Ночь. Поле. Конь.
26. 02. 2022.
Россия, которой у нас нет
Из записок ДедаПетрова
Провинциальный альманах
Печальные хроники зелёного истребителя
Деревянная книга мыслей.
(Пелагея и Дарья Мороз. Конь)
Опять ночь. И опять надо выходить в поле с конём. Смотреть, как чего-то там брусничный цвет и кудрявый лён... только в поле ни черта не видать!
Ну вот что ты увидишь в поле ночью? Ночью темно, хоть глаз выколи. А ходить с выколотым глазом, пусть хоть и с одним... Париж, конечно, видел всякие извращения...
...да ещё этот конь .
Хотя выходить ночью в поле с конём, задача тоже ведь не из простых.
Во-первых, где взять коня?
Во-вторых - поле! Даже если и удасться найти такое поле, не заросшей всякой хуедурью, то уж гуляние по нему, тем более ночью - развлечение довольно сомнительного свойства. Это ведь только из кальянной, где-нибудь в торгово-развлекательном центре, такая прогулка кажется милой и привлекательной. На самом деле всё может оказаться гораздо суровей. Вы когда-нибудь гуляли по полю? По настоящему полю! Не по асфальтированным дорожкам в городском парке, а по кондовому, брутальному, природно-пересечённому ландшафту с переменными условиями передвижения. Уверяю вас, это занятие не из самых простых!
Да и конь! Скотина своенравная и непредсказуемая. А если он не захочет гулять по ночному полю? Скажет, да иди ты нахуй, со своими дурацкими идеями! Что я в том поле не видел? Как оно рождает зарю? А ты знаешь, как на рассвете холодно? Особенно зимой! А зима у нас бывает даже летом! Это где-нибудь в Африке, или в Австралии, или в толстожопой Америке, зимняя одежда может представлять из себя шорты с дыркой на жопе и гавайскую рубаху. Без рукавов. И без рубахи!
А у нас валенки и ватник - народная, всесезонная экипировка!
Это ведь Канада, с её синим небом и косыми дождями меж берёз, хоть и похожа на Россию, а совсем, да-а-алеко совсем даже не Россия!
А вот Россия, она какая?
Как мы определяем - это Россия, а это не Россия?
Как различаем? Какие есть точные приметы, параметры, характеристики что вот увидел, и ага - она, Россия! Русь-матушка! Родёмая!
А вот тут походил, пальчиком поковырял - не-а, не то!!! Нерусским духом пахнет!
Да бог с нею, с неметчиной, с голландщиной, оклахомщиной или ещё с какой-нибудь там португалией нерусской, а вот эта глыба, с одного конца которой можно шведу погрозить, а с другого конца доплюнуть до америки. Хотя, доплюнув, можно попасть, в когда-то, русскую землю!
Вот мы живём все здесь и привыкли считать, что это всё Россия. Но это какое-то очень умозрительное обобщение. А если в частности? А если конкретно? Вот этот маленький клочок земли, на котором ты родился, на котором вырос, встретил любовь, потерял любовь, на котором живёшь и на котором, однажды, умрёшь. И, пожалуй, не очень важно, как будет называться этот клочок земли. Гораздо важнее, что ты будешь считать его своим. И ты будешь называть его словом "Родина".
Именно с большой буквы "Р".
Ведь Родина не может быть с буквы маленькой. Даже если и Родина эта маленькая, крохотная. Ведь размер того места в твоей душе, что занимает Родина, совсем не зависит от масштаба контурной карты за четвёртый класс. То огромное место в твоей судьбе, в твоей душе и в твоей жизни, что занимает это понятие, не определяется размерами территорий. Протяжённостями. Километрами. Площадями и процентными выражениями от общего количества всей той суши, что населена людьми. Миллионами людей. Миллиардами! Они живут где-то там, далеко. И у каждого из них своя Родина. Свой маленький клочок земли, которую они считают родной.
А какой маленький клочок земли считаешь ты своей Родиной?
Или тебе мало этого крохотного уголка родной земли и ты считаешь своей Родиной вот это всё, что размахнулось от края и до края, от моря и до моря, от Москвы до самых до окраин, от тайги до северных морей. Всю эту необъятную ширь что Русью зовётся.
Вообще-то этот текст был написан давно. Больше полутора лет назад. Написан и не дописан. Что мной двигало тогда, какие эмоции, какие мысли, что хотел сказать и что , хоть как-то, сформулировать -- теперь уже бог весть. Не помню! Всё прошло, всё умчалося, в беспросветную даль... Эх-х-х, конфетки-бараночки!!!
Но вот остался подзаголовок "Россия, которой у нас нет."
Как нет?! России нет?!
А зачем нам тогда мир, в котором нет России?( С)
Тогда что же, спалить весь этот мир к чертям собачьим? Ежели он без России...
И прямиком в рай?
А ведь я помню время, когда России не было. Не потому, что я такой старенький, а просто как-то не принято было употреблять даже само это слово - Россия.
Это потом, стало даже как-то популярно. Когда пьяненький Ельцын танцевал под духовой оркестр где-то на штандертенплац и, со скосорыленным лицом, вещал из телевизора : "Дадим, понимаешь, всем столько суверенитету, понимаешь, сколько они смогут взять, понимаешь."
И когда-то давно, когда город Свердловск только-только стал обратно городом Екатеринбургом, в один из солнечных, весенних дней в трамвай зашёл очень весёлый и хмельной мужчина и громогласно, на весь трамвай объявил: "Россияне!!! Поздравьте меня! У меня сын родился!"
И россияне восторженно его поздравляли. И с рождением сына. И с тем, что он тоже такой молодец. И что все они теперь ни кто-нибудь, а россияне. И что они тоже теперь молодцы. И что вообще Россия! И вперёд! И давай-давай! И все россияне этому очень радовались. И гордились. И похлопывали друг друга по плечам.
А потом ещё сделали себе отдельный праздник - День Независимости России.
Вот так, вновь, появилась Россия! Вернее возродилось само это слово. Возродилось само понятие. Россия вновь стала модной. Как сейчас принято говорить, в тренде. Да... понятие появилось, а понимание нет. Что такое Россия?
Как-то все мы с тех пор поняли, а что же это за штука такая - Россия?
Или просто покричали "Россия вперёд!", попрыгали, поразмахивали трёхцветными, непонятно откуда взявшимися и что обозначающих, флажками, успокоились и, довольные собой, пошли дохлёбывать вчерашний борщ на своих кухнях. Каждый на своей кухне. Каждый свой борщ. Кто вчерашний, а кто и позавчерашний...
Но хоть так, чем совсем никак!
А до этого, как сейчас принято выражаться, всё это было как-то неполиткорректно. Ну, какая ещё там Россия в семье братских народов? Ну, что вы, в самом-то деле?
Вот всяческие союзные и братские республики были. Всякие там киргизии, грузии, украины, эстонии и даже белоруссии.
Но, как впоследствии оказалось, все они были оккупированными, колонизированными, угнетаемыми и эксплуатируемыми кровавым коммунистическим режимом. Ну, и конечно же русскими!!! Ох уж эти русские! С их национальной, великоросской гордостью! С их имперским самовеличием. С их природным желанием всех порабощать, всех угнетать и на всех наживаться. Сесть на загривок слабым, беззащитным и угнетённым младшим братьям своим и, свесив ножки, помыкать. И пить кровя. И жрать как не в себя. И гадить на спину порабощённым народам. Ох уж эти русские!!! Да я и сам русский. Но в те времена как-то не принято было этим гордиться и выпячивать. Ставить себя выше остальных, опять же напомню, порабощённых, народов.
Хотя некоторых народов до этого порабощения и оккупации вовсе ведь и не существовало. Например казахов! Были какие-то различные племена. Какой-то общеродовой принадлежности. Какие-то жузы. (Да они и сейчас есть! И друг с другом не дружат.) Но единой нации, казахи, не было. Письменности не было. Алфавита не было. Таблицы умножения тоже не было! А зачем казахам таблица умножения? Тем более, если они вовсе и не казахи, а всякие там кыпсаки, найманы, дулаты, албаны, шанышкылы, каракесеки, байбакты, киргиз кай-саки и прочие-прочие-прочие.
Но эти-то ладно! Эти хоть существовали! Ездили там, по Великой степи, друг с другом воевали. Овец угоняли. Баб воровали. Резали друг-друга по чём зря. Потом вообще под чингизидов легли и поскакали вместе с татарами и монголами русских резать. Устраивать на святой Руси геноцид, иго это самое , понимаешь. В обшем, богатая и древняя история. А есть ведь и совершенно придуманные народы!
Им историю придумали. Язык придумали. Даже какую-то культуру. Не на пустом месте, конечно же, но дополнительных усилий приложить пришлось достаточно. Вплоть до того, что брали целые области с русскими мужичками и говорили : "Так, мужики! Вы таперича не русские! Вы таперича, значить, будетя украинцами! Андестэнд?"
Ну, мужуки, конечно же, в шум : "Та ты шо тако кажешь? Яки таки вукраинци? Николи ниякими мы вукраинцями ни бували и ныне быти нихочимо!"
"Ах вы, курва пердоле! Пся крев! Майн бобес там, шмедрики паршивые! Не хотите быть украинцами, будете якутами! Четыре часа вам на сборы и в Магадан! Гроз зол аф дир ваксн!!! Понятно?!"
Ну, никто из мужуков в Магадан не хотел. Ихних дедов и прадедов на эти места ещё Екатерина привезла. Города строить. Верфи ставить. Заводы возвоводить. Земли, что бурьяном поросли, что сотни лет дичали и раззорялись, пахать. Жить. Дома строить. Детей рожать. Землю своим потом и кровью поливать. И любить её и защищать. Куда ж теперь, со своей-то, с русской земли?
Поэтому пошумели мужички, пошумели и решили : "Ну нехай! Вукраинцами, так вукраинцами. В богаихдушумать етить!"
В общем, много чего было напридумывано и сделано. Из тюрьмы народов сделали светлое царство победившего социализма и единую семью братских народов, где так вольно дышит человек.
Вот только в этой братской семье было как-то не принято говорить о России. И о русских. Гордиться, что ты русский - было проявление великорусского шовинизма. Никто не знал, что это такое, но то что это нехорошо, знали все. И поэтому из русскости имелись только хлеб-соль, девки в красных сарафанах и кокошниках-лопатах, да танцы вприсядку под залихватскую гармошку. Водка, матрёшка, квас, спутник и балалайка. Ну, и ещё можно было пообнимать берёзку. Берёзка была русская... "Люблю берёзку русскую,То светлую, то грустную,В белёном сарафанчике,С платочками в карманчиках"...(С) Некоторые берёзку обнимать пробовали даже в Канаде. Но нет, не то! Хоть и небо синее, и дожди косые, хоть и похоже, но нет! Не то!
А вот что "то"?
Мы все живём на крохотных клочках. В милых сердцу уголках. Или не очень милых. Или совсем даже не милых. А просто удобных - спуститься вниз, со своего восьмого этажа и в соседнем подъезде пивнушка-разливайка. Круглосуточная! А через двор "красное-белое". И "пятёрочка". ТРЦ на раёне - зайти и заблудиться! Через дорогу автобусная остановка. А за ней станция метро. И троллейбус. И самокаты эти всеми проклинаемые, арендные, в каждой подворотне. А в телефоне приложение "яндекс-такси". И "сбермаркет-еда". И "яндекс-еда". И "самокат", и "кремлин-еда", "еда-цум", "rubliovka-food". Жратва, жрачка, хавка, пивасик . И рыбасик. И выделенная линия. И скоростной дырнет. И солярий в соседнем доме. А на выходные шашлыки. А если невыходные, то тебе тоже повезло, ты не такой как все, ты работаешь в офисе. И родственник знакомого в кабаке на дудке лабает. Сауна с девками. Пицца с креветками. Мохито с бурито. Ризотто с моцареллой. Вителло тоннато с чашушули. Гуасадо де тартуга и фуагра. Беллини и ахе-поки, окономияки и тальята, эскамолес и хаукарль, сюрстрёминг и саннакчи. Марьячес, бардманы, шантеклеры и шансонье, шныри, торопилы, франчайзинг, лоховозинг, чуркобесинг, экчворинг, коворкинг, девелопердопинг, мерчендайзинг, шопинг и шугаринг. И удобно. Удобно. Да. Жопа мягкая. Повезло.
"...Если главное - это твоя жизнь, если политики пляшут вокруг тебя, обеспечивая тебя лучшей пенсией и лучшим медобслуживанием, если ты - мерило всех вещей и твои права выше всего, то как может быть твоя смерть выше твоих прав? Как ты можешь умереть ради человека, которого ты сам избрал, чтобы он делал тебе хорошо? Как ты будешь умирать ради родины, которая есть совокупность пенсий, фондов, и прочих способов человеческого осчастливливания?..."(С)
Все мы живём на крохотных клочках родной земли. Мы называем это Родиной. Именно Родиной. С большой буквы. Даже если эти клочки совсем уж крохотные. Или, наоборот, огромные до необозримости. Москва вот. Огромный город. Город-монстр. Город-спрут. Город-пожиратель. Но кто-то родился в Москве! И считает её своей Родиной! Хотя, если разобраться, родился он на какой-нибуть третьей улице Строителей и половину своей жизни ничего, кроме этой улицы и не знал. А потом немного вырос. Немного научился пользоваться метрополитеном. Общественным транспортом. Электричками. И поехал на этих электричках в Москву. И, вдруг, оказалось что эта Москва огромная!!! Она вообще разная. И, кое-где, не похожа даже на Москву! Там даже люди не такие. И говорят на другом языке. И носят другие одежды. И верят в других богов. Но - вот ты какая, Москва! - это всё-равно тот маленький клочок, который Родина.
А как тогда быть с Россией?
Что мы вообще знаем о России?
Россия - она какая?
Это Родина? С большой буквы "РЭ". Или родина? С маленькой такой и ничего особо не значащей буковки "ры".
Мы все живём на своих маленьких клочках. На крохотных клочках огромной Родины. В укромных закоулках. В потаённых норках. В знакомых с детства гнездовьях. И со знакомым с детства убеждением, что куда бы ты не поехал, куда бы не занесла тебя судьба, где бы ты не оказался, ты всегда, всегда будешь дома, в России, на Родине. Наверное, это очень хорошое чувство - знать, что кругом родная земля.
Кто-то уезжает далеко. Навек. Бесповоротно. В чуждые, незнаемые земли. В забугорье, в заокеанье, в заокоёмье. Неметчина, швейцарщина, калифорщина и мичиганщина. Снятся ли им в далёких кенгурячьих прериях родные места? Неброские просторы. Мелкая речка за околицей. Ночной костёр. Трель соловья в рассветном лесу. Тихий говорок бабушки у русской печи. Снятся ли андроидам электрические овцы? Снится ли убежавшим, уехавшим, улетевшим, уплывшим Россия? Что для них Россия? И что Россия для нас? Для нас, не уплывшим, не улетевшим, не уехавшим.
Тихая, светлая ночь. Спокойная река. Где-то там, на дне, сделанная тобой ловушка с приманкой. И усатые, почти чёрные раки. И нужно сидеть и тихо ждать. А за рекой, в тёмном лесу, всю ночь поёт соловей.
Укромный, потаённый лог. И множество бьющих из-под земли родников. Больших, маленьких. В чашах из мелких камней или мягкого, зелёного мха. И лёгкий туман, поднимающийся над студёной водой. И тихое журчание множества ручейков, сливающихся в один поток.
Родники. Казалось бы - простая вода бьющая из-под земли. И мы привыкли - родник и родник. Произносим это слово. На своём, родном, русском языке. Не задумываясь. Не вдаваясь в смысл. Родник. От слова "род". От бога Рода! Родить. Родной. Родня. Родина. Родник. Произносим эти слова. И нет в них кривды. Нет в них двоемыслия. Нет в них иносказания. Как пишется, так и произносится. Как произносится, так и понимается. Прямо, ясно, чисто, честно. Родной язык. И родная земля. Они неотделимы друг от друга.
Предрассветная тишина. Когда ещё не кончилась ночь, но не началось утро. И белый, молочный свет, разлитый в прохладном воздухе. И тихий шорох велосипедных шин по деревяной мостовой. И одуряющий, горьковатый запах цветущей черёмухи. Запах черёмухи. Волнами, озёрами разлит в предрассветном, молочно-белом воздухе. И ты проносишься сквозь эти облака горьковатого аромата. И только шорох шин остаётся за спиной.
Первый день зимы. Первый снег. Огромными, пушистыми хлопьями он тихо-тихо спускается с небес. Медленно падает на остывшую землю. Густой, неспешной и нескончаемой пеленой этот первый и нежный снег идёт и идёт и укрывает всё вокруг толстым, тихим, пушистым белым ковром.В один миг всё, всё становится белым, пушистым, чудесным. Всё прячется под этим сказочным одеялом. И в безмолвной тишине белые хлопья медленно падают и падают вниз. Зима.
Ночь. Не белая, не светлая, не прозрачная. Настоящая, тёмная, непроглядная ночь. Но не страшно! Нет, не страшно. Наоборот весело! Весело и спокойно. Тепло. И вы идёте в этой ночи огромной толпой друзей. Во всю ширину дороги. Дружно, крепко взявшись за руки. И поёте песню, о том как не страшна дорога, если с другом вышел в путь. Как без друзей тебя чуть-чуть, а с друзьми много. И вас много. Друзей. Из разных уголков большой страны. Из городов и сёл. Из северных лесов и жарких, южных степей. С далёких, восточных окоёмов и с западных границ с маленькими форточками в европу. И огромные, южные звёзды смотрят вниз. Звёзд много. Очень много! Они так близко, что можно дотронуться рукой. И притихшие заросли удивительных, тропических растений стоят стеной по краям дороги. Темнеют непроходимой чащей. И ночь. Ночь. И дорога. И песня. И счастье.
Всё вверх и вверх. И сердце уже гулко бьётся в груди. И запалённое дыхание. И пот льётся по спине. Острые камни осыпаются под ногами. Каждый шаг - труд. Каждый шаг- бой. Каждый шаг - страх. Каждый шаг - риск. Но всё вверх и вверх. Цепляясь за камни, за трешины, за выступы. И вершина! И простор! И далёкие, синие горы. И высота. И необъятный воздух. Ширь небес. Узкая полоска голубой реки где-то там, далеко-далеко внизу. И ты стоишь на вершине. Над всем! Над миром. Над собой. И нигде вокруг нет преград. Нет преград.
Золотокипящий купол летнего неба. И высокое Солнце льёт свои жаркие лучи вниз и вниз. На Землю. На этот лес. На этот луг. Выныриваешь из жаркого, душного, парного леса. И узкая, тонкая тропка вьётся через луг, дальше, дальше, и где-то там снова лес. А здесь солнце! Здесь зной. Жара. Яркое, до бела раскалённое небо. И запахи трав, цветов, листьев, хвои. И где-то на самой середине этого луга, рядом с тропинкой, стоит остов старого дерева. До звона, до бронзы высушеного этим солнцем, ветрами, зимами, годами. Как памятник какому-то эпическому великану, лесному воину, герою. И в вышине, в солнечной вышине, звенит и звенит нескончаемая трель жаворонка. Как песнь славы древнему герою.
Вода в озёрах действительно голубая. Ярко, звонко, прозрачно голубая! Необычайно голубая! Голубые озёра. Наверное, когда-то здесь было старое русло реки. Сейчас река метров пятьсот в сторону. А русло, старое русло, с каменистым дном, с крутым, скалистым берегом, с глубокими ямами, осталось. И весной, в полноводье, бурный поток вспоминает про свой старый, древний, тысячелетний путь и, шумя и кипя, устремляется в прежднее русло, заполняя собой огромное пространство. Потом большая вода уходит. Река возвращается в привычные берега, а здесь, где ещё недавно бурлил поток, остаются лишь небольшие озёра. Голубые озёра! Вода отстаивается, стихает, светлеет и становится прозрачно-голубой. На неглубоком дне видно каждый камень, стволы упавших деревьев, мелких рыбёшек. В зеркале воды отражается крутой, скалистый берег. Вековые лиственницы на этом берегу. Синь неба. Облака. И стоят голубые озёра до следующей весны. Когда с гор снова устремятся шумные, весенние воды.
И этот город. Какой-то хаотичный, сумбурный, зажатый в тесноте старых улиц, убегающий, прячущийся на склонах и распадках сопок. То взбирающийся вверх, то ныряющий вниз. С запутанными лабиринтами улиц. С упорно расширяющимися проспектами и всё-равно, никак, никак не справляющийся с этим бешенным, хаотичным, автомобильным движением.
И вдруг, из клубка этих улиц, из этих перекрёстков, из этих чадящих и рычащих потоков вырываешься на прямую, как стрела, магистраль и буквально влетаешь на мост! И уносятся, убегают, исчезают где-то позади все эти звуки, шумы, толчея и суета и остаётся лишь скорость и простор. И свобода. И мост, уходящий куда-то врерёд и вверх! И шум ветра за окном, мелькаюшие колоны и крики чаек. И город, город ещё только что нависавший и сдавливающий тебя со всех сторон вдруг проваливается куда-то, истаивает и остаётся лишь крохотными, разноцветными домиками на склонах сопок, становящихся всё меньше и меньше, превращающиеся в какие-то кукольные декорации.
А мост не кончается! Он всё так же летит куда-то вдаль, к горизонту, огромный, воздушный, лёгкий. И необъяснимый, невиданный простор раскидывается вокруг. Ввысь. В стороны. Даже вниз. Где-то там, внизу, стального цвета волны. И крохотные, океанские корабли. А вверху невообразимо голубое, безоблачное небо. А справа и слева разворачивается во все стороны огромное море. Оно уходит куда-то вдаль, к горизонту, и там, за горизонтом, океан! И вот уже не остаётся ничего. Только небо. Только море. Шорох шин. И мост, убегаюший вдаль. И необычайное, захватывающее чувство свободы и простора. Безграничности. Ты так долго жил в каких-то тесных закоулках, на каких-то маленьких клочках, зажатый стенами, скалами, теснинами, что даже забыл о самой этой возможности. Возможности безграничности. И этот простор, эта свобода, это безграничность вдруг свалилась на тебя и что-то всколыхнуло в твоей душе, в твоём сердце, в твоей памяти. Как будто кто-то пришёл дать тебе волю.
Там, на другом берегу тёмной реки. На высоком, дальнем берегу. Между тёмной, чёрной стеной леса и темнеющим, густофиолетовым небосводом истаивает, истончается багряная полоска заката. А на берегу, под над рекой, когда-то стояла деревня. Несколько домов. Жили люди. Сейчас никого. От деревни осталось пара почерневших изб, да два-три покосившихся амбара. Деревня называлась Шабиньга.
Так что же это такое - Россия?
Когда-то матушка меня учила - сколь раз увидел человека, столь раз с ним и поздоровайся.
А её учила этому бабушка.
А бабушку учила прабабушка.
А прабабушку, пожалуй, никто не учил. Наверное тогда чему-то подобному и учить не надо было - всё и так присутствовало в жизни, в человеке, в его укладе и представлениях. В его культурном коде.
Делу время, потехе час.
Без труда не вытащишь и рыбку из пруда.
Любишь кататься, люби и саночки возить.
Не плюй в колодец, пригодится воды напиться.
Взялся за гуж, не говори что не дюж.
Дружно не грузно.
Назвался груздем, полезай в кузов.
С миру по нитке, голому рубаха.
Сам погибай, а товарища выручай.
На миру и смерть красна.
До царя далеко, до бога высоко.
Сколь раз увидел, столь раз и поздоровался. Пожелал человеку здравия. Здоровья пожелал. Жизни человеку пожелал.
Здравствуй! Будь здрав! Живи!
Даже прощаясь, русский человек желает жизни тому, с кем прощается.
До свидания!
До-свидания. До следущего свидания. Значит свидимся! Значит встретимся! Значит будем жить! Будешь жить! До свидания!
Таков культурный код. Уклад. Смысл жизни. Жизни на этой земле. И сама земля диктует - надо так!
Это если мы сможем услышать её тихий голос. Если сможем понять. Если сможем принять.
А сможем ли? Не забыли ли мы свою тихую Родину? Её лад. Её род. Её смысл.
Услышим ли в повседневной гонке за призрачным счастием. За особо вкусной колбасой. За тщеславным бахвальством. За шумом ветра в голове, что твердит тебе "Купи! Купи! Купи! Будь крутым! Балдей!"
И не желаем уже здравия встречному.
И не желаем уже свидиться хотя бы ещё раз.
И не можем жить в счастье.
Не знаем, как родиться и не умеем как умереть.
Не умеем справлять свадьбы и тризны. Не умеем помнить и хранить. Не умеем верить и ждать.
Любить.
Многому разучились. А многое и не умели. Никогда.
Ведь чтобы чему-то научить, надо это уметь самому. А что сегодня знаем мы? Что умеем? Во что верим? Что ценим? Чем дышим? Чем живём?
Как-то мне поставили в укор - не надо говорить за всех, говори за себя!
Что знаю я? Что умею? Во что я верю? И во что не верю? Что для меня ценность, а что так, мусор? Зачем я живу?
Постоянно задаю себе эти вопросы.
И постоянно на них отвечаю.
Или ищу ответы.
Ищу.
Найду ли?
[Выйду в поле ночью с конём?]
Россия, которой у нас нет
Из записок ДедаПетрова
Провинциальный альманах
Печальные хроники зелёного истребителя
Деревянная книга мыслей.
Click to view(Пелагея и Дарья Мороз. Конь)
Опять ночь. И опять надо выходить в поле с конём. Смотреть, как чего-то там брусничный цвет и кудрявый лён... только в поле ни черта не видать!
Ну вот что ты увидишь в поле ночью? Ночью темно, хоть глаз выколи. А ходить с выколотым глазом, пусть хоть и с одним... Париж, конечно, видел всякие извращения...
...да ещё этот конь .
Хотя выходить ночью в поле с конём, задача тоже ведь не из простых.
Во-первых, где взять коня?
Во-вторых - поле! Даже если и удасться найти такое поле, не заросшей всякой хуедурью, то уж гуляние по нему, тем более ночью - развлечение довольно сомнительного свойства. Это ведь только из кальянной, где-нибудь в торгово-развлекательном центре, такая прогулка кажется милой и привлекательной. На самом деле всё может оказаться гораздо суровей. Вы когда-нибудь гуляли по полю? По настоящему полю! Не по асфальтированным дорожкам в городском парке, а по кондовому, брутальному, природно-пересечённому ландшафту с переменными условиями передвижения. Уверяю вас, это занятие не из самых простых!
Да и конь! Скотина своенравная и непредсказуемая. А если он не захочет гулять по ночному полю? Скажет, да иди ты нахуй, со своими дурацкими идеями! Что я в том поле не видел? Как оно рождает зарю? А ты знаешь, как на рассвете холодно? Особенно зимой! А зима у нас бывает даже летом! Это где-нибудь в Африке, или в Австралии, или в толстожопой Америке, зимняя одежда может представлять из себя шорты с дыркой на жопе и гавайскую рубаху. Без рукавов. И без рубахи!
А у нас валенки и ватник - народная, всесезонная экипировка!
Это ведь Канада, с её синим небом и косыми дождями меж берёз, хоть и похожа на Россию, а совсем, да-а-алеко совсем даже не Россия!
А вот Россия, она какая?
Как мы определяем - это Россия, а это не Россия?
Как различаем? Какие есть точные приметы, параметры, характеристики что вот увидел, и ага - она, Россия! Русь-матушка! Родёмая!
А вот тут походил, пальчиком поковырял - не-а, не то!!! Нерусским духом пахнет!
Да бог с нею, с неметчиной, с голландщиной, оклахомщиной или ещё с какой-нибудь там португалией нерусской, а вот эта глыба, с одного конца которой можно шведу погрозить, а с другого конца доплюнуть до америки. Хотя, доплюнув, можно попасть, в когда-то, русскую землю!
Вот мы живём все здесь и привыкли считать, что это всё Россия. Но это какое-то очень умозрительное обобщение. А если в частности? А если конкретно? Вот этот маленький клочок земли, на котором ты родился, на котором вырос, встретил любовь, потерял любовь, на котором живёшь и на котором, однажды, умрёшь. И, пожалуй, не очень важно, как будет называться этот клочок земли. Гораздо важнее, что ты будешь считать его своим. И ты будешь называть его словом "Родина".
Именно с большой буквы "Р".
Ведь Родина не может быть с буквы маленькой. Даже если и Родина эта маленькая, крохотная. Ведь размер того места в твоей душе, что занимает Родина, совсем не зависит от масштаба контурной карты за четвёртый класс. То огромное место в твоей судьбе, в твоей душе и в твоей жизни, что занимает это понятие, не определяется размерами территорий. Протяжённостями. Километрами. Площадями и процентными выражениями от общего количества всей той суши, что населена людьми. Миллионами людей. Миллиардами! Они живут где-то там, далеко. И у каждого из них своя Родина. Свой маленький клочок земли, которую они считают родной.
А какой маленький клочок земли считаешь ты своей Родиной?
Или тебе мало этого крохотного уголка родной земли и ты считаешь своей Родиной вот это всё, что размахнулось от края и до края, от моря и до моря, от Москвы до самых до окраин, от тайги до северных морей. Всю эту необъятную ширь что Русью зовётся.
Вообще-то этот текст был написан давно. Больше полутора лет назад. Написан и не дописан. Что мной двигало тогда, какие эмоции, какие мысли, что хотел сказать и что , хоть как-то, сформулировать -- теперь уже бог весть. Не помню! Всё прошло, всё умчалося, в беспросветную даль... Эх-х-х, конфетки-бараночки!!!
Но вот остался подзаголовок "Россия, которой у нас нет."
Как нет?! России нет?!
А зачем нам тогда мир, в котором нет России?( С)
Тогда что же, спалить весь этот мир к чертям собачьим? Ежели он без России...
И прямиком в рай?
А ведь я помню время, когда России не было. Не потому, что я такой старенький, а просто как-то не принято было употреблять даже само это слово - Россия.
Это потом, стало даже как-то популярно. Когда пьяненький Ельцын танцевал под духовой оркестр где-то на штандертенплац и, со скосорыленным лицом, вещал из телевизора : "Дадим, понимаешь, всем столько суверенитету, понимаешь, сколько они смогут взять, понимаешь."
И когда-то давно, когда город Свердловск только-только стал обратно городом Екатеринбургом, в один из солнечных, весенних дней в трамвай зашёл очень весёлый и хмельной мужчина и громогласно, на весь трамвай объявил: "Россияне!!! Поздравьте меня! У меня сын родился!"
И россияне восторженно его поздравляли. И с рождением сына. И с тем, что он тоже такой молодец. И что все они теперь ни кто-нибудь, а россияне. И что они тоже теперь молодцы. И что вообще Россия! И вперёд! И давай-давай! И все россияне этому очень радовались. И гордились. И похлопывали друг друга по плечам.
А потом ещё сделали себе отдельный праздник - День Независимости России.
Вот так, вновь, появилась Россия! Вернее возродилось само это слово. Возродилось само понятие. Россия вновь стала модной. Как сейчас принято говорить, в тренде. Да... понятие появилось, а понимание нет. Что такое Россия?
Как-то все мы с тех пор поняли, а что же это за штука такая - Россия?
Или просто покричали "Россия вперёд!", попрыгали, поразмахивали трёхцветными, непонятно откуда взявшимися и что обозначающих, флажками, успокоились и, довольные собой, пошли дохлёбывать вчерашний борщ на своих кухнях. Каждый на своей кухне. Каждый свой борщ. Кто вчерашний, а кто и позавчерашний...
Но хоть так, чем совсем никак!
А до этого, как сейчас принято выражаться, всё это было как-то неполиткорректно. Ну, какая ещё там Россия в семье братских народов? Ну, что вы, в самом-то деле?
Вот всяческие союзные и братские республики были. Всякие там киргизии, грузии, украины, эстонии и даже белоруссии.
Но, как впоследствии оказалось, все они были оккупированными, колонизированными, угнетаемыми и эксплуатируемыми кровавым коммунистическим режимом. Ну, и конечно же русскими!!! Ох уж эти русские! С их национальной, великоросской гордостью! С их имперским самовеличием. С их природным желанием всех порабощать, всех угнетать и на всех наживаться. Сесть на загривок слабым, беззащитным и угнетённым младшим братьям своим и, свесив ножки, помыкать. И пить кровя. И жрать как не в себя. И гадить на спину порабощённым народам. Ох уж эти русские!!! Да я и сам русский. Но в те времена как-то не принято было этим гордиться и выпячивать. Ставить себя выше остальных, опять же напомню, порабощённых, народов.
Хотя некоторых народов до этого порабощения и оккупации вовсе ведь и не существовало. Например казахов! Были какие-то различные племена. Какой-то общеродовой принадлежности. Какие-то жузы. (Да они и сейчас есть! И друг с другом не дружат.) Но единой нации, казахи, не было. Письменности не было. Алфавита не было. Таблицы умножения тоже не было! А зачем казахам таблица умножения? Тем более, если они вовсе и не казахи, а всякие там кыпсаки, найманы, дулаты, албаны, шанышкылы, каракесеки, байбакты, киргиз кай-саки и прочие-прочие-прочие.
Но эти-то ладно! Эти хоть существовали! Ездили там, по Великой степи, друг с другом воевали. Овец угоняли. Баб воровали. Резали друг-друга по чём зря. Потом вообще под чингизидов легли и поскакали вместе с татарами и монголами русских резать. Устраивать на святой Руси геноцид, иго это самое , понимаешь. В обшем, богатая и древняя история. А есть ведь и совершенно придуманные народы!
Им историю придумали. Язык придумали. Даже какую-то культуру. Не на пустом месте, конечно же, но дополнительных усилий приложить пришлось достаточно. Вплоть до того, что брали целые области с русскими мужичками и говорили : "Так, мужики! Вы таперича не русские! Вы таперича, значить, будетя украинцами! Андестэнд?"
Ну, мужуки, конечно же, в шум : "Та ты шо тако кажешь? Яки таки вукраинци? Николи ниякими мы вукраинцями ни бували и ныне быти нихочимо!"
"Ах вы, курва пердоле! Пся крев! Майн бобес там, шмедрики паршивые! Не хотите быть украинцами, будете якутами! Четыре часа вам на сборы и в Магадан! Гроз зол аф дир ваксн!!! Понятно?!"
Ну, никто из мужуков в Магадан не хотел. Ихних дедов и прадедов на эти места ещё Екатерина привезла. Города строить. Верфи ставить. Заводы возвоводить. Земли, что бурьяном поросли, что сотни лет дичали и раззорялись, пахать. Жить. Дома строить. Детей рожать. Землю своим потом и кровью поливать. И любить её и защищать. Куда ж теперь, со своей-то, с русской земли?
Поэтому пошумели мужички, пошумели и решили : "Ну нехай! Вукраинцами, так вукраинцами. В богаихдушумать етить!"
В общем, много чего было напридумывано и сделано. Из тюрьмы народов сделали светлое царство победившего социализма и единую семью братских народов, где так вольно дышит человек.
Вот только в этой братской семье было как-то не принято говорить о России. И о русских. Гордиться, что ты русский - было проявление великорусского шовинизма. Никто не знал, что это такое, но то что это нехорошо, знали все. И поэтому из русскости имелись только хлеб-соль, девки в красных сарафанах и кокошниках-лопатах, да танцы вприсядку под залихватскую гармошку. Водка, матрёшка, квас, спутник и балалайка. Ну, и ещё можно было пообнимать берёзку. Берёзка была русская... "Люблю берёзку русскую,То светлую, то грустную,В белёном сарафанчике,С платочками в карманчиках"...(С) Некоторые берёзку обнимать пробовали даже в Канаде. Но нет, не то! Хоть и небо синее, и дожди косые, хоть и похоже, но нет! Не то!
А вот что "то"?
Мы все живём на крохотных клочках. В милых сердцу уголках. Или не очень милых. Или совсем даже не милых. А просто удобных - спуститься вниз, со своего восьмого этажа и в соседнем подъезде пивнушка-разливайка. Круглосуточная! А через двор "красное-белое". И "пятёрочка". ТРЦ на раёне - зайти и заблудиться! Через дорогу автобусная остановка. А за ней станция метро. И троллейбус. И самокаты эти всеми проклинаемые, арендные, в каждой подворотне. А в телефоне приложение "яндекс-такси". И "сбермаркет-еда". И "яндекс-еда". И "самокат", и "кремлин-еда", "еда-цум", "rubliovka-food". Жратва, жрачка, хавка, пивасик . И рыбасик. И выделенная линия. И скоростной дырнет. И солярий в соседнем доме. А на выходные шашлыки. А если невыходные, то тебе тоже повезло, ты не такой как все, ты работаешь в офисе. И родственник знакомого в кабаке на дудке лабает. Сауна с девками. Пицца с креветками. Мохито с бурито. Ризотто с моцареллой. Вителло тоннато с чашушули. Гуасадо де тартуга и фуагра. Беллини и ахе-поки, окономияки и тальята, эскамолес и хаукарль, сюрстрёминг и саннакчи. Марьячес, бардманы, шантеклеры и шансонье, шныри, торопилы, франчайзинг, лоховозинг, чуркобесинг, экчворинг, коворкинг, девелопердопинг, мерчендайзинг, шопинг и шугаринг. И удобно. Удобно. Да. Жопа мягкая. Повезло.
"...Если главное - это твоя жизнь, если политики пляшут вокруг тебя, обеспечивая тебя лучшей пенсией и лучшим медобслуживанием, если ты - мерило всех вещей и твои права выше всего, то как может быть твоя смерть выше твоих прав? Как ты можешь умереть ради человека, которого ты сам избрал, чтобы он делал тебе хорошо? Как ты будешь умирать ради родины, которая есть совокупность пенсий, фондов, и прочих способов человеческого осчастливливания?..."(С)
Все мы живём на крохотных клочках родной земли. Мы называем это Родиной. Именно Родиной. С большой буквы. Даже если эти клочки совсем уж крохотные. Или, наоборот, огромные до необозримости. Москва вот. Огромный город. Город-монстр. Город-спрут. Город-пожиратель. Но кто-то родился в Москве! И считает её своей Родиной! Хотя, если разобраться, родился он на какой-нибуть третьей улице Строителей и половину своей жизни ничего, кроме этой улицы и не знал. А потом немного вырос. Немного научился пользоваться метрополитеном. Общественным транспортом. Электричками. И поехал на этих электричках в Москву. И, вдруг, оказалось что эта Москва огромная!!! Она вообще разная. И, кое-где, не похожа даже на Москву! Там даже люди не такие. И говорят на другом языке. И носят другие одежды. И верят в других богов. Но - вот ты какая, Москва! - это всё-равно тот маленький клочок, который Родина.
А как тогда быть с Россией?
Что мы вообще знаем о России?
Россия - она какая?
Это Родина? С большой буквы "РЭ". Или родина? С маленькой такой и ничего особо не значащей буковки "ры".
Мы все живём на своих маленьких клочках. На крохотных клочках огромной Родины. В укромных закоулках. В потаённых норках. В знакомых с детства гнездовьях. И со знакомым с детства убеждением, что куда бы ты не поехал, куда бы не занесла тебя судьба, где бы ты не оказался, ты всегда, всегда будешь дома, в России, на Родине. Наверное, это очень хорошое чувство - знать, что кругом родная земля.
Кто-то уезжает далеко. Навек. Бесповоротно. В чуждые, незнаемые земли. В забугорье, в заокеанье, в заокоёмье. Неметчина, швейцарщина, калифорщина и мичиганщина. Снятся ли им в далёких кенгурячьих прериях родные места? Неброские просторы. Мелкая речка за околицей. Ночной костёр. Трель соловья в рассветном лесу. Тихий говорок бабушки у русской печи. Снятся ли андроидам электрические овцы? Снится ли убежавшим, уехавшим, улетевшим, уплывшим Россия? Что для них Россия? И что Россия для нас? Для нас, не уплывшим, не улетевшим, не уехавшим.
Тихая, светлая ночь. Спокойная река. Где-то там, на дне, сделанная тобой ловушка с приманкой. И усатые, почти чёрные раки. И нужно сидеть и тихо ждать. А за рекой, в тёмном лесу, всю ночь поёт соловей.
Укромный, потаённый лог. И множество бьющих из-под земли родников. Больших, маленьких. В чашах из мелких камней или мягкого, зелёного мха. И лёгкий туман, поднимающийся над студёной водой. И тихое журчание множества ручейков, сливающихся в один поток.
Родники. Казалось бы - простая вода бьющая из-под земли. И мы привыкли - родник и родник. Произносим это слово. На своём, родном, русском языке. Не задумываясь. Не вдаваясь в смысл. Родник. От слова "род". От бога Рода! Родить. Родной. Родня. Родина. Родник. Произносим эти слова. И нет в них кривды. Нет в них двоемыслия. Нет в них иносказания. Как пишется, так и произносится. Как произносится, так и понимается. Прямо, ясно, чисто, честно. Родной язык. И родная земля. Они неотделимы друг от друга.
Предрассветная тишина. Когда ещё не кончилась ночь, но не началось утро. И белый, молочный свет, разлитый в прохладном воздухе. И тихий шорох велосипедных шин по деревяной мостовой. И одуряющий, горьковатый запах цветущей черёмухи. Запах черёмухи. Волнами, озёрами разлит в предрассветном, молочно-белом воздухе. И ты проносишься сквозь эти облака горьковатого аромата. И только шорох шин остаётся за спиной.
Первый день зимы. Первый снег. Огромными, пушистыми хлопьями он тихо-тихо спускается с небес. Медленно падает на остывшую землю. Густой, неспешной и нескончаемой пеленой этот первый и нежный снег идёт и идёт и укрывает всё вокруг толстым, тихим, пушистым белым ковром.В один миг всё, всё становится белым, пушистым, чудесным. Всё прячется под этим сказочным одеялом. И в безмолвной тишине белые хлопья медленно падают и падают вниз. Зима.
Ночь. Не белая, не светлая, не прозрачная. Настоящая, тёмная, непроглядная ночь. Но не страшно! Нет, не страшно. Наоборот весело! Весело и спокойно. Тепло. И вы идёте в этой ночи огромной толпой друзей. Во всю ширину дороги. Дружно, крепко взявшись за руки. И поёте песню, о том как не страшна дорога, если с другом вышел в путь. Как без друзей тебя чуть-чуть, а с друзьми много. И вас много. Друзей. Из разных уголков большой страны. Из городов и сёл. Из северных лесов и жарких, южных степей. С далёких, восточных окоёмов и с западных границ с маленькими форточками в европу. И огромные, южные звёзды смотрят вниз. Звёзд много. Очень много! Они так близко, что можно дотронуться рукой. И притихшие заросли удивительных, тропических растений стоят стеной по краям дороги. Темнеют непроходимой чащей. И ночь. Ночь. И дорога. И песня. И счастье.
Всё вверх и вверх. И сердце уже гулко бьётся в груди. И запалённое дыхание. И пот льётся по спине. Острые камни осыпаются под ногами. Каждый шаг - труд. Каждый шаг- бой. Каждый шаг - страх. Каждый шаг - риск. Но всё вверх и вверх. Цепляясь за камни, за трешины, за выступы. И вершина! И простор! И далёкие, синие горы. И высота. И необъятный воздух. Ширь небес. Узкая полоска голубой реки где-то там, далеко-далеко внизу. И ты стоишь на вершине. Над всем! Над миром. Над собой. И нигде вокруг нет преград. Нет преград.
Золотокипящий купол летнего неба. И высокое Солнце льёт свои жаркие лучи вниз и вниз. На Землю. На этот лес. На этот луг. Выныриваешь из жаркого, душного, парного леса. И узкая, тонкая тропка вьётся через луг, дальше, дальше, и где-то там снова лес. А здесь солнце! Здесь зной. Жара. Яркое, до бела раскалённое небо. И запахи трав, цветов, листьев, хвои. И где-то на самой середине этого луга, рядом с тропинкой, стоит остов старого дерева. До звона, до бронзы высушеного этим солнцем, ветрами, зимами, годами. Как памятник какому-то эпическому великану, лесному воину, герою. И в вышине, в солнечной вышине, звенит и звенит нескончаемая трель жаворонка. Как песнь славы древнему герою.
Вода в озёрах действительно голубая. Ярко, звонко, прозрачно голубая! Необычайно голубая! Голубые озёра. Наверное, когда-то здесь было старое русло реки. Сейчас река метров пятьсот в сторону. А русло, старое русло, с каменистым дном, с крутым, скалистым берегом, с глубокими ямами, осталось. И весной, в полноводье, бурный поток вспоминает про свой старый, древний, тысячелетний путь и, шумя и кипя, устремляется в прежднее русло, заполняя собой огромное пространство. Потом большая вода уходит. Река возвращается в привычные берега, а здесь, где ещё недавно бурлил поток, остаются лишь небольшие озёра. Голубые озёра! Вода отстаивается, стихает, светлеет и становится прозрачно-голубой. На неглубоком дне видно каждый камень, стволы упавших деревьев, мелких рыбёшек. В зеркале воды отражается крутой, скалистый берег. Вековые лиственницы на этом берегу. Синь неба. Облака. И стоят голубые озёра до следующей весны. Когда с гор снова устремятся шумные, весенние воды.
И этот город. Какой-то хаотичный, сумбурный, зажатый в тесноте старых улиц, убегающий, прячущийся на склонах и распадках сопок. То взбирающийся вверх, то ныряющий вниз. С запутанными лабиринтами улиц. С упорно расширяющимися проспектами и всё-равно, никак, никак не справляющийся с этим бешенным, хаотичным, автомобильным движением.
И вдруг, из клубка этих улиц, из этих перекрёстков, из этих чадящих и рычащих потоков вырываешься на прямую, как стрела, магистраль и буквально влетаешь на мост! И уносятся, убегают, исчезают где-то позади все эти звуки, шумы, толчея и суета и остаётся лишь скорость и простор. И свобода. И мост, уходящий куда-то врерёд и вверх! И шум ветра за окном, мелькаюшие колоны и крики чаек. И город, город ещё только что нависавший и сдавливающий тебя со всех сторон вдруг проваливается куда-то, истаивает и остаётся лишь крохотными, разноцветными домиками на склонах сопок, становящихся всё меньше и меньше, превращающиеся в какие-то кукольные декорации.
А мост не кончается! Он всё так же летит куда-то вдаль, к горизонту, огромный, воздушный, лёгкий. И необъяснимый, невиданный простор раскидывается вокруг. Ввысь. В стороны. Даже вниз. Где-то там, внизу, стального цвета волны. И крохотные, океанские корабли. А вверху невообразимо голубое, безоблачное небо. А справа и слева разворачивается во все стороны огромное море. Оно уходит куда-то вдаль, к горизонту, и там, за горизонтом, океан! И вот уже не остаётся ничего. Только небо. Только море. Шорох шин. И мост, убегаюший вдаль. И необычайное, захватывающее чувство свободы и простора. Безграничности. Ты так долго жил в каких-то тесных закоулках, на каких-то маленьких клочках, зажатый стенами, скалами, теснинами, что даже забыл о самой этой возможности. Возможности безграничности. И этот простор, эта свобода, это безграничность вдруг свалилась на тебя и что-то всколыхнуло в твоей душе, в твоём сердце, в твоей памяти. Как будто кто-то пришёл дать тебе волю.
Там, на другом берегу тёмной реки. На высоком, дальнем берегу. Между тёмной, чёрной стеной леса и темнеющим, густофиолетовым небосводом истаивает, истончается багряная полоска заката. А на берегу, под над рекой, когда-то стояла деревня. Несколько домов. Жили люди. Сейчас никого. От деревни осталось пара почерневших изб, да два-три покосившихся амбара. Деревня называлась Шабиньга.
Так что же это такое - Россия?
Когда-то матушка меня учила - сколь раз увидел человека, столь раз с ним и поздоровайся.
А её учила этому бабушка.
А бабушку учила прабабушка.
А прабабушку, пожалуй, никто не учил. Наверное тогда чему-то подобному и учить не надо было - всё и так присутствовало в жизни, в человеке, в его укладе и представлениях. В его культурном коде.
Делу время, потехе час.
Без труда не вытащишь и рыбку из пруда.
Любишь кататься, люби и саночки возить.
Не плюй в колодец, пригодится воды напиться.
Взялся за гуж, не говори что не дюж.
Дружно не грузно.
Назвался груздем, полезай в кузов.
С миру по нитке, голому рубаха.
Сам погибай, а товарища выручай.
На миру и смерть красна.
До царя далеко, до бога высоко.
Сколь раз увидел, столь раз и поздоровался. Пожелал человеку здравия. Здоровья пожелал. Жизни человеку пожелал.
Здравствуй! Будь здрав! Живи!
Даже прощаясь, русский человек желает жизни тому, с кем прощается.
До свидания!
До-свидания. До следущего свидания. Значит свидимся! Значит встретимся! Значит будем жить! Будешь жить! До свидания!
Таков культурный код. Уклад. Смысл жизни. Жизни на этой земле. И сама земля диктует - надо так!
Это если мы сможем услышать её тихий голос. Если сможем понять. Если сможем принять.
А сможем ли? Не забыли ли мы свою тихую Родину? Её лад. Её род. Её смысл.
Услышим ли в повседневной гонке за призрачным счастием. За особо вкусной колбасой. За тщеславным бахвальством. За шумом ветра в голове, что твердит тебе "Купи! Купи! Купи! Будь крутым! Балдей!"
И не желаем уже здравия встречному.
И не желаем уже свидиться хотя бы ещё раз.
И не можем жить в счастье.
Не знаем, как родиться и не умеем как умереть.
Не умеем справлять свадьбы и тризны. Не умеем помнить и хранить. Не умеем верить и ждать.
Любить.
Многому разучились. А многое и не умели. Никогда.
Ведь чтобы чему-то научить, надо это уметь самому. А что сегодня знаем мы? Что умеем? Во что верим? Что ценим? Чем дышим? Чем живём?
Как-то мне поставили в укор - не надо говорить за всех, говори за себя!
Что знаю я? Что умею? Во что я верю? И во что не верю? Что для меня ценность, а что так, мусор? Зачем я живу?
Постоянно задаю себе эти вопросы.
И постоянно на них отвечаю.
Или ищу ответы.
Ищу.
Найду ли?
[Выйду в поле ночью с конём?]