Право печалования
(текст не мой)
Право печалования.
В сети распространяется сочинение диакона Игоря Голикова, в котором он пытается с канонической точки зрения критиковать открытое письмо клириков РПЦ в защиту осужденных в рамках уголовных дело возбужденных в связи с событиями 3 августа.
Автор, очевидно, не имеет специального канонического образования, чтобы дать надлежащую каноническую оценку действиям священнослужителей, составивших то открытое письменное обращение. Потому он просто приводит цитаты из канонов поместных соборов, однако ни одна из приведенных им цитат не относится ни к традиции «печалования» ни к тексту открытого письма.
Правило 7 Сардикийского собора.
Оcий епископ рек: безвременные, весьма частые и несправедливые прошения наши сделали то, что мы не имеем толикия благодати и дерзновения, каковые имети долженствуем. Ибо многие из епископов не пристают приходити в воинский стан, а наипаче африканские, которые, как мы уведали от возлюбленного брата нашего и соепископа Грата, полезных советов не приемлют, но презирают так, что един человек приносит в воинский стан прошения множайшия и различные, не могущие быти на пользу церквам, пособствует и покровительствует, не бедным и простолюдинам, или вдовицам, как было бы должно и прилично, но мирских достоинств и должностей ищет для некоторых. Таковое невежество причиняет нам ущерб, не без соблазна некоего и зазора. Приличнейшим же почитаю, чтобы епископ помощь свою подавал тому, кто от кого либо стесняется, или естьли которая вдова обиду претерпевает, или сирый кто либо лишается принадлежащего ему, есть ли притом и по сим предметам прошение будет справедливое. Аще убо, возлюбленные братия, угодно сие всем: то утвердите, яко ни: един епископ не должен приходите в воинский стан кроме тех, которых благочестивейший - царь наш призовет своим писанием. Но поелику многократно случается что некоторые, за преступления свои, на заточение или на остров осужденные, или иному какому либо осуждению подверженные, прибегают к церкви, требуя милосердия: таковым не надлежит отказывати в помощи, но немедленно и без сомнения просити для них снисхождения. Аще и сие угодно, преподайте на сие согласие все. Ответствовали все: да будет постановлено и сие.
Автор цитирует не полностью, в урезанном виде, от чего создается ложное впечатление, будто речь идет о праве «печалования». Однако само все правило говорит о традиции раздачи милостыни (финансовой помощи). В толковании Милоша /на это правило/ само правило обозначает /его направленность/: «о благотворительности епископов». Того же собора 8 правило предписывает самим епископам с целью раздачи милостыни не ходить, но посылать диаконов. Интересно, что славянский перевод этого правила настолько искажает смысл его текста, что очень многие русские комментаторы видят в нем некую внесудебную защиту, а не административное и финансовое покровительство. В реальности правило говорит о том, что милостыня должна оказываться сироте и вдове, а не богатым людям и чиновникам, если только последние не окажутся в заключении. Тогда им уделяется милость.
Далее диакон Голиков цитирует также не относящееся к делу правило 11 Антиохийского собора.
Аще который епископ, или пресвитер, или вообще кто либо из клира без соизволения и грамот от епископов области, и наипаче от епископа митрополии, дерзнет отити к царю: таковый да будет отрешен, и лишен не токмо общения, но и достоинства, какое имел, яко дерзнувший вопреки правилам церкви, стужати слуху боголюбезнейшего царя нашего. Аще же необходимая нужда заставит кого ити к царю: таковый да творит сие с рассмотрением и с соизволением епископа митрополии и прочих тоя области епископов, и да напутствуется грамотами от них
Процитируем толкование Милоша на это правило.
«Беспорядки, производимые вообще в церкви в первой половине IV века арианами и полуарианами, особенно же тем, что упомянутые еретические епископы и другие клирики, удаленные православными епископами, отправлялись лично к царю и искали у него защиты, послужили поводом к изданию этого правила, строго воспрещающего епископам и прочим клирикам являться в царский дворец без крайней нужды, определяющего при этом, что каждый, преступивший это, будет не только отлучен, но и извержен (μη μόνον άφορίζεσθαι, αλλά χαί χαθαφεΐσδαι). В том же случае, если кто имеет неизбежную надобность отправиться в царский дворец, правило предписывает делать это не иначе, как с ведома подлежащего митрополита и епископского собора, выдающего ему для этого необходимую грамоту. Если же какой-либо епископ находится в столице по служебному делу с ведома надлежащих высших властей, то в таком случае, как замечает в толковании этого правила Вальсамон, ему никто не может возбранять пойти к царю на поклонение и высказать при этом что хочет (περί ων βουλεται).»
То есть видим, что речь идет именно о апелляции к светской власти на решения церковного суда. И к теме печалования о светских преступниках осужденных судом не имеет никакого отношения.
Далее автор цитирует 9 правило Сардикийского собора, которое устанавливает порядок подачи апелляций на церковные суды (не светские) и интересно тем, что в нем в качестве апелляционной инстанции упомянут Римский Папа Юлий.
Аще которые области епископы, брату и соепископу своему, доставят прошения: то пребывающий в большем граде, то есть в митрополии, да препроводит и диакона их и прошения, дав ему и представительные письма, то есть писав последовательно к братиям и соепископам нашим, пребывающим в то время в тех местах или градах, в которых благочестивейший царь лично распоряжает общественными делами. Аще же кто из епископов имеет другов во дворе царева, и восхощет о чем либо подобающем просити: то да не возбранится ему, чрез своего диакона и просити и заповедать им, да подадут ему в его прошении благую помощь. Приходящие же в Рим, как выше речено мною, прошения, которые имеют принести царю, должны представляти возлюбленному брату нашему и соепископу Иулию, да первое рассмотрите, не суть ли некие из них бесстыдны, и потом послет оные в воинский стан, присовокупляя и свое предстательство и попечение. Все епископы ответствовали, яко угодно им сие, и приличнейший есть совет сей.
Диакон Игорь Голиков сам приводит толкование Никодима Милоша на эти места, которое выглядит таким образом.
«Речь идет об епископах и остальных духовных лицах, отправлявшихся к императорскому двору, находившемуся тогда в Риме. При этом правило предписывает выдавать каждому лицу, отправляющемуся в Рим, увольнительную (отпустительную) грамоту на имя римского епископа, который должен был в свою очередь выдать таковому грамоту для доступа ко двору. Если же какое-либо духовное лице являлось во дворец, не представившись предварительно римскому епископу, то на такового правило предписывает наложить отлучение (άποκινη&ίτί της κοινωνίας).»
То есть и из текстов самих канонов и из текстов толкования Никодима Милоша, и даже из текстов толкований на эти каноны Зонары и Вальсамона, следует вывод о том, что речь в них идет о практике апелляции епископами на решения церковного суда, а так же о практике решения епископами же своих дел в администрации Римского императора не иначе, как по согласию вышестоящей церковной инстанции и Римского Папы.
То есть ни одна из приведенных цитат не имеет отношения к выводу, заявляемому диаконом Игорем Голиковым.
Но если приведенные цитаты не относятся к праву печалования, то где оно закреплено? И ответ прост.
В канонах соборов, которые диакон Игорь Голиков НЕ цитирует.
75 правило Карфагенского собора:
Заблагоразсудили все, по причине притеснения убогих, которые непрестанно стужают церкви жалобами, просити от царей, да избираются для них, под смотрением епископов, защитники от насилия богатых.
Никодим Милош поясняет:
«Видя, что некоторые богачи притесняют убогих и причиняют им всякое зло, а в то же время епископы не обладают достаточной силой, чтобы защищать их от насилия, карфагенские отцы постановляют в данном правиле ходатайствовать у императоров о назначении особых защитников-экдиков (έκδίκους, defensores), которые имели бы возможность вместе с епископами оберегать бедных от насилия богачей и тем избавить церковь от непрестанных выслушиваний жалоб, с которыми обращались к ней притесняемые богачами. То же ходатайство было возобновлено и в 97 правиле данного собора. Просьба отцев была удовлетворена императорами Феодосием II и Гонорием, постановившими, что при каждой епископской кафедре должен находиться особый экдик, совместно избираемый епископом, духовенством и видными гражданами.»
Так в римском праве юридически были закреплены служения «экдиков», юридических защитников безвозмездно за счет Церкви предоставляемых для: 1.Готовящихся к Крещению и новокрещеных, 2 вдов и сирот, 3 гонимых власть имущими, 4 подвергшихся опасности потерять свободу, 5 пленников и рабов, 6 виновные в большем или меньшем преступлении, если только они обратились к церкви с просьбой о смягчении наказания через церковное ходатайство (jus intercessionis) или воспользовались правом убежища (jus asyli), 7 Привлеченные к суду в качестве ответчиков церковные экономы.
Статус экдиков регулировался 15 Новеллой Юстиниана, и главной целью их служения была именно правовая защита социально незащищенных лиц, вдов, сирот, пленников, рабов и лиц пользующихся «правом убежища».
В процессе защиты экдик имел широкие полномочия, вплоть до права возбуждать новое рассмотрение дела в суде, самостоятельно вести следствие и вызывать свидетелей. По своему иерархическому положению экдики принадлежали к клиру, то есть были церковнослужителями или даже священнослужителями, и подчинялись должностному лицу в звании Патриаршего Протоэкдика, который назначался на должность непосредственно патриархом, и занимал шестое место в иерархии Константинопольской Церкви.
То есть если мы обратимся к опыту древней Церкви, то мы видим не просто некую «правозащитную деятельность», а целую церковную структуру, «бюро бесплатных адвокатских услуг» для социально незащищенных, включая рабов или несправедливо преследуемых. Причем обслуживанием этого бесплатного «адвокатского бюро» занимались именно клирики, причем и младшие тоже.
Именно опираясь на 75 и 97 правила Карфагенского Собора, Константинопольские патриархи широко применяли право ходатайства перед императором, которое в русской церкви получит название печалования.
Диакон Игорь Голиков утверждает, что право печалования полностью закреплено за епископами. Но из самого текста канона мы видим, что это не так. Это право было закреплено за особыми служащими, причем даже и мирянами.
В Русской Церкви этот обычай широко использовался не только митрополитами, но и другими священнослужителями, как-то архимандритом Новоспасского монастыря Никоном (Мининым) - будущим патриархом, протопопом Стефаном Вонифатьевым и т.д. История допетровской Руси полна такого рода примерами. Архимандрит Никон фактически воспринял на себя роль византийского протоэкдика. И надо заметить, что все эти печалования происходили «через голову» патриарха Московского Иосифа. Однако де факто и де юре, институт права печалования в старом смысле был упразднен Петром I, и с той поры никогда не использовался.
Важный момент который ускользает от диакона, - и право экдика в Римской империи и право печалования на Руси до XVIII века было установлено гражданским законодательством, потому в узко юридическом и в узко каноническом смысле права (привилегии) печалования в современной России не имеет вообще никто из церковных иерархов, включая патриарха РПЦ.
По сути, эти функции давно исполняют различные комитеты по правам человека, комитет по помилованиям и т.д.
Так что о каноническом или юридическом смысле «права печалования» говорить в современной России вообще невозможно.
Но священнослужители, подписавшие открытое письмо, говорят вовсе не о «праве печалования», а о «пастырском долге», который не ограничен только служением архиерейского сана. Так или иначе пастырский долг напоминать пастве о учении Церкви, о Истинах Святого Писания и Священного Предания лежит на всех клириках.
Сами священники пишут, что: «Мы обращаемся к людям, облеченным судебной властью и несущим службу в силовых структурах нашей страны. Многие из вас крещены в Православной Церкви и считают себя верующими людьми. Судебные разбирательства не должны носить репрессивный характер, суды не могут быть использованы как средство подавления несогласных, применение силы не должно осуществляться с неоправданной жестокостью.»
То есть мы видим в этом «печаловании» именно обращение к совести и просьба о соблюдении российского законодательства. И призыв к молитве.
А это уже находится полностью вне канонической оценки. Если вдруг преподобный диакон решит, что обращаться к пастве с пастырским увещеванием, это «канонически» закреплённая за епископом привилегия, то пусть потрудится найти более серьезные основания, чем каноны, вовсе не относящиеся к делу.
Право печалования.
В сети распространяется сочинение диакона Игоря Голикова, в котором он пытается с канонической точки зрения критиковать открытое письмо клириков РПЦ в защиту осужденных в рамках уголовных дело возбужденных в связи с событиями 3 августа.
Автор, очевидно, не имеет специального канонического образования, чтобы дать надлежащую каноническую оценку действиям священнослужителей, составивших то открытое письменное обращение. Потому он просто приводит цитаты из канонов поместных соборов, однако ни одна из приведенных им цитат не относится ни к традиции «печалования» ни к тексту открытого письма.
Правило 7 Сардикийского собора.
Оcий епископ рек: безвременные, весьма частые и несправедливые прошения наши сделали то, что мы не имеем толикия благодати и дерзновения, каковые имети долженствуем. Ибо многие из епископов не пристают приходити в воинский стан, а наипаче африканские, которые, как мы уведали от возлюбленного брата нашего и соепископа Грата, полезных советов не приемлют, но презирают так, что един человек приносит в воинский стан прошения множайшия и различные, не могущие быти на пользу церквам, пособствует и покровительствует, не бедным и простолюдинам, или вдовицам, как было бы должно и прилично, но мирских достоинств и должностей ищет для некоторых. Таковое невежество причиняет нам ущерб, не без соблазна некоего и зазора. Приличнейшим же почитаю, чтобы епископ помощь свою подавал тому, кто от кого либо стесняется, или естьли которая вдова обиду претерпевает, или сирый кто либо лишается принадлежащего ему, есть ли притом и по сим предметам прошение будет справедливое. Аще убо, возлюбленные братия, угодно сие всем: то утвердите, яко ни: един епископ не должен приходите в воинский стан кроме тех, которых благочестивейший - царь наш призовет своим писанием. Но поелику многократно случается что некоторые, за преступления свои, на заточение или на остров осужденные, или иному какому либо осуждению подверженные, прибегают к церкви, требуя милосердия: таковым не надлежит отказывати в помощи, но немедленно и без сомнения просити для них снисхождения. Аще и сие угодно, преподайте на сие согласие все. Ответствовали все: да будет постановлено и сие.
Автор цитирует не полностью, в урезанном виде, от чего создается ложное впечатление, будто речь идет о праве «печалования». Однако само все правило говорит о традиции раздачи милостыни (финансовой помощи). В толковании Милоша /на это правило/ само правило обозначает /его направленность/: «о благотворительности епископов». Того же собора 8 правило предписывает самим епископам с целью раздачи милостыни не ходить, но посылать диаконов. Интересно, что славянский перевод этого правила настолько искажает смысл его текста, что очень многие русские комментаторы видят в нем некую внесудебную защиту, а не административное и финансовое покровительство. В реальности правило говорит о том, что милостыня должна оказываться сироте и вдове, а не богатым людям и чиновникам, если только последние не окажутся в заключении. Тогда им уделяется милость.
Далее диакон Голиков цитирует также не относящееся к делу правило 11 Антиохийского собора.
Аще который епископ, или пресвитер, или вообще кто либо из клира без соизволения и грамот от епископов области, и наипаче от епископа митрополии, дерзнет отити к царю: таковый да будет отрешен, и лишен не токмо общения, но и достоинства, какое имел, яко дерзнувший вопреки правилам церкви, стужати слуху боголюбезнейшего царя нашего. Аще же необходимая нужда заставит кого ити к царю: таковый да творит сие с рассмотрением и с соизволением епископа митрополии и прочих тоя области епископов, и да напутствуется грамотами от них
Процитируем толкование Милоша на это правило.
«Беспорядки, производимые вообще в церкви в первой половине IV века арианами и полуарианами, особенно же тем, что упомянутые еретические епископы и другие клирики, удаленные православными епископами, отправлялись лично к царю и искали у него защиты, послужили поводом к изданию этого правила, строго воспрещающего епископам и прочим клирикам являться в царский дворец без крайней нужды, определяющего при этом, что каждый, преступивший это, будет не только отлучен, но и извержен (μη μόνον άφορίζεσθαι, αλλά χαί χαθαφεΐσδαι). В том же случае, если кто имеет неизбежную надобность отправиться в царский дворец, правило предписывает делать это не иначе, как с ведома подлежащего митрополита и епископского собора, выдающего ему для этого необходимую грамоту. Если же какой-либо епископ находится в столице по служебному делу с ведома надлежащих высших властей, то в таком случае, как замечает в толковании этого правила Вальсамон, ему никто не может возбранять пойти к царю на поклонение и высказать при этом что хочет (περί ων βουλεται).»
То есть видим, что речь идет именно о апелляции к светской власти на решения церковного суда. И к теме печалования о светских преступниках осужденных судом не имеет никакого отношения.
Далее автор цитирует 9 правило Сардикийского собора, которое устанавливает порядок подачи апелляций на церковные суды (не светские) и интересно тем, что в нем в качестве апелляционной инстанции упомянут Римский Папа Юлий.
Аще которые области епископы, брату и соепископу своему, доставят прошения: то пребывающий в большем граде, то есть в митрополии, да препроводит и диакона их и прошения, дав ему и представительные письма, то есть писав последовательно к братиям и соепископам нашим, пребывающим в то время в тех местах или градах, в которых благочестивейший царь лично распоряжает общественными делами. Аще же кто из епископов имеет другов во дворе царева, и восхощет о чем либо подобающем просити: то да не возбранится ему, чрез своего диакона и просити и заповедать им, да подадут ему в его прошении благую помощь. Приходящие же в Рим, как выше речено мною, прошения, которые имеют принести царю, должны представляти возлюбленному брату нашему и соепископу Иулию, да первое рассмотрите, не суть ли некие из них бесстыдны, и потом послет оные в воинский стан, присовокупляя и свое предстательство и попечение. Все епископы ответствовали, яко угодно им сие, и приличнейший есть совет сей.
Диакон Игорь Голиков сам приводит толкование Никодима Милоша на эти места, которое выглядит таким образом.
«Речь идет об епископах и остальных духовных лицах, отправлявшихся к императорскому двору, находившемуся тогда в Риме. При этом правило предписывает выдавать каждому лицу, отправляющемуся в Рим, увольнительную (отпустительную) грамоту на имя римского епископа, который должен был в свою очередь выдать таковому грамоту для доступа ко двору. Если же какое-либо духовное лице являлось во дворец, не представившись предварительно римскому епископу, то на такового правило предписывает наложить отлучение (άποκινη&ίτί της κοινωνίας).»
То есть и из текстов самих канонов и из текстов толкования Никодима Милоша, и даже из текстов толкований на эти каноны Зонары и Вальсамона, следует вывод о том, что речь в них идет о практике апелляции епископами на решения церковного суда, а так же о практике решения епископами же своих дел в администрации Римского императора не иначе, как по согласию вышестоящей церковной инстанции и Римского Папы.
То есть ни одна из приведенных цитат не имеет отношения к выводу, заявляемому диаконом Игорем Голиковым.
Но если приведенные цитаты не относятся к праву печалования, то где оно закреплено? И ответ прост.
В канонах соборов, которые диакон Игорь Голиков НЕ цитирует.
75 правило Карфагенского собора:
Заблагоразсудили все, по причине притеснения убогих, которые непрестанно стужают церкви жалобами, просити от царей, да избираются для них, под смотрением епископов, защитники от насилия богатых.
Никодим Милош поясняет:
«Видя, что некоторые богачи притесняют убогих и причиняют им всякое зло, а в то же время епископы не обладают достаточной силой, чтобы защищать их от насилия, карфагенские отцы постановляют в данном правиле ходатайствовать у императоров о назначении особых защитников-экдиков (έκδίκους, defensores), которые имели бы возможность вместе с епископами оберегать бедных от насилия богачей и тем избавить церковь от непрестанных выслушиваний жалоб, с которыми обращались к ней притесняемые богачами. То же ходатайство было возобновлено и в 97 правиле данного собора. Просьба отцев была удовлетворена императорами Феодосием II и Гонорием, постановившими, что при каждой епископской кафедре должен находиться особый экдик, совместно избираемый епископом, духовенством и видными гражданами.»
Так в римском праве юридически были закреплены служения «экдиков», юридических защитников безвозмездно за счет Церкви предоставляемых для: 1.Готовящихся к Крещению и новокрещеных, 2 вдов и сирот, 3 гонимых власть имущими, 4 подвергшихся опасности потерять свободу, 5 пленников и рабов, 6 виновные в большем или меньшем преступлении, если только они обратились к церкви с просьбой о смягчении наказания через церковное ходатайство (jus intercessionis) или воспользовались правом убежища (jus asyli), 7 Привлеченные к суду в качестве ответчиков церковные экономы.
Статус экдиков регулировался 15 Новеллой Юстиниана, и главной целью их служения была именно правовая защита социально незащищенных лиц, вдов, сирот, пленников, рабов и лиц пользующихся «правом убежища».
В процессе защиты экдик имел широкие полномочия, вплоть до права возбуждать новое рассмотрение дела в суде, самостоятельно вести следствие и вызывать свидетелей. По своему иерархическому положению экдики принадлежали к клиру, то есть были церковнослужителями или даже священнослужителями, и подчинялись должностному лицу в звании Патриаршего Протоэкдика, который назначался на должность непосредственно патриархом, и занимал шестое место в иерархии Константинопольской Церкви.
То есть если мы обратимся к опыту древней Церкви, то мы видим не просто некую «правозащитную деятельность», а целую церковную структуру, «бюро бесплатных адвокатских услуг» для социально незащищенных, включая рабов или несправедливо преследуемых. Причем обслуживанием этого бесплатного «адвокатского бюро» занимались именно клирики, причем и младшие тоже.
Именно опираясь на 75 и 97 правила Карфагенского Собора, Константинопольские патриархи широко применяли право ходатайства перед императором, которое в русской церкви получит название печалования.
Диакон Игорь Голиков утверждает, что право печалования полностью закреплено за епископами. Но из самого текста канона мы видим, что это не так. Это право было закреплено за особыми служащими, причем даже и мирянами.
В Русской Церкви этот обычай широко использовался не только митрополитами, но и другими священнослужителями, как-то архимандритом Новоспасского монастыря Никоном (Мининым) - будущим патриархом, протопопом Стефаном Вонифатьевым и т.д. История допетровской Руси полна такого рода примерами. Архимандрит Никон фактически воспринял на себя роль византийского протоэкдика. И надо заметить, что все эти печалования происходили «через голову» патриарха Московского Иосифа. Однако де факто и де юре, институт права печалования в старом смысле был упразднен Петром I, и с той поры никогда не использовался.
Важный момент который ускользает от диакона, - и право экдика в Римской империи и право печалования на Руси до XVIII века было установлено гражданским законодательством, потому в узко юридическом и в узко каноническом смысле права (привилегии) печалования в современной России не имеет вообще никто из церковных иерархов, включая патриарха РПЦ.
По сути, эти функции давно исполняют различные комитеты по правам человека, комитет по помилованиям и т.д.
Так что о каноническом или юридическом смысле «права печалования» говорить в современной России вообще невозможно.
Но священнослужители, подписавшие открытое письмо, говорят вовсе не о «праве печалования», а о «пастырском долге», который не ограничен только служением архиерейского сана. Так или иначе пастырский долг напоминать пастве о учении Церкви, о Истинах Святого Писания и Священного Предания лежит на всех клириках.
Сами священники пишут, что: «Мы обращаемся к людям, облеченным судебной властью и несущим службу в силовых структурах нашей страны. Многие из вас крещены в Православной Церкви и считают себя верующими людьми. Судебные разбирательства не должны носить репрессивный характер, суды не могут быть использованы как средство подавления несогласных, применение силы не должно осуществляться с неоправданной жестокостью.»
То есть мы видим в этом «печаловании» именно обращение к совести и просьба о соблюдении российского законодательства. И призыв к молитве.
А это уже находится полностью вне канонической оценки. Если вдруг преподобный диакон решит, что обращаться к пастве с пастырским увещеванием, это «канонически» закреплённая за епископом привилегия, то пусть потрудится найти более серьезные основания, чем каноны, вовсе не относящиеся к делу.