"Техникум" легкой промышленности
Что ж, странная история с Королева, 40 позади. На следующий день после моего ухода из офиса я сильно заболела. Очень плохое самочувствие смешивалось с отсутствием каких-либо сил, с чувством потерянной надежды непонятно на что. Пока было плохо, не было сил концентрироваться на ощущениях, а когда болезнь стала отступать, то стала возвращаться тоска. Что делать дальше?
Успокаивала мысль о грядущих новогодних каникулах; я собиралась приехать к родителям, в далекий северный морской городок. Он славился своими серыми и унылыми зимами. Это идеальное место, где можно исчезнуть, раствориться в общей холодной тоске. Да, хотелось исчезнуть, откровенно говоря.
Но все равно нет-нет, да и возвращались мысли о том, что же, черт возьми, я буду делать дальше… Да и надо было иметь какой-то план Бэ, чтобы иметь предлог для побега из родительского дома обратно в Новосиб. Мои мама и папа очень сильно меня любят, и я знаю, что когда я приезжаю к ним, они так и норовят меня опутать уютным коконом опеки и любви, а я в такие моменты - самый безвольный человеке на свете, и не в силах им отказать в их уговорах остаться «ну, еще маленечко!».
Перед поездкой я решила навестить Елену Прекрасную. Не хватало ее зрелого оптимизма, хотелось чуть подпитаться от ее житейской мудрости. Да и не виделись тысячу лет.
Выяснилось, что она сотрудничает с неким известным образовательным учреждением в Новосибирске, выпускающим производственные единицы швей, закройщиц и конструкторов. В народе такие места называют шарагами. Я буду называть его по старинке - техникум легкой промышленности, хотя он уже имеет статус колледжа.
Вообще, Елену Прекрасную частенько приглашали на разного рода мероприятия, связанные с «модной» жизнью сибирской столицы. Ее часто можно было увидеть в составе жюри на каких-нибудь «неделях моды» или «конкурсах молодых модельеров». Она чаще всего соглашалась, почти всегда, что не мешало ей критично относиться к подобным движнякам. Частенько она сокрушалась, как все эти мероприятия непрофессионально устроены, какие жуткие коллекции выбирают на конкурс, как все местечково сделано. Ее участие выглядело больше как социальная благотворительность; на ее имени организаторы модных событий продвигали свои проекты. Никто ей ничего не платил, естественно. Она соглашалась по велению своей широкой души, за что она не раз себя ругала, и она всякий раз обещала себе больше не вестись на подобные предложения, и не участвовать во всем этом. Я в этот момент иронически улыбалась: «Ну, вы же не сможете отказать». «Да, Оля, не смогу…. И они этим пользуются, понимаешь?!».
Так, на подобных профессиональных мероприятиях был налажен контакт с «техникумом» легкой промышленности; частенько его руководство само инициировало с ней взаимодействие. То там надо пожюрить, то там надо девочек-дипломниц посмотреть… Все это плавно перешло в то, что Елене Прекрасной предложили сотрудничество. Попросили курировать самых талантливых учениц. Несмотря на большую занятость в бизнесе и семье, Елена Геннадьевна снова не смогла отказать. «Это ж дети!». Что не мешало ей в моменты усталости сокрушаться на себя, на свою безвольность, и делала она это очень забавно.
Когда мы с ней встретились, она мне все это рассказала. Также сообщила, что колледж созрел до того, чтобы воспользоваться ее услугами конкретно. Руководство прямо предложило ей консультировать в своих студенческих проектах самых талантливых учениц.
«Техникум» очень нуждался в сотрудничестве с такими дизайнерами как Елена Прекрасная. До этого он вел обычную жизнь среднестатистической шараги. Это было место, обеспечивающее рабочими местами людей, которые имели официальное преподавательское образование. Они все исправно ходили каждый день на работу, получали зарплату, гоняли нерадивых студенток, пили чай с бубликами в учительских. В то же время сами студентки, преимущественно девочки-подростки, приходили сюда не столько получать навыки и знания, сколько зарабатывать себе репутацию не совсем пропащих девиц. Все были довольны до поры до времени. Однажды директор умудрился выиграть охренительный грант, и на эти деньги было куплено много нового оборудования, и даже несколько узкоспециализированных машин, позволяющих делать интересные творческие операции. Все это было задумано для того, чтобы начать, наконец-то, путь к славе. Колледж на специализированных конкурсах занимал весьма скромные места. Вот и подумали, что надо бы оборудование прикупить, может, дело сдвинется и тогда все получится.
Не получалось. Никак. Как выразилась сама Елена Прекрасная, «оборудование-т купили хорошее, а мозги остались прежние». Колледж столкнулся с проблемой, когда преподаватели оказались не на уровне новых тенденций, и попросту были не в состоянии из-за своей зачерствелой ментальности дать студентам творческий импульс. Нужны были люди совершенно иной творческой формации. «Техникум» дошел до ручки, я так думаю, ибо что-то мне подсказывает, что просто так такие решения о приглашении новых специалистов в закостенелых образовательных конторах не принимаются. Есть предположение, что руководство попросту начали «трясти» сверху, мол, денег вам дали, оборудование купили, а где результаты, мать вашу?
Была поставлена цель. Нужно было не просто курировать студенток, но и довести их коллекции до ума, чтобы с помощью них получать места на различных конкурсах. Для этого как раз и пригласили Елену Геннадьевну, дав ей при этом полный карт-бланш. Она вправе была сама провести свой личный отбор студенток, которые, по ее мнению, имеют творческое зерно. Выбрав ученицу, она брала ее под свое крыло и доводила до конца.
Во время своего рассказа, Елена Прекрасная упомянула, что в колледже стоит острая проблема нехватки преподавателей. Проникнувшись моим унылым бесперспективным настроением, она обещала поговорить с руководством колледжа о моей кандидатуре. Мои шансы были почти сто процентов, так как проблема стояла крайне остро. Что ж, у меня почти не было выбора. Препод, так препод.
Но я была не очень уверена, что Елена Геннадьевна вообще вспомнит о нашем разговоре. У нее была особенность. Когда мы встречались лично, я как-то чуднО на нее действовала. Совершенно определенно, что она обладала закрытым, очень самостоятельным мышлением, в которое крайне трудно было пробиться специально; что не мешало ей при этом оставаться очень открытым и искренне сочувствующим человеком. У нее в голове всегда были какие-то свои схемы. Я же, обычно, приходила со стороны и как бы показывала ей какие-то другие вещи, на которые она с удивлением смотрела, проникалась ими, удивлялась…но до того момента, когда не столкнется с решением своих собственных задач. Проще говоря, наши душевные и творческие разговоры забывались ею напрочь, как только она сталкивалась с рутиной в бизнесе, или когда решала вопросы касательно семьи. Она частенько ругала себя за это; мол, хочется красоты, творчества… а приходиться пахать и решать проблемы. В ней эта двойственность творческой и возвышенной натуры удивительно сочеталась с некой приземленностью, скупой жизненной смекалкой. В общем, я не была уверена, что мои душевные проблемы в поисках своего пристанища она вспомнит хотя бы завтра. Я не верила в ее намерения, но была уже благодарна за ее сочувствие.
И, тем не менее, мы созвонились перед самым моим отъездом. И она твердо, своим грудным голосом, чуть с грубоватым оттенком, сказала в трубку:
- Все. Давай-ка, возвращайся скорее из своего Архангельска. Хватит плавать как сама знаешь что! - тут она громогласно хохотнула. - Будем разговаривать с «техникумом».
Интонация ее голоса была как раз с ее фирменным оттенком грубоватой приземленности. Это дарило хорошую надежду, что Елена Прекрасная зацепилась за идею моего трудоустройства конкретно…
Успокаивала мысль о грядущих новогодних каникулах; я собиралась приехать к родителям, в далекий северный морской городок. Он славился своими серыми и унылыми зимами. Это идеальное место, где можно исчезнуть, раствориться в общей холодной тоске. Да, хотелось исчезнуть, откровенно говоря.
Но все равно нет-нет, да и возвращались мысли о том, что же, черт возьми, я буду делать дальше… Да и надо было иметь какой-то план Бэ, чтобы иметь предлог для побега из родительского дома обратно в Новосиб. Мои мама и папа очень сильно меня любят, и я знаю, что когда я приезжаю к ним, они так и норовят меня опутать уютным коконом опеки и любви, а я в такие моменты - самый безвольный человеке на свете, и не в силах им отказать в их уговорах остаться «ну, еще маленечко!».
Перед поездкой я решила навестить Елену Прекрасную. Не хватало ее зрелого оптимизма, хотелось чуть подпитаться от ее житейской мудрости. Да и не виделись тысячу лет.
Выяснилось, что она сотрудничает с неким известным образовательным учреждением в Новосибирске, выпускающим производственные единицы швей, закройщиц и конструкторов. В народе такие места называют шарагами. Я буду называть его по старинке - техникум легкой промышленности, хотя он уже имеет статус колледжа.
Вообще, Елену Прекрасную частенько приглашали на разного рода мероприятия, связанные с «модной» жизнью сибирской столицы. Ее часто можно было увидеть в составе жюри на каких-нибудь «неделях моды» или «конкурсах молодых модельеров». Она чаще всего соглашалась, почти всегда, что не мешало ей критично относиться к подобным движнякам. Частенько она сокрушалась, как все эти мероприятия непрофессионально устроены, какие жуткие коллекции выбирают на конкурс, как все местечково сделано. Ее участие выглядело больше как социальная благотворительность; на ее имени организаторы модных событий продвигали свои проекты. Никто ей ничего не платил, естественно. Она соглашалась по велению своей широкой души, за что она не раз себя ругала, и она всякий раз обещала себе больше не вестись на подобные предложения, и не участвовать во всем этом. Я в этот момент иронически улыбалась: «Ну, вы же не сможете отказать». «Да, Оля, не смогу…. И они этим пользуются, понимаешь?!».
Так, на подобных профессиональных мероприятиях был налажен контакт с «техникумом» легкой промышленности; частенько его руководство само инициировало с ней взаимодействие. То там надо пожюрить, то там надо девочек-дипломниц посмотреть… Все это плавно перешло в то, что Елене Прекрасной предложили сотрудничество. Попросили курировать самых талантливых учениц. Несмотря на большую занятость в бизнесе и семье, Елена Геннадьевна снова не смогла отказать. «Это ж дети!». Что не мешало ей в моменты усталости сокрушаться на себя, на свою безвольность, и делала она это очень забавно.
Когда мы с ней встретились, она мне все это рассказала. Также сообщила, что колледж созрел до того, чтобы воспользоваться ее услугами конкретно. Руководство прямо предложило ей консультировать в своих студенческих проектах самых талантливых учениц.
«Техникум» очень нуждался в сотрудничестве с такими дизайнерами как Елена Прекрасная. До этого он вел обычную жизнь среднестатистической шараги. Это было место, обеспечивающее рабочими местами людей, которые имели официальное преподавательское образование. Они все исправно ходили каждый день на работу, получали зарплату, гоняли нерадивых студенток, пили чай с бубликами в учительских. В то же время сами студентки, преимущественно девочки-подростки, приходили сюда не столько получать навыки и знания, сколько зарабатывать себе репутацию не совсем пропащих девиц. Все были довольны до поры до времени. Однажды директор умудрился выиграть охренительный грант, и на эти деньги было куплено много нового оборудования, и даже несколько узкоспециализированных машин, позволяющих делать интересные творческие операции. Все это было задумано для того, чтобы начать, наконец-то, путь к славе. Колледж на специализированных конкурсах занимал весьма скромные места. Вот и подумали, что надо бы оборудование прикупить, может, дело сдвинется и тогда все получится.
Не получалось. Никак. Как выразилась сама Елена Прекрасная, «оборудование-т купили хорошее, а мозги остались прежние». Колледж столкнулся с проблемой, когда преподаватели оказались не на уровне новых тенденций, и попросту были не в состоянии из-за своей зачерствелой ментальности дать студентам творческий импульс. Нужны были люди совершенно иной творческой формации. «Техникум» дошел до ручки, я так думаю, ибо что-то мне подсказывает, что просто так такие решения о приглашении новых специалистов в закостенелых образовательных конторах не принимаются. Есть предположение, что руководство попросту начали «трясти» сверху, мол, денег вам дали, оборудование купили, а где результаты, мать вашу?
Была поставлена цель. Нужно было не просто курировать студенток, но и довести их коллекции до ума, чтобы с помощью них получать места на различных конкурсах. Для этого как раз и пригласили Елену Геннадьевну, дав ей при этом полный карт-бланш. Она вправе была сама провести свой личный отбор студенток, которые, по ее мнению, имеют творческое зерно. Выбрав ученицу, она брала ее под свое крыло и доводила до конца.
Во время своего рассказа, Елена Прекрасная упомянула, что в колледже стоит острая проблема нехватки преподавателей. Проникнувшись моим унылым бесперспективным настроением, она обещала поговорить с руководством колледжа о моей кандидатуре. Мои шансы были почти сто процентов, так как проблема стояла крайне остро. Что ж, у меня почти не было выбора. Препод, так препод.
Но я была не очень уверена, что Елена Геннадьевна вообще вспомнит о нашем разговоре. У нее была особенность. Когда мы встречались лично, я как-то чуднО на нее действовала. Совершенно определенно, что она обладала закрытым, очень самостоятельным мышлением, в которое крайне трудно было пробиться специально; что не мешало ей при этом оставаться очень открытым и искренне сочувствующим человеком. У нее в голове всегда были какие-то свои схемы. Я же, обычно, приходила со стороны и как бы показывала ей какие-то другие вещи, на которые она с удивлением смотрела, проникалась ими, удивлялась…но до того момента, когда не столкнется с решением своих собственных задач. Проще говоря, наши душевные и творческие разговоры забывались ею напрочь, как только она сталкивалась с рутиной в бизнесе, или когда решала вопросы касательно семьи. Она частенько ругала себя за это; мол, хочется красоты, творчества… а приходиться пахать и решать проблемы. В ней эта двойственность творческой и возвышенной натуры удивительно сочеталась с некой приземленностью, скупой жизненной смекалкой. В общем, я не была уверена, что мои душевные проблемы в поисках своего пристанища она вспомнит хотя бы завтра. Я не верила в ее намерения, но была уже благодарна за ее сочувствие.
И, тем не менее, мы созвонились перед самым моим отъездом. И она твердо, своим грудным голосом, чуть с грубоватым оттенком, сказала в трубку:
- Все. Давай-ка, возвращайся скорее из своего Архангельска. Хватит плавать как сама знаешь что! - тут она громогласно хохотнула. - Будем разговаривать с «техникумом».
Интонация ее голоса была как раз с ее фирменным оттенком грубоватой приземленности. Это дарило хорошую надежду, что Елена Прекрасная зацепилась за идею моего трудоустройства конкретно…