Мой Голодомор.
Почти год не был в Украине, многие резонансные медиа-темы последнего времени - даже выборы! - не получают отклика в душе и, соответственно, обсуждения здесь. Так и сегодняшний день памяти жертв Голодомора 1933 года, устроенный в Украине неугомонным президентом Ющенко. Тема дискутируется давно, и с удивляющим нарастанием остроты этой дискуссии. Ющенко, с неприличествующей современному государственному деятелю иррациональностью, гнёт свою линию про геноцид, бетоннорожие российские политики сквозь зубы шипят про то, что никакой это был не геноцид украинцев, злобно пишут ноты; как будто их, нынешних, казённо-болезных, кто-то в чём-то обвиняет.
Я же расскажу немножко - что знаю - про Голодомор русских. А то украинские жертвы президент Украины поминает сегодня, а про русские за грохотом барабанов выборов Путина никто и не вспоминает, как будто у них детей не было. Итак, голод тогда был, и бедствие это было неистовое. Да, верно - не только на Украине. Думаю, с большей или меньшей интенсивностью голодали все традиционные земледельческие регионы СССР. Но голод на Украине действительно был геноцидом украинцев. Был. А в России - геноцидом русских. Только там нет Ющенко, который вылезет из шеренги ныне находящихся у власти тонкогубых фигур, нет того, кто скажет с голубых экранов: "Большевистский геноцид...". Никто не скажет вслух, что да, простой народ зарыли в фундамент строительства социализма. Хотя знают это все, чьи родные были в те годы на селе. Проблема в том, что кое-кто кое-где до сих пор, пусть в глубине души, полагает ту жертву оправданной. И кривится от пафосных речей Ющенко, как от горького лимона: "Вы там ещё повыпендривайтесь!..".
Так вот. Трое из моих дедов - крестьянские дети с Тамбовщины, из-под Мичуринска - по матери из деревни Громушка, дед по отцу - из деревни Устье. А бабушка по отцу - высланная кулацкая дочь с Украины. Больше всего (однако ничтожно мало!) о событиях тех лет удалось узнать из бесед с бабушкой по линии матери.
Надо сказать, что я надеюсь больше не увидеть в жизни человека, столь же запуганного государством, каким была моя бабуля. Она практически ничего не рассказывала о прошлом, и всячески выворачивалась от моих исторических вопросов (типа "а что говорили во время войны с Финляндией?" или "а до вас доводили доклад Хрущёва о культе личности Сталина?"). Даже после 91 года. Отдельным табу был голод 33 года. Здесь бабуля ограничивалась оханием вполголоса: "Какой был голод, Дениск, какой был голод..."
Звали её Мария Георгиевна Михайлова (Стрыгина по мужу), родилась она 22 февраля 1917 года в Громушке. Отца её звали Егор. Было у него несколько дочерей (не помнюю точно, может 4, а может 6) и всего один сын. Егор был, по всей видимости, тем, кого большевики называли "середняк" - у него была лошадь, была и кой-какая живность в хозяйстве. Назвать, однако, жизнь семьи Михайловых благополучной по современным понятиям не поворачивается язык. Бабуля обожала живописать, насколько мы "сейчас" (80-е гг.) хорошо живём и питаемся по сравнению с той прошлой крестьянской жизнью. Мясо они ели только по большим праздникам, типа Пасха, Рождество, Троица и т.п., в году по пальцам одной руки пересчитать. Хотя у них была птица в хозяйстве, яиц и мяса её они не ели тоже - все это шло только на продажу. Топливо для печи добывали тоже экстравагантным образом: дочерей гурьбой засылали с мешками на близлежащую узловую станцию, подбирать уголь там. Может, они его там и приворовывали, не скажу, ибо главным впечатлением бабули была необходимость ходить за ...надцать километров с мешком по морозу.
Разразившаяся коллективизация благосостояния не прибавила: и без того донельзя "зажиточного" Егора чуть-чуть не раскулачили со всеми вытекающими. За использование наёмной рабочей силы, а как же - эксплуататор! Использовал - на время сбора урожая он подряжал знакомую вдову. В основном из сердобольности, как сказала бабуля. С этого места она так ничего и не рассказала, кроме "какой голод был, какой голод...". Без подробностей. Жизнь научила придерживать язык.
Факты же таковы, что из их семьи никто не умер (видимо, спасла близость города и железной дороги), но и крестьянами из Михайловых не остался никто. Бабуля же очутилась на курсах проводников поездов, завысив на год свой возраст и всю жизнь затем жалела об отнятом коне.
А бабуля по отцу была кулацкая дочь. Волевая и цепкая. С Левобережной Украины. Село Кантемировка. Бабулю звали Фаина Фёдоровна Ризнык (Мещерякова по мужу). Семье её родителей повезло в каком-то смысле: по всей видимости их выслали в числе первых, не очень далеко и они не застали уже самого интересного. Но семья разлучилась. Кто-то попал под Котлас, а бабуля, мне неведомо как, будучи ещё несовершеннолетней, говоря только по-украински (!) попала в Мичуринск. Там она встретила моего деда, Михаила Григорьевича Мещерякова; он уже тогда наверное был партийным активистом и изловчился, съездив в Кантемировку, получить для бабули справку о нужном бедняцком происхождении, после чего на ней и женился. Это тоже был секрет. Даже её сын - мой отец - узнал про эту щекотливую историю, будучи уже студентом.
Таким был мой Голодомор. Да, нам повезло - все остались живы и даже физически относительно здоровы; даже можно сказать, что только благодаря советской коллективизации все встретились в нужной комбинации, вследствие родился я. И сотрясаю байты тут, с немецкого ай-пи на американском сайте.
Я же расскажу немножко - что знаю - про Голодомор русских. А то украинские жертвы президент Украины поминает сегодня, а про русские за грохотом барабанов выборов Путина никто и не вспоминает, как будто у них детей не было. Итак, голод тогда был, и бедствие это было неистовое. Да, верно - не только на Украине. Думаю, с большей или меньшей интенсивностью голодали все традиционные земледельческие регионы СССР. Но голод на Украине действительно был геноцидом украинцев. Был. А в России - геноцидом русских. Только там нет Ющенко, который вылезет из шеренги ныне находящихся у власти тонкогубых фигур, нет того, кто скажет с голубых экранов: "Большевистский геноцид...". Никто не скажет вслух, что да, простой народ зарыли в фундамент строительства социализма. Хотя знают это все, чьи родные были в те годы на селе. Проблема в том, что кое-кто кое-где до сих пор, пусть в глубине души, полагает ту жертву оправданной. И кривится от пафосных речей Ющенко, как от горького лимона: "Вы там ещё повыпендривайтесь!..".
Так вот. Трое из моих дедов - крестьянские дети с Тамбовщины, из-под Мичуринска - по матери из деревни Громушка, дед по отцу - из деревни Устье. А бабушка по отцу - высланная кулацкая дочь с Украины. Больше всего (однако ничтожно мало!) о событиях тех лет удалось узнать из бесед с бабушкой по линии матери.
Надо сказать, что я надеюсь больше не увидеть в жизни человека, столь же запуганного государством, каким была моя бабуля. Она практически ничего не рассказывала о прошлом, и всячески выворачивалась от моих исторических вопросов (типа "а что говорили во время войны с Финляндией?" или "а до вас доводили доклад Хрущёва о культе личности Сталина?"). Даже после 91 года. Отдельным табу был голод 33 года. Здесь бабуля ограничивалась оханием вполголоса: "Какой был голод, Дениск, какой был голод..."
Звали её Мария Георгиевна Михайлова (Стрыгина по мужу), родилась она 22 февраля 1917 года в Громушке. Отца её звали Егор. Было у него несколько дочерей (не помнюю точно, может 4, а может 6) и всего один сын. Егор был, по всей видимости, тем, кого большевики называли "середняк" - у него была лошадь, была и кой-какая живность в хозяйстве. Назвать, однако, жизнь семьи Михайловых благополучной по современным понятиям не поворачивается язык. Бабуля обожала живописать, насколько мы "сейчас" (80-е гг.) хорошо живём и питаемся по сравнению с той прошлой крестьянской жизнью. Мясо они ели только по большим праздникам, типа Пасха, Рождество, Троица и т.п., в году по пальцам одной руки пересчитать. Хотя у них была птица в хозяйстве, яиц и мяса её они не ели тоже - все это шло только на продажу. Топливо для печи добывали тоже экстравагантным образом: дочерей гурьбой засылали с мешками на близлежащую узловую станцию, подбирать уголь там. Может, они его там и приворовывали, не скажу, ибо главным впечатлением бабули была необходимость ходить за ...надцать километров с мешком по морозу.
Разразившаяся коллективизация благосостояния не прибавила: и без того донельзя "зажиточного" Егора чуть-чуть не раскулачили со всеми вытекающими. За использование наёмной рабочей силы, а как же - эксплуататор! Использовал - на время сбора урожая он подряжал знакомую вдову. В основном из сердобольности, как сказала бабуля. С этого места она так ничего и не рассказала, кроме "какой голод был, какой голод...". Без подробностей. Жизнь научила придерживать язык.
Факты же таковы, что из их семьи никто не умер (видимо, спасла близость города и железной дороги), но и крестьянами из Михайловых не остался никто. Бабуля же очутилась на курсах проводников поездов, завысив на год свой возраст и всю жизнь затем жалела об отнятом коне.
А бабуля по отцу была кулацкая дочь. Волевая и цепкая. С Левобережной Украины. Село Кантемировка. Бабулю звали Фаина Фёдоровна Ризнык (Мещерякова по мужу). Семье её родителей повезло в каком-то смысле: по всей видимости их выслали в числе первых, не очень далеко и они не застали уже самого интересного. Но семья разлучилась. Кто-то попал под Котлас, а бабуля, мне неведомо как, будучи ещё несовершеннолетней, говоря только по-украински (!) попала в Мичуринск. Там она встретила моего деда, Михаила Григорьевича Мещерякова; он уже тогда наверное был партийным активистом и изловчился, съездив в Кантемировку, получить для бабули справку о нужном бедняцком происхождении, после чего на ней и женился. Это тоже был секрет. Даже её сын - мой отец - узнал про эту щекотливую историю, будучи уже студентом.
Таким был мой Голодомор. Да, нам повезло - все остались живы и даже физически относительно здоровы; даже можно сказать, что только благодаря советской коллективизации все встретились в нужной комбинации, вследствие родился я. И сотрясаю байты тут, с немецкого ай-пи на американском сайте.