Размышления аб плошчы
Итак, площадь 2010
Вопрос, на который нет готового ответа: «почему?».
Почему белорусская власть, находясь в пяти минутах от признания выборов Западом, вдруг в последний момент радикально ломает сценарий, и фактически сама закрывает себе дорогу в Европу? Ведь совершенно очевидно, что теперь Европа, даже вопреки своим собственным прагматическим интересам, не сможет легитимировать новый срок Лукашенко. С заявлением о непризнании выборов США поезд ушел, и ушел, похоже, окончательно.
Возможных объяснений видится как минимум четыре.
Первое, самое очевидное. Для АГЛ существует четкая разница жанров. Вот он обещал, что кампания будет образцовой - вот за кампанию меня и оценивайте. Я дотерпел, но модельно-демократические выборы, с полным разгулом демократии, у меня были - вот за них и оценивайте. А что было потом - так оно было после выборов, и оно уже никак к выборам не относится.
Может такое быть? Может. Смотрим интервью АГЛ Евроньюс 20 декабря. Но, честно говоря, не очень в эту версию верится. АГЛ устойчиво демонстрирует куда более расчетливый стиль политики, и полагать, что ЕС будет делить реальность на «кампанию» и «не-кампанию», он вряд ли всерьез мог. Все же, как ни крути, шестнадцать лет в большой политике.
Второе, не столь очевидное, но тоже вполне возможное: не выдержали нервы. К этой вероятности склоняются многие, и она очень похожа на правду. Действительно, если количество вышедших на площадь оказалось существенно выше ожиданий власти, а оно было именно так, чувство паники могло возникнуть довольно легко. В пользу этого говорит и то, что Омон, похоже, на самом деле не сидел в засаде в ДП, а двигался параллельно шествию, и скомканное шоу на ОНТ, и жесткость избиений - которые в этом случае были местью за пережитый страх.
Это тоже вполне вероятная версия. Однако, она предполагает степень импульсивности более высокую, чем она обычно демонстрирует. Да, АГЛ импульсивен, но, как правило - в пределах предварительного расчета. И вероятность, когда происходит срыв вопреки расчетам - ситуация, на мой взгляд, не очень нетипичная для вполне расчетливого белорусского режима, где любая его риторика, как пафосная, так и повседневная, как спонтанная, так и заготовленная - тщательно и прагматично просчитана, и служит достижению прагматичных целей. Иными словами говоря, в импульсивный срыв за пять минут до результата я не очень верю - противоречит предыдущему знанию ситуации.
Третье объяснение - конспирологически-привычное. За это объяснение по сути уже ухватился Костусев в своей покаянной речи, показанной по БТ. Сводится оно к тому, что на закрытой встрече с Медведевым за неделю до выборов АГЛ мог договориться о возобновлении системы взаимоотношений, как они были до 2006 года. Потенциальные доходы от переработки потока российской нефти с лихвой, по идее, должны скомпенсировать все те ресурсы, которые Запад, возможно, и давал бы Беларуси, но - по копейке, шаг за шагом, не давая особо возможности вздохнуть полной грудью, покуролесить, да и вообще послать этот Запад и пойти своим путем. То ли дело Россия - контракт как минимум годовой, договорились в начале года - и делай все что хочешь. А еще договориться и не на год можно, а на годы вперед - к чему и сводятся ТС и ЕЭП… И, договорившись с Медведевым на бепошлинную нефть, АГЛ, по идее, мог себе позволить с полным правом на выборах все что угодно - ведь вернулись старые времена, когда денег столько, что управление превразается в компьютерную игрушку с кодами, когда в любой момент можно нарисовать любое количество ресурса.
Однако, не то положение дел, чтобы такой сценарий выглядел вероятным. Падение мировых рынков продолжается, идет игра не в максимизацию прибыли, а в минимизацию убытков. В России такая же экспортоориентированная экономика, как и в Беларуси, и она несет свои убытки в связи со всеобщим снижением способности покупать. И не для того строит Россия обходные газо- и нефтепроводы (Северный поток и БТС-2), чтобы ими не пользоваться. Объемы, которые туда будут закачены, в любом случае будут откуда-то взяты. А брать можно только с белорусского и украинского направления.
Иными словами: не будет Россия возобновлять «нефтяной офшор», как он был до 2006 года. И даже если бы очень сильно захотела, то не смогла бы - логика уже сделанных инвестиций диктует свою инерцию. Т.е. нефтяное соглашение, столь широко отрекламированное, вовсе не является панацеей, которая позволила бы АГЛ распрямиться да и послать подальше постылый Запад с его глупыми требованиями. Ну да, переложили пошлину с одного кармана в другой, с нефти на нефтепродукты - но как оно будет работать в условиях дефицита доверия - вопрос открытый. Да и реакция Медведева на победу была подчеркнуто-прохладной - что означает, что доверия не прибавилось, и явно не будет Россия вливать свое бабло в Беларусь назло Западу. Т.е. вряд ли российский ресурс был тем аргументом, который вдохновил действия власти на площади.
И тогда остается еще четвертое объяснение. Оно - вполне политтеоретическое, или даже, если угодно - политэкономическое. Дело в том, что любое силовое действие власти, любая накладываемая ею санкция производятся вовсе не ради того, чтобы повлиять на наказуемого - миф об «исправлении», как показал Фуко, во все века был исключительно мифом, - а во имя того, чтобы повлиять на поведение остального общества. И в этом плане, вновь обращаясь к Фуко, всегда есть своя «экономия наказаний» - т.е. какие именно средства подавления и структурирования общества являются оптимальными по критерию «затраты - эффективность» в плане обеспечения лояльности общества власти.
Исторически развитие традиции наказаний в Европе шло от казни, как наиболее дешевого для власти средства производства ужаса, - раз в год-полтора власть производит ритуальное злодейство, и спокойно живет в промежутке между ними, - к куда менее брутальным, но более регулярным формам, как, например, тюрьма, больница, школа и т.д. И этот переход, снова Фуко, был обусловлен не всеобщей гуманизацией, а начавшейся с мануфактурного производства индустриализацией, когда экономике потребовалась знающая, что такое дисциплина и порядок, рабочая сила, и обязанность ее подготовки была возложена на государство - в обмен на налоги, взимаемые с купцов-промышленников.
Соответственно, чем выше степень брутальности разового воздействия власти на общество, 1) тем хуже с регулярными инструментами социализации, те по факту не работают 2) тем выше опасения, что привычного ресурса для сохранения контроля завтра может и не быть, и надо загодя, пока еще такая возможность есть, произвести достаточное количество страха.
Иными словами - нет расчета у власти на российский либо европейский, либо какой-либо иной ресурс. Напротив, есть понимание, что ресурс будет сокращаться, и брать его неоткуда. И тогда жесткость разгона - вполне осмысленна: по ходу кампании дали возможность проявиться всем альтернативам, после чего их либо подчеркнуто-жестко раздавили, либо уничтожили морально, так или иначе убедив отмежеваться от своих вчерашних коллег-сторонников. И целью являются вовсе не лидеры оппозиции, они-то как раз никакой опасности не представляли и не будут представлять в силу неспособности предложить обществу внятную программу, а не лозунги, и являются заложниками ситуации и своего статуса, а - общество в целом. При уменьшении содержательной части социального контракта власти и белорусского общества («общество уходит из политики в обмен на приемлемый уровень социальных обязательств власти») общество должно понимать, что иные альтернативы - еще хуже, и темой не являются.
Вот, собственно, и вся экономика - довольно нехитрая. И в рамках этой логики понятно, почему и ЕС, и Россия, и многое иное оказалось попросту неважным, вторичным и явно менее ценным - по отношению к задаче сохранения властью самое себя в условиях расширяющегося глобального кризиса.
Если эта версия справедлива - а она, подчеркну, все же является одним из четырех возможных объяснений случившегося - то мы вступаем в кардинально новый этап развития глобального (и вовсе не белорусского) кризиса. И тогда интересно, как быстро белорусский опыт выживания власти окажется востребован иными экспортоориентированными экономиками, по определению от кризиса страдающих первыми?
Вопрос, на который нет готового ответа: «почему?».
Почему белорусская власть, находясь в пяти минутах от признания выборов Западом, вдруг в последний момент радикально ломает сценарий, и фактически сама закрывает себе дорогу в Европу? Ведь совершенно очевидно, что теперь Европа, даже вопреки своим собственным прагматическим интересам, не сможет легитимировать новый срок Лукашенко. С заявлением о непризнании выборов США поезд ушел, и ушел, похоже, окончательно.
Возможных объяснений видится как минимум четыре.
Первое, самое очевидное. Для АГЛ существует четкая разница жанров. Вот он обещал, что кампания будет образцовой - вот за кампанию меня и оценивайте. Я дотерпел, но модельно-демократические выборы, с полным разгулом демократии, у меня были - вот за них и оценивайте. А что было потом - так оно было после выборов, и оно уже никак к выборам не относится.
Может такое быть? Может. Смотрим интервью АГЛ Евроньюс 20 декабря. Но, честно говоря, не очень в эту версию верится. АГЛ устойчиво демонстрирует куда более расчетливый стиль политики, и полагать, что ЕС будет делить реальность на «кампанию» и «не-кампанию», он вряд ли всерьез мог. Все же, как ни крути, шестнадцать лет в большой политике.
Второе, не столь очевидное, но тоже вполне возможное: не выдержали нервы. К этой вероятности склоняются многие, и она очень похожа на правду. Действительно, если количество вышедших на площадь оказалось существенно выше ожиданий власти, а оно было именно так, чувство паники могло возникнуть довольно легко. В пользу этого говорит и то, что Омон, похоже, на самом деле не сидел в засаде в ДП, а двигался параллельно шествию, и скомканное шоу на ОНТ, и жесткость избиений - которые в этом случае были местью за пережитый страх.
Это тоже вполне вероятная версия. Однако, она предполагает степень импульсивности более высокую, чем она обычно демонстрирует. Да, АГЛ импульсивен, но, как правило - в пределах предварительного расчета. И вероятность, когда происходит срыв вопреки расчетам - ситуация, на мой взгляд, не очень нетипичная для вполне расчетливого белорусского режима, где любая его риторика, как пафосная, так и повседневная, как спонтанная, так и заготовленная - тщательно и прагматично просчитана, и служит достижению прагматичных целей. Иными словами говоря, в импульсивный срыв за пять минут до результата я не очень верю - противоречит предыдущему знанию ситуации.
Третье объяснение - конспирологически-привычное. За это объяснение по сути уже ухватился Костусев в своей покаянной речи, показанной по БТ. Сводится оно к тому, что на закрытой встрече с Медведевым за неделю до выборов АГЛ мог договориться о возобновлении системы взаимоотношений, как они были до 2006 года. Потенциальные доходы от переработки потока российской нефти с лихвой, по идее, должны скомпенсировать все те ресурсы, которые Запад, возможно, и давал бы Беларуси, но - по копейке, шаг за шагом, не давая особо возможности вздохнуть полной грудью, покуролесить, да и вообще послать этот Запад и пойти своим путем. То ли дело Россия - контракт как минимум годовой, договорились в начале года - и делай все что хочешь. А еще договориться и не на год можно, а на годы вперед - к чему и сводятся ТС и ЕЭП… И, договорившись с Медведевым на бепошлинную нефть, АГЛ, по идее, мог себе позволить с полным правом на выборах все что угодно - ведь вернулись старые времена, когда денег столько, что управление превразается в компьютерную игрушку с кодами, когда в любой момент можно нарисовать любое количество ресурса.
Однако, не то положение дел, чтобы такой сценарий выглядел вероятным. Падение мировых рынков продолжается, идет игра не в максимизацию прибыли, а в минимизацию убытков. В России такая же экспортоориентированная экономика, как и в Беларуси, и она несет свои убытки в связи со всеобщим снижением способности покупать. И не для того строит Россия обходные газо- и нефтепроводы (Северный поток и БТС-2), чтобы ими не пользоваться. Объемы, которые туда будут закачены, в любом случае будут откуда-то взяты. А брать можно только с белорусского и украинского направления.
Иными словами: не будет Россия возобновлять «нефтяной офшор», как он был до 2006 года. И даже если бы очень сильно захотела, то не смогла бы - логика уже сделанных инвестиций диктует свою инерцию. Т.е. нефтяное соглашение, столь широко отрекламированное, вовсе не является панацеей, которая позволила бы АГЛ распрямиться да и послать подальше постылый Запад с его глупыми требованиями. Ну да, переложили пошлину с одного кармана в другой, с нефти на нефтепродукты - но как оно будет работать в условиях дефицита доверия - вопрос открытый. Да и реакция Медведева на победу была подчеркнуто-прохладной - что означает, что доверия не прибавилось, и явно не будет Россия вливать свое бабло в Беларусь назло Западу. Т.е. вряд ли российский ресурс был тем аргументом, который вдохновил действия власти на площади.
И тогда остается еще четвертое объяснение. Оно - вполне политтеоретическое, или даже, если угодно - политэкономическое. Дело в том, что любое силовое действие власти, любая накладываемая ею санкция производятся вовсе не ради того, чтобы повлиять на наказуемого - миф об «исправлении», как показал Фуко, во все века был исключительно мифом, - а во имя того, чтобы повлиять на поведение остального общества. И в этом плане, вновь обращаясь к Фуко, всегда есть своя «экономия наказаний» - т.е. какие именно средства подавления и структурирования общества являются оптимальными по критерию «затраты - эффективность» в плане обеспечения лояльности общества власти.
Исторически развитие традиции наказаний в Европе шло от казни, как наиболее дешевого для власти средства производства ужаса, - раз в год-полтора власть производит ритуальное злодейство, и спокойно живет в промежутке между ними, - к куда менее брутальным, но более регулярным формам, как, например, тюрьма, больница, школа и т.д. И этот переход, снова Фуко, был обусловлен не всеобщей гуманизацией, а начавшейся с мануфактурного производства индустриализацией, когда экономике потребовалась знающая, что такое дисциплина и порядок, рабочая сила, и обязанность ее подготовки была возложена на государство - в обмен на налоги, взимаемые с купцов-промышленников.
Соответственно, чем выше степень брутальности разового воздействия власти на общество, 1) тем хуже с регулярными инструментами социализации, те по факту не работают 2) тем выше опасения, что привычного ресурса для сохранения контроля завтра может и не быть, и надо загодя, пока еще такая возможность есть, произвести достаточное количество страха.
Иными словами - нет расчета у власти на российский либо европейский, либо какой-либо иной ресурс. Напротив, есть понимание, что ресурс будет сокращаться, и брать его неоткуда. И тогда жесткость разгона - вполне осмысленна: по ходу кампании дали возможность проявиться всем альтернативам, после чего их либо подчеркнуто-жестко раздавили, либо уничтожили морально, так или иначе убедив отмежеваться от своих вчерашних коллег-сторонников. И целью являются вовсе не лидеры оппозиции, они-то как раз никакой опасности не представляли и не будут представлять в силу неспособности предложить обществу внятную программу, а не лозунги, и являются заложниками ситуации и своего статуса, а - общество в целом. При уменьшении содержательной части социального контракта власти и белорусского общества («общество уходит из политики в обмен на приемлемый уровень социальных обязательств власти») общество должно понимать, что иные альтернативы - еще хуже, и темой не являются.
Вот, собственно, и вся экономика - довольно нехитрая. И в рамках этой логики понятно, почему и ЕС, и Россия, и многое иное оказалось попросту неважным, вторичным и явно менее ценным - по отношению к задаче сохранения властью самое себя в условиях расширяющегося глобального кризиса.
Если эта версия справедлива - а она, подчеркну, все же является одним из четырех возможных объяснений случившегося - то мы вступаем в кардинально новый этап развития глобального (и вовсе не белорусского) кризиса. И тогда интересно, как быстро белорусский опыт выживания власти окажется востребован иными экспортоориентированными экономиками, по определению от кризиса страдающих первыми?