(no subject)
Глава 4 «Райский сад» вызвала у рецензентов несколько замечаний по частным вопросам, никак не влияющим на её общее содержание. Авторы рецензии предлагают в документе TCL ХШ 150 (стр. 100 книги) читать вместе amel-alani - «жители селения» (amel) ikkaratu - «пахари». Эта поправка заслуживает внимания уже потому, что даёт лучший смысл. Возможно, так и есть. Но знаки URU и APIN в нововавилонской палеографии очень близки по написанию, и в клингписной автографии стоит именно URU, а не APIN, так что Э.У. Мур никакой ошибки с точки зрения точной передачи автографии не допустила. Ошибку, которая, повторяю, вполне вероятна, допустили либо сам писец, либо Ж. Контено, выполнявший автографию.
Рецензенты категорически возражают против перевода слова sabe - «мужики», ибо-де словари (английские и немецкие!) дают только значения «люди», «работники», «воины» (стр. 100-101, 248 и др. книги). Но тогда я хочу спросить рецензентов, почему они сами тут же отбрасывают эти значения и переводят в одном месте Бехистунской надписи sabe как «мужи»? Ответ ясен: они исходят из контекста и поступают совершенно правильно. Я поступаю точно так же. Слово sabu значит «мужчина», взрослый, способный работать и воевать. Такого эквивалента ему в современных европейских языках нет, но ближе всего подходят русские слова «муж» (в смысле мужчина, воин) и «мужик» (в русском языке оно неоднозначно). В тех случаях, о которых речь идёт в книге, говорится о мужчинах, занятых тяжёлым физическим трудом, и по-русски (а не по-английски или по-немецки) таких «людей», «работников» называют «мужиками» и никак иначе.
По поводу интерпретации документов YOS У1 11 и 150 на стр. 110-111 книги я мог бы просто отослать рецензентов к работам Р.Ф. Дугерти и М. Эренкранца (обе они приведены у меня в книге; в работе М. Эренкранца рецензенты, кстати, могут узнать, что rab-bane - «магнаты», но никак не начальники строителей»), но всё же поясню. Землю сдают в аренду от лица царя Набонида (YOS У1 11) и царевича Валтасара (YOS У1 150), а ренту отдают в храм богини Балит Урукской. Почему так? Да потому, что во многих, если не во всех, храмовых хозяйствах Вавилонии имелись царские закрома, или скарбницы. Вот туда и поступала рента, а не в царский дворец в Вавилоне. Мне даже становится неловко от того, что рецензенты совершенно не понимают фразеологии вавилонских документов: ведь если в обязательстве на платёж ренты (а таких великое множество) говорится, что арендатор должен отдать ренту «в Вавилоне на реке», так разве рента попадает не к землевладельцу, а достаётся городу Вавилону или водяному?
Рецензенты определённо не понимают разницы между держанием и арендой, когда возражают против моего толкования десятины (стр. 110-112), и никакая ссылка на анонимных специалистов им тут не поможет. За аренду никто десятины не платил. Держание же - особый вид землепользования, свойственный античной форме собственности на землю. Аналогией, (но не тождеством!) вавилонскому держанию этого типа является римская оккупация, за что тоже следовало платить (но патриции и мобили самовольно не платили) десятину. Других случаев платежа десятины (а их было очень много) я в книге не касаюсь, потому что они выходят за рамки моей темы.
Рецензенты утверждают (к стр. 33 книги) будто в Новом Вавилоне (а не Новой Вавилонии, как они пишут) не была известна практика выкупа рабов на волю. Но так могут говорить люди, которые совершенно не знакомы с институтом античного рабства. Если есть вольноотпущенники, то неизбежно существует и выкуп рабов на волю. Их ссылка на отсутствие документов опять-таки говорит против них. Во-первых, ни в одном частном документе о выкупе не может быть ни слова: он не фиксировался, ибо фиксировался только отпуск раба на волю; раб принадлежал господину вместе со своими сбережениями, так что юридически просто нельзя было оговорить выкуп. По этой причине, например, освобождение рабов в Элладе призводилось путём фиктивной продажи их Дельфийскому храму. Во-вторых, в документах сохранились косвенные, но достаточно веские свидетельства, что на волю отпускались состоятельные рабы, бравшие на себя обязательство содержать бывшего господина, что само по себе уже выкуп в замаскированной форме, и можно не сомневаться, что без достаточно весомой мзды господин не отпускал такого раба на волю: в самом деле, почему бы ему вместо шаткого обязательства раба давать содержание после отпуска на волю не держать его в рабстве и брать это содержание без всяких обязательств? Только единовременный выкуп мог служить достаточно веским аргументом для освобождения на таких условиях. В-третьих, документы об освобождении рабов должны находиться не у их бывших господ, а у вольноотпущенников, но до сих пор не найдено ни одного архива вольноотпущенников, так что с утверждениями насчёт отсутствия документов следует просто подождать.
Если я правильно понял рецензентов (их замечание к стр. 144 и 231 книги), то они утверждают, будто в Новом Вавилоне существовало долговое рабство и имелись рабы-вавилоняне. Я им охотно поверил бы, если бы они вместо словечка «несомненно» привели бы хотя один бесспорный случай залога тела и порабощения вапвилонского гражданина в Новом Вавилоне (ссылка на работу H. Pethow, прим. 9 рецензии, таких случаев не даёт). На скудость материала жаловаться не приходится, ибо долговые документы насчитываются тысячами, да и рабов в Новом Вавилоне известно по именам 3347 человек из 24 512 людей того времени, упомянутых поимённо в опубликованных документах. И ни единого случая! Вот так, уважаемые рецензенты, надо исследовать нововавилонские документы, а не хватать то, что лежит на виду, и писать крупные статьи. Законы Хаммурапи, § 117-119, действительно вышли из употребления, но совсем по иной причине, чем думают рецензенты: в Новом Вавилоне должника нельзя было поработить не только на три года, как в них предусматривалось, но даже и на один час.
Я не случайно упомянул крупные статьи рецензентов, ибо именно в одной из них содержится открытие, которые питает их представление и о котором они скромно умалчивают. Я имею в виду статью М.Дандамаева «Свидетельские показания рабов в суде в Вавилонии У1 в. до н.э. (ВДИ, 1968, №1), где он делает своё открытие благодаря неверному чтению и переводу документа Camb 329. Суть же открытия такова: раб арестовал свободного вавилонянина за неуплату ренты. Для того чтобы по достоинству оценить мастерство этого ведущего специалиста, мне придётся сначала дать верный перевод документа (неверный можно видеть в указанной статье М.А. Дандамаева). Итак:
«Граждане, перед которыми Даян-бэл-уцур, холоп Идти-Мардук-балату, потомка Эгиби, задал вопрос Кальби-Бабе, сыну Набу-унаммира (см. Dar 144 (Шахрин, 24.02.517 г.), где это же лицо - свидетель в документе из того же архива Эгиби. Его полное имя - Кальби-Баба, сын Набу-цнаммира, потомка Табунщика). «Где имитту Нергал- нацира, твоего тестя?» - а Кальби-Баба ответил: «Я отдал Набу- этиру, сыну Нергал-шум-ибни», - свидетели:… (имена 4 свидетелей и писца) … Шахрин, 1 кислиму 6-го года Камбузии, царя стран (10.12.524 г.). О поле, находящемся в залоге у Идти-Мардук-балату».
М.А. Дандамаев споткнулся на переводе слов и перевёл так: «… Даян-бел-уцур… держал арестованным Калби-Мардука…, говоря ему следующее: «арендная плата с поля Нергал-нацира … принадлежит нам». Калби-Мардук сказал на это следующее: «Я отдал Набу-этиру…».
Легко заметить, что в этом переводе слова Кальби-Бабы (а не Кальби-Мардука) явно не вяжутся со словами Даян-бэл-уцура, и вообще непонятно, зачем и о чём они говорят.
Рецензенты утверждают, что Иддина - это не Идти-Мардук-балату, а некий Иддина-Набу (надо: Иддин-Набу). Какой Иддин-Набу? В Вавилоне Иддин-Набу было столько же, сколько в России Иванов: в опубликованных документах лиц с таким именем упоминается 634 человека. Однако документ принадлежал семье Эгиби (с чём рецензенты не спорят), а в этой семье имя Иддины носил только Идти-Мардук-балату - это было его первое (т. е. халдейское, настоящее) имя, и оно засвидетельствовано многими совершенно бесспорными документами. Разумеется, у S.Wenger искать подобные сведения об Эгиби бесполезно: просто надо работать с документами.
Авторы рецензии считают, что сутенёрству не надо учиться. А почему? Я не берусь судить о врождённых способностях моих рецензентов, но мне лично, доведись заняться этим делом, уроки были бы крайне необходимы. А теперь перейдём к вопросу, возможен ли вообще такой контракт. С точки зрения современного права, разумеется, невозможен. Но в Вавилоне смотрели на дело иначе. Допустим, бандит попался (сутенёр же вообще не рассматривался как преступник), и власти карают его - именно его, а не его учителя, потому что тот никакого преступления не совершил. Это обстоятельство ни в коей мере не мешало бандиту или его наследнику через те же власти вчинить иск учителю на основании контракта: кара за преступление - одно, а частный иск - совсем другое. Полагаю, рецензентам известна профессия андраподистов в Элладе. Эти люди занимались похищением свободных людей, главным образом детей, и продажей их в рабство. Их ловили и сурово карали, но саму профессию никогда не запрещали. Вот как обстояло дело в древнем мире.
Наконец, в этой же связи рецензенты утверждают, будто писцы документов были официальными лицами. Так можно говорить только при полном незнании нововавилонских документов, ибо подавляющее большинство их составлено частными лицами, например, векселя и расписки очень часто писали сами должники и никогда писцы-профессионалы.
Глава 7 «Дети Вавилона». Возражение рецензентов вызвала история женитьбы вавилонского Митрофанушки. При этом они скромно умалчивают, как они сами понимают содержание документов. Придётся мне раскрыть этот секрет, а посему предоставляю слово М.А. Дандамаеву, который пишет: «Судя по рассмотенному контракту, раб Мушезиб-Бел получил от своего господина, который, по-видимому, занимался записью актов гражданского состояния (это о весёлом сиппарце!), поручение выдать замуж Дуббутту (надо Куббуттум). Писец не дошедшего до нас брачного контракта и его отец должны были подтвердить свидетельство этого раба и, кроме того, если мы правильно понимаем текст (совсем не понимаете, уважаемый рецензент!), положить этот контракт в архив, а его дубликат выдать отцу жениха. Если же они попытаются исказить документ или объявить его недействительным, то должны будут уплатить штраф». М.А. Дандамаев откровенно признаётся: «Однако существо дела не ясно», что в переводе на нормальный язык значит: не могу прочитать - ибо текст абсолютно ясен.
Итак, М. А. Дандамаев открыл в Новом Вавилоне ЗАГС (к сожалению, неизвестно какого райисполкома) и после этого у него ещё поворачивается язык вкупе со своими коллегами упрекать меня в незнании брачного права! Спорить с рецензентом, у которого невесту выдаёт замуж раб начальника ЗАГС, просто не о чем. Пусть сначала он и его коллеги разберутся в содержании документа - вот тогда и поговорим. Замечу только по поводу слов рецензентов: «брачные контракты фиксировались официально в присутствии родителей обеих сторон и свидетелей», - что они просто не знают вавилонских брачных контрактов и не понимают, какую роль играют в них свидетели. Брак заключал всегда только жених с родителями или опекунами невесты (в данном случае Таблутту выдал замуж её брат), но не его родители. Свидетели же как в брачном контракте, так и в других документах подтверждали только факт составления документа, но вовсе не того, что в нём написано. Для последней цели в случае необходимости прибегали к особым свидетельским показаниям совсем других лиц. Наконец, рецензентов смущает, как можно жениться в пьяном виде. А почему нельзя? Примеров тому, сколько угодно у всех народов и во все эпохи. Если же в рассматриваемом случае они считают, что вавилонский Митрофан был трезв, как стёклышко, то каким путём он умудрился жениться не на Куббуттум, а на Таблуту?
Далее, рецензенты не согласны с тем, что я пишу о наследственном праве, но никаких конкретных замечаний по этому вопросу о залоговом праве у них нет, так что я не знаю, что именно кажется им «совершенно надуманными вещами» и как они сами понимают эти вопросы, а посему спорить просто не о чем.
Перейдём к главе 8 «Вавилонская блудница». Сначала поговорим по частному вопросу: об интерпретации документа Само 290. Рецензенты утверждают, что здесь речь идёт не о номенклаторе и телохранителе, а о рабе-преступнике с «расщеплёнными ушами и шрамом в глазу» и о рабском клейме (issuru они производят от eseru - «рисовать», а я от nasaru - «охранять»). К сожалению, их толкование свидетельствует о незнании терминологии и практики клеймения рабов в Новом Вавилоне, а также не в ладах со здравым смыслом. Клеймо либо выжигали, либо татуировали, но не рисовали. Далее, в купчих и других документах никогда не говорится о клейме вообще, но обязательно это клеймо описывается, так что речь в документе идёт не о клейме. А теперь перейдём к смыслу. Зачем Эгиби понадобился раб-преступник и калека (кстати, я никогда не видел шрам в глазу и не слышал о нём) и зачем за этих сомнительных рабов они платят 3 мины серебра, т.е. полуторную цену двух взрослых, здоровых, здоровых и хороших рабов? Даже если настаивать по S.Wenger, что Эгиби занимались работорговлей, ответить на эти вопросы невозможно. Рецензенты слепо верят многотомным словарям и не думают о смысле своих переводов. Кстати, один из них, И.М. Дьяконов, уже снискал в нашей научной печати себе славу крупного специалиста по бессмысленным переводам (см.: А.Г. Кифишин. Ответ И.М. Дьяконову. - ВДИ, 1970, №1), и его лавры, по-видимому, жаждут разделить его коллеги-рецензенты. Между тем, в многотомных словарях имеются заведомые и грубые ошибки (это я говорю не в укор их авторам, ибо не ошибается только тот, кто ничего не делает).
Вот пример как раз на ту же тему о покупке рабов семьёй Эгиби.
Dar 537 - купчая на раба Арди-Даяна, который характеризуется как га-ра-ба-ну. Многотомный словарь, на который постоянно ссылаются рецензенты, именно к этому месту даёт перевод «прокажённый». И опять возникает вопрос о смысле: зачем Эгиби покупают за 53 сикля серебра живую смерть для себя, ибо от проказы нет спасения даже в 20-ом веке, и как могли продавать прокажённого раба в Вавилоне, если даже теперь больных проказой содержат в строжайшей изоляции, а в старину выгоняли из селений и заставляли ходить с трещотками, чтобы здоровые успели убежать от них? Я не знаю, что такое оагаоапп в контексте Dar 537, но убеждён, что здесь это слово не значит «прокажённый».
Второе частное замечание по главе 8 касается документа YOS УII 114. Рецензенты скорее всего правы, настаивая на чтении. И всё же категорически исключить предлагаемое Р.Ф. Дугерти чтение нельзя. Как бы то ни было, поправка рецензентов не меняет сути сказанного в книге: среди ширку имелись богатые люди. Такими были, например, ширку Гимиллу и Набу-убаллит, сын Кишайи, ширку бога Мардука, сосед дома Эгиби по имению на Новом канале. И не только сосед, а и конкурент, мешавший Эгиби расширить своё имение к западу, потому что он приобрёл землю на обоих берегах канала и явно стремился завладеть парцеллами, разделявшими обе части его имения.
Третье частное конкретное замечание по главе 8 связано с интерпретацией документа VAS IУ 27, которая вызвала яростные нападки рецензентов. При этом они не оспаривают мой перевод документа и признаются, что текст «сохранился не полностью и не совсем понятен». Что касается текста, то он, наоборот, сохранился очень хорошо и читается без особого труда, если, конечно, знать клинопись. Что же до того, что он не понятен рецензентам, то они меня просто удивили. Ведь несколько ниже они уверяют читателей, что я пользуюсь только теми документами, которые имеют переводы ( т.е. проще говоря, списываю их, не ссылаясь на переводчиков). Так почему бы им самим не воспользоваться теми же переводами да ещё укузателем R. Borger и не придумывать рабыню, о которой в документе нет ни звука?
По моему разумению, в тех случаях, когда документ не прочитан и не понят, принято просто молчать, а не спорить и выдвигать толкования под знаком вопроса там, где никаких вопросов нет. Гораздо существеннее вопрос о смысле покупки мёртвых душ. Текст документа на этот счёт молчит, так что остаётся лишь гадать о мотивах, которыми руководствовалась вавилонянка Бабуну. Можно лишь с уверенностью сказать, что ничего противозаконного во всей операции не было. Во-первых, Вавилон 6-го в. до н.э. - не Россия 19-го в. Во-вторых, покупка мёртвых душ могла преследовать вполне прозаические цели, например: покупая мёртвых и беглых рабов, находившихся в залоге, Бабуну получала право взыскать их стоимость с залогодержателя. Но не будем гадать. Для меня в данном случае важен сам факт покупки мёртвых душ, а он в документе VAS IУ 27 налицо. Кстати, если упомянутый выше раб Арди-Даян действительно был прокажённым, то перед нами ещё один случай покупки мёртвой души в Новом Вавилоне.
В главе 8, о которой сейчас идёт речь, я дал характеристику социально-экономического строя Нового Вавилона. Рецензенты против неё в целом не спорят. Они возражают только по одному вопросу, имеющему второстепенное значение, но достаточно важному: «Сектор принудительного труда в Вавилонии, - пишут рецензенты, - оказался не в состоянии поглотить тысячные толпы военнопленных», и потому «большинство пленников… не обращалось в рабов, а лишь сажалось на землю для самостоятельного хозяйствования». Формулировка умышленно неясная: самостоятельное хозяйствование в качестве свободных или несвободных?
Я в книге, кажется, довольно ясно сказал, что никакой рабовладельческой формации не признаю ни в Вавилоне, ни где бы то ни было. Поэтому не признаю и «рабовладельческой» терминологии, в частности пресловутых секторов, и впредь покорно прошу рецензентов разговаривать со мной не на своём жаргоне, а на общечеловеческом языке, чтобы мне не приходилось заниматься переводом их выражений в доступные любому смертному понятия. В данном случае понять рецензентов можно лишь так, что, по их мнению, пленных не порабощали и даже не знали, куда девать. Если это так, то почему иудеи, например, стонали в Вавилонском плену и не могли вернуться в Иудею? Зачем вообще вавилонские цари пригоняли в Вавилонию пленников, в которых никто не нуждался? Почему, наконец, вавилонские граждане вынуждены были покупать для себя землю за большие деньги, если пленным чужеземцам она запросто раздавалась даром? Достаточно поставить хотя бы эти три вопроса, как от «сектора» рецензентов не останется и дыма. А ответы очень простые: пленников порабощали, т.е. обращали в рабов или крепостных; в них нуждались именно как в рабах, т.к. имелась большая потребность в рабочей силе, в том числе и на земле; многие из них действительно вели своё хозяйство, но не как свободные самостоятельные хозяева, а как подневольные, прикреплённые к земле пахари, работавшие на своих господ, собственников земли, вавилонских граждан. И в этом не существенное различие, как полагают рецензенты, а принципиальное сходство между Новым Вавилоном и Римом, но не республиканским, а императорским, когда пышным цветом расцвёл колонат, ибо оба общества были античными.
Рецензентам, пока они не отделались от «рабовладельческих» представлений, бесполезно объяснять, что рабство и крепостничество - понятия чисто юридические, тогда как экономическими категориями являются экономическое и внеэкономическое принуждение. Поэтому раб мог быть наёмным рабочим и рабовладельцем, эксплуатируемым и эксплуататором, не переставая быть рабом. То же самое относится и к крепостному. Между рабом и крепостным разница лишь в степени, в какой они порабощены, и в древнем мире все они рассматривались как рабы. Впрочем, это тема специального обстоятельного разговора, а не краткой реплики рецензентам.
Рецензенты возражают также против того, что Новый Вавилон в своём развитии намного обогнал современные ему Грецию и Рим, ссылаясь при этом на мнение «всех». Но такого мнения вообще нет даже в советской историографии, о чём свидетельствует полемика между «рабовладельцами» и «азиатчиками». Я понимаю, что рецензенты с удовольствием объявили бы всех инакомыслящих вне закона. Но, увы, руки коротки! Так что вместо ссылки на «всех» рецензентам придётся, если они серьёзно желают спорить со мной, дать собственное аргументированное объяснение существа того кризиса, который охватил вавилонское общество в 6-ом веке до н. э. Или, может быть, никакого кризиса, по их мнению, вообще не было и это В.А. Белявский придумал, что вавилонские верхи бросались в объятия сначала Кира, затем Александра и Селевкидов?
Глава 9 «Перед закатом» никаких замечаний у рецензентов не вызвала. В главе 10 «Мене, текел, упарсин» возмущение рецензентов вызвано тем, что я затронул историю Персии, но за эмоциональными восклицаниями не последовали конкретные замечания, так что мне отвечать не на что.
Рецензенты явно передёргивают, приписывая мне утверждение, будто Дарий ввёл в Вавилонии культ бога Ахурамазды. Я достаточно знаком с историей, чтобы знать, что зороастризм - религия только ариев, но никак не семитов. Что же касается бога Адада, то, к сведению рецензентов, его культ не аккадский, а западно-семитский, занесённый в Вавилонию амореями. В Персеполе, поэтому, продукты отпускались совсем не для аккадского Адада, а для местного, занесённого арамеями. С другой стороны, хорошо известно, что Дарий не почитал вавилонских богов, как это делали Кир и Камбиз, и даже собирался увезти из Вавилона золотой истукан бога Бэла. Если рецензенты с этим не согласны, готов выслушать их доказательства обратного, а пока, за неимением таковых, позволю себе остаться при своём мнении.
Следующее возражение рецензентов направлено против существования инфляции при Дарии и её причинах. Сформулировано оно опять-таки достаточно туманно, но, полагаю, рецензенты всё-таки не посмеют отрицать рост цен в 6-ом веке. А это, к их сведению, и есть инфляция. Поэтому совершенно смехотворным выглядит рассуждение рецензентов о том, что при Ахеменидах «ощущался болшой недостаток денег (нечеканного серебра), что тормозило развитие товарных отношений», «что даже ближайшие к царю Дарию 1 лица получали жалованье не деньгами, а натуральными продуктами». Будь это так, то цены не росли бы, а падали, и Дарий не чеканил бы свои дарики. Рецензенты явно не знают закона денежного обращения, открытого Марксом, и не читали Геродота, который постоянно упоминает в числе добычи, захваченной эллинами у персов, денежные ящики с корабельной или войсковой казной. Монету Дария принимали везде, даже в Вавилоне, хотя вавилоняне и обращались с нею как с кусками металла, не обращая внимания на чеканку. Говоря о распространении монеты, рецензенты забыли Лидию и лидийцев, которые изобрели монету, так что вся Передняя Азия, если не считать глухих медвежьих углов, пользовалась монетой и, в первую очередь, конечно, персы.
Рецензенты удивляются, почему я в подкрепление слов о том, что Ниппур сохранил при персах свой статус города-государства, сослался на книгу Кардашиа, не указав страниц. Вместо ответа я задам им вопрос: почему после 482 г. исчезли частные деловые документы из Вавилона? Потому что вавилоняне перестали быть гражданами и перестали нуждаться в документах: людям, лишённым гражданских прав, они ни к чему. А в Ниппуре документы существуют, так что существует и гражданство, доказательством чему служит вся книга Кардашиа, а не какая-то страница в ней.
Кажется я ответил на все конкретные замечания рецензентов. Они, как может убедиться читатель, касаются очень немногих мест книги. Рецензенты совершенно оставили вне поля зрения главные проблемы, поднятые в книге, сделав вид, будто их вообще не существует, и сосредоточили всё внимание на частных примерах, которые, окажись они неудачными, легко заменить другими. Лишь в двух случаях они затронули важные, но всё же не главные проблемы книги (в главах 8 и 10). На этом основании я делаю вывод, что рецензентам просто нечего возразить по существу содержания книги, хотя в желании опорочить её во что бы то ни стало у них недостатка нет. Собственно говоря, ничего неожиданного здесь нет, ибо я и мои рецензенты стоим на противоположных точках в науке по всем параметрам, как выражаются техники. Для меня этот вывод важен ещё вот в каком отношении: если противник не в состоянии нанести тебе удар, значит ты выдержал испытание боем.
Поэтому я благодарю моих рецензентов за их старания и за внимательное чтение книги. Особо благодарю их за замеченные ими опечатки, которые, к сожалению, в книге есть, и притом их гораздо больше, чем указано в рецензии, за что я приношу свои извинения читателям. Вместе с тем хочу сказать, что опечатки - общая беда всех ассириологов, ибо текст их работ весьма труден и специфичен и для редактирования, и для набора. Мои рецензенты хорошо знают это по собственному опыту, но … умалчивают.