Сновая овечка
Сновая овечка
Среди всех овец, которых люди обычно пересчитывают по ночам, особенно могла выделиться одна. Вообще, это тебе только кажется, что в твоем сне их бегают толпы. На самом деле, ты видишь только, как в поле твоего сонного воображаемого зрения появляется овечка, подбегает к невысокой изгороди и перескакивает через нее, исчезая из виду.
Но мало кто задумывается, что эти овечки у каждого свои, и что это тоже заслуженный и непростой труд - работать по ночам.
Случается и так, что у человека не так уж и много этих овец во снах. Может от того, что он не может себе позволить их в большем количестве, или от того, что он не питает к ним слабости, или от того, что может питать к ним аллергию... но.. Но все чаще я находил во снах только одну очень милую и трудолюбивую овечку, которую наверняка знаешь и ты. А знаешь - потому, что однажды я передал тебя ей. Тебе наверняка интересно, как так вышло.
Как-то раз, засыпая, как и ты сейчас, я следил за тем, как овечки перескакивают через оградку. Я считал их одну за одной, пока вдруг не начал понимать, что все они очень похожи. И шерсткой, и манерой прыгать, а особенно - глазами. Так я начал о чем-то догадываться.
Мне никак не удавалось уснуть, а я все смотрел, как овечки прыгают, и считал. Я почувствовал, что она одна; что это одна и та же овечка - и что, похоже, она действительно устала. Тогда я невольно подумал: «Отдохни...», но она немного тряхнула головой, то ли из-за того, что в очередной раз задела копытцем верхушку ограды, то ли, отгоняя мушку, донимавшую её всё это время.
Я продолжал лежать, не смея уснуть; да и по правде, мне это все так же не удавалось. И я считал. Чем дольше я вглядывался, тем яснее понимал, что овечка действительно одна, и что она очень и очень старается, прыгая через оградку без остановки, чтобы я убаюканный этим ритмом, наконец-то уснул. А мне все никак не удавалось.
Тогда я снова невольно подумал: "Отдохни". Но она опять от чего-то едва мотнула головой. Вновь приземлилась. Сделала чуть большую, чем обычно, паузу. Выдохнула глубоко, так, что даже я услышал это в своих мыслях. И убежала за край, чтобы вновь выбежать с другого и перепрыгнуть оградку в очередной раз.
Во мне не оставалось сомнений. Овечка была одна единственная. И очень-очень старалась ради меня.
Время шло. Овечка упорствовала, и когда я в третий раз еще сильнее попросил ее: "Отдохни!", - наконец-то остановилась у заборчика. Она была уставшая и грустная, и мне все хотелось сделать для нее что-то большее, чем просто пожелать отдыха. Она приподняла на меня свои глаза, в которых не было ни капли укоризны, от того, что я никак не мог заснуть, вынуждая ее прыгать и прыгать вот уже столько времени. В них читалось расстройство от того, что она уже не может бежать дальше, и что пока я не усну, она не сможет успокоиться.
Тогда я нарисовал в своем воображении под ней большой ворох соломки и предложил ей полежать. Ведь как-то негоже лежать мне, пока овечка стоит.
«А почему ты одна? - спросил я свою овечку, - Неужели у вас что-то случилось?»
Тут она впервые мне что-то ответила. Она сказала, что ничего не случилось, и все в порядке. Что все идет своим чередом - просто день выдался такой, что я никак не усну.
Тогда я еще раз спросил, почему она одна.
Она рассказала, что все это случилось очень давно. Совсем-совсем давно, когда я был маленький, и в мире распределялись овечки для сна.
Перед тем, как у человека впервые появляется возможность уснуть, овечкам предлагают найти себе нового человека и помогать ему, если вдруг что-то пойдет не так - если возникнут трудности. А каждый человек - это своя полянка со множеством заборчиков, своим каким-то солнцем и особенной на вкус травой.
«Помню, - сказала она, - что в тот день - перед тем, как я стала твоей овечкой, я долго не могла решить, куда же мне пойти. Лужайки у всех были такие разные. Кто-то ходил и пробовал везде травку - ведь мы выбираем вас раз и на очень долгое время. Кто-то искал, где лучи солнца помягче, и где оно светит подольше.
Они часто сбивались стайками, или играли в чехарду. То тут - то там.
И вот, когда время выбора подходило к концу, и нужно было уже определиться, где же остаться, я увидела вдали небольшой темный островок. Не мрачный - а просто темный. Туда отчего-то никто не хотел идти, а меня он начал притягивать. В нем было спокойно и тепло, даже без святящего яркого солнца. Там была мягкая уютная трава и только одна оградка.
Другие овечки не хотели идти туда потому, что это место им казалось скучным. Темным. Тесным. Что они не могли всей толпой там резвиться, и, вообще,... они тут же переставали о нем думать, когда видели все остальные лужайки вокруг.
Так вот и вышло. Я осталась именно здесь - на этой полянке. Там очень редко, когда штормило, или солнце было палящим. Первое время, там ничего не менялось, но я все равно, старательно каждую ночь (хоть темно здесь от чего-то было всегда, и ночь я находила по своим ощущениям) прыгала через эту оградку. Так уж заведено.
Я думала, что даже если тебе удается прекрасно засыпать и без этого, то случись что-то вдруг, ты сможешь незаметно для себя уснуть под ставший уже привычным мерный топот моих копытцев.
И ты привык. И не тревожился. И даже когда день был сумбурнее обычного, ты все равно очень-очень быстро засыпал, даже не всегда понимая, что из-за меня.»
«А сегодня устала ты сама, - подумал я ей. - Отдохни».
«Нет, - ответила она, - я не могу. Я должна продолжать прыгать, чтобы ты уснул».
Я задумчиво посмотрел на нее. И сказал: «нет-нет, теперь моя очередь - сегодня я буду оберегать твой сон». Я лег рядом с ней на кучу соломы и обнял, пододвигая ближе под бок.
Свет погас.
И мы уснули вместе.
7 ноября 2012 (ред 17 ноября)