(no subject)
В людях замечательно то, что люди всегда говорят значительно больше, чем говорят.
Вот, например, бывший начальник ГУВД Москвы Пронин сообщил журналистам о моменте, когда он понял, что майор Евсюков - мразь.
Пронин прибыл на место событий [расстрела мирных жителей в супермаркете] примерно в три часа ночи и крайне поразился тому факту, что милиционеры не застрелили Евсюкова при задержании. После осмотра места происшествия он поехал встретиться с Евсюковым, когда впервые и увидел его. Евсюков не был пьян, но его зрачки были расширены, а взгляд был ненормальным. Пронин рассказал, что Евсюков спросил у него: "Сколько я там намолотил?" Причины произошедшего майор объяснил Пронину ссорой в семье. В ходе разговора с майором Пронин также поинтересовался у него, почему тот не застрелился, на что Евсюков ответил, что "пусть его судит суд". После этого Пронин попросил увести своего подчинённого, так как "понял, он - мразь".
Итак, к мысли о том, что Евсюков - мразь, Пронина привело не то, что Евсюков ворвался с оружием в супермаркет, не то, что Евсюков открыл там стрельбу по людям, не то, что он сделал это в милицейской форме, и не то, что он явно не демонстрировал раскаяние, а то, что он решил отдать себя суду общества. Очень показательное свидетельство отношения генерала к суду и к обществу - для мразей это всё, не для Людей.
А вот бывший президент Украины Кучма высказался о критике.
Леонид Кучма приехал в Днепропетровск в среду, 3 февраля, и заявил, что избегал общения с журналистами в течение пяти лет, так как хотел дать возможность лидерам оранжевой революции проявить себя. "Становиться в позу критика для меня было унизительным", - добавил Кучма.
Как откровенно-то. Для него унизительно демонстрировать искусство разбирать, выносить суждения, выявлять противоречия, указывать на недостатки, исследовать альтернативы, проверять подлинность и достоверность. А значит, для него унизительно подвергаться критике. А значит, его президентское правление в принципе не могло дать хорошие результаты, потому что такие результаты невозможны без критики. И, если подумать, станет ясно, что во время его правления свободы критики как раз и не было, свобода болтовни и свобода скандала были, а вот свобода критики напрочь отсутствовала. Ну, разве что депутат Волков мог выругаться матом перед телекамерами, тем искусство критики и исчерпывалось.
И ведь, подозреваю, и Пронин, и Кучма даже не подумали, что сказали намного больше, чем сказали.