(no subject)
Венок сказок. Сказка № 6
С глубоким моим почтением брату Карвеллу, сияющей маркизе Д`Альмар и Мадженте_13, Мудрейшей...
Восьмая кружка
…Каждый скальд мечтает сложить такую вису, которую хотя бы три ночи в месяц цитировали!
Это однорукого Свенельда слова. Любит он цветисто выражаться.
А Свенельду много наливать нельзя.
А как ему не наливать, если он с самим Бьорни ходил?!
Ярла Бьорни все знают.
Вы про ярла Бьорни не слышали? А, ну да… Чужестранцы… Что с вас взять?
У ярла Бьорни такая удача, что он меньше, чем десятью драккарами на промысел не ходит. Лучшие воины готовы дедовские секиры прозаложить, лишь бы к нему в дружину попасть. Имя ярла Бьорни по всем Восточным фьордам гремит! А когда он к нам на Оркнейк приплывал? Пир закатил - на неделю! Коров резали - без счёта! Кроме эля, вино южное пили. Хорошее вино, ничего не скажу. Щедр ярл Бьорни. И говорил он тогда так:
- Кто со мной в дружине ходил, тот брат мне навеки. И уважение ему, как мне, должно проявлять!
А Свенельд с ярлом Бьорни три сезона ходил, первым скальдом был, пока в бою руку не потерял. Ну, понятно, без руки-то ни скальд, ни воин. А кружку и одной рукой поднимать можно.
Хозяйство-то у Свенельда справное. Троих работников держит. Да только скучно ему. Вот и ходит по соседям. А как напьётся - брешет, что твой Локи.
Нет, я понимаю, скальд всегда останется скальдом, даже однорукий. Но брехать-то зачем?
Вот он рассказывал, что, дескать, есть такие рыбы, которые на берег выползают и потом в людей превращаются. Ходят, говорит, промеж добрых бондов и сами почти неотличимы от людей. Только по взгляду их узнать можно. Тьфу!
Вот, скажем, то, что старый Хелльмуг на Ивовый день медведем оборачивается - истинная правда. Это все знают. Так про это и рассказывай. А то ишь ты - рыбы-люди…
Или то, что в молодости Ильса, будучи тогда ещё только невестой Эйвинда, повстречалась в горах с Фрейей. И та подарила ей волшебное ожерелье. Ну, насчёт ожерелья точно не скажу, у Ильсы их десятка два, а вот то, что после того ни один мужик мимо Ильсы спокойно пройти не мог - это, ей-ей, правда. Хороша девка была! Да и сейчас, прямо скажем, не отказался бы…
Или взять хоть случай, который со мной произошёл
Поспорили мы с соседом, рыжим Торвальдом. Ну знаете вы его, коров у него два десятка, а дом уже год, как покосившийся стоит. Вот и говорит он мне:
- Тебе, Хьярви, бочонок эля к Белому камню за сегодня нипочём не дотащить!
А до Белого камня, должен вам сказать, аккурат день пути на север. Это ежели с утра выйти. А дело-то уж к полудню.
- Это мне-то, - говорю, - не дотащить? Да ты в своём уме, Торвальд, что слабаком меня считаешь?
Я ж упёртый. Молча бочонок на плечо вскинул, да не мешкая, скоренько так пошёл.
Донёс, конечно. Только-только звёзды высыпать начали. Посидел, эля глотнул, а потом думаю - что я, дурак, что ли, обратно полный бочонок тащить?
Ну, и приговорил его. Плохо помню, что дальше было, но как-то ухитрился я ещё дальше на север забрести.
Аккурат к ётунскому жилищу вышел.
Пещера пещерой. Грязища вокруг, кости у входа валяются, в глубине пещеры очаг горит.
Я сдуру туда сунулся.
А у очага ётунша сидит. Ох, и страхолюдная! Руки - что мачты, космы грязные до земли свисают, фартук на ней кожаный, прожженный, засаленный. Только в фартук этот и одета. И ростом я той ётунше по колено.
Увидела меня ётунша, захохотала. Я-то спьяну уж было изготовился камень в неё швырнуть, ан не успел.
Колдовством ётунша владела. Слово какое-то рявкнула, космами встряхнула, пальцами знак сплела, я и охнуть не смог.
Застыл.
Медным стал, округлым, да пустым внутри.
В котёл меня ётунша проклятая превратила, чтоб ей похмельному Рыжебородому в недобрый для себя час на глаза попасться!
Ох, поганое это дело - в ётунском жилище котлом быть! Слова не сказать, солнца не увидеть. Не моют никогда, не чистят, копоть на тебе с руку толщиной. Пару раз на огонь пустым ставили, чуть не сгорел совсем. Висишь себе над очагом, только мысли гулкие, медные в тебе перекатываются…
Одно хорошо - временным то колдовство оказалось. Очнулся я как-то ночью опять человеком.
Ну, геройствовать не стал. Тихохонько из жилища ётунского выполз и припустил со всех ног.
Полгода я у ётунов котлом пробыл. Ну, хвалиться тут нечем, зато истинная правда, молотом Рыжебородого клянусь. А Свенельд, когда байки свои рассказывает?
Ну, вот, лёгок на помине. Ковыляет Свенельд. Сейчас в дом постучится.
- Славный сегодня денёк, не правда ли?
Тьфу, как же ему теперь быть славным, ежели Свенельда поить придётся и брехню его выслушивать?
Вот уже восьмую кружку допивает, сейчас брехня начнётся.
- В недолгое плавание по холодному серому зимнему морю мы отправлялись на рассвете…
Тьфу!
Кто ж зимой на драккарах ходит?
А ещё скальд!
Уж если ты заплетаешь историю, то пусть она будет хоть чуть-чуть похожа на правду, чтобы тебе поверили!
Сказка №1
Сказка №2
Сказка №3
Сказка №4
Сказка №5
С глубоким моим почтением брату Карвеллу, сияющей маркизе Д`Альмар и Мадженте_13, Мудрейшей...
Восьмая кружка
…Каждый скальд мечтает сложить такую вису, которую хотя бы три ночи в месяц цитировали!
Это однорукого Свенельда слова. Любит он цветисто выражаться.
А Свенельду много наливать нельзя.
А как ему не наливать, если он с самим Бьорни ходил?!
Ярла Бьорни все знают.
Вы про ярла Бьорни не слышали? А, ну да… Чужестранцы… Что с вас взять?
У ярла Бьорни такая удача, что он меньше, чем десятью драккарами на промысел не ходит. Лучшие воины готовы дедовские секиры прозаложить, лишь бы к нему в дружину попасть. Имя ярла Бьорни по всем Восточным фьордам гремит! А когда он к нам на Оркнейк приплывал? Пир закатил - на неделю! Коров резали - без счёта! Кроме эля, вино южное пили. Хорошее вино, ничего не скажу. Щедр ярл Бьорни. И говорил он тогда так:
- Кто со мной в дружине ходил, тот брат мне навеки. И уважение ему, как мне, должно проявлять!
А Свенельд с ярлом Бьорни три сезона ходил, первым скальдом был, пока в бою руку не потерял. Ну, понятно, без руки-то ни скальд, ни воин. А кружку и одной рукой поднимать можно.
Хозяйство-то у Свенельда справное. Троих работников держит. Да только скучно ему. Вот и ходит по соседям. А как напьётся - брешет, что твой Локи.
Нет, я понимаю, скальд всегда останется скальдом, даже однорукий. Но брехать-то зачем?
Вот он рассказывал, что, дескать, есть такие рыбы, которые на берег выползают и потом в людей превращаются. Ходят, говорит, промеж добрых бондов и сами почти неотличимы от людей. Только по взгляду их узнать можно. Тьфу!
Вот, скажем, то, что старый Хелльмуг на Ивовый день медведем оборачивается - истинная правда. Это все знают. Так про это и рассказывай. А то ишь ты - рыбы-люди…
Или то, что в молодости Ильса, будучи тогда ещё только невестой Эйвинда, повстречалась в горах с Фрейей. И та подарила ей волшебное ожерелье. Ну, насчёт ожерелья точно не скажу, у Ильсы их десятка два, а вот то, что после того ни один мужик мимо Ильсы спокойно пройти не мог - это, ей-ей, правда. Хороша девка была! Да и сейчас, прямо скажем, не отказался бы…
Или взять хоть случай, который со мной произошёл
Поспорили мы с соседом, рыжим Торвальдом. Ну знаете вы его, коров у него два десятка, а дом уже год, как покосившийся стоит. Вот и говорит он мне:
- Тебе, Хьярви, бочонок эля к Белому камню за сегодня нипочём не дотащить!
А до Белого камня, должен вам сказать, аккурат день пути на север. Это ежели с утра выйти. А дело-то уж к полудню.
- Это мне-то, - говорю, - не дотащить? Да ты в своём уме, Торвальд, что слабаком меня считаешь?
Я ж упёртый. Молча бочонок на плечо вскинул, да не мешкая, скоренько так пошёл.
Донёс, конечно. Только-только звёзды высыпать начали. Посидел, эля глотнул, а потом думаю - что я, дурак, что ли, обратно полный бочонок тащить?
Ну, и приговорил его. Плохо помню, что дальше было, но как-то ухитрился я ещё дальше на север забрести.
Аккурат к ётунскому жилищу вышел.
Пещера пещерой. Грязища вокруг, кости у входа валяются, в глубине пещеры очаг горит.
Я сдуру туда сунулся.
А у очага ётунша сидит. Ох, и страхолюдная! Руки - что мачты, космы грязные до земли свисают, фартук на ней кожаный, прожженный, засаленный. Только в фартук этот и одета. И ростом я той ётунше по колено.
Увидела меня ётунша, захохотала. Я-то спьяну уж было изготовился камень в неё швырнуть, ан не успел.
Колдовством ётунша владела. Слово какое-то рявкнула, космами встряхнула, пальцами знак сплела, я и охнуть не смог.
Застыл.
Медным стал, округлым, да пустым внутри.
В котёл меня ётунша проклятая превратила, чтоб ей похмельному Рыжебородому в недобрый для себя час на глаза попасться!
Ох, поганое это дело - в ётунском жилище котлом быть! Слова не сказать, солнца не увидеть. Не моют никогда, не чистят, копоть на тебе с руку толщиной. Пару раз на огонь пустым ставили, чуть не сгорел совсем. Висишь себе над очагом, только мысли гулкие, медные в тебе перекатываются…
Одно хорошо - временным то колдовство оказалось. Очнулся я как-то ночью опять человеком.
Ну, геройствовать не стал. Тихохонько из жилища ётунского выполз и припустил со всех ног.
Полгода я у ётунов котлом пробыл. Ну, хвалиться тут нечем, зато истинная правда, молотом Рыжебородого клянусь. А Свенельд, когда байки свои рассказывает?
Ну, вот, лёгок на помине. Ковыляет Свенельд. Сейчас в дом постучится.
- Славный сегодня денёк, не правда ли?
Тьфу, как же ему теперь быть славным, ежели Свенельда поить придётся и брехню его выслушивать?
Вот уже восьмую кружку допивает, сейчас брехня начнётся.
- В недолгое плавание по холодному серому зимнему морю мы отправлялись на рассвете…
Тьфу!
Кто ж зимой на драккарах ходит?
А ещё скальд!
Уж если ты заплетаешь историю, то пусть она будет хоть чуть-чуть похожа на правду, чтобы тебе поверили!
Сказка №1
Сказка №2
Сказка №3
Сказка №4
Сказка №5