Штраф
В предыдущей серии я благополучно проехал от станции Братцево, где неизвестный мужчина облил меня кровью из обезглавленного петуха, словно Микка Хаккинен Михаэля Шумахера из бутылки шапманского, до станции Серебряный Бор, где вагон заполнили накупавшиеся и радостные нудисты. Тот же неизвестный мужчина мрачно заявил, что все они попадут в ад. Поезд тронулся дальше к станции Кутузово.
На моей карманной карте между станциями Серебряный Бор и Кутузово значилось еще две остановки, не считая закрытых Октябрьских казарм. Странно, что мы проезжаем их. Мой сосед с петухом, очевидно, тоже был удивлен, поскольку он вдруг поднял с пола мертвую птицу и неприязненно переспросил, как бы адресуясь к громкоговорителям на потолке:
- Кутузово?
- Да, Кутузово, - сквозь помехи ответил ему машинист. - Если не нравится маршрут, можете сойти. Только делать это придется на полном ходу!
И он вновь засмеялся дьявольским смехом, который окрасился тонким хихиканьем нудистов и пердежом дедушек, смотрящих в окна. К этому хору внезапно подключился бас джентльмена с кейсом и меццо-сопрано мальчика-кастрата, смотрящего на него. Раздалось несколько супервысоких нот и серия глухих ударов - это смешливые толстушки, вспомнившие шутку Петросяна про смену пола (у вас линолеум или паркет?), повалились в проход, не в силах сдержать надвигающуюся истерику. Из-под сиденья, на котором сидел мальчик-кастрат, смотрящий на джентльмена с кейсом, вытекла быстрая лужица кипящей мочи, джентльмен с кейсом угорал, сдувая со лба прилипшую прядку, его кейс вырвался из рук и полетел, раскрываясь, на пол, из кейса вырвались засоленные сардины и принялись беззвучно гоготать, подпрыгивая на газете "Завтра". Маленький Путин соскочил с этикетки водки "Путинка", пустился вприсядку, и лихо отплясывал по абзацам Александра Проханова до тех пор, пока его не задавил маринованный огурец. Нудисты шлепали друг друга по коленкам и корчились в судорогах, с выпученными глазами набирали воздуха, и снова взрывались хохотом, старики пердели, уже не скрываясь, цыганские дети катались по вагону взад и вперед, походя собирая жвачку и бутылки, истеричные любительницы Петросяна выли в голос, лежа под сиденьями. Безголовый петух летал под потолком и брызгал кровью на обнаженные груди женщин-нудисток, женщины распалялись и терлись лобками, вызывая радостное блекотанье мужчин-нудистов и стариков-онанистов. Словом, все ржали, всем было весело. И так бы оно продолжалось неизвестно сколько, если бы в вагон не вошли контролеры.
Они были одеты в черные фуражки SS со свастикой и перепоясаны кожаными портупеями на голое тело. На них было латексное черное белье в виде чехлов для яиц с логотипами ОАО "РЖД" и жесткие ошейники с шипами. Они стояли на коленях и рычали. Вены на шеях вздувались. Их держала за поводки Зена Королева Воинов в массивных железных трусах. Ее соски прикрывали две элегантных розовых боеголовки ракеты "Булава" в миниатюре.
- Билеты приготовьте, - сказала она, и потянула на себя поводки контролеров. Их слюни обильно капали на пол.
В вагоне воцарилась тишина. Можно было услышать, как хлопают глазами ничего не понимающие толстушки, как шуршат сардины на помятой газете, как урчат животы дедушек, смотрящих в окна.
Зена сделала шаг вперед, и в середине вагона поднялся стройный юноша в красных плавках. Отмахнувшись от друзей, он неуверенно произнес:
- А у нас билетов нет...
- Зайцы? - строго спросила Зена. Фашисты на поводках дернулись.
- Да, - вскочил полный мужчина в другом конце вагона, - мы зайцы!
- Зайцы! - вожделенно подхватили его соседи.
- Ну тогда... - Зена опустила глаза и ослабила поводки. - Мне придется вас оштрафовать...
- Да!!! - раздался общий вопль.
- Bestrafe Mich, - подключился Rammstein по громкой связи. Вступила ритм-секция, Зена спустила контролеров, поезд вошел в тоннель.
- За родину! - возопили старики, оторвавшись от окон. - За Сталина! - завизжали они, пытаясь в темноте избавиться от треников.
То тут, то там щелкала плеть, рычали контролеры, вопили женщины, грохотали железные трусы. Когда поезд выскочил из тоннеля, я увидел Зену, распластанную у дверей, загнанных в угол контролеров, и окруживших их нудистов. Двое стариков фотографировались на фоне трофейных железных трусов с накорябанной ключами надписью: "Дошли!" Мальчик маршировал по тамбуру в трофейной нацистской фуражке с поднятой рукой, джентльмен с кейсом бил его по руке, показывая правильный угол.
- Станция Кутузово, - объявил машинист. - Не задерживаемся, выходим.
Пассажиры моментально скучковались и высосались из вагона. Остались я, мой рюкзак и мертвый петух. Мой сосед выпрыгнул еще в тоннеле.
- Следующая Канатчиково, - раздалось из динамиков, сильно охрипших после рамштайна. - Двери закрывать не будем, да? Проветримся децл.
To be continued
На моей карманной карте между станциями Серебряный Бор и Кутузово значилось еще две остановки, не считая закрытых Октябрьских казарм. Странно, что мы проезжаем их. Мой сосед с петухом, очевидно, тоже был удивлен, поскольку он вдруг поднял с пола мертвую птицу и неприязненно переспросил, как бы адресуясь к громкоговорителям на потолке:
- Кутузово?
- Да, Кутузово, - сквозь помехи ответил ему машинист. - Если не нравится маршрут, можете сойти. Только делать это придется на полном ходу!
И он вновь засмеялся дьявольским смехом, который окрасился тонким хихиканьем нудистов и пердежом дедушек, смотрящих в окна. К этому хору внезапно подключился бас джентльмена с кейсом и меццо-сопрано мальчика-кастрата, смотрящего на него. Раздалось несколько супервысоких нот и серия глухих ударов - это смешливые толстушки, вспомнившие шутку Петросяна про смену пола (у вас линолеум или паркет?), повалились в проход, не в силах сдержать надвигающуюся истерику. Из-под сиденья, на котором сидел мальчик-кастрат, смотрящий на джентльмена с кейсом, вытекла быстрая лужица кипящей мочи, джентльмен с кейсом угорал, сдувая со лба прилипшую прядку, его кейс вырвался из рук и полетел, раскрываясь, на пол, из кейса вырвались засоленные сардины и принялись беззвучно гоготать, подпрыгивая на газете "Завтра". Маленький Путин соскочил с этикетки водки "Путинка", пустился вприсядку, и лихо отплясывал по абзацам Александра Проханова до тех пор, пока его не задавил маринованный огурец. Нудисты шлепали друг друга по коленкам и корчились в судорогах, с выпученными глазами набирали воздуха, и снова взрывались хохотом, старики пердели, уже не скрываясь, цыганские дети катались по вагону взад и вперед, походя собирая жвачку и бутылки, истеричные любительницы Петросяна выли в голос, лежа под сиденьями. Безголовый петух летал под потолком и брызгал кровью на обнаженные груди женщин-нудисток, женщины распалялись и терлись лобками, вызывая радостное блекотанье мужчин-нудистов и стариков-онанистов. Словом, все ржали, всем было весело. И так бы оно продолжалось неизвестно сколько, если бы в вагон не вошли контролеры.
Они были одеты в черные фуражки SS со свастикой и перепоясаны кожаными портупеями на голое тело. На них было латексное черное белье в виде чехлов для яиц с логотипами ОАО "РЖД" и жесткие ошейники с шипами. Они стояли на коленях и рычали. Вены на шеях вздувались. Их держала за поводки Зена Королева Воинов в массивных железных трусах. Ее соски прикрывали две элегантных розовых боеголовки ракеты "Булава" в миниатюре.
- Билеты приготовьте, - сказала она, и потянула на себя поводки контролеров. Их слюни обильно капали на пол.
В вагоне воцарилась тишина. Можно было услышать, как хлопают глазами ничего не понимающие толстушки, как шуршат сардины на помятой газете, как урчат животы дедушек, смотрящих в окна.
Зена сделала шаг вперед, и в середине вагона поднялся стройный юноша в красных плавках. Отмахнувшись от друзей, он неуверенно произнес:
- А у нас билетов нет...
- Зайцы? - строго спросила Зена. Фашисты на поводках дернулись.
- Да, - вскочил полный мужчина в другом конце вагона, - мы зайцы!
- Зайцы! - вожделенно подхватили его соседи.
- Ну тогда... - Зена опустила глаза и ослабила поводки. - Мне придется вас оштрафовать...
- Да!!! - раздался общий вопль.
- Bestrafe Mich, - подключился Rammstein по громкой связи. Вступила ритм-секция, Зена спустила контролеров, поезд вошел в тоннель.
- За родину! - возопили старики, оторвавшись от окон. - За Сталина! - завизжали они, пытаясь в темноте избавиться от треников.
То тут, то там щелкала плеть, рычали контролеры, вопили женщины, грохотали железные трусы. Когда поезд выскочил из тоннеля, я увидел Зену, распластанную у дверей, загнанных в угол контролеров, и окруживших их нудистов. Двое стариков фотографировались на фоне трофейных железных трусов с накорябанной ключами надписью: "Дошли!" Мальчик маршировал по тамбуру в трофейной нацистской фуражке с поднятой рукой, джентльмен с кейсом бил его по руке, показывая правильный угол.
- Станция Кутузово, - объявил машинист. - Не задерживаемся, выходим.
Пассажиры моментально скучковались и высосались из вагона. Остались я, мой рюкзак и мертвый петух. Мой сосед выпрыгнул еще в тоннеле.
- Следующая Канатчиково, - раздалось из динамиков, сильно охрипших после рамштайна. - Двери закрывать не будем, да? Проветримся децл.
To be continued