Снова о непредсказуемом прошлом
В независимости от того, как оценивать Гайдара и реформы, БЕЗУСЛОВНО одно - при всех трудностях экономики , мы имели в конце 80х гораздо более балансную, застрахованную от гибельных для людей ситуаций систему, на 50 порядков более гуманную, на 25 порядков более способствующую творческому выбору судьбы, на 60 порядков более "вертикально-мобильное" общество...
Вообще российское общество второй половины 20 века ( в контексте с европейским и американским) - это отдельная блистательная и чрезвычайно гуманная эпоха..
Это некто elena_yakovleva решила вслед за Митенькой О. сблевать в ЖЖ черной икрой четвертьвековой давности.
Автор, правда, был в советские годы не капелькой спермы, как Митя и его заместитель, а школьницей и студенткой, поэтому откуда бралась вкусная и здоровая пища - всё же в курсе. В результате и спустя 30 лет автору совершенно точно помнится, благодаря какому единственному знакомому, и каким его должностным возможностям, довелось отведать "роскошный творог", и про способы добычи "дефицитной гречки", и про "все от картошки до индюков", привозимое родителями за сотни километров, потому что ближе этого было не достать никак.
Стоит ли говорить, что в мемуарах о "чрезвычайно гуманной эпохе" и о "страховке от гибельных ситуаций" не нашлось места ни для войны в Афганистане, ни для Чернобыля, ни для Новочеркасского расстрела, ни для сибирской язвы в Свердловске. В разговоре о "творческом выборе судьбы" не вспомнились ни стукачи, ни статьи за антисоветскую пропаганду (в любой форме - от рассказывания анекдотов до чтения Бродского, Набокова, Солженицына), ни отчисления из институтов студентов, замеченных в Крестный ход возле церкви, или на Рош Гашана у синагоги. В рассказе о "мобильности" не ко двору пришлось упоминание о том, что страна обнесена была изнутри колючей проволокой, что выезд за границу был доступен лишь партноменклатуре, что высшее специальное образование не предполагало ни обучения за рубежом, ни участия в международной научной жизни, ни доступа к мировой периодике по специальности, ни даже знания иностранных языков...
Не вспоминает автор и про общее состояние советской медицины. Видимо, в этом-то и разгадка. На 99% любая идеализация советской власти - банальная ностальгия о собственной молодости и здоровье, безвозвратно утерянных, оставшихся в том времени (а в случае Мити с заместителем - о сладостных годах младенчества, когда ни за что и ни перед кем в этой жизни не нужно было отвечать, знай себе плюй в лицо маме чёрной икрой, которую гномики ночью загрузили в холодильник).
Мне эти чувства более чем симпатичны. Я и сам люблю с друзьями тех лет - одноклассниками, например, или однокурсниками - вспомнить и тетрадки, где от руки переписана была дискография T.Rex и Doors, и картошку, и армию, и очереди за туалетной бумагой, и водку у таксистов по 3.62, и анекдоты про Брежнева, и самиздат на туалетной бумаге, и открытки с видами Парижа, Лондона, Иерусалима, про которые мы точно совершенно знали, что никогда в жизни туда не попадём. С теплотой вспоминается стукач Вадик, повторивший подвиг Руськи Доронина из солженицынского романа (он предупреждал сокурсников, идущих на Горку в праздник, чтобы они ему там не встречались). Прошлое - это наше богатство, и лучшие его моменты не нужно забывать.
Однако ж попытки на этих ностальгических чувствах выстроить политэкономическую теорию, или предвыборную платформу для спонсора без идей, представляются мне очень гадкой и неприятной формой вранья, независимо от того, имеем ли мы тут дело с откровенным жульничеством, партийно-коммерческой заказухой или добросовестным самообманом.
Вообще российское общество второй половины 20 века ( в контексте с европейским и американским) - это отдельная блистательная и чрезвычайно гуманная эпоха..
Это некто elena_yakovleva решила вслед за Митенькой О. сблевать в ЖЖ черной икрой четвертьвековой давности.
Автор, правда, был в советские годы не капелькой спермы, как Митя и его заместитель, а школьницей и студенткой, поэтому откуда бралась вкусная и здоровая пища - всё же в курсе. В результате и спустя 30 лет автору совершенно точно помнится, благодаря какому единственному знакомому, и каким его должностным возможностям, довелось отведать "роскошный творог", и про способы добычи "дефицитной гречки", и про "все от картошки до индюков", привозимое родителями за сотни километров, потому что ближе этого было не достать никак.
Стоит ли говорить, что в мемуарах о "чрезвычайно гуманной эпохе" и о "страховке от гибельных ситуаций" не нашлось места ни для войны в Афганистане, ни для Чернобыля, ни для Новочеркасского расстрела, ни для сибирской язвы в Свердловске. В разговоре о "творческом выборе судьбы" не вспомнились ни стукачи, ни статьи за антисоветскую пропаганду (в любой форме - от рассказывания анекдотов до чтения Бродского, Набокова, Солженицына), ни отчисления из институтов студентов, замеченных в Крестный ход возле церкви, или на Рош Гашана у синагоги. В рассказе о "мобильности" не ко двору пришлось упоминание о том, что страна обнесена была изнутри колючей проволокой, что выезд за границу был доступен лишь партноменклатуре, что высшее специальное образование не предполагало ни обучения за рубежом, ни участия в международной научной жизни, ни доступа к мировой периодике по специальности, ни даже знания иностранных языков...
Не вспоминает автор и про общее состояние советской медицины. Видимо, в этом-то и разгадка. На 99% любая идеализация советской власти - банальная ностальгия о собственной молодости и здоровье, безвозвратно утерянных, оставшихся в том времени (а в случае Мити с заместителем - о сладостных годах младенчества, когда ни за что и ни перед кем в этой жизни не нужно было отвечать, знай себе плюй в лицо маме чёрной икрой, которую гномики ночью загрузили в холодильник).
Мне эти чувства более чем симпатичны. Я и сам люблю с друзьями тех лет - одноклассниками, например, или однокурсниками - вспомнить и тетрадки, где от руки переписана была дискография T.Rex и Doors, и картошку, и армию, и очереди за туалетной бумагой, и водку у таксистов по 3.62, и анекдоты про Брежнева, и самиздат на туалетной бумаге, и открытки с видами Парижа, Лондона, Иерусалима, про которые мы точно совершенно знали, что никогда в жизни туда не попадём. С теплотой вспоминается стукач Вадик, повторивший подвиг Руськи Доронина из солженицынского романа (он предупреждал сокурсников, идущих на Горку в праздник, чтобы они ему там не встречались). Прошлое - это наше богатство, и лучшие его моменты не нужно забывать.
Однако ж попытки на этих ностальгических чувствах выстроить политэкономическую теорию, или предвыборную платформу для спонсора без идей, представляются мне очень гадкой и неприятной формой вранья, независимо от того, имеем ли мы тут дело с откровенным жульничеством, партийно-коммерческой заказухой или добросовестным самообманом.