Kak (2) мы ехали в поле (2)
Все-таки планшет -- вещь удобная, но опечатистая, но ладно, будет позже редактура, картинки и свисток.
Распрощавшись с Тарусой и вступив во тьму, мы поначалу весело вспоминали незабвенное "Дети, как вам нравятся наши приключения" и недолго ехали спокойно и по навигатору-указателям. Порчелло Маньифико мирно заснул, надышавшись Окой и наевшись "ядида" и прочих Порчеллиных яств, а нам, в принципе, после Поленова, Оки и Тарусы хотелось в свой тихий Велегож-парк, пусть и спустя семьдесят пять километров or so. Все изменилось после указателя на Барсуки, обидчиво отвернувшегося от дороги и глядящего радикально в лес. Семья наша веселая и смешливая, указателя мы бояться не стали и свернули, лишь только завидев после него дорожку, ведшую вдоль указанного леса.
Дорожка была широка и нага, как Венера после рождения и до купания. Ни одна дерзкая рука не обременила ее асфальтом, однако помимо легкой морщинистости она ничем особо не пугала. Ну ладно, фонарей на ней нет, у машины есть фары, ну ладно, слева лес, справа поле, мы индоевропейцы или кто, ну ладно, указателей больше нетинебудет, у нас же его святейшество Навигатор, есть на небе звезды, полная луна, а еще можно зачерпывать ковшом забортную воду и пробовать на вкус процентное содержание солености. Яйцо ставить можно на острый конец, дружить с королевой и много чем еще развлекать себя, направляясь во глубину. Фантазиями А. К. Толстого о вампирах, пушкинской "Метелью", до мало ли.
Во глубине тем временем лежала собака. По морде -- из мастифов, по позе из сфинксов. Как стало понятно сейчас, она как бы спрашивала -- что ездит утром на четырех колесах, днем на двух, а ночью на трех? Но Эдипы в Судзуки загадки не услышали, крадучись объехали сфинкса и поехали дальше.
ВНС в поездках сидит обычно сзади, одним глазом впитывая достопримечательности, а вторым приглядывая за Маньифико, поэтому, увидев впереди в дорожной опушке яркий одинокий огонек, решила: О! Так это же Ниагарский водопад, то есть, светлячок-сан, я ж всю жизнь мечтаю увидеть светлячка. Глубина заблуждения ясна: светлячки не ходят поодиночке, да и огонек был лазерного свойства, в его свете можно было бы переписывать "Смерть Артура" пером и на пергаменте. Свет (The truth is out there) вышел из кустов, оценивающе посмотрел на нас, наверное, разделился на два и оказался кицунэ, которая перетрусила перед нами дорогу и ушла влево. Перетрусить было несложно: Венерина кожа, перестав быть только морщинистой, покрылась теперь меленькими б-скими язвочками, что, в принципе, внедорожнику, пусть и небольшому, не страшно, но разбудить Великое Свинорье на расстоянии полуроссии от детской кроватки не хотелось никому.
...Маша едет, ощупывая взглядом и колесами дорогу, я все ковыряю изюм из булочек, радуясь, что в дороге не выбиты колеи, Рюкенау ставит на острый конец яйцо -- борется с Навигатором.
Далее все некоторое время идет бессобытийно: мы куда-то поворачиваем, дорога неуловимо ухудшается, Рюкенау садится за руль; судя по всему, ни один дорожащий рассудком гаишник не будет караулить здесь никого в кустах; правда -- никого -- как потом выяснилось, в привольно разбросанных в этой части ПолурОссии землях наличествуют поселения, в которых живет по восемь (8) человек. Вот прям основывай скиты, руби себе топором похотливые пальцы, забирайся на столб и сиди себе, сохни, никто не принесет тебе воды, хлеба и белевской пастилы.
...Ямы учащались, углублялись, расширялись и сливались в конгломераты, дорога привела нас к какому-то селу, облагороженному стройкой и, воспользовавшись моментом, превратилась в одноколейку.
Где-то на периферии присутствовала Ну-и-как-Ока, поэтому нас, в принципе, не очень пугали небольшие приточные речки, даже с названием "Дряша" (на самом деле она Дряща): накануне мы уже радовались рекам Скнига и Скнижка, Дряши бояться -- России не видать. Не стану описывать ведшиеся на передних сидениях битвы за маршрут -- водителей, Навигатора и здравого смысла; в какой-то момент, бодро заметив, что вот мы сворачиваем (влево и вниз) к очередной речке и мосточку через нее, мы въехали в зеленый туннель, отдаленно напоминающий тот, что соединяет Лондон с Оксфордом, где деревья уважительно растут в форме буквы Г, чтобы даблдекеры могли привольно носиться под ними, не отбивая им почки... Но в этом, условно-дряшинском, туннеле не проехал бы не только даблдекер, но и прямоходящий сапиенс на самокате: он был низок и по-прежнему одноколеен. Колея тем временем появилась и в середине себя заросла травой. Когда первая ветка жестко царапнула по дверце, отделяющей Порчелло от России, сердце мое сжалось и уж более не разжималось, да.
Вот Рюкенау написал, как я боялась змей в Поленове, и он прав, я их не просто боюсь, как войны, болезни и пожара, у меня, пардон, фобия. Это означает, что ты, в принципе, ходишь по траве, лесу, полю в постоянном состоянии легкого тумана в голове и скручивания нервов во всем остальном Дистане. Это я не жалуюсь, это просто так. Ночью, в общем, ситуация не особо улучшается; дело не в том, что я боюсь, будто меня кто-нибудь цапнет, до этого я просто не доживу, мне не важно, уж это, анаконда или эфа, мне достаточно увидеть извив, и все, клиент готов. Ночью в этом плане легче, но то, чего не видит зрение, дополняет внутреннее око, а оно у меня пошире Оки.
Так что дальше я просто защелкнула внутренние ставни сознания и положилась на судьбу. Не помню, долго ли, коротко ли мы пробирались, переступая шинами по лесостепной дорожке, на которой грунт проиграл неравную битву траве, превратив дорожку в слегка примятую осоку, но в какой-то момент встали. Рюкенау утверждает, что мы с Машей в один голос сказали: стой, впереди обрыв, мне же кажется, что он сам каким-то образом увидел его, когда фары высветили уже не осоку, а пропасть без ржи, но мы остановились, Рюкенау вылез и исчез в Русском Поле.
Маша вернулась за руль, демонстрируя стальную крепизну своих нервов и недюжинную силу характера, Порчелло в какой-то момент пошевелился, но продолжал спать. И вот теперь я хочу сказать всем, кто едет вот так на импульсе куда-нибудь в неизведанное. Имейте при себе воду и еду; заряжайте телефоны и возите в машине зарядки для них (или внешние аккумуляторы), имейте всегда смену одежды и обуви, целлофановые пакеты и одевайтесь в светлое. Когда Рюкенау ушел в лесостепь и пропал в ней, надежда вернулась в наш ограниченный Судзукой островок безопасности только когда его белая майка засветилась на грани видимости: уф, возвращается.
Теперь, дорожная ситуация вот какая: развернуться негде, задним ходом не проедешь, да так вопрос и не стоит: Рюкенау нашел твердь. Мы повернули влево, то есть, поехали над обрывом, по-над пропастью, по самому по краю. Это все не было видно, нас окружала вроде как высокая трава, перемежавшаяся кустами и прочей дребеденью... Рюкенау идет впереди, руками показывая полосу нормы реакции, Маша едет, и тут -- БУМ! и все летят вперед настолько, насколько позволяют ремни безопасности. Грендель ударил нам под-дых (как это пишется?), и мы встали, затаив перехваченное дыхание. Ребенок спал. Рюкенау вернулся на свет наших квадратных глаз, нашел проклятый камень и продирижировал его объездом. Мы радостно проехали еще пяток метров, и тогда раздался СКРЖЩЩЩ!
Ффух. Мы встали. Рюкенау снова унесся разведывать окрестности, а у нас заплакал во сне ребенок. Вот тут каждый подумал про себя одно: как мы будем ночевать посередине нигде? Чем успокоим ребенка, если он проснется (авокадо и пара печешек), кто нас вообще отсюда вытащит и как? Но ребенок, утомленный солнцем и Окой, зашиканный уснул. Маша пытается поехать, ибо Рюкенау насмотрел в этом пути финал, машина буксует. Рюкенау осматривает колеса и пропадает из виду, падая куда-то навстречу Оке, дважды (как выяснилось, трижды), но все эти разы восставая из ада. Вот ведь интересно: в этот момент карнегианская выучка все быстро раскладывает внутри тебя: все живы -- круто. Ребенок (мой) не сломал шею -- ура. Ребенок ребенка спит? Вообще победа. Маша спокойна и посмеивается, ей только шоферской цигарки не хватает и песни фронтовой, живем. Ну, переночуем как-нибудь, а завтра... Тем временем Рюкенау пристроился к машине сзади и давай ее толкать, но мы буксовали, а у меня в голове рисовался аналогичный эпизод из фильма "Высоцкий". Однако наша буксовочная ситуация была иной, Рюкенау извлек меня из таратайки, севшей на этот чертов апекс акмеизма, мы со второго раза съехали с ТРЩЩЩХРРТ- камней и даже ушли от этой сцилло-харибдяной тропки жизни, и ни один аспид не обвился вокруг моей упершейся в землю ноги.
...Как хрупка человеческая жизнь. Сантиметром бы правее, и ловили бы наши красивые трупы в КакОке ниже по течению. Правильно сказали с переднего сиденья -- наш ангел-хранитель подставил палец (перо) под колесо.
Дальше уже было проще. Ну и что, что мы покатались туда-сюда по Барсуковским карьерам -- там был виден грунт и края, просто все уже устали и адреналин начал отливать. Рюкенау нашел хорошего человека, доставлявшего полуполный грузовик камней в Москву, и он вывез нас на прямую красивую дорогу, вне полевой Руси, где, кажется, только что сарматы проносились наперерез половцам, не обремененные знанием об автомобильных временах. Там обнаружились города, фонарики, дома, заводы, специально высаженные деревья и подстриженная трава, отели, хостелы, кафе и трактиры, "Марк и лев" с локаворной едой, коттеджи, поленовские пейзажи и Ока с мостами, переездами и, возможно, даже набережными.
Не шути с Русью, детка, так завещал еще Наполеон.