Кофейные демоны
Кофейные демоны
С чего, по-твоему, начинаются сказки? С «Хочу сказку»? Нет. Не только с этого. Любая сказка начинается с того, что кто-то не может уснуть. Или только делает вид, чтобы тайком и хитростью все-таки её услышать и стать частью.
Так вот.
На какие только хитрости не пускаются охотливые до сказок люди. Чтобы получить желаемое, вступают в неравные схватки со сном, пытаются обмануть время, навёрстывая часы сна в следующих днях. Старательно пьют холодные напитки или открывают все возможные окна, чтобы прохлада наполнила комнату и вытеснила убаюкивающий уют пледов и одеял. Не насовсем, а так, чтобы просто ослабить их пыл. Ведь и пледы, и одеяла - это неотъемлемая часть истории для тех, кто собирается слушать сказку.
Один Мастер захватывающих историй каждый вечер располагался у корней старого дерева, лишь только солнце начнёт укрываться за горизонтом. Как только он занимал своё место, к нему начинали стекаться сумерки и те, кто хотел вместе с ними услышать новую историю. Они садились неподалеку и ждали, когда же Мастер нарушит молчание. А пока, в ярких всполохах огня, отделявших его от сгущающегося внимания, их нетерпение играло с зарождающейся вокруг безмятежностью.
Но это всё вступления и лирика. На самом деле эта история не о том, как кто-то страстно желал проникнуть в чарующий сказочный мир, а кто-то - дорожил каждой минутой внимания своего слушателя. Эта история о том, как и тем, и другим удавалось не упускать погожих вечеров и начал клубков всех хитросплетённых рассказов.
Мастер доставал медный сосуд, покрытый помимо копоти картами звёздного неба, жемчужинами историй в узлах созвездий и толикой песочной пыли, оставленной теми, кто, не дождавшись, проворно юркнул в сон.
Сложно сказать, что больше увлекает за собой: голос или плавные движения, которые прежде всяких историй творят свое чародейство. Когда в картину из слов вплетаются запахи и домыслы, возникают противоречивые желания: не упускать ни звука, закрыв глаза, или ловить движения, но убегая уже в другой рассказ.
Одной рукой он будто из воздуха доставал щепотку коричневого порошка, ссыпая его горкой на ладонь, и тут же сгребал её в сосуд; другой - для сладости отправлял на дно такую же щепотку белых крупиц. Мало кто мог осознавать, что же происходит за краешком мира, в котором творилась эта история. Но вот воздух наполнял запах шоколада, который Мастер незаметно для всех растирал в крошку в своих руках, и любая из подстрекающих тревог отступала.
Ещё не услышав ни слова, собравшиеся замечали, что история давно началась и вовсю увлекает их своим течением. Захваченные новым витком, они наблюдали, как Мастер встряхивал сосуд, перемешивая всё, что он прежде в него отправил, и с содроганием замирали, когда в их грёзный мир вплеталось едва слышимое журчание прохладного ручья.
Тогда Мастер начинал кутать медный сосуд в алое пламя, а гостей - в одеяла из предвкушений и ароматов, пока довольное фырчание тех и других, от добавленного острого зернышка, не требовало вновь остудить их.
По мере того, как слушатель растворялся в рассказе, сосуд наполнялся водой и духом творимой истории. А ночь становилась гуще, и разве что довольные угукания совы, прислушивающейся к чему-то в темноте, могли проникнуть сквозь неё, не увязнув. И то потому, что были частью совиной охоты. С этими совами никогда не знаешь заранее - охотливы ли они до твоих слов или охотятся на притаившихся где-то мышек.
Лишь после того, как из сосуда дважды доносилось "фыр-фыр", Мастер снова добавлял воды, а чуть прежде - коричного порошка. Самую малость. Самую толику. Но и этого было достаточно, чтобы увлечь даже тех, кто скрывался в траве.
И снова слышался «фыр-фыр», и снова полилась вода, и снова - «фыр-фыр». А ночь сгущалась как пенка, застлавшая вершину медного сосуда, поглощая иные звуки. Застыли запахи. Мир замер. Затих. Как вдруг, из самой глубины на волю стали вырываться гонимые внутренней бурей кофейные демоны. Плывя, растекаясь потоками, стелясь по земле, они тянулись ко всем. И каждый, кто мог их слышать - слушал шепчущие слова о молодости и чарующей красоте. Кто мог вдыхать - дышал их силой и проникался их обаянием. Они возвышали и восхищали коснувшихся их - давших овладеть сердцем. Так сладко и запредельно, наделяя своими чертами, кофейные ароматы сливались с ними воедино, давая вобрать в себя частицы бесконечности. Навсегда.
Эта история неизменно предваряла другие. Но те более не требовали слов, чтобы раскрыть себя.
И только после этого Мастер окончательно убирал преграды, сдержавшие, прежде, наплывающий сон.
(31 марта 2014, ред. 13 апреля 2014)