6 - 7. Смена следователя.
35
6 - 7. Смена следователя.
С первым следователем мне пришлось быть всего лишь несколько дней, а потом он передал меня другому следователю, причем прежде чем передать он меня предупредил вот мол «другой следователь с тобой будет обращаться не так как я, более суровее, так что во избежание будущих неприятностей лучше тебе сознаться мне во всех твоих прегрешениях совершенных против Родины.
- Я ему ответил, что - за мной нет ни каких прегрешений перед своей Родиной и Коммунистической партией, так что мне перед вами и сознаваться, то не в чем.
Наступило Первое Мая, пролетарский праздник труда. Весь Советский народ радостно и торжественно его встречает и проводит, а мне грустно, грустно
Думаю, как то этот радостный день проводят мои родные, но им вероятно тоже не до веселья, так оно и было в действительности…
Вот уже прошло 4 дня, а меня к следователю не вызывают, но откровенно говоря, я об этом не печалюсь. В течение этих 4-х дней я имел возможность спокойно спать ночи, ни кто меня не беспокоил, но это спокойствие скоро нарушилось
5-го мая в 10 часов утра меня вызвали к следователю. Я пришел в кабинет следователя и вижу за столом следователя сидят два молодых человека, мой следователь в штатской одежде, а другой - военной форме, на погонах (в петлицах) у него было три кубика (военюрист); этот молодой человек оказался мой будущий
37
следователь.
При входе я с ними поздоровался и они на мое приветствие ответили приветствием.
Через несколько минут мой старый следователь покинул кабинет и я остался с новым следователем.
В течение примерно двух-трех суток новый следователь не задавал мне ни каких вопросов, а лишь знакомил с правами подследственного и, как он должен себя вести. Причем он очень часто оперировал словами великого гуманиста Максима Горького «Если враг не сдается, то его уничтожают».
Вероятно эти слова великого гуманиста очень понравились следователю, так как он их очень часто употреблял в течение всего следствия.
На эти слова я ему отвечал, что «формулировка Горькова (здесь и далее - орфография и пунктуация автора) вероятно относится действительно к врагам народа и её к ним применять надо, но я ведь не враг народа, а лишь вы хотите искусственным путем из меня сделать врага народа, но вам этого сделать не удастся…»
Кончились дни знакомства со следователем, а потом потянулись беспросветные - мучительные дни и ночи, которые продолжались до 29 июня 1941 года.
Выше уже было отмечено, что следствие мне предъявило чудовищное обвинение «Измена Родине», а отсюда вытекает и … «Предательство своей коммунистической партии».
Против такого нелепова обвинения я категорически возражал и со своей стороны просил следователя,
39
что бы он мне конкретно предъявил хотя бы на какой либо незначительный факт из моей жизни, на основе, которого хотя бы в малой степени можно было, хоть косвенно «пристегнуть» мне «Измену Родине».
Но следователь, при всем ко мне пристрастие, не мог привести: не письменного, ни устного факта, так как такового в природе не существовало.
По данному вопросу от следователя не однократно я слышал ответ, «вы сами расскажите, за этим столом все подпишите, что нам надо»…
Я ему ответил, что
- этого быть не может! и такого документа я вам не подпишу.
- может быть я подпишу нужные вам показания, тогда, когда вы меня доведете до без сознательного состояния, возьмете мою руку, вставите между пальцами ручку и будите её водить по бумаге»…
На это следователь мне цинично ответил «Да мы такое делаем».
Ведение следствия велось самыми жесткими и недозволенными методом…
Следственные и прокурорские органы в то время находились в руках заядлых врагов народа и партии, в лице заклятого врага советской власти, империалистического наймита Берия и его ближайших сообщников Рюмина, Абакумова и множества исполнителей их гнусных дел; все велось к тому, чтобы заставить меня подписать им нужный неразборчиво материал.
Ежедневно, кроме воскресенья следствие начиналось
41
с 10 часов утра и продолжалось до 5 - 6 часов вечера и возобновлялось в тот же день, с 10 часов вечера и продолжалось до 6 часов утра следующего дня.
Следовательно следствие работало по 16 - 20 часов в сутки.
И вот, этот садиский метод следствия продолжался с 10 часов утра Понедельника и заканчивался в 6 часов утра Воскресенья.
В следствие этого мне приходилось спать одну ночь в неделю, с Воскресенья на понедельник.
В остальные дни недели приходилось так, только что после вечерней поверки разберешь постель, разденешься и ляжешь, не успеешь сомкнуть свои очи и подумаешь может быть сегодня не вызовут?
Ан слышишь по коридору шаги солдат, вот шаги конвоя у нашей камеры; может быть это идут в соседнюю камеру?
Нет, остановившись у нашей двери, слышишь звук ключей и лязг отпираемого замка. Открывается дверь, в камеру входит солдат и тихо называет твою фамилию.
И так не охота вставать, только что в постели согрелся, а тут вставай и так бы во всю мочь своего голоса и закричал бы Не пойду!
Но что поделаешь раз попал в лапы «палачей», так и подчиняйся им…
Быстро встаешь, одеваешься и тебя ведут два солдата, с руками назад в следственный корпус , сдают под расписку дежурному, с указанием время сдачи.
В переди снова бессонная, мучительная ночь…
Ранним утром снова тебя два солдата берут и приводят в камеру.
Лишь только разденешься, ляжешь в постель, не успеешь сомкнуть глаз, как объявляют подъем.
43
И вот так изо дня в день…
Мои товарищи по камере неоднократно говорили «Подпишите, все то что надо следователю и тогда, мол прекратиться все ваши мучения. Иначе они вас доведут до могилы».
И сами рассказывали, что с ними проделывали следователи во время их следствия, как их ставили к стене и заставляли стоять несколько часов, сажали в холодный карцер и занимались рукоприкладством.
Откровенно говоря я из словам не верил и считал, что это ни что иное, как злостная провокация и злостная клевета на советских следователей, в особенности не верил словам поляка.
Я не допускал мысли, чтобы Советский следователь мог применять меры насилия, с применением физического воздействия над беззащитными политическими подследственными.
Я не допускал мысли, что мой следователь, член партии дойдет до такой низости и позволит применить ко мне физическое воздействие и иные недозволенные методы следствия…
Время шло и, как оно медленно двигалось, следствие продолжалось тем же порядком…
Как только наступало воскресное утро, следователь довольно резко приступал ко мне с одним и тем же вопросом
- Ну расскажите, как вы докатились до измены Родине?
Ответ - Изменником Родины я не был, не есть и не буду!
После моего ответа следователь даст мне протокол, я его подписываю, он вызывает двоих солдат и они меня с руками
45
назад ведут в камеру.
В течение недели следователь задавал довольно много разнообразных вопросов.
Он интересовался с кем я дружил в бытность мою на КВЖД (На КВЖД дедушка работал, с небольшим перерывом, с 1929 по 1935 годы, коммерческим агентом, зав. опытным полем и исполняющим обязанности начальника земельного отдела) , с кем и когда я выпил рюмку водки и где они находятся в настоящее врем?
Я очень добросовестно, без утайки старался вспомнить всех моих знакомых, их фамилии, у кого и сколько раз был в гостях и они у меня.
Дедушкин список:
О том где они в настоящее время, то был один ответ - Арестованы.
К 1941 году, все с кем он там работал, уже были репресированны
Из списка Мемориала:
· Кузнецов Степан Матвеевич
Родился в 1891 г., Княгининский уезд, д. Домашнее; председатель Сталинградского облисполкома, ранее - председатель Нижгубисполкома. Проживал: г. Сталинграда.
Арестован 29 июля 1937 г.
Приговорен: Военная коллегия Верховного суда 14 января 1938 г., обв.: 58-1"а", -9, -11.
Приговор: расстрел Расстрелян 15 января 1938 г.
Источник: Книга памяти Нижегородской обл.
· Магон Генрих Янович
Родился в 1892 г., Латвия;
Приговорен: 12 октября 1937 г.
Приговор: ВМН
Источник: Сведения Одесского академического центра (Украина)
· Ефимов Иван Авксентьевич
Родился в 1890 г., г. Уфа; русский; образование высшее; член ВКП(б); начальник по снабжению Управления учебных заведения Наркомата путей сообщения СССР. Проживал: Москва, Никитский бул., д. 12, кв. 138.
Арестован 6 ноября 1937 г.
Приговорен: ВКВС СССР 19 февраля 1938 г., обв.: участии в антисоветской террористической организации.
Расстрелян 19 февраля 1938 г. Место захоронения - место захоронения - Московская обл., Коммунарка. Реабилитирован в апреле 1956 г. ВКВС СССР
· Толстов Василий Федосеевич
Родился в 1884 г., Тамбовская обл., Мичуринский р-н, с. Подгорное; русский; образование высшее; член ВКП(б); председатель технического совещания Центрального управления пути Наркомата путей сообщения СССР. Проживал: Москва, ул. Краснопрудная, д. 22, кв. 98.
Арестован 16 ноября 1937 г.
Приговорен: ВКВС СССР 19 февраля 1938 г., обв.: шпионаже.
Расстрелян 19 февраля 1938 г. Место захоронения - место захоронения - Московская обл., Коммунарка. Реабилитирован 6 мая 1958 г. ВКВС СССР
· Скаткин Валентин Николаевич
Родился в 1902 г., Московская обл., г. Руза; русский; образование незаконченное среднее; член ВКП(б); старший инспектор сектора кадров Наркомата внутренней торговли СССР. Проживал: Москва, ул. Мясная-Бульварная, д. 1/2, кв. 133.
Арестован 30 сентября 1937 г.
Приговорен: ВКВС СССР 2 декабря 1937 г., обв.: участии в шпионско-террористической организации.
Расстрелян 2 декабря 1937 г. Место захоронения - место захоронения - Московская обл., Коммунарка. Реабилитирован в ноябре 1956 г. ВКВС СССР
Источник: Москва, расстрельные списки - Коммунарка
· Дурнов Яков ? (Григорьевич)
Родился в 1900 г. главный бухгалтер, Служба пути Управления Ленинский ж. д.. Проживал: Фурманный пер., 18, 15.
Источник: газета "Московская правда"
· Бандура Петр Арсентьевич
Родился 16.10.1883, Днепропетровская обл., Лычковский р-н, с. Козырищино; Ярославская ж. д., Инструктор службы движения. Проживал: Ярославская обл., Ярославский р-н, г. Ярославль, ул. Советская, 6.
Арестован 21 марта 1938 г.
Приговорен: Тройка при УНКВД Ярославской обл. 3 ноября 1938 г.
Приговор: ВМН Расстрелян 3 ноября 1938 г. Реабилитирован 8 октября 1970 г. ВТ МВО
Источник: Книга памяти Ярославской обл.
Иногда в течение недели раза два приезжал на подмогу моему следователю высший начальник.
И вот, тогда то начиналась свистопляска.
Поставят меня между себя и то с одной, то с другой стороны начнут перекрестный допрос и не знаешь, куда, в какую сторону поворачивать голову и давать ответы.
Прибывшее начальство в первую очередь обращалось ко мне с вопросом
- Почему до сих пор вы не подписывайте протокола?
- Протоколы мною все подписаны, так что Вы это на меня говорите напрасно.
Начальство начинает нервничать и кричать…
- Вы мне говорите об этих протоколах!
- Вы расскажите как попали по уши в дерьмо и очищаетесь!
Ну ладно, к следующему, моему приходу вы все подпишите…
Отвечаю - хорошо.
Однажды, вечером сидя в троем у следователя в кабинете, официантка приносит три стакана чаю и к нему три порции печенья;
47
два стакана и две порции печенья поставила перед следователями и один стакан с порцией печенья поставила на отдельный столик.
Я смотрю и думаю: почему она принесла три стакана и три порции печенья? Тогда как их только два человека?
Вскоре этот недоуменный вопрос разрешили.
Старший офицер сказал, чтобы я присел за стол, где был чай и печенье.
Я присел, но печенье и стакан с чаем не беру. Хотя откровенно говоря с каким бы удовольствием я выпил чай и скушал печенье!
Старший офицер видя. Что я ни к чему не притрагиваюсь и говорит-
- чтожь вы не берете чай и печенье!
- пейте и ешьте печенье! Не беспокойтесь мы не хотим вас этим купить!
После этих слов, я выпил чай и скушал печенье, а потом перешел за свой стол.
Закончилось чаепитие с печеньем и следствие пошло обычным порядком…
Вопросы, ответы, запутывание и так до 6 часов утра.
С каким настроением бывало ждешь субботы, неделя кончается и вот хоть бы один единственный день побыть в камере и спокойно поспать одну ночь в неделю, не взирая на все неприятности перенесенные за неделю…
И так продолжалось до 24 мая 1941 года.
И вот суббота 24 мая на очередном ночном допросе следователь мне говорит, что - у нас следствие идет плоховато, может быть нам надо сменить обстановку?
49
«Не лучше ли нам выезжать на «дачу», где по утрам будем слушать пение и щебетание птиц… Дышать свежим лесным воздухом и там вероятно под действием свежего воздуха пения и щебетания птиц вы будите более сговорчивее, чем здесь»…
Это было сказано с большой иронией и издевкой.
В данном вопросе, как подследственного никакого согласия моего не требовалось, я ВТО время, можно сказать был «Бессловесной скотиной», куда и когда меня пвстух погонит туда я и шел.
В этот вечер, подписав протокол дознания, в котором был лишь один вопрос
- «Признаете ли себя виновным в измене Родине?»
Ответ - Нет, не был, не есть и не буду»
После этого следователь меня отпустил, немного по раньше. Ну думаю, сегодня посплю по дольше, чем в предыдущии ночи.
Привели в камеру, разделся, разобрал постель, лег.
Не знаю сколько минут я пролежал в постели. Слышу звякивание ключей и лязг открываемого замка. Открывается дверь, в камеру входит дежурный и тихим голосом назвал мою фамилию.
- Я отозвался.
Он мне предложил собрать свои вещи и следовать за ним…
Я быстро собрал свой скудный скарб, простился с товарищами по камере и последовал за дежурным.
Меня вывели во двор, во дворе
51
было еще темно, кругом стояла могильная тишина.
Подвели к стоявшему здесь «Воронку», открыли дверку и предложили в нее войти.
Я вошел в «Воронок», за мной быстро закрылась дверка; чувствую, что кто то в «Воронке» есть, я не одинок, но кто здесь есть я не знаю.
«Воронок» тронулся с места и повез, но куда для меня не было известно…