бессонница, гомер, алехин-88, или ответ любителям «интеллектуальных карточных игр»
Месяц назад с чисто склеротическим любопытством перечитал брошюру Алехина "Арийские и еврейские шахматы", нимало впечатлившись тем, что это даже не антисемитизм, а настоящая юдофобия, которую назвал бы зоологической, кабы не подозрение, что дело ни в какой-то биологии или генетике, а в параноидальной индоктринации социального происхождения, гипертрофированном лоялизме (книга написана в Германии 30-х, а кто-то, помнится, шутил, пересказываю по памяти, что если бы государство захватили мусульмане, Алехин бы на следующее же утро первым вышел на улицу в чалме) - ну и, конечно, в страсти и систематизме, с какими гениальный чемпион отдавался любому делу. К тому же, должен как шахматист отметить, расфасовка Алехиным ведущих игроков по их национальной принадлежности и стилю подчас оказывается весьма меткой (хорошее подтверждение тому, что любая система всегда внутренне непротиворечива, независимо от темы и фактов). Но я сейчас не об этом, и вообще - не о плохом, а о хорошем. Потому что хочу выразить горячую солидарность с одной, вполне конкретной алехинской мыслью. Где-то в серединке своего памфлета, ненадолго отвлекшись от описания урона, который нанесли миру еврейские шахматисты, Алехин полемизирует с Эдгаром По, который как известно отказал (в рассказе «Убийство на улице Морг») шахматам в глубине. По мнению По, в девяти партиях из десяти якобы выигрывает не более сильный, а более внимательный - в отличие от серьезных карточных игр, и здесь Алехин находит ряд блистательных и я бы сказал глубоких, по-настоящему философских возражений. Во-первых (здесь я миную детали и, может быть, что-то пропущу), Александр Александрович говорит, что в шахматах есть нечто, отсутствующее в картах и роднящее их (шахматы) с искусством. Это «нечто», говорит Алехин, - одухотворяющая шахматы матовая идея (мысль, конечно, выросла из преклонения Алехина перед атакой и атакующим мышлением в шахматах - именно это, если что, он и называет «арийскими шахматами»). Главка так и называется «Решающей является матовая идея!» с восклицательным знаком. Суть матовой идеи в том, что в играх, как правило, важно завоевание материала, или пространства, или других, как сегодня выражаются, печенек. Но в шахматах, помимо важности перечисленных аспектов (назовем их, поддакивая Алехину, позиционным и материальным перевесом), есть и идея мата. И эта идея высшая. Шахматы красивы и привлекательны именно потому, что напоминают нам о самопожертвовании во имя идеи (в шахматах, поясню на всякий случай, действительно наибольшее эстетическое впечатление, в особенности на новичов, производят так называемые комбинации - неочевидные, внешне "алогичные", взрывные ходы, основанные на рассчете или интуции, и сопровождаемые жертвой материала, высвобождающей энергию уничтожения). А вторая мысль у Алехина состоит в том, что шахматная позиция в любой момент как бы начинается заново, обнуляя всю предысторию. Сделанный ход превращает все остальные, оставшиеся за бортом, но возможные варианты, равно как и причины, приведшие к именно этой, а не другой позиции, в несущественные (притом что в шахматах тоже есть стратегия, планы, выполняемые поэтапно итд). И эта "автономия" возникающей после каждого сделанного хода позиции тоже ставит шахматы выше карточных игр, в которых надо всегда унизительным образом держать в памяти карты, выбывшие из игры (здесь ни к селу ни к городу напомню, что память у ААА была феноменальная). В общем, я записал это здесь, потому что бессонница, и затем, чтобы не повторять в следующий раз заново свои возражения любителям порассуждать о величии бриджа или покера. Впрочем, есть еще игра го, о которой в высшей степени уважительно отзывался Ласкер: мол, "только спустя годы начал худо-бедно понимать тактику, но до стратегии мне еще далеко". Что ж, ему как осторожному и весьма скептичному еврею, пробывшему чемпионом мира по шахматам что-то около тридцати лет, у меня тоже нет никаких оснований не доверять.