Новые индийские
Серпентин
Мы направлялись к сикхам. Перед А. стояла грандиозная задача проведения полевого исследования, плюс нас ждали встречи в университетах и, конечно, небесный Амритсар. Но не сразу сказка сказывается, и надо было предварительно поболтаться в Чандигархе - выстроенной Корбюзье столице разделенного Па/енджаба, чтобы мчаться потом к золотой крыше сикхизма, дальше на север. А пока полные впечатлениями буржуазной Шимлы и вдумчивыми беседами с тамошними гуманитариями-стажерами, полные обедом, да-да, по самую ручку джиповой двери, мы спускались с горы. Как объяснила мудрая И., индийские водители за рулем не едят. То есть, не едят все время путешествия, сколь бы длинной ни была поездка, только жуют [какую-то гадость], чтобы не засыпать. Уж и не знаю, жевал ли что-нибудь наш водитель, но ехал он ровно-быстро, очень быстро, очень (в чем спуск с горы ему, надо думать, помогал), и… еще раз отмечу: все-таки левостороннее движение - это против естества. Ну, когда никому уже не нужно брать в расчет, у кого в какой руке копье, а, напротив, приходится ехать, скажем, по серпантину, мне кажется, тому, кто поднимается, сподручнее ехать ближе к обрыву, чем тому, кто спускается, только кто ж меня будет слуша-ааааааа…. Неважно.
В общем, в какой-то момент меня укачало, ту-то кстати на повороте по-над обрывом попался рыночек с мандаринами (о, таких я не едала ни до, ни после), и мандарин спас дочь нерусской демократии. В Чандигарх мы прибыли затемно. Уже на подступах к нему обнаружилось, что серпантин - это одна забава, а езда по прямой (где можно снова вжать тапочек в пол), по условной прямой, ибо дорога состояла из сплошных «др-др-ПРЫГ!-др-Прыг!»… езда по прямой - тоже забава, та еще. Но не суть. Пока оглоушенный поездкой дистан валялся на мягких подушках джипа, охраняя багаж, эскадрон индологов пошел на местные гостиницы неостановимым клином и нашел нам проживательное место. Прибыли.
В Чан di Garh
В Чандигархе мы зависли на несколько дней. А. было нужно в Патиалу, и мне очень хотелось сесть ей на хвост, но переезд из Шимлы дался моей слабой голове слишком тяжело, и ехать в Патиалу голова не отважилась, хотя туда, как говорили А. и ААС, надо было только по прямой, бессерпантинно. Накануне, почти ночью второго февраля, мы, пошатываясь после спуска, пошли заказывать А. машину и кормить ААС. Мы с А. уже ничего не хотели, но бесславно падать в койку в гостинице тоже было как-то… не по-пацански, и мы побрели. Вечерний город был полон серьезных сикхов, ни одной женщины видно не было, и мы с А. немножко напряглись (женщины в темное время суток, по идее, сидят по домам, а мы мало того что белые женщины, так еще и в джинсах). Все, конечно, обошлось. С какой-то дцатой попытки удалось найти приличную забегаловку - хотя и ведж, но хотя бы с лепешками, и мы выпили там чаю за счастливый скат с горы, за сикхов и за второе февраля. Предстояло решить еще одну очень важную проблему - как курить. Шимла - смоук-фри город, но наш Ахмет на это плевал, одалживался сигаретами и, в целом, на наших балконах можно было предаться пороку свободно. Но сикхи, как известно, - ребята строгие, и предаваться пороку с угрозой быть насаженной на кривой сикхский кирпан совершенно никому не хотелось. К «никому» относились мы с ААС; так что, доведя А. до гостиницы, мы снова отправились на улицу искать темный закуток, где покурить.
Исход приключения рассказывать не буду, т.к. курить нынче немодно. В дальнейшем мне удалось распечатать балкон у себя в номере, и мы выходили туда, наблюдая параллельно жизнь нашего двора, богатых, бедных, пятерых щенят и, наконец-то, сикха в знаменитых сикхских подштанниках.
Квадратура друга
Корбюзье оторвался на Чандигархе по полной программе. Нигде более нет таких квадратных квадратов районов и таких круглых кругов пересекательных авторазвязок. Нигде более в Индии нет тротуаров (разве что в правительственном и дипломатическом Дели). Университет - торжество конструктивизма, а город вообще богатый, зеленый и т.д. Все это видишь и понимаешь, после того как тебя ткнули в эти факты носом (за исключением квадратичности, конечно, квадратичность кидается на тебя вполне эмпирически). Столкновение Корбюзье с индийцем приводит к довольно печальному результату: Корбюзье от этого чреватого замусориванием, забрызгиванием и захламлением столкновения не делается одушевленнее ни на бетонную каплю, индиец же от столкновения с квадратами не делается упорядоченнее. Вообще, конструктивизм относится к тем течениям в архитектуре, которым не идет на пользу старение и приобретение благородной патины времени. Изысканный кракелюр, эффектные потеки, позеленевшие, покрытые мхом развалины и вообще то, что называется picturesque ruins (и мы опять вспомним блистательного Оскара, создававшего живописные лохмотья для нищих), - все это возможно и приемлемо в зданиях и комплексах, отстоящих от квадратногнездовой архитектуры чуть более чем полностью; не таков монстр Корбюзье. Не хочу сказать, что Корбюзье - не монстр. Он, безусловно, гений. Только гений (и злодейство) может назвать дом (или город?) «машиной для жилья», только он(и) же может воплотить эту костеперемалывательную машину в жизнь, да с шиком. Почему любой новый режим хочет непременно примерить на себя Замятина (чтобы не вспоминать опять Оруэлла, т.к. инаф из инаф)? Почему кашмирский брамин Неру со своими тонкими брахманскими костями, приталенным панджабским сюртуком и британским образованием тер свои браминские плечи о плечи увенчанного круглыми очками и обвязанного залихватской бабочкой Корбюзье, выстроившего индийцам город-улей? Наверное, когда переезжаешь, проще всего использовать для вещей и людей коробки; их и выстроили, и довольно об этом.
Однако в Чандигархе есть: университет (где отделение русистики сидит вместе с отделением палеонтологии и не без причин, шутка уже внутри скобок), офигенный музей, прикольный парк, выстроенный из отходов, большое и довольно тупое озеро с народными гуляньями, сикхские гурдвары, немного индуистских мандиров, подземный переход, торговый квартал номер Семь (?), много книжных магазинов и внезапно гипнотический текстиль. Чандигарх - богатый город. Все не зря.
В какой-то момент к нам пришел прекрасный друг, коричневотюрбанный сикх, говорящий по-русски и долго живший в Москве, по которой он до сих пор ностальгирует (no wonder). Мы много общались, он от души звал к себе жить, но мы как-то постеснялись, да и, честно говоря, не хотели. Сикх (совсем настоящий, разве что без кинжала) носит чалму, сворачивает бороду в тугие ниточки под подбородком, работает, кажется, инженером и учится - делает диссертацию по биографиям Толстого, Достоевского, Пушкина и Лермонтова. Могу врать в каких-то позициях (возможно, там были Гоголь и Чехов), но да, идеологически диссертация выглядит именно так. Сикхи должны постоянно учиться, поэтому в их землях много книжных магазинов, поэтому крупнейший университет, поэтому, как оборотная сторона, вот такой нонсенс, как подобная тема «диссертации». Мне не хочется обижать нашего гостеприимного друга за глаза, а в глаза, конечно, не скажешь: «Друг, так диссертации не пишут, такого не может быть, потому что не может быть никогда». So there.
Наш друг курировал нас. Сводил в гурдвару, где другой прекрасный молодой сикх в оранжевом подтюрбаннике показал нам, как носится сикский кинжал (на специальной кожаной сбруе на левом боку), позволил потрогать гребешок в волосах под нижней чалмой, дал воздушного риса и рассказал, что он-то - настоящий «кальса» (сикхский воин). Мы поднялись на второй этаж и немного послушали чтение великой книги-гуру сикхов Адигрантх (Гуру Грантх Сахиб) - этой почти живой сущности, выступающей для сикхов важнейшим объектом поклонения и действующим гуру (тут замолкаю, чтобы не позориться перед А.). Адигрантх читают в нескольких специальных комнатах постоянно, при этом один экземпляр должен отдыхать - спать. Книга пока не переведена на русский, надеюсь, что А. с нашим другом, как и планировали, сделают это. Это было бы делом жизни, и диссертация нашего друга, вероятно, ему в этом деле поможет. Все-таки, чтобы хорошо переводить, надо читать крупных писателей (нет-нет, я вовсе не захлебнулась ядом в конце этой фразы, тут все правда).
Интеллиджентсиа
Университет Чандигарха понравился тем, что он есть, но в остальном ужаснул. Я и ГЗ МГУ-то не очень люблю, и прекрасный орденоносный кампус Скарборо университета Торонто наводил на меня тоску своими, опять-таки, конструктивистскими коннотациями. Вот Оксфорд (пардон за трюизм), Сент-Джордж в том же Торонто (недаром там снимали фильм «Черепа»), наш старый манежный МГУ, журфак, - это да, таким должен быть университет. Пахнущим старым деревом, с затертыми столами в библиотеке, с разваливающимся полом, с постоянной реконструкцией и строительными лесами, чтоб из окна было видно Кремль, чтоб акустика в поточных аудиториях, чтобы где-нибудь обязательно кто-нибудь курил вместо лекций и ловился зашедшим туда же покурить преподавателем… В университете Чандигарха здорово. Потому что там умненькие, сытые дети, газоны, на которых они могут посидеть, знания, стильные сикхи в джинсах и голубых тюрбанах, надпись из Ганди на центре Ганди «Truth is God», пальмы, орлы, цветы, собаки. В принципе, довольно… Довольно конструктивистско и уныло это все, и мне туда не надо.
Интересная штука - сад камней. Выстроил ее человек по имени Нек Чанд (Nek Chand), получивший за этот проект большую премию, и ходить там прикольно и увлекательно. В принципе, это штука для народных гуляний, типа нашей Новой Поклонной или Новой Манежной, тоже совсем не мое, но сам лабиринт стен, сделанных из мешков, самовозобновляемые речушки и водопады, нетерракотовые армии прикольных фигурок и шеренги фантастической живности, - круто. Сделать такое из однотипных отходов - идея, видимо, не новая, но правильная, пусть лучше вилки, крышки и розетки работают. Да и вообще, приятно было смотреть на индийцев, гуляющих, качающихся на качелях, фотографирующихся с какими-то певцами, а потом, неподалеку, прохлаждающихся на берегу озера и ходящих туда-сюда. В туде-сюде был еще универсальный аттракцион «нарисуй портрет», и смотреть на работу художников было презабавно. Они рисуют тебя, начиная с глаза. Это настолько поразило мое воображение, что я ненадолго смирилась с Чандигархом («лучше-бы-я-съездила-в-Тадж»), особенно, когда увидела, что все-таки находится у сикхов под тюрбаном. Это мило. Мило, и точка.
Совершенно изумительный в Чандигархе музей. Само здание такое же душевынимающее, бетонное и гулкое, но наполнение его бриллиантовое. Тут можно только показывать картинки, рассказывать особо нечего. Сокровища локальные (вышивка по шелку или шелком), индуистские, буддийские, сикхские. Понравились все, даже современный танцующий Шива (синий). Есть пара Рерихов. Перед музеем образцы современной скульптуры, вполне ого-го, Музеон.
Музей Корбюзье - такой Корбюзье… Вот честно хотелось приобрести там какой-нибудь сувенир, ведь, в конце концов, где еще возьмешь такое скопление корбюзьизма, как не в Чандигархе? Но не получилось. Не втыкает, и все тут. А ведь он был хорошим художником.
Это канализационный люк с планом города
Ну и смешная нижняя точка пребывания в городе - литературные посиделки. Туда доставил нас друг нашего друга, владелец книжного магазина, большой во всех смыслах человек, не погнушавшийся ни возить нас по музеям, ни принимать у себя в магазине и угощать чаем. Единственного хотел - помочь ему с русскоязычными книгами по инженерии. Упс, облом. Чего нет, того нет, что, между прочим, вовсе не так весело, как хотелось бы. Большой человек показал нам великолепный дом, который он почти достроил, для русского культурного центра, причем, показал дважды. Это очень круто, и мне верится, что рано или поздно туда приедут люди, которые сделают там и русско, и культурно. Ну, а потом мы отправились на лит.тусовку в дом большого индийского поэта. Нас красиво представили, мои спутники сказали блестящие речи о себе и своей работе на беглом хинди. И. прочла собственный перевод на хинди из Пушкина. Знай наших, . Дистан скромно представился по-английски и признался, что оказалась в высокой компании чисто по знакомству, впервые в Индии и большое спасибо за гостеприимство. И началось. Сначала читали и коллективно придумывали газели. Потом просто стихи. Разносили чай с печеньем. So far so good. Однако под конец в гостиную все-таки прокрался коварный зверь в лице красивой молодой прозаихини, выхватившей из-за пазухи двадцатистраничную распечатку (с обеих сторон) и принявшуюся вдумчиво всаживать ее под сердце слушателям, как есенинский финский нож, снова, и снова, и снова, и снова. Затаившая дыхание гостиная с дрожью считала повороты страниц. Все силы присутствующих были направлены на то, чтобы не издать какой-нибудь сонный звук. Залетная француженка по-европейско-индийски хипстерского вида продолжала прямить спину и обязательно улыбаться, но рот ее приобрел форму двух спаянных квадратных скобок (лежа). Уважаемая немолодая гостья-писательница из Дели каменела чертами и подавляла вздохи. Невоспитанный дистан вставлял в глаза виртуальные спички и, к своему ужасу, понимал почти все, т.к. бедный современный хиндиш рассказа пересыпан ужасными англицизмами чуть более чем сами знаете сколько, а тема была смешанно феминистски-матередочерняя, с фейсбуками, айфонами, откровенными разговорами, подростковыми проблемами и бесконечными «мамА! МамА!». Сошлось все. Хотелось уронить куда-нибудь к Ншримадеве весь Чандигарх с нашими чудесными друзьями, всей современной индийской литературой и даже с ни в чем не провинившимися газелями. Тщетно. Спустя час девушка дочитала. Я сходил на индийский литературный вечер и выжил.
…В какой-то вечер я осталась в местном Скайпе поговорить с домом, а коллеги поехали с нашим другом к нему в те самые два дома, куда он приглашал нас навеки поселиться. Поэтому только со слов коллег могу сказать: будьте осторожны с приглашениями пожить в двух домах и с панджабскими десертами. Последние крайне вкусны, но заражены диабетом.
В Чандигархе мы сшили пулькари. О! Вспомнила! Это шелковое шитье называется пулькари! Обо всем этом тогда отдельно.
Весь Чандигарх