Человек
Один человек часто видел во сне дом. Это был дом, который он впервые увидел младенцем. Первый кадр - его сносят вниз по лестнице, слева почему-то на стене висит большая овальная коляска. Второй кадр случился на улице, мама держит его за руку и разговаривает с прохожим.
Дом снился ему много раз спустя много лет, даже тогда, когда его давно снесли. Снился крашеный темно-красным деревянный пол с трещинами. Высокие белые двери между комнатами. Шероховатые стены, вентиляционная отдушина под потолком. Каждая деталь, изученная до мельчайшей подробности, всплывала во сне, иногда просто в памяти.
Только по достижении зрелого возраста, сменив множество временных жилищ, человек догадался: дом не отпускает, потому что принадлежит ему. Ему принадлежит всё, что он изучил - рассмотрел, обнюхал, потрогал, прослушал. В самом деле, вот он вселяется в квартиру, где всё не так и не там, как в десятке предыдущих - дверные проемы, окна, диван, туалет, кухонная плита. День за днем человек трогает их, смотрит, изучает. На плите в углу облезла эмаль и зияет черное, похожее на жука пятно. Входная дверь тяжелая, тугая и звучит так, будто ты тронул гитарную струну, только тише. У дивана есть выступ, о который цепляешься. Окно показывает пейзаж как из рекламного проспекта. И теперь всё это - его, всё принадлежит ему.
Вот почему старость такая тяжелая штука. Человек вмещает столько присвоенного, что оно отдается болью в суставах, замедляет ток крови, пережимает сосуды, скрипит в шее и ноет в голове. Человек перегружен.
Он усвоил весь материальный и прочий мир, теперь мир - это он.
Когда человека не станет, он будет сниться тем домам, где жил.
Дом снился ему много раз спустя много лет, даже тогда, когда его давно снесли. Снился крашеный темно-красным деревянный пол с трещинами. Высокие белые двери между комнатами. Шероховатые стены, вентиляционная отдушина под потолком. Каждая деталь, изученная до мельчайшей подробности, всплывала во сне, иногда просто в памяти.
Только по достижении зрелого возраста, сменив множество временных жилищ, человек догадался: дом не отпускает, потому что принадлежит ему. Ему принадлежит всё, что он изучил - рассмотрел, обнюхал, потрогал, прослушал. В самом деле, вот он вселяется в квартиру, где всё не так и не там, как в десятке предыдущих - дверные проемы, окна, диван, туалет, кухонная плита. День за днем человек трогает их, смотрит, изучает. На плите в углу облезла эмаль и зияет черное, похожее на жука пятно. Входная дверь тяжелая, тугая и звучит так, будто ты тронул гитарную струну, только тише. У дивана есть выступ, о который цепляешься. Окно показывает пейзаж как из рекламного проспекта. И теперь всё это - его, всё принадлежит ему.
Вот почему старость такая тяжелая штука. Человек вмещает столько присвоенного, что оно отдается болью в суставах, замедляет ток крови, пережимает сосуды, скрипит в шее и ноет в голове. Человек перегружен.
Он усвоил весь материальный и прочий мир, теперь мир - это он.
Когда человека не станет, он будет сниться тем домам, где жил.