивал своею листвою. Птицы распевали на разные голоса песни зарождающейся жизни, весёлые зверюшки мелькали пушистыми хвостиками меж деревьев специально придуманного леса…
Вдруг внимание нашего героя привлекло нечто пёстрое-маленькое-порхающее… Шлёп! В один миг длинный липкий язык вылетел из пасти нашего маленького друга и, схватив несчастную жертву, утащил её в чёрную пропасть.
«Бабочка», - мерзко чавкая, придумал название вкуснейшему блюду тот, кого ещё недавно называли Принцем. Никогда прежде он не ел ничего более прекрасного. Дожевав, он начал яростно обнюхивать пространство вокруг в поисках чего-то, хоть немного похожего…
… «Бабушка, ты расскажешь мне сегодня сказку?» - донеслось из угла другой реальности…
Наш проголодавшийся малыш аж подпрыгнул. «Ба-бу-чка?» и, раньше, чем договорить это слово, он проворной ящеркой прыгнул в траву и зашуршал в сторону голоса.
«Ба-бу-чка…»
Реальность расступилась перед ним, и заросшая туманом острая складка пространства навсегда стала его пристанищем…»
Кажется, Шелестящий-в-Тёмном-Углу голоден. Ты давно пересчитывал бабушек? Сколько их у нас осталось? Я боюсь думать о том времени, когда бабушки закончатся, и он задумается - не взглянуть ли ему пристально на нас...
Примечание: Очень Страшный Текст.
Сказка о Вуглускре
Ты прочёл его имя, мой мальчик. Это можно увидеть, но не произнести вслух. Далее я буду звать его Тот-Кто-Сидит-в-Углу, потому что....тс-с-с-с! он может услышать своё настоящее имя. И тогда он придёт. И ты горько пожалеешь об этом, малыш... Вряд ли соль твоих слёз остановит его. Скорее, он сочтёт её изысканной приправой…
Страшен некормленый Вуглускр холодной осенней ночью, когда скулящая темнота тихо бродит вокруг дома, жадно вдыхая запах освещённых окон....
Упс, малыш, я, кажется, случайно произнёс его имя… А часы уже бьют двенадцать. Значит, сказка всё-таки начинается.
Угол, где живёт наш маленький голодный друг, на самом деле большая сказочная страна. Ужасная, но сказочная. Помнишь, в этом углу сидела в кресле бабушка, когда ты видел её в последний раз. Она рассказывала тебе сказку на ночь, а наутро тебе сказали, что бабушка уехала далеко-далеко и больше не вернётся.
Ты задумывался об углах, мой мальчик? Там скапливаются тени и мусор, пыль и темнота. Тихо шевелятся в углу полосы ночного мрака, и кутаясь в эти полосы, с неотвратимостью наступления ночи возникает там Тот-Кто-Шуршит.
Мало кто видел его глаза, и уж совсем никто не может рассказать об этом. То ли напоминают они зеленоватые болотные огоньки, то ли гаснущие на лету багровые искры умирающего костерка... Но видят эти глаза всё, что происходит в комнате, и даже таинственная глубина запертого шкафа доступна этому ночному взгляду. Он может всё. Мы живы лишь потому, что он не нашёл ещё нам места в своей забавной игре. Он большой выдумщик, но истории его доступны лишь тем, чья смерть не означает прекращения физического существования. Он мог бы сделать тебя королём, мой мальчик, если бы ты твоё обмякшее тельце способно было бы сидеть на троне с гордой осанкой. А пока ты мог бы занять лишь место старого ватника, но хлама в углу уже хватает, и поэтому ты ещё жив.
Не надо, впрочем, называть хламом возникшее само по себе убранство угла. Шуршащий-в-Ночи может обидеться. И не надо думать, что его обида - это нахмуренные брови и опущенные уголки губ, точнее, того, что заменяет ему брови и губы. Нет, его обида будет выражаться колющей болью в твоём сердце, мой мальчик. И не ищи облегчения в лекарстве, оно тебе не поможет...
Ладно-ладно, малыш, я обещал тебе сказку…
Закрой глазки и представь, как мы мчимся на волшебном поезде прямо в бездонную пасть нашего маленького друга. Чух-чух, ту-ту-у-у. Он заглатывает нас целиком, и его горячие голодные слюни стекают по нашим лицам…
«…Давным-давно, в одной далёкой стране жил мальчик по имени Принц…
И как водится, когда он ещё пускал слюни в золотой колыбельке, злая колдунья предрекла ему смерть от угла.
Конечно, король с королевой сделали всё, что могли. Они перестроили весь дворец. Всё комнаты стали круглые, потолки изогнулись сводчатыми куполами, паркет переходил в стены плавно, как морская волна переходит в прибрежные скалы. Мебель во дворце была вся сделана на заказ, и придворный столяр пыхтел днём и ночью, изгибая заготовки для очередного шкафа так, чтобы в нём не было ни единого уголка.
Впрочем, кому когда-либо помогали попытки избежать проклятья?
Да, малыш, именно так. Как ни прячься в тёмный шкаф, но хрипло выкрикнутое над твоей колыбелью слово настигнет тебя, где бы ты ни был, и залитая светом софитов сцена, заваленная цветами, не спасёт тебя от приближения тихо дышащей пустоты.
Разумеется, Принц, гуляя по дворцу, нашёл на чердаке угол. Пьяные рабочие поленились закруглить его. Они просто закрыли его (смешно даже говорить) ширмочкой из тонкой рисовой бумаги, на которой был нарисован разинувший пасть усатый дракон.
Ты ведь тоже любопытен, мальчик мой? Конечно, ты поступил бы так же, как Принц, и отодвинул бы ширму, желая узнать - что за ней?
И прячущаяся до поры в углу липкая полоса серой тени укусила Принца в сердце.
Он оказался на крутом берегу. Под ним была спокойная гладь мёртвой реки, дальше луга с высокой, не колышимой ветром травой, над ним небо без признака облаков и птиц, рядом с ним дуб, неподвижней гранитного камня. Прекрасный, но абсолютно безжизненный пейзаж.
Стоп! Дуб. Ведь поначалу, когда он рассматривал реку с обрыва, никакого дуба не было! Просто он решил, изучая местность, что дуб был бы весьма кстати. И он появился!
Значит, это был его Мир, его Игра и он мог придумать для неё жизнь!
Ведь придумал же он себе глаза, чтобы это видеть!
Легкий ветерок погнал по небу пушистые белые облачка, ожившая речка, радостно журча, понесла свои волны за горизонт, и дуб одобрительно закивал своею листвою. Птицы распевали на разные голоса песни зарождающейся жизни, весёлые зверюшки мелькали пушистыми хвостиками меж деревьев специально придуманного леса…
Вдруг внимание нашего героя привлекло нечто пёстрое-маленькое-порхающее… Шлёп! В один миг длинный липкий язык вылетел из пасти нашего маленького друга и, схватив несчастную жертву, утащил её в чёрную пропасть.
«Бабочка», - мерзко чавкая, придумал название вкуснейшему блюду тот, кого ещё недавно называли Принцем. Никогда прежде он не ел ничего более прекрасного. Дожевав, он начал яростно обнюхивать пространство вокруг в поисках чего-то, хоть немного похожего…
… «Бабушка, ты расскажешь мне сегодня сказку?» - донеслось из угла другой реальности…
Наш проголодавшийся малыш аж подпрыгнул. «Ба-бу-чка?» и, раньше, чем договорить это слово, он проворной ящеркой прыгнул в траву и зашуршал в сторону голоса.
«Ба-бу-чка…»
Реальность расступилась перед ним, и заросшая туманом острая складка пространства навсегда стала его пристанищем…»
Кажется, Шелестящий-в-Тёмном-Углу голоден. Ты давно пересчитывал бабушек? Сколько их у нас осталось? Я боюсь думать о том времени, когда бабушки закончатся, и он задумается - не взглянуть ли ему пристально на нас...