«Ангела видел я лицом к лицу и остался в живых»
Вот казалось бы - вполне знакомый фрагмент:
И остался Яаков один, и боролся человек с ним до восхода зари. Но увидел тот, что не одолевает его, и тронул сустав бедра его, и вывихнулся сустав бедра Яакова в борьбе его с ним. И сказал тот: "Отпусти меня, ибо взошла заря", но он сказал: "Не отпущу тебя, пока не благословишь меня". И сказал ему тот: "Как имя твое?" И сказал он: "Яаков". И сказал тот: "Не Яаков должно быть впредь имя твое, а Исраэль: ибо ты состязался с ангелом и с людьми, и одолел". И спросил Яаков, сказав: "Скажи же имя твое". И сказал тот: "Зачем спрашиваешь о моем имени?". И благословил он его там. И нарек Яаков имя месту тому Пниэль, ибо: "Ангела видел я лицом к лицу и остался в живых". И взошло перед ним солнце, когда он проходил Пниэль, а он хромает на бедро свое. (Брейшит, 32:24-31)
В классических комментариях находим, что «человек» или «некто» - это либо ангел, испытывавший Яакова, либо ангел-покровитель Эйсава. В любом случае, победа в поединке означала выдержанное испытание, проявление праведности и воли Яакова в верности Всевышнему.
В обалденной книге Рубиной, прочитанной неделю назад, наткнулся вот на что:
Помню, как в Берлинском музее я никак не мог отойти от картины Рембрандта, на которой огромный мощнокрылый ангел крепко, любовно обхватил Иакова и смотрит на него с такой нежностью! Се возлюбленный сын мой - взгляни же на меня, взгляни! А Иаков отвернулся, почему-то не желая смотреть в это светозарное лицо, исполненное такой проникновенной любви. Почему? Боялся дрогнуть? Пропасть, раствориться в потоках блаженства? Перестать быть самим собой? Так неужели его единственная душа была ему дороже бесконечной любви самого Бога?
Изо всех сил стараться остаться собой! Так вот откуда наша «фирменная» жестковыйность :-)
На самом деле, было приятно найти в Торе ещё один намёк на ценность цельности личности и просто порадовала неожиданная трактовка.
Рембрандт, Харменс ван Рейн. «Иаков борется с ангелом». 1659. Холст, масло
И остался Яаков один, и боролся человек с ним до восхода зари. Но увидел тот, что не одолевает его, и тронул сустав бедра его, и вывихнулся сустав бедра Яакова в борьбе его с ним. И сказал тот: "Отпусти меня, ибо взошла заря", но он сказал: "Не отпущу тебя, пока не благословишь меня". И сказал ему тот: "Как имя твое?" И сказал он: "Яаков". И сказал тот: "Не Яаков должно быть впредь имя твое, а Исраэль: ибо ты состязался с ангелом и с людьми, и одолел". И спросил Яаков, сказав: "Скажи же имя твое". И сказал тот: "Зачем спрашиваешь о моем имени?". И благословил он его там. И нарек Яаков имя месту тому Пниэль, ибо: "Ангела видел я лицом к лицу и остался в живых". И взошло перед ним солнце, когда он проходил Пниэль, а он хромает на бедро свое. (Брейшит, 32:24-31)
В классических комментариях находим, что «человек» или «некто» - это либо ангел, испытывавший Яакова, либо ангел-покровитель Эйсава. В любом случае, победа в поединке означала выдержанное испытание, проявление праведности и воли Яакова в верности Всевышнему.
В обалденной книге Рубиной, прочитанной неделю назад, наткнулся вот на что:
Помню, как в Берлинском музее я никак не мог отойти от картины Рембрандта, на которой огромный мощнокрылый ангел крепко, любовно обхватил Иакова и смотрит на него с такой нежностью! Се возлюбленный сын мой - взгляни же на меня, взгляни! А Иаков отвернулся, почему-то не желая смотреть в это светозарное лицо, исполненное такой проникновенной любви. Почему? Боялся дрогнуть? Пропасть, раствориться в потоках блаженства? Перестать быть самим собой? Так неужели его единственная душа была ему дороже бесконечной любви самого Бога?
Изо всех сил стараться остаться собой! Так вот откуда наша «фирменная» жестковыйность :-)
На самом деле, было приятно найти в Торе ещё один намёк на ценность цельности личности и просто порадовала неожиданная трактовка.
Рембрандт, Харменс ван Рейн. «Иаков борется с ангелом». 1659. Холст, масло