Семь миниатюр о человеке
Подборка:
1. Человек и город
2. Человек и ветер
3. Человек и вещи
4. Человек и шкаф
5. Человек и девушка
6. Человек и дом
7. Человек и сны
(тексты не новые, размещаю их лишь из любви к композиционной гармоничности, ну и в рамках вечного поиска хорошего настроения)
1.
ЧЕЛОВЕК И ГОРОД
Однажды Гуэль пришел к Гауди и сказал:
- А что, брат Антонио, не построить ли нам спальный район для богатых?
- Можно и построить, брат Эусеби, почему нет, - легко согласился Гауди.
Он вообще легко соглашался на безумные предприятия. Если они, конечно, лежали в области архитектуры, где более вдохновенного безумца, чем Гауди, найти было трудно.
- Виллы, гроты, зелень, все дела! - размахивал руками Гуэль. - Миллионеры с руками оторвут! Только там пару склонов надо срыть.
- Как скажешь, дружище, - ответил Гауди, уже воображая, как он размахнется со своими идеями. - Для такого дела и Тибидабо прокопаем, если что.
Гора Тибидабо нахмурилась, но промолчала. Когда у тебя в запасе вечность, то, прежде чем что-то сказать, сто лет подумаешь.
Район выходил заоблачно крутой, но покупать виллы никто не хотел. И пришлось Гуэлю продать все это дело мэрии Барселоны.
- Ну ладно, будет парк, тоже хорошо, - решили они, особенно Гауди.
Который в парке и поселился, в одном из ненормальных с виду домов.
- Тем более, что однажды в этот парк приедет погулять хорошая компания, - хотела сказать гора Тибидабо.
Но опять не сказала.
Человек вез по ночной улице чемодан, тяжело дышал и считал про себя: «Из метро направо, сразу ступеньки, там наверх по лестнице и направо, и почти сразу налево...» Этот человек тревожился, что не найдет нужного ему дома в огромном ночном чужом городе.
- Ты подумал «враждебный», - обиделся город, - хотя и написал «чужой».
- А ты вовсе не обиделся, - пожал плечами человек, - не становись в позу.
Странное это было время и путешествие. Слишком легко все получалось у человека и его компании. Сразу находились все нужные места, погода ласкала теплом, гора Тибидабо подмигивала сверху во время завтраков и ужинов.
Тревожный человек очень любил бывать в разных городах и прислушиваться к ним, присматриваться краями глаз, где, как сказал один хороший человек, всегда показывают самое главное. Города не сразу открывались, они были сами по себе: какое им дело до приезжего? А этот город наоборот, подсовывал все, что человеку было необходимо. Хочешь есть - вот тебе кафе, садись и обедай. Хочешь посидеть - вот тебе скамейка, отдыхай. Не говоря о достопримечательностях.
Человек был тревожен по натуре, а сейчас особенно. Он был нездоров, вскоре ему предстояло свидание с доктором, все это мало вдохновляло. Но город отвлекал и растворял тревогу. И гора Тибидабо отовсюду присматривала за человеком.
- Не заблудишься тут у вас, - ворчал человек, который на самом деле всегда боялся заблудиться, но здесь, в Барселоне, не мог. - Чувствую себя прямо как дома.
- Даже не мечтай, - отвечал город.
По утрам человек иногда выходил пройтись, пока его компания, состоявшая, между прочим, из очаровательных женщин, спала. Между крытыми черепицей домиками проглядывало море.
- Я всегда проглядываю между домиками, - любезно голубело море.
Если можно так выразиться, оно было чрезвычайно голубезно.
- Сам знаю, - пожимал плечами человек, - видел в других приморских городах. Но здесь ты проглядываешь как-то иначе!
Утренняя прохлада всегда сменялась нежным дневным теплом, и поэтому не беспокоила. Человек понимал, что попал в сказку, от этого ему сразу хотелось потребовать, чтобы она не кончалась. Как всякие тревожные люди, человек норовил не радоваться, а заглядывать воображением в конец пути и заранее расстраиваться.
- Ну что, брат Гуэль, - кивал тем временем Гауди из своей Саграды Фамилии. - А теперь веди его в парк!
И брат Гуэль вел. Он его так вел, как никто еще никого и никогда не водил. Он играл ему гитарными звуками, вводил в транс нечеловечески прекрасными пейзажами, смешил забавными туристами, шелестел растениями. И конечно, ошеломлял гаудическими домами, для которых и слов-то не подберешь.
Но самое главное - город вылечил человека от тревожности.
- Потому что я же раньше не знал такую простую вещь, - произнес человек посреди далекого обледеневшего, засыпанного снегом города, - что каждое место, где ты оставляешь душу, оставляет свою душу в тебе!
- Или ее часть, - кивнула город Барселона.
Во всяком случае, незачем тосковать по прекрасному, когда оно всегда с тобой. Вот просто совсем рядом. Можно даже сказать, внутри.
- Только закрой глаза, и увидишь, - сказала Барселона. - Но заглядывай воображением не в конец пути, а в свою душу!
И гора Тибидабо так сказала, и площадь Каталонии. И многие другие горы, города и площади тоже сказали.
Человек попробовал - и у него получилось.
Вы тоже попробуйте.
2.
ЧЕЛОВЕК И ВЕТЕР
Оконное стекло вздрогнуло, потому что в него всем телом ударил ветер. И тут же отступил: дескать, я не хотел, ничего такого. Это так просто.
На самом деле ветер знал, что там, за стеклом, его слушает человек. И завывал, и бился. Когда у тебя есть свой слушатель, то поневоле стараешься.
- Ну а что, - выдохнул ветер в пространство, - раз он слушает, то почему нет. Я могу.
Человек тоже знал, что ветер знает. Он лежал, провожал взглядом медленно проплывающие по потолку квадратики света и слушал звуки ветра.
- Ветер не виноват, - думал человек. - Он же не специально разбушевался, чтобы меня попугать. Ветер дует оттуда, где высокое давление, туда, где низкое. Так он устроен.
Автомобили проехали, и квадраты света пропали. Ветер тоже как будто утих. Но было понятно, что это ненадолго.
- Конечно, давления же надо уравнять! - бушевал ветер. - Это несправедливо, что там повышенное, а тут пониженное!
И он уравнивал, движимый обостренным чувством справедливости. Но почему-то всегда выходило, что едва уравняешь - и там, где было низкое давление, уже высокое, а где высокое - стало низкое. И снова надо восстанавливать справедливость.
- Так все устроено, - думал человек, продолжая в то же время валяться под одеялом, - что справедливость - очень зыбкое равновесие. Его, в сущности, и не существует. А если существует, то совсем недолго.
Известно, что ветер дует от разницы давлений. А что возникает от разницы чувств? Например, тут любовь есть, а там ее уже нет. Тоже ветер? Нет, ничего особенного не возникает. Только бессонница.
- Организм чувствует, что чего-то не хватает, - рассуждал человек, - и пытается восстановить справедливость. Вот и не спит.
- Очень мудрая мысль, - хмыкнул ветер, - но уснуть она тебе, тем не менее, не поможет. Мудрых мыслей у тебя много, а больше ничего нет. Поэтому ты не спишь.
Человек не стал ничего отвечать. Он включил свет и сел за компьютер, записать свои мысли. Неважно, мудрые они или не очень. Зато в его голове они есть.
А в чьей-то голове их нет, и тут уж дуй, не дуй - никакого равновесия не будет.
3.
ЧЕЛОВЕК И ВЕЩИ
Один человек никак не ложился спать. Смотрел в окно, сидел у компьютера, ходил, снова сидел, снова смотрел в окно. В час ночи лег, уснул, потом снова встал. И сразу к компьютеру.
- Да что же это такое, - раздраженно пробурчала настольная лампа. - Ни днем, ни ночью покоя нет!
Она злилась, потому что человек держал ее на полу возле дивана, то есть сделал напольной лампой. А днем ставил возле аквариума с улиткой.
- И как, скажите, теперь мне называться? - моргала лампа из-под абажура. - Улиточная лампа? Тьфу!
- Действительно безобразие, - проскрипел паркет. - Только расслабишься, как он вскочит и ходит, ходит... Который там час хоть?
- Три часа ночи, - ответил будильник.
- Ужас!
Будильник промолчал. В его возрасте уже все равно, ходит кто-нибудь или лежит. В юности он немного спешил, а сейчас стал слегка отставать. За этим новым временем не успеешь... Поэтому ради справедливости следует сказать, что было не три часа ночи, а пять минут четвертого.
Даже компьютер, самый близкий друг человека, недовольно сказал:
- Меня переводит в спящий режим, а сам? Крышку закрывает, я едва усну - снова открывает.
Чайник тоже хотел пожаловаться на человека, ведь если все думают и говорят одно и то же, то возражать рискованно. Но человек наполнил чайник водой и поставил на огонь, а с полным ртом воды попробуйте поговорить! Во всяком случае, всегда можно потом оправдаться: дескать, был занят водными процедурами в принудительном порядке.
- Мне тоже надоело это круглосуточное мелькание, - веско произнес прибор по имени беспроводной маршрутизатор. Дома его называли коротко и по-свойски: роутер. - Отключу-ка я ему интернет, пусть спит.
Человек отошел от компьютера к окну, долго так стоял, глядя в ночь. А когда вернулся и в сотый раз хотел проверить почту, заглянуть на свои аккаунты в соцсетях - не оставил ли кто-нибудь комментарий - интернета не было.
Тут человек так заметался, что вещи его почти пожалели. Но человек успокоился, взял ручку, тетрадь, записал первую фразу: «Один человек никак не ложился спать, смотрел в окно, сидел у компьютера, ходил...»
Лампа заглядывала ему через плечо, так как человек поставил ее наконец на стол. А все остальные вещи нетерпеливо спрашивали:
- Что он там пишет?
- Про нас пишет. Только у него выходит, что мы ему все приснились, - немного растерянно отвечала лампа.
- Безобразие, - проскрипел паркет. - Это он нам приснился!
Утром человек что-то сделал с проводами и кабелями, и роутер вынужден был заработать. В почте появилось письмо от друга.
Человек прочитал его и улыбнулся.
4.
ЧЕЛОВЕК И ШКАФ
Человек подошел к шкафу и посмотрел в зеркало. А шкаф посмотрел в человека.
- Что-то не нравлюсь я себе в последнее время, - подумал шкаф. - Старею, скриплю... Не буду на себя смотреть, одно расстройство.
И он заглянул внутрь. У него был богатый внутренний мир, которым можно гордиться, даже похвастать при случае. Внутри все находилось в полном порядке: одежда аккуратно висела на плечиках, как положено.
- Когда я на человеке, - глубокомысленно сказала одежда, - я форма. А когда внутри шкафа - содержание и внутренний мир. Парадокс!
Плечики пожали плечиками и промолчали. Они-то знали, что только они держат на своих плечах весь мир. Пусть внутренний, но мир. Такая у них работа - держать на себе то, что другие не могут. Им, другим, некогда. А тут держишь, держишь, и никто спасибо не скажет.
Человек смотрел в зеркало и тоже, наверное, что-то думал. Но никто не знал, что именно.
Разве по людям это поймешь?
5.
ЧЕЛОВЕК И ДЕВУШКА
У одной девушки перестал загружаться компьютер: наверное, пришло время переустановить систему и вообще почистить железо. Она думала об этом по пути на работу и прикидывала, как найти системщика.
Она не знала, что в этом же вагоне метро едет системщик, который мог бы легко починить ее ноутбук. У системщика ныл зуб, который давно пора было запломбировать, но он все тянул: то времени нет, то настроения.
Он не знал, что напротив него сидит стоматолог, который как раз и занимается лечением зубов. Но сегодня у него отвратительное настроение: машину пришлось сдать в автосервис и из-за этого ехать на метро. Он проклинал толкотню и духоту, а заодно и бестолковых автомехаников, которые никак не могли отрегулировать машину.
Он не знал, что над ним стоит и даже задевает его своей сумкой замечательный автомеханик, к которому очередь по записи и только через знакомых. Автомеханик тосковал, потому что его бросила любимая девушка, и он был уверен, что уже никогда никого не полюбит, да и вообще не хочется.
Он не знал, что в самом конце вагона проталкивается к выходу девушка, которую он полюбит, а она его, и все у них будет хорошо. Сейчас они не встретились, и еще пару раз не встретятся, но их знакомство неизбежно, так как назначено.
Выходя, девушка слегка задела плечом заходящего в вагон человека. Тот оглянулся на нее, потом зашел в вагон, всех оглядел, вот это всё увидел и, вернувшись домой, записал. Потому что он был писателем.
Придумал, конечно.
6. ЧЕЛОВЕК И ДОМ
Если нет дома, его можно построить. А если не умеешь?
- Тогда нарисовать, - сказал воображаемый дом. - Рисовать же ты умеешь. Давай, рисуй скорее!
- Потише, воображаемый, - сказал человек.
Они с домом помолчали. Человеку нравилась в домах эта черта: молчаливость. Он так и представлял себе дом, который не мешает. Даже если скрипнет, то лишь от усердия не мешать, от тактичности.
- Значит, вот это стены, - рисовал художник, - вот окна и крыша...
Дом вздохнул.
- Что же я, совсем один? Больше никого не будет?
- А я? - спросил человек.
- Мне нужны другие дома, - сказал нарисованный дом. - У каждого человека должен быть дом, так?
- Ну да.
- И тогда у каждого дома должен быть...
- Человек?
- Нет, ты же и так есть! Должен быть соседний дом. И еще один. Тогда получится улица, понимаешь? На улицу можно смотреть.
Человек задумался. Если нет дома, его можно нарисовать. А если нет города?
Тогда он снова призвал на помощь свое воображение. Это, кстати, очень удобно: в воображении всегда чисто прибрано, все лежит на своих местах. И главное, тишина.
- Призывник по вашему зову явился! - отсалютовало воображение.
Они разложили лоскуты домов по диагонали, по цвету и по композиции. Потом мысленно сшили, чтобы лоскуты не взлетели от дыхания: там, в воображении, они очень воздушные. И уже совсем осторожно, не дыша, взялись за концы лоскутного одеяла, чтобы положить его на картину и пригладить сверху красками.
Вот так и получилось лоскутное шитье города.
Теперь картина висит перед человеком на стене. Странно: висит она спереди, а защищает со всех сторон.
Потом, когда он отдаст ее в добрые руки, она будет защищать их.
7. ЧЕЛОВЕК И СНЫ
Человек должен был сесть на электричку, чтобы доехать до аэропорта и вернуться из чужой страны в свою. Но вдруг он осознал, что не помнит, где садиться, на какой улице. Туда идти? Или туда?.. Но ни там, ни там никаких станций!
- Неплохо, - прошептал один сон другому. - А вот так?
Человек поехал с подругой в отпуск, а она вдруг ушла куда-то. Неужели бросила, оставила одного? Он начал торопливо набирать ее номер на телефоне, и с ужасом понял, что не помнит ни одной цифры.
- Тоже ничего, - ответил второй сон. - Годится.
Эти два сна перепорхнули от изголовья кровати на стол, а на их место слетелись несколько других. В одном человек был водителем, вел грузовик по обледеневшей скользкой улице и не мог его удержать на проезжей части. В другом брел по анфиладе комнат сквозь толпы молчаливых людей, искал кого-то и не мог найти.
- Все же я не понимаю, - тихо сказал один из снов. - Мы что, должны его мучить?
- Это он себя мучит. Мы такие, какими он нас вызывает. А нам что? Наше дело вылетать по вызову.
Сны летали под веками человека, как птицы. Тени их крыльев шевелились, перекрещивались все быстрее. Когда мелькание достигало некоего предела, человек открывал глаза. И уже никаких теней, никаких снов не видел.
Кряхтя, человек садился и решал, не сесть ли ему за компьютер. А может, попытаться опять уснуть?
- Хочу показать ему что-нибудь солнечное, морское. Хоть разок.
- А я хочу, чтобы он полетал в небе...
Сны перешептывались, прячась в чемодане.
- Тише вы, Тарковские! Ждите своей очереди.
Засыпая, человек подумал, что давно не ходил в кинотеатр, и пора бы уже что-то посмотреть.
1. Человек и город
2. Человек и ветер
3. Человек и вещи
4. Человек и шкаф
5. Человек и девушка
6. Человек и дом
7. Человек и сны
(тексты не новые, размещаю их лишь из любви к композиционной гармоничности, ну и в рамках вечного поиска хорошего настроения)
1.
ЧЕЛОВЕК И ГОРОД
Однажды Гуэль пришел к Гауди и сказал:
- А что, брат Антонио, не построить ли нам спальный район для богатых?
- Можно и построить, брат Эусеби, почему нет, - легко согласился Гауди.
Он вообще легко соглашался на безумные предприятия. Если они, конечно, лежали в области архитектуры, где более вдохновенного безумца, чем Гауди, найти было трудно.
- Виллы, гроты, зелень, все дела! - размахивал руками Гуэль. - Миллионеры с руками оторвут! Только там пару склонов надо срыть.
- Как скажешь, дружище, - ответил Гауди, уже воображая, как он размахнется со своими идеями. - Для такого дела и Тибидабо прокопаем, если что.
Гора Тибидабо нахмурилась, но промолчала. Когда у тебя в запасе вечность, то, прежде чем что-то сказать, сто лет подумаешь.
Район выходил заоблачно крутой, но покупать виллы никто не хотел. И пришлось Гуэлю продать все это дело мэрии Барселоны.
- Ну ладно, будет парк, тоже хорошо, - решили они, особенно Гауди.
Который в парке и поселился, в одном из ненормальных с виду домов.
- Тем более, что однажды в этот парк приедет погулять хорошая компания, - хотела сказать гора Тибидабо.
Но опять не сказала.
Человек вез по ночной улице чемодан, тяжело дышал и считал про себя: «Из метро направо, сразу ступеньки, там наверх по лестнице и направо, и почти сразу налево...» Этот человек тревожился, что не найдет нужного ему дома в огромном ночном чужом городе.
- Ты подумал «враждебный», - обиделся город, - хотя и написал «чужой».
- А ты вовсе не обиделся, - пожал плечами человек, - не становись в позу.
Странное это было время и путешествие. Слишком легко все получалось у человека и его компании. Сразу находились все нужные места, погода ласкала теплом, гора Тибидабо подмигивала сверху во время завтраков и ужинов.
Тревожный человек очень любил бывать в разных городах и прислушиваться к ним, присматриваться краями глаз, где, как сказал один хороший человек, всегда показывают самое главное. Города не сразу открывались, они были сами по себе: какое им дело до приезжего? А этот город наоборот, подсовывал все, что человеку было необходимо. Хочешь есть - вот тебе кафе, садись и обедай. Хочешь посидеть - вот тебе скамейка, отдыхай. Не говоря о достопримечательностях.
Человек был тревожен по натуре, а сейчас особенно. Он был нездоров, вскоре ему предстояло свидание с доктором, все это мало вдохновляло. Но город отвлекал и растворял тревогу. И гора Тибидабо отовсюду присматривала за человеком.
- Не заблудишься тут у вас, - ворчал человек, который на самом деле всегда боялся заблудиться, но здесь, в Барселоне, не мог. - Чувствую себя прямо как дома.
- Даже не мечтай, - отвечал город.
По утрам человек иногда выходил пройтись, пока его компания, состоявшая, между прочим, из очаровательных женщин, спала. Между крытыми черепицей домиками проглядывало море.
- Я всегда проглядываю между домиками, - любезно голубело море.
Если можно так выразиться, оно было чрезвычайно голубезно.
- Сам знаю, - пожимал плечами человек, - видел в других приморских городах. Но здесь ты проглядываешь как-то иначе!
Утренняя прохлада всегда сменялась нежным дневным теплом, и поэтому не беспокоила. Человек понимал, что попал в сказку, от этого ему сразу хотелось потребовать, чтобы она не кончалась. Как всякие тревожные люди, человек норовил не радоваться, а заглядывать воображением в конец пути и заранее расстраиваться.
- Ну что, брат Гуэль, - кивал тем временем Гауди из своей Саграды Фамилии. - А теперь веди его в парк!
И брат Гуэль вел. Он его так вел, как никто еще никого и никогда не водил. Он играл ему гитарными звуками, вводил в транс нечеловечески прекрасными пейзажами, смешил забавными туристами, шелестел растениями. И конечно, ошеломлял гаудическими домами, для которых и слов-то не подберешь.
Но самое главное - город вылечил человека от тревожности.
- Потому что я же раньше не знал такую простую вещь, - произнес человек посреди далекого обледеневшего, засыпанного снегом города, - что каждое место, где ты оставляешь душу, оставляет свою душу в тебе!
- Или ее часть, - кивнула город Барселона.
Во всяком случае, незачем тосковать по прекрасному, когда оно всегда с тобой. Вот просто совсем рядом. Можно даже сказать, внутри.
- Только закрой глаза, и увидишь, - сказала Барселона. - Но заглядывай воображением не в конец пути, а в свою душу!
И гора Тибидабо так сказала, и площадь Каталонии. И многие другие горы, города и площади тоже сказали.
Человек попробовал - и у него получилось.
Вы тоже попробуйте.
2.
ЧЕЛОВЕК И ВЕТЕР
Оконное стекло вздрогнуло, потому что в него всем телом ударил ветер. И тут же отступил: дескать, я не хотел, ничего такого. Это так просто.
На самом деле ветер знал, что там, за стеклом, его слушает человек. И завывал, и бился. Когда у тебя есть свой слушатель, то поневоле стараешься.
- Ну а что, - выдохнул ветер в пространство, - раз он слушает, то почему нет. Я могу.
Человек тоже знал, что ветер знает. Он лежал, провожал взглядом медленно проплывающие по потолку квадратики света и слушал звуки ветра.
- Ветер не виноват, - думал человек. - Он же не специально разбушевался, чтобы меня попугать. Ветер дует оттуда, где высокое давление, туда, где низкое. Так он устроен.
Автомобили проехали, и квадраты света пропали. Ветер тоже как будто утих. Но было понятно, что это ненадолго.
- Конечно, давления же надо уравнять! - бушевал ветер. - Это несправедливо, что там повышенное, а тут пониженное!
И он уравнивал, движимый обостренным чувством справедливости. Но почему-то всегда выходило, что едва уравняешь - и там, где было низкое давление, уже высокое, а где высокое - стало низкое. И снова надо восстанавливать справедливость.
- Так все устроено, - думал человек, продолжая в то же время валяться под одеялом, - что справедливость - очень зыбкое равновесие. Его, в сущности, и не существует. А если существует, то совсем недолго.
Известно, что ветер дует от разницы давлений. А что возникает от разницы чувств? Например, тут любовь есть, а там ее уже нет. Тоже ветер? Нет, ничего особенного не возникает. Только бессонница.
- Организм чувствует, что чего-то не хватает, - рассуждал человек, - и пытается восстановить справедливость. Вот и не спит.
- Очень мудрая мысль, - хмыкнул ветер, - но уснуть она тебе, тем не менее, не поможет. Мудрых мыслей у тебя много, а больше ничего нет. Поэтому ты не спишь.
Человек не стал ничего отвечать. Он включил свет и сел за компьютер, записать свои мысли. Неважно, мудрые они или не очень. Зато в его голове они есть.
А в чьей-то голове их нет, и тут уж дуй, не дуй - никакого равновесия не будет.
3.
ЧЕЛОВЕК И ВЕЩИ
Один человек никак не ложился спать. Смотрел в окно, сидел у компьютера, ходил, снова сидел, снова смотрел в окно. В час ночи лег, уснул, потом снова встал. И сразу к компьютеру.
- Да что же это такое, - раздраженно пробурчала настольная лампа. - Ни днем, ни ночью покоя нет!
Она злилась, потому что человек держал ее на полу возле дивана, то есть сделал напольной лампой. А днем ставил возле аквариума с улиткой.
- И как, скажите, теперь мне называться? - моргала лампа из-под абажура. - Улиточная лампа? Тьфу!
- Действительно безобразие, - проскрипел паркет. - Только расслабишься, как он вскочит и ходит, ходит... Который там час хоть?
- Три часа ночи, - ответил будильник.
- Ужас!
Будильник промолчал. В его возрасте уже все равно, ходит кто-нибудь или лежит. В юности он немного спешил, а сейчас стал слегка отставать. За этим новым временем не успеешь... Поэтому ради справедливости следует сказать, что было не три часа ночи, а пять минут четвертого.
Даже компьютер, самый близкий друг человека, недовольно сказал:
- Меня переводит в спящий режим, а сам? Крышку закрывает, я едва усну - снова открывает.
Чайник тоже хотел пожаловаться на человека, ведь если все думают и говорят одно и то же, то возражать рискованно. Но человек наполнил чайник водой и поставил на огонь, а с полным ртом воды попробуйте поговорить! Во всяком случае, всегда можно потом оправдаться: дескать, был занят водными процедурами в принудительном порядке.
- Мне тоже надоело это круглосуточное мелькание, - веско произнес прибор по имени беспроводной маршрутизатор. Дома его называли коротко и по-свойски: роутер. - Отключу-ка я ему интернет, пусть спит.
Человек отошел от компьютера к окну, долго так стоял, глядя в ночь. А когда вернулся и в сотый раз хотел проверить почту, заглянуть на свои аккаунты в соцсетях - не оставил ли кто-нибудь комментарий - интернета не было.
Тут человек так заметался, что вещи его почти пожалели. Но человек успокоился, взял ручку, тетрадь, записал первую фразу: «Один человек никак не ложился спать, смотрел в окно, сидел у компьютера, ходил...»
Лампа заглядывала ему через плечо, так как человек поставил ее наконец на стол. А все остальные вещи нетерпеливо спрашивали:
- Что он там пишет?
- Про нас пишет. Только у него выходит, что мы ему все приснились, - немного растерянно отвечала лампа.
- Безобразие, - проскрипел паркет. - Это он нам приснился!
Утром человек что-то сделал с проводами и кабелями, и роутер вынужден был заработать. В почте появилось письмо от друга.
Человек прочитал его и улыбнулся.
4.
ЧЕЛОВЕК И ШКАФ
Человек подошел к шкафу и посмотрел в зеркало. А шкаф посмотрел в человека.
- Что-то не нравлюсь я себе в последнее время, - подумал шкаф. - Старею, скриплю... Не буду на себя смотреть, одно расстройство.
И он заглянул внутрь. У него был богатый внутренний мир, которым можно гордиться, даже похвастать при случае. Внутри все находилось в полном порядке: одежда аккуратно висела на плечиках, как положено.
- Когда я на человеке, - глубокомысленно сказала одежда, - я форма. А когда внутри шкафа - содержание и внутренний мир. Парадокс!
Плечики пожали плечиками и промолчали. Они-то знали, что только они держат на своих плечах весь мир. Пусть внутренний, но мир. Такая у них работа - держать на себе то, что другие не могут. Им, другим, некогда. А тут держишь, держишь, и никто спасибо не скажет.
Человек смотрел в зеркало и тоже, наверное, что-то думал. Но никто не знал, что именно.
Разве по людям это поймешь?
5.
ЧЕЛОВЕК И ДЕВУШКА
У одной девушки перестал загружаться компьютер: наверное, пришло время переустановить систему и вообще почистить железо. Она думала об этом по пути на работу и прикидывала, как найти системщика.
Она не знала, что в этом же вагоне метро едет системщик, который мог бы легко починить ее ноутбук. У системщика ныл зуб, который давно пора было запломбировать, но он все тянул: то времени нет, то настроения.
Он не знал, что напротив него сидит стоматолог, который как раз и занимается лечением зубов. Но сегодня у него отвратительное настроение: машину пришлось сдать в автосервис и из-за этого ехать на метро. Он проклинал толкотню и духоту, а заодно и бестолковых автомехаников, которые никак не могли отрегулировать машину.
Он не знал, что над ним стоит и даже задевает его своей сумкой замечательный автомеханик, к которому очередь по записи и только через знакомых. Автомеханик тосковал, потому что его бросила любимая девушка, и он был уверен, что уже никогда никого не полюбит, да и вообще не хочется.
Он не знал, что в самом конце вагона проталкивается к выходу девушка, которую он полюбит, а она его, и все у них будет хорошо. Сейчас они не встретились, и еще пару раз не встретятся, но их знакомство неизбежно, так как назначено.
Выходя, девушка слегка задела плечом заходящего в вагон человека. Тот оглянулся на нее, потом зашел в вагон, всех оглядел, вот это всё увидел и, вернувшись домой, записал. Потому что он был писателем.
Придумал, конечно.
6. ЧЕЛОВЕК И ДОМ
Если нет дома, его можно построить. А если не умеешь?
- Тогда нарисовать, - сказал воображаемый дом. - Рисовать же ты умеешь. Давай, рисуй скорее!
- Потише, воображаемый, - сказал человек.
Они с домом помолчали. Человеку нравилась в домах эта черта: молчаливость. Он так и представлял себе дом, который не мешает. Даже если скрипнет, то лишь от усердия не мешать, от тактичности.
- Значит, вот это стены, - рисовал художник, - вот окна и крыша...
Дом вздохнул.
- Что же я, совсем один? Больше никого не будет?
- А я? - спросил человек.
- Мне нужны другие дома, - сказал нарисованный дом. - У каждого человека должен быть дом, так?
- Ну да.
- И тогда у каждого дома должен быть...
- Человек?
- Нет, ты же и так есть! Должен быть соседний дом. И еще один. Тогда получится улица, понимаешь? На улицу можно смотреть.
Человек задумался. Если нет дома, его можно нарисовать. А если нет города?
Тогда он снова призвал на помощь свое воображение. Это, кстати, очень удобно: в воображении всегда чисто прибрано, все лежит на своих местах. И главное, тишина.
- Призывник по вашему зову явился! - отсалютовало воображение.
Они разложили лоскуты домов по диагонали, по цвету и по композиции. Потом мысленно сшили, чтобы лоскуты не взлетели от дыхания: там, в воображении, они очень воздушные. И уже совсем осторожно, не дыша, взялись за концы лоскутного одеяла, чтобы положить его на картину и пригладить сверху красками.
Вот так и получилось лоскутное шитье города.
Теперь картина висит перед человеком на стене. Странно: висит она спереди, а защищает со всех сторон.
Потом, когда он отдаст ее в добрые руки, она будет защищать их.
7. ЧЕЛОВЕК И СНЫ
Человек должен был сесть на электричку, чтобы доехать до аэропорта и вернуться из чужой страны в свою. Но вдруг он осознал, что не помнит, где садиться, на какой улице. Туда идти? Или туда?.. Но ни там, ни там никаких станций!
- Неплохо, - прошептал один сон другому. - А вот так?
Человек поехал с подругой в отпуск, а она вдруг ушла куда-то. Неужели бросила, оставила одного? Он начал торопливо набирать ее номер на телефоне, и с ужасом понял, что не помнит ни одной цифры.
- Тоже ничего, - ответил второй сон. - Годится.
Эти два сна перепорхнули от изголовья кровати на стол, а на их место слетелись несколько других. В одном человек был водителем, вел грузовик по обледеневшей скользкой улице и не мог его удержать на проезжей части. В другом брел по анфиладе комнат сквозь толпы молчаливых людей, искал кого-то и не мог найти.
- Все же я не понимаю, - тихо сказал один из снов. - Мы что, должны его мучить?
- Это он себя мучит. Мы такие, какими он нас вызывает. А нам что? Наше дело вылетать по вызову.
Сны летали под веками человека, как птицы. Тени их крыльев шевелились, перекрещивались все быстрее. Когда мелькание достигало некоего предела, человек открывал глаза. И уже никаких теней, никаких снов не видел.
Кряхтя, человек садился и решал, не сесть ли ему за компьютер. А может, попытаться опять уснуть?
- Хочу показать ему что-нибудь солнечное, морское. Хоть разок.
- А я хочу, чтобы он полетал в небе...
Сны перешептывались, прячась в чемодане.
- Тише вы, Тарковские! Ждите своей очереди.
Засыпая, человек подумал, что давно не ходил в кинотеатр, и пора бы уже что-то посмотреть.