Васильковое поле. Не редактированный черновик. Часть первая.
Васильковое поле
=== Часть первая === ==== Глава первая ====
Не завидуй славе грешника, ибо не знаешь,
какой будет конец его.
(Книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова. IX, 14)
Тапочки, как люблю я эти тапочки. Только они встречают меня когда и прихожу домой и согревают своим теплом. Они, словно большая мягкая грудь принимающая мои губы в свои объятья, обволакивают мои ноги. Халат, этот шелковый халат, как у Хью Хефнера, о котором я так мечтал в свои двадцать четыре, кстати, в двадцать пять я его себе купил. Черный, черный цвет так нагревается на полуденном солнце жаркого июля, что лишь дыры от сигарет в нем, которые курил я с 14 лет позволяют дышать мое коже. В руках бутылка виски, к которому я пристрастился в двадцать три.
Солнце слепило меня и не давало раскрыть глаза, чтобы увидеть все очарование василькового поля и только редкие птице пролетающие там, в небе, где-то между мной и солнцем разбавляли мое одиночество.
Муравьи уже погрызли остатки спекшейся крови на моей некогда зияющей ране полученной от удара по голове битой человеком, которого некогда я считал другом.
Казалось я слышу, как бабочки машут своими крыльями и разгоняют эту безмятежность вокруг меня.
- где мои деньги?
Сказал мне он.
- нет у меня денег, подожди еще немного, скоро будут
Стыдливо, но уверенно пробормотал я.
- у меня есть несколько перспективных заказчиков, им нужно созреть
- мне плевать, сука, ты уже год как должен был отдать мне их
сказал рослый, худощавый мужчина с седоватой бородкой, доставая биту из своей машины, кажется это был Lexus.
В глазах потемнело, сначала не было боли, только звон в ушах, мгла в глазах и полное отсутствие мыслей в моей лысой голове. Потом появилась боль, звон в ушах только усилился, а в глазах стала появляться яркая пелена. Я не упал, а только резко согнулся под тяжестью настоящей американской биты с автографом лучшего бейсболиста двухтысячных годов, кого именно я не знал, так как никогда не интересовался спортом.
-чтобы через месяц были!
Брызжа слюной, прокричал мужчина. Сел в свое серебристое купе и с визгом шин уехал от меня, за несколько секунд превратившись в темную точку на горизонте.
Первая мысль что посетила меня, что, слава Богу в 56 остался жив. Разогнувшись от боли и радуясь что мой дом стоит вдали от поселений я пошел домой, где меня ждал бокал недопитого виски со льдом и мокрое полотенце которым я мог вытереть кровь, стекающую по моей голове на мои густые черные брови.
На веранде играл Барри Уайт который мне напоминал о былой популярности у особ противоположного пола.
«Я сделаю тебя счастливой,
Так как только могу,
Буду давать тебе столько, сколько ты захочешь
И сколько сможешь взять...
Любить тебя сейчас -
Это все что я хочу,
Я знаю, малышка, ты этого хочешь,
И мне это нужно»Хрипел голос Барри из потрескавшихся от изнывающей жары динамиков. Это была любимая мной «Never, Never Gonna Give You Up». Конечно, в столь чудный вечер такую песню было лучше слушать с той самой единственной, но дома меня ждала только моя верная сука Джесси. Французский бульдог пятнадцати лет отроду, который был на последнем издыхании. Она лежала рядом с креслом и тяжело дыша, похрюкивая, как это принято у всех бульдожьих, Джеси смотрела на васильковое поле.
Именно ради этого вида и отдаленности от людей, которых в жизни так не хватало, но от которых я так устал, я и купил этот дом.
Да, вечер был прекрасен, не смотря на тот инцидент, что произошел только что, он был прекрасен потому что играл Барри, меня ждала моя собака, а у меня был этот замечательный дом..
-Черт, опять все лампочки перегорели. Надо будет поменять их завтра
Бормотал я, зайдя в ванную. На ощупь я добрался до раковины и включил светильник над ней. Стартер неохотно зажег люминесцентную лампу и ванная озарилась холодным светом, которого не хватало, чтобы осветить всю комнату. Запах утреннего леса после дождя приводил меня в чувство после полученного удара. Плесень на плитке распространялась, словно раковая опухоль по организму человека. Не то чтобы я был нечистоплотным, вовсе нет, и любил часами наводить порядок у себя в доме, но как и любой мужчина я с трудом расставался с прошлым и дома копилось много старых вещей. Дому не хватало женской руки.
Я посмотрел на себя, кровь текла уже по виску на щеку, которую покрывала не очень густая но жесткая рыжая щетина.
- Этому лицу не хватало женской руки
Подумал я про себя и повернул скрипучий кран с холодной водой. Я взял полотенце, намочил и провел им по морщинистой голове. Рана была не глубокой, но след останется надолго. Джесси так громко храпела на веранде что заглушала шум льющейся воды и гул работающей лампы. Тридцать шесть градусов по Цельсию в 11 вечера - это слишком. Я умылся и не выключая свет, шмыгая любимыми топками побрел к холодильнику, за свежей порцией виски со льдом.
Холодильник тихо гудел на кухне, на дверце весели какие-то важные номера телефонов, которыми я никогда не пользовался. Я открыл морозилку, и морозное дуновение обволокло мое лицо, то ли от мороза, то ли от боли, глаза заслезились. Достав пластиковые ячейки, я несколько раз ударил по столу, чтобы куски льда выскочили.
Бум-бум, раздался грохот от ударов который разнесся, наверное километров на 30 вокруг, именно столько до ближайшего населенного пункта. Тяжело дыхание Джеси прервалось, и она лениво повернула голову в мою сторону. По ее взгляду можно было понять немой вопрос «Ты что дурак?». Думаю, она не первая кто задает этот вопрос себе, на моем жизненном пути встречалось много людей которые задавались этим вопросом, и большинство из них - это прекрасные дамы.
Смахнув со столешницы кусочки льда себе в бокал, я положил пустые ячейки обратно в морозилку. «Никогда не откладывай на потом, то что можешь сделать сегодня» гласить народная мудрость, сколько раз мне говорили это и хоть бы раз я прислушался. Налей бы я воды сейчас, у меня был бы уже лед через несколько часов. Закрыл дверь ногой, так как в этот моменты я вытирал мокрые руки об свой любимый шелковый халат. Меня совершенно не волновало что в бокал вместе со льдом попали собачьи волосы, которые были во всем доме и крошки хлеба, которые я так не любил убирать. Никогда не отличался брезгливостью, т.к всю жизнь приходилось есть где попало а обильное количество животных, которые всегда окружали меня, позволило привыкнуть к таким мелочам. Дрожащей рукой я заполнил бокал виски, нет, я никогда не был эстетом и мне было все равно, что это, Chivas или Jack Daniel's, я вообще никогда не разбирался в спиртном, более того, я никогда его не любил. Почему я так много пью его сейчас? Да потому что только он позволяет мне абстрагироваться от всего мира, даже здесь, в 120 километрах от Москвы, где тишина и покой, где из окна видно прекрасное васильковое поле, а красота закатов позволяет думать, что жизнь удалась и что ты счастлив, мне необходимо пить. Наверное для того чтобы убежать от себя, иногда мои мысли так меня захватывают, что я не могу уснуть всю ночь. Я, например начинаю думать над какой-то идей и эта мысль меня настолько захватывает, что мурашки начинают бежать по всему телу, сначала на ногах, потом на пояснице, потом на спине и затем они добираются до головы. Сердце начинает усиленно биться, дышать становится уже трудней, мне словно не хватает воздуха. На спине и руках волосы становится дыбом, и словно кто-то разбил капсулу с теплой водой внутри меня, которая разливается по всему телу, начиная от живота и заканчивая кончиками пальцев на руках и ногах. А поскольку такие мысли посещают меня часто, мне просто приходится выпивать пару бокалов на ночь, иначе я просто не усну. Но есть одна проблема, я не знаю меры, ни в чем ее никогда не знал, особенно в алкоголе, потому что именно после двух-трех бокалов спиртного ты перестаешь замечать те отвратительные чувства ,что вызывает у тебя алкоголь, эти рвотные позывы, судорожные передергивания телом во время каждого глотка, а может я просто никогда и пить не умел.
Взяв в руки холодны бокал, я прошел на веранду. Джесси все так же продолжала тяжело дышать, поставив выпивку на столик, я вернулся на кухню, чтобы налить псу попить. На кухне кран как всегда протекал, меня всегда бесило это, но у меня никогда не было вдохновение, чтобы починить его, и на хромированном основании смесителя, на том месте, где текла вода был ржавый след, такого же цвета что и моя борода, которую я не утруждался вовремя брить. Наполнив миску наполовину, я понес ее обратно к своей верной спутнице. Я подошел к ней, она посмотрела на меня и облизалась.
- Хочешь вискаря, подружка?
Спросил радостно я, Джесси еще раз облизнулась, и я взяв бокал с виски немножко налил ей в миску. Я всегда так делал, когда пил при ней, возможно, я просто не хотел пить в одиночестве и приковаться себе в полной моральной деградации, хотя то, что я делюсь с собакой виски, и было самое явное проявление моего состояния.
- на девочка, держи, ты это заслужила.
Тихо сказал я, нагибаясь и ставя миску прямо перед ее мордой. Джесси довольно захрюкала , привстала, и начала жадно лакать алкогольный коктейль из миски, при этом не забывая чавкать на весь дом. Распахнув свой некогда роскошный халат, дабы не взмокнуть совсем, я сел на кресло, возле которого лежала моя француженка, именно так я ласково называл ее, когда никто не слышит, в моем доме не часто бывали гости, поэтому я называл ее так всегда.
Моя любимая веранда была с тыльной стороны дома и располагалась прямо напротив поля, на котором летом цвели васильки. Именно это поле стало решающим фактором покупки этого дома. Ведь другие аргументы «за», были слишком неубедительны, старый деревянный дом уже устал. Краска с него давно облупилась, поэтому дом был серо-черного цвета, т.к зимой не имел никакой защиты. Это было двухэтажное строение с четырьмя комнатами, двумя ванными, кухней, погребом и гаражом в качестве пристройки. То, что дом стоит вдали от цивилизации, для меня было несомненным плюсом, нет, я любил Москву, очень, но сейчас в ней очень тесно и душно, и только в пятницу вечером я позволял себе выбираться в мегаполис на моем мотоцикле, чтобы повидать тех, кого принято считать друзьями.
Моя француженка продолжала жадно пить, разбрызгивая воду в радиусе полуметра вокруг. Вода и ее слюни попадали мне на ногу, и стекали по огромному глубокому шраму вниз по моей конечности, но я ничего не чувствовал в этом месте, после того как одиннадцать лет назад попал в аварию. Достав из кармана сигареты и зажигалку, я прикурил. Сделав первую затяжку, я закрыл глаза и откинулся назад на спинку, задержав дыхание. Я смаковал сигаретой как будто она была наполнена не табаком, а чем-то что до сих пор у нас в стране запрещено и словно ожидая волшебства, я не выдыхал, пока мне не становилось совсем тяжело и дурно. Затем я выдыхал весь дым, что был у меня в легких. Я открыл глаза, над головой от ветра у меня болталась фонарь, мощности которого с трудом хватало, чтобы осветить место, где мы сидели с Джесси. На музыку из динамиков я уже не обращал внимание.
Я вновь поднес сигарету и сделал затяжку, на мгновение мне показалось, что я отключился. Во тьме закрытых глаз, словно вспышка ночи, словно спасительный свет что видит человек оказавшись под завалом ее образ. Шикарные длинные волосы, которые ниспадают с ее головы, словно ветки плакучей ивы, над озером, что недалеко от моего дом. Эти глаза зеленого цвета, что пронзительно смотрят на меня, это взгляд наполненный любовью и строгостью. Эти изящные брови, которые такое же совершенное творение природы, как и радуга. Это изящная шея, которую я бы целовал всю оставшуюся жизнь. А кожа ее, как бы ни было банальным это сравнение, но она словно бархат, так же приятна, мягка и хрупка. Да, это она, это она, я точно узнал ее.
Вдруг, внезапное жжение на ноге заставило очнуться меня, мой халат тлел.
- Ну вот, еще одна дырка, скоро дырок в моем халате будет больше чем в дуршлаге, зато вентиляция хорошая
Успокаивал я себя хриплым голосом. И стряхивал пепел ,упавший с сигареты прямо мне на ногу. Добив остатки виски, точнее это уже было виске разбавленный водой, так как от изнуряющей жары лед в бокале быстро растаял. Я уже был достаточно пьян, чтобы добавлять себе в виски лед, да и к тому же его не было уже. Протянув руку к бутылке, посмотрел на час, половина первого ночи.
- Надо скоро ложиться.
Подумал я и налил себе в бокал еще немного этой чудесной выпивки. Одним залпом я выпил половину того что налил, голова закружилось и меня откинуло на спинку кресла. Джеси давно уже спала, она очень устала. Людям тяжело со мной, что же можно говорить о какой-то неразумной собаке. Я вновь вспомнил былое, оторвал спину слегка от кресла, и допил остатки вискаря. Я вновь закрыл глаза.
Звонок, телефон который лежал рядом на столике просто разрывался, от звонка. Я нехотя сначала открыл один глаз, затем второй, с трудом повернул голову, т.к шея затекла и посмотрел на часы, было три - пятнадцать ночи, или уже скорее утра, надо полем небо уже не было столь черным, и звезды не были так хорошо видны. Я протянул руку к телефону и сказал:
- Алло
- Афанасий Юрьевич, вы что трубку не берёте, я вам уже пятый раз звоню.
- Кто это?
Спросил я, еще не проснувшись .
- Вы что, это я, Андрей, муж Веры!
- Кто такая Вера?
Пробормотал я сонным голосом. Голова сильно раскалывалась от большого количества выпитого.
- Вы опять напелись, вы забыли, ваша дочь сегодня рожать должна!
- А…да, Верочка…
- Поздравляю, вы стали дедушкой...
Ответил протокольно Андрей и бросил трубку. Я прижал телефон к груди и прошептал:
- Я стал дедушкой.
Из телефона доносились короткие гудки, я улыбнулся, положил телефон, и шмыгая тапочками побрел к дивану в гостиной, и плюхнулся на него совершенно без сил но все стой же блаженной улыбкой уснул моментально.
Звук дребезжащих окон и вибрация по всему дому разбудили меня. Я с трудом поднялся, голова болела ужасно, нащупал пачку сигарет и дрожащими руками достал последнюю помятую сигарету, которая помялась от того что все мои девяносто восемь килограмм спали на ней.
Дребезжание стекол и вибрация - это самолет преодолел звуковой барьер где-то недалеко над бескрайним полем, тут такое случается, недалеко военный аэродром, и это единственное что нарушает покой этих мест.
Пепел падал на пол, но меня это нисколько не смущало, все равно я сегодня собирался пылесосить, а вечером поехать в роддом к дочке, чтобы поздравить ее, пускай у нас с ней отношения не складывались никогда, и возможно она никогда не любила меня, т.к я был не самым лучшим отцом, но я не мог не поздравить ее, мне так хотелось увидеть своего внука. Я очень хотел, чтобы это случилось, по сути это единственное чего я хотел на этот момент в своей жизни.
С глубоким выдохом я встал с дивана, меня повело, я схватился за голову, и нащупал рану от вчерашнего удара. Голова сильно закружилась, и меня затошнило, я побежал в ванную к унитазу.
Наверное, минут десять я сидел в обнимку с ним.
- Да, давно меня так не тошнило, наверное, у меня сотрясение.
Подумал я. И выкинув в унитаз дотлевшую сигарету, я пошел на кухню за новой пачкой, голова все так же кружилась, но покурить сутра на голодный желудок для меня всегда было святым. Я подошел к шкафу, где у меня лежали сигареты. Дверца его была сделана из тонированного стекла, и прекрасно выполняла функцию зеркала. Я посмотрел на себя. Морщины у уголков глаз были просто огромными, борода стала еще более густой, да это уже была борода ирландского байкера, а не просто рыжая щетина. Мои голубые глаза, за которые меня любили не только женщины, но и сам я слезились и были жутко красными, огромные отеки и свисавшая кожа под ними дополняли этот портрет. Я поднял взгляд и посмотрел на свою морщинистую лысину, волос почти не осталось, а те, что и остались, были уже седыми. Огромная, сантиметров пять наверное длинной и три шириной была на моей голове, а вокруг нее здоровый синяк.
- Ничего, зайду к врачу после того как поведаю внука
Надо побриться и вообще привести себя в порядок. Я быстро открыл дверцу шкафа, чтобы не любоваться долго и достал пачку своих любимых сигарет. Открыл ее, а целлофан и фольгу выкинул в переполненное мусорное ведро. Я пошел на веранду. Подошел к двери на улицу и открыл ее.
-Джеси, девочка, иди гуляй
Собака не появлялась, тогда я крикнул громче:
- Джеси, иди гуляй!
Но она так и не появилась, тогда я повернулся к креслу лицом на котором вчера уснул и увидел что Джеси лежит и не двигается, в той же позе что и вчера она уснула рядом.
- Джеси?
Я подбежал к ней и кинулся на колени. Я положил ей руку на спину, она уже была вся холодная, голова моя не то что закружилось, а все внутри закачалось как будто я на гигантском маятнике, из моих уставших глаз потекли слёзы. Я лег рядом с ней и лежал, гладя ее по спине и постоянно повторяя ее имя. В такой позе и рыдая, я пробыл, наверное, минут десять, затем я с очень большим трудом поднялся, слезы все так же текли из моих глаз.
Я соврал покрывало, которым было накрыто кресло, расстелил его на пол, и аккуратно положил тело моей француженки на него, и завернул ее. Пошатываясь и то хватаясь за сердце, то за голову, я пошел в гараж где стоял мой Harley-Davidson, да, я никогда не отказывал себе в дорогих игрушках. Там я нашел старую ржавую лопату, которой я никогда не пользовался и, видимо, от этого она была ржавой. Я вернулся к Джеси, взял одной рукой сверток с телом усопшей и лопату, а другой я схватил бутылку, на которой со вчерашнего вечера оставался виски. Я открыл дверь и пошел прямо в поле, которой до самого горизонта было усеяно васильками.
Я шел шатающейся походкой, солнце хорошо напекало мне прямо в рану, я был в своих тапочках и халате. В моем состоянии мне было тяжело не то чтобы пробираться по неровному полю, которое было изрыто кротами, а просто передвигаться. Каждый шаг давался мне с мучениями. Я обернулся, дома уже не было видно, только крыша от него. Я воткнул лопату в землю, на небольшом пустыре, дабы проверить, можно ли здесь копать, или нет. Лопата легко вошла в землю. Это было идеальное место. Я нагнулся, чтобы аккуратно положить сверток с Джеси. Поднялся, и сделал глоток из бутылки, выпив ровно половину того что там было. Вдруг в моих глазах потемнело, словно кто-то выключил свет и я перестав чувствовать землю под ногами завалился назад прямо с бутылкой в руках.
http://vkontakte.ru/note2079274_10850329
=== Часть первая === ==== Глава первая ====
Не завидуй славе грешника, ибо не знаешь,
какой будет конец его.
(Книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова. IX, 14)
Тапочки, как люблю я эти тапочки. Только они встречают меня когда и прихожу домой и согревают своим теплом. Они, словно большая мягкая грудь принимающая мои губы в свои объятья, обволакивают мои ноги. Халат, этот шелковый халат, как у Хью Хефнера, о котором я так мечтал в свои двадцать четыре, кстати, в двадцать пять я его себе купил. Черный, черный цвет так нагревается на полуденном солнце жаркого июля, что лишь дыры от сигарет в нем, которые курил я с 14 лет позволяют дышать мое коже. В руках бутылка виски, к которому я пристрастился в двадцать три.
Солнце слепило меня и не давало раскрыть глаза, чтобы увидеть все очарование василькового поля и только редкие птице пролетающие там, в небе, где-то между мной и солнцем разбавляли мое одиночество.
Муравьи уже погрызли остатки спекшейся крови на моей некогда зияющей ране полученной от удара по голове битой человеком, которого некогда я считал другом.
Казалось я слышу, как бабочки машут своими крыльями и разгоняют эту безмятежность вокруг меня.
- где мои деньги?
Сказал мне он.
- нет у меня денег, подожди еще немного, скоро будут
Стыдливо, но уверенно пробормотал я.
- у меня есть несколько перспективных заказчиков, им нужно созреть
- мне плевать, сука, ты уже год как должен был отдать мне их
сказал рослый, худощавый мужчина с седоватой бородкой, доставая биту из своей машины, кажется это был Lexus.
В глазах потемнело, сначала не было боли, только звон в ушах, мгла в глазах и полное отсутствие мыслей в моей лысой голове. Потом появилась боль, звон в ушах только усилился, а в глазах стала появляться яркая пелена. Я не упал, а только резко согнулся под тяжестью настоящей американской биты с автографом лучшего бейсболиста двухтысячных годов, кого именно я не знал, так как никогда не интересовался спортом.
-чтобы через месяц были!
Брызжа слюной, прокричал мужчина. Сел в свое серебристое купе и с визгом шин уехал от меня, за несколько секунд превратившись в темную точку на горизонте.
Первая мысль что посетила меня, что, слава Богу в 56 остался жив. Разогнувшись от боли и радуясь что мой дом стоит вдали от поселений я пошел домой, где меня ждал бокал недопитого виски со льдом и мокрое полотенце которым я мог вытереть кровь, стекающую по моей голове на мои густые черные брови.
На веранде играл Барри Уайт который мне напоминал о былой популярности у особ противоположного пола.
«Я сделаю тебя счастливой,
Так как только могу,
Буду давать тебе столько, сколько ты захочешь
И сколько сможешь взять...
Любить тебя сейчас -
Это все что я хочу,
Я знаю, малышка, ты этого хочешь,
И мне это нужно»Хрипел голос Барри из потрескавшихся от изнывающей жары динамиков. Это была любимая мной «Never, Never Gonna Give You Up». Конечно, в столь чудный вечер такую песню было лучше слушать с той самой единственной, но дома меня ждала только моя верная сука Джесси. Французский бульдог пятнадцати лет отроду, который был на последнем издыхании. Она лежала рядом с креслом и тяжело дыша, похрюкивая, как это принято у всех бульдожьих, Джеси смотрела на васильковое поле.
Именно ради этого вида и отдаленности от людей, которых в жизни так не хватало, но от которых я так устал, я и купил этот дом.
Да, вечер был прекрасен, не смотря на тот инцидент, что произошел только что, он был прекрасен потому что играл Барри, меня ждала моя собака, а у меня был этот замечательный дом..
-Черт, опять все лампочки перегорели. Надо будет поменять их завтра
Бормотал я, зайдя в ванную. На ощупь я добрался до раковины и включил светильник над ней. Стартер неохотно зажег люминесцентную лампу и ванная озарилась холодным светом, которого не хватало, чтобы осветить всю комнату. Запах утреннего леса после дождя приводил меня в чувство после полученного удара. Плесень на плитке распространялась, словно раковая опухоль по организму человека. Не то чтобы я был нечистоплотным, вовсе нет, и любил часами наводить порядок у себя в доме, но как и любой мужчина я с трудом расставался с прошлым и дома копилось много старых вещей. Дому не хватало женской руки.
Я посмотрел на себя, кровь текла уже по виску на щеку, которую покрывала не очень густая но жесткая рыжая щетина.
- Этому лицу не хватало женской руки
Подумал я про себя и повернул скрипучий кран с холодной водой. Я взял полотенце, намочил и провел им по морщинистой голове. Рана была не глубокой, но след останется надолго. Джесси так громко храпела на веранде что заглушала шум льющейся воды и гул работающей лампы. Тридцать шесть градусов по Цельсию в 11 вечера - это слишком. Я умылся и не выключая свет, шмыгая любимыми топками побрел к холодильнику, за свежей порцией виски со льдом.
Холодильник тихо гудел на кухне, на дверце весели какие-то важные номера телефонов, которыми я никогда не пользовался. Я открыл морозилку, и морозное дуновение обволокло мое лицо, то ли от мороза, то ли от боли, глаза заслезились. Достав пластиковые ячейки, я несколько раз ударил по столу, чтобы куски льда выскочили.
Бум-бум, раздался грохот от ударов который разнесся, наверное километров на 30 вокруг, именно столько до ближайшего населенного пункта. Тяжело дыхание Джеси прервалось, и она лениво повернула голову в мою сторону. По ее взгляду можно было понять немой вопрос «Ты что дурак?». Думаю, она не первая кто задает этот вопрос себе, на моем жизненном пути встречалось много людей которые задавались этим вопросом, и большинство из них - это прекрасные дамы.
Смахнув со столешницы кусочки льда себе в бокал, я положил пустые ячейки обратно в морозилку. «Никогда не откладывай на потом, то что можешь сделать сегодня» гласить народная мудрость, сколько раз мне говорили это и хоть бы раз я прислушался. Налей бы я воды сейчас, у меня был бы уже лед через несколько часов. Закрыл дверь ногой, так как в этот моменты я вытирал мокрые руки об свой любимый шелковый халат. Меня совершенно не волновало что в бокал вместе со льдом попали собачьи волосы, которые были во всем доме и крошки хлеба, которые я так не любил убирать. Никогда не отличался брезгливостью, т.к всю жизнь приходилось есть где попало а обильное количество животных, которые всегда окружали меня, позволило привыкнуть к таким мелочам. Дрожащей рукой я заполнил бокал виски, нет, я никогда не был эстетом и мне было все равно, что это, Chivas или Jack Daniel's, я вообще никогда не разбирался в спиртном, более того, я никогда его не любил. Почему я так много пью его сейчас? Да потому что только он позволяет мне абстрагироваться от всего мира, даже здесь, в 120 километрах от Москвы, где тишина и покой, где из окна видно прекрасное васильковое поле, а красота закатов позволяет думать, что жизнь удалась и что ты счастлив, мне необходимо пить. Наверное для того чтобы убежать от себя, иногда мои мысли так меня захватывают, что я не могу уснуть всю ночь. Я, например начинаю думать над какой-то идей и эта мысль меня настолько захватывает, что мурашки начинают бежать по всему телу, сначала на ногах, потом на пояснице, потом на спине и затем они добираются до головы. Сердце начинает усиленно биться, дышать становится уже трудней, мне словно не хватает воздуха. На спине и руках волосы становится дыбом, и словно кто-то разбил капсулу с теплой водой внутри меня, которая разливается по всему телу, начиная от живота и заканчивая кончиками пальцев на руках и ногах. А поскольку такие мысли посещают меня часто, мне просто приходится выпивать пару бокалов на ночь, иначе я просто не усну. Но есть одна проблема, я не знаю меры, ни в чем ее никогда не знал, особенно в алкоголе, потому что именно после двух-трех бокалов спиртного ты перестаешь замечать те отвратительные чувства ,что вызывает у тебя алкоголь, эти рвотные позывы, судорожные передергивания телом во время каждого глотка, а может я просто никогда и пить не умел.
Взяв в руки холодны бокал, я прошел на веранду. Джесси все так же продолжала тяжело дышать, поставив выпивку на столик, я вернулся на кухню, чтобы налить псу попить. На кухне кран как всегда протекал, меня всегда бесило это, но у меня никогда не было вдохновение, чтобы починить его, и на хромированном основании смесителя, на том месте, где текла вода был ржавый след, такого же цвета что и моя борода, которую я не утруждался вовремя брить. Наполнив миску наполовину, я понес ее обратно к своей верной спутнице. Я подошел к ней, она посмотрела на меня и облизалась.
- Хочешь вискаря, подружка?
Спросил радостно я, Джесси еще раз облизнулась, и я взяв бокал с виски немножко налил ей в миску. Я всегда так делал, когда пил при ней, возможно, я просто не хотел пить в одиночестве и приковаться себе в полной моральной деградации, хотя то, что я делюсь с собакой виски, и было самое явное проявление моего состояния.
- на девочка, держи, ты это заслужила.
Тихо сказал я, нагибаясь и ставя миску прямо перед ее мордой. Джесси довольно захрюкала , привстала, и начала жадно лакать алкогольный коктейль из миски, при этом не забывая чавкать на весь дом. Распахнув свой некогда роскошный халат, дабы не взмокнуть совсем, я сел на кресло, возле которого лежала моя француженка, именно так я ласково называл ее, когда никто не слышит, в моем доме не часто бывали гости, поэтому я называл ее так всегда.
Моя любимая веранда была с тыльной стороны дома и располагалась прямо напротив поля, на котором летом цвели васильки. Именно это поле стало решающим фактором покупки этого дома. Ведь другие аргументы «за», были слишком неубедительны, старый деревянный дом уже устал. Краска с него давно облупилась, поэтому дом был серо-черного цвета, т.к зимой не имел никакой защиты. Это было двухэтажное строение с четырьмя комнатами, двумя ванными, кухней, погребом и гаражом в качестве пристройки. То, что дом стоит вдали от цивилизации, для меня было несомненным плюсом, нет, я любил Москву, очень, но сейчас в ней очень тесно и душно, и только в пятницу вечером я позволял себе выбираться в мегаполис на моем мотоцикле, чтобы повидать тех, кого принято считать друзьями.
Моя француженка продолжала жадно пить, разбрызгивая воду в радиусе полуметра вокруг. Вода и ее слюни попадали мне на ногу, и стекали по огромному глубокому шраму вниз по моей конечности, но я ничего не чувствовал в этом месте, после того как одиннадцать лет назад попал в аварию. Достав из кармана сигареты и зажигалку, я прикурил. Сделав первую затяжку, я закрыл глаза и откинулся назад на спинку, задержав дыхание. Я смаковал сигаретой как будто она была наполнена не табаком, а чем-то что до сих пор у нас в стране запрещено и словно ожидая волшебства, я не выдыхал, пока мне не становилось совсем тяжело и дурно. Затем я выдыхал весь дым, что был у меня в легких. Я открыл глаза, над головой от ветра у меня болталась фонарь, мощности которого с трудом хватало, чтобы осветить место, где мы сидели с Джесси. На музыку из динамиков я уже не обращал внимание.
Я вновь поднес сигарету и сделал затяжку, на мгновение мне показалось, что я отключился. Во тьме закрытых глаз, словно вспышка ночи, словно спасительный свет что видит человек оказавшись под завалом ее образ. Шикарные длинные волосы, которые ниспадают с ее головы, словно ветки плакучей ивы, над озером, что недалеко от моего дом. Эти глаза зеленого цвета, что пронзительно смотрят на меня, это взгляд наполненный любовью и строгостью. Эти изящные брови, которые такое же совершенное творение природы, как и радуга. Это изящная шея, которую я бы целовал всю оставшуюся жизнь. А кожа ее, как бы ни было банальным это сравнение, но она словно бархат, так же приятна, мягка и хрупка. Да, это она, это она, я точно узнал ее.
Вдруг, внезапное жжение на ноге заставило очнуться меня, мой халат тлел.
- Ну вот, еще одна дырка, скоро дырок в моем халате будет больше чем в дуршлаге, зато вентиляция хорошая
Успокаивал я себя хриплым голосом. И стряхивал пепел ,упавший с сигареты прямо мне на ногу. Добив остатки виски, точнее это уже было виске разбавленный водой, так как от изнуряющей жары лед в бокале быстро растаял. Я уже был достаточно пьян, чтобы добавлять себе в виски лед, да и к тому же его не было уже. Протянув руку к бутылке, посмотрел на час, половина первого ночи.
- Надо скоро ложиться.
Подумал я и налил себе в бокал еще немного этой чудесной выпивки. Одним залпом я выпил половину того что налил, голова закружилось и меня откинуло на спинку кресла. Джеси давно уже спала, она очень устала. Людям тяжело со мной, что же можно говорить о какой-то неразумной собаке. Я вновь вспомнил былое, оторвал спину слегка от кресла, и допил остатки вискаря. Я вновь закрыл глаза.
Звонок, телефон который лежал рядом на столике просто разрывался, от звонка. Я нехотя сначала открыл один глаз, затем второй, с трудом повернул голову, т.к шея затекла и посмотрел на часы, было три - пятнадцать ночи, или уже скорее утра, надо полем небо уже не было столь черным, и звезды не были так хорошо видны. Я протянул руку к телефону и сказал:
- Алло
- Афанасий Юрьевич, вы что трубку не берёте, я вам уже пятый раз звоню.
- Кто это?
Спросил я, еще не проснувшись .
- Вы что, это я, Андрей, муж Веры!
- Кто такая Вера?
Пробормотал я сонным голосом. Голова сильно раскалывалась от большого количества выпитого.
- Вы опять напелись, вы забыли, ваша дочь сегодня рожать должна!
- А…да, Верочка…
- Поздравляю, вы стали дедушкой...
Ответил протокольно Андрей и бросил трубку. Я прижал телефон к груди и прошептал:
- Я стал дедушкой.
Из телефона доносились короткие гудки, я улыбнулся, положил телефон, и шмыгая тапочками побрел к дивану в гостиной, и плюхнулся на него совершенно без сил но все стой же блаженной улыбкой уснул моментально.
Звук дребезжащих окон и вибрация по всему дому разбудили меня. Я с трудом поднялся, голова болела ужасно, нащупал пачку сигарет и дрожащими руками достал последнюю помятую сигарету, которая помялась от того что все мои девяносто восемь килограмм спали на ней.
Дребезжание стекол и вибрация - это самолет преодолел звуковой барьер где-то недалеко над бескрайним полем, тут такое случается, недалеко военный аэродром, и это единственное что нарушает покой этих мест.
Пепел падал на пол, но меня это нисколько не смущало, все равно я сегодня собирался пылесосить, а вечером поехать в роддом к дочке, чтобы поздравить ее, пускай у нас с ней отношения не складывались никогда, и возможно она никогда не любила меня, т.к я был не самым лучшим отцом, но я не мог не поздравить ее, мне так хотелось увидеть своего внука. Я очень хотел, чтобы это случилось, по сути это единственное чего я хотел на этот момент в своей жизни.
С глубоким выдохом я встал с дивана, меня повело, я схватился за голову, и нащупал рану от вчерашнего удара. Голова сильно закружилась, и меня затошнило, я побежал в ванную к унитазу.
Наверное, минут десять я сидел в обнимку с ним.
- Да, давно меня так не тошнило, наверное, у меня сотрясение.
Подумал я. И выкинув в унитаз дотлевшую сигарету, я пошел на кухню за новой пачкой, голова все так же кружилась, но покурить сутра на голодный желудок для меня всегда было святым. Я подошел к шкафу, где у меня лежали сигареты. Дверца его была сделана из тонированного стекла, и прекрасно выполняла функцию зеркала. Я посмотрел на себя. Морщины у уголков глаз были просто огромными, борода стала еще более густой, да это уже была борода ирландского байкера, а не просто рыжая щетина. Мои голубые глаза, за которые меня любили не только женщины, но и сам я слезились и были жутко красными, огромные отеки и свисавшая кожа под ними дополняли этот портрет. Я поднял взгляд и посмотрел на свою морщинистую лысину, волос почти не осталось, а те, что и остались, были уже седыми. Огромная, сантиметров пять наверное длинной и три шириной была на моей голове, а вокруг нее здоровый синяк.
- Ничего, зайду к врачу после того как поведаю внука
Надо побриться и вообще привести себя в порядок. Я быстро открыл дверцу шкафа, чтобы не любоваться долго и достал пачку своих любимых сигарет. Открыл ее, а целлофан и фольгу выкинул в переполненное мусорное ведро. Я пошел на веранду. Подошел к двери на улицу и открыл ее.
-Джеси, девочка, иди гуляй
Собака не появлялась, тогда я крикнул громче:
- Джеси, иди гуляй!
Но она так и не появилась, тогда я повернулся к креслу лицом на котором вчера уснул и увидел что Джеси лежит и не двигается, в той же позе что и вчера она уснула рядом.
- Джеси?
Я подбежал к ней и кинулся на колени. Я положил ей руку на спину, она уже была вся холодная, голова моя не то что закружилось, а все внутри закачалось как будто я на гигантском маятнике, из моих уставших глаз потекли слёзы. Я лег рядом с ней и лежал, гладя ее по спине и постоянно повторяя ее имя. В такой позе и рыдая, я пробыл, наверное, минут десять, затем я с очень большим трудом поднялся, слезы все так же текли из моих глаз.
Я соврал покрывало, которым было накрыто кресло, расстелил его на пол, и аккуратно положил тело моей француженки на него, и завернул ее. Пошатываясь и то хватаясь за сердце, то за голову, я пошел в гараж где стоял мой Harley-Davidson, да, я никогда не отказывал себе в дорогих игрушках. Там я нашел старую ржавую лопату, которой я никогда не пользовался и, видимо, от этого она была ржавой. Я вернулся к Джеси, взял одной рукой сверток с телом усопшей и лопату, а другой я схватил бутылку, на которой со вчерашнего вечера оставался виски. Я открыл дверь и пошел прямо в поле, которой до самого горизонта было усеяно васильками.
Я шел шатающейся походкой, солнце хорошо напекало мне прямо в рану, я был в своих тапочках и халате. В моем состоянии мне было тяжело не то чтобы пробираться по неровному полю, которое было изрыто кротами, а просто передвигаться. Каждый шаг давался мне с мучениями. Я обернулся, дома уже не было видно, только крыша от него. Я воткнул лопату в землю, на небольшом пустыре, дабы проверить, можно ли здесь копать, или нет. Лопата легко вошла в землю. Это было идеальное место. Я нагнулся, чтобы аккуратно положить сверток с Джеси. Поднялся, и сделал глоток из бутылки, выпив ровно половину того что там было. Вдруг в моих глазах потемнело, словно кто-то выключил свет и я перестав чувствовать землю под ногами завалился назад прямо с бутылкой в руках.
http://vkontakte.ru/note2079274_10850329