Сталинизм и исторический агностицизм
Обширная дискуссия о расколах в коммунистическом движении, начатая Синей Вороной, показала в очередной раз поразительное невежество наших левых в области истории компартий, их расколов и внутренних дискуссий (в частности, конечно же, самой мифологизированной эпохи двадцатых-начала тридцатых годов). Судите сами:
Собственно говоря, это главная причина разногласий между сталинцами -и различными оппозициями внутри партии а также за рубежом. Социализм можно построить в одной стране, но нельзя добиться окончательной победы коммунизма - гласила версия ВКПб (и Сталина), окончательная победа наступит лишь после революции в большинстве развитых стран; Энгельс был прав для своего времени, но он не мог знать о наступлении эпохи империализма, описанного Лениным, в наше время конкретно это его утверждение уже не работает, он сам бы это признал, если бы дожил.
Оппозиционеры и различные скептики подвергали эту идею сомнениям. Троцкий был далеко не единственным - но самым ярким представителем подобного скептицизма, по традиции до сих пор все, кто в принципе отвергают опыт СССР как социалистического государства после смерти Ленина, называют себя троцкистами. Хотя их мировоззрение может быть крайне далеко от идей самого Троцкого. Мир троцкизма чрезвычайно пестр и многообразен. Честно говоря, он гораздо более многообразен, чем оставшийся так сказать «мейнстримный коммунизм», где именно теоретические разногласия далеко не так глубоки и безнадежны.
Но говорить о нем мы здесь не будем, здесь наша цель - лишь указание на то, что первый крупный раскол в коммунистической среде случился в связи с отношением к сталинскому СССР, при этом одни (мейнстримные коммунисты, «сталинисты») считают, что это была социалистическая страна, успешный, пусть с ошибками и неудачами, опыт построения социализма в отдельно взятой стране, а другие (троцкисты самых разнообразных течений) определяют уже сталинский СССР как «госкапиталистический», видят «вырождение», «перерождение партии», «термидор». Сам Троцкий был, кстати, довольно умеренным «троцкистом» и считал СССР все еще социалистическим государством, предсказывая на основании марксистской теории его скорый крах. Его ученики, как, например, известный британский троцкист Тони Клифф, заявляли, что в СССР уже появился новый правящий буржуазный класс - партийная бюрократия, и таким образом, СССР стал «государственно-капиталистической» страной.
Задачка для студента-первокурсника будущего Коммунистического Университета: найти пять ошибок и десять передергиваний на три абзаца текста. Ну хорошо, что о "троцкизме" авторка не имеет вообще ни малейшего понятия и умудряется вписать за одни скобки с троцкистами всех антисталинских оппозиционеров вплоть до крайних левкомов - это ладно, их так учили и учат до сих пор. Но вот отчетный доклад Сталина на XVIII съезде, в котором тот открыто признал возможность победы коммунизма в одной стране во враждебном капиталистическом окружении(!) - это вроде бы в той среде отнюдь не запрещенный документ. Что же мешает внимательно изучать произведения собственных "теоретиков"? Не стоит удивляться, что и прокатившееся по левой блогосфере обсуждение постов Завацкой вылилось в чудовищную путаницу: оппоненты ее доказывали, что споры между "троцкистами" и сталинистами уже давно потеряли реальную актуальность, являются формой ролевой игры, например, а объединяться/размежевываться надо на совершенно других принципах. Сама же Завацкая твердо стоит и продолжает стоять на своей платформе: Сталин был гений и великий вождь, а "троцкисты", соответственно, предатели. ОК, это действительно позиция, с ней можно дискутировать, а можно соглашаться. Но мы сейчас возьмем и отмотаем блог Синей Вороны на несколько месяцев назад, и прочитаем следующее:
В отношении истории, в особенности истории коммунистического движения и СССР я агностик. И вот почему.
И дальше идет обоснование этой самой принципиальной непознаваемости истории СССР в настоящее время в текущих условиях - потому что дурят рабочего человека все эти профессоришки по приказу буржуазии. Одни пишут так, а другие - этак, а ты поди разберись, как оно там на самом деле было. То есть, смотрите, с одной стороны, декларируется позиция "ничто не истина, все дозволено" (то есть отсутствие какой-либо внятной позиции). С другой - "вот моя правда, вот моя вера, вот мое кредо, на том стою и не могу иначе". И это все в отношении одного и того же вопроса - вопроса истории СССР и коммунистического движения. А потом снова возвращаемся к недавним постам, и видим, что, по мнению Завацкой, Октябрь и создание СССР стали самым важным событием в истории XX века (сложно, кстати, не согласиться). Но события эти, как мы помним, принципиально непознаваемы, и рассматривать их можно только субъективистски, исходя из личного семейного или социального опыта, вкусовых и эстетических предпочтений, и так далее. Взаимоисключающие параграфы в отдельно взятой голове? Не думаю. То есть противоречия, бесспорно, имеются, однако источник такого метода мышления (с которым я уже сталкивался не раз у своих оппонентов-сталинистов, к слову) находится в самом дискурсе и истории развития сталинизма как политического течения.
Дальше мы будем рассматривать примеры из одной темы, вокруг которой бушуют самые горячие споры - из вопроса о сталинских репрессиях. Не потому что в истории СССР нет других тем, но потому что пример крайне наглядный как раз плане размежевания по отношению к нему и выявления всех противоречий в среде левых.
Вопрос о сталинских репрессиях, о том, как к ним относиться (и как объяснять их в пропаганде, адресованной простому рабочему человеку) делит людей, называющих себя сталинистами, на три условных лагеря. Первый - это люди из разряда: "плохо, что мало расстреляли". Это они истерически ненавидят "троцкистов", и готовы буквально разорвать на части и сдать в цугундер парня, вышедшего на митинг 7 ноября с портретом ЛД. Это они грозятся нам расстрелами и глумливо отмечают каждый год "день ледоруба". Объективно для них "троцкисты" ("леваки-наркоманы", "элгэбэтэшники" туда же) являются врагом более страшным, чем вся отечественная и мировая буржуазия вместе взятая. В определенные исторические моменты вопль "готовьте списки!", разговоры о "черных воронках", едущих за казнокрадами и плутократами - все это способно привлечь небольшую часть трудящихся, деморализованных ухудшающейся социально-экономической ситуацией, но это будет такая часть трудящихся, которая скорее пойдет в "нормальные" фашистские организации, потому как в этих организациях с культом насилия и его практическим применением все куда лучше, чем у беззубых и беспомощных пенсионеров из традиционных сталинистских партий. Собственно, часть правых типа Старикова в значительной степени перехватила культ усатого вождя и сам сталинистский дискурс у тех организаций, что называют себя "коммунистическими" - сталинизм (очищенный, разумеется, от остатков марксистской фразеологии) сегодня оказывается удобнейшей идеологической платформой для самой реакционной части российской империалистической буржуазии и ее самых бешеных и бесстыдных защитников - но об этом в другой раз.
При втором подходе провозглашается, что массовые репрессии тридцатых - это не очень хорошая история, что действительно пострадала масса невинных людей, что террор явился порождением той атмосферы осажденной крепости, в которой СССР оказался по объективным причинам. "Но было и хорошее", "достижения", "в войне победили" - набор аргументов на тему "с другой стороны" достаточно стандартен. С подобной публикой, по крайней мере, можно спорить - они уже не грозят тебе устроить "новый тридцать седьмой". Кто-то идет дальше, признавая, что Троцкий был в своей критике в чем-то прав. Известная в узких кругах организация Lenin Crew, бывшая долгое время союзником самой омерзительной сталинистской секты - "Прорыва" - нагляднейший пример такого рода. Их фундаментальная работа, в которой они попытались обобщить разногласия Троцкого и Сталин (1, 2), является, бесспорно, выходом за рамки сталинизма... но, с другой стороны, за бортом классического, аутентичного сталинизма находится любой теоретик и активист, хоть в какой-то мере подвергающий сомнению гениальность и непогрешимость усатого вождя. Как, кстати, и любой, кто вступает в споры с проклятыми "троцкистами" - членам западных компартий и комсомолов на протяжении многих лет было запрещено контактировать с активистами троцкистских организаций, а дискуссии о троцкизме были попросту немыслимы. Под запретом оказывались даже книги с критикой "троцкизма", с характерными заглавиями типа "Троцкисты - враги народа" и "Троцкистско-бухаринские бандиты". Таким образом, с точки зрения аутентичного сталинизма само вступление в дискуссию есть непростительный ревизионизм. И это делает позицию "умеренных" крайне уязвимо для критики со всех сторон, не давая при этом никаких преимуществ - ибо вопрос о персональной ответственности высшего политического руководства СССР в лице Сталина за казнь 680 тысяч человек в 1937-1938 годах, за истребление тысяч партийных и военных деятелей, за уполовинивание компартии оказывается открытым невзирая ни на какие ссылки на объективные обстоятельства.
Наконец, существует и набирает в настоящее время силу третий подход - отрицающий как факт массовые репрессии тридцатых годов в духе западных ревизионистов Холокоста - с совершенно симметричными аргументами, кстати. Самые известные (большей частью скандально) представители этого течения - упоминавшийся выше "Прорыв" и "Движение имени антипартийной группы". Не так давно лидер последней организации даже озвучил реальные цифры расстрелянных 1937-1938 годах - " Порядка полутора тысяч. Эти сведения есть - приговоры судов и военных трибуналов." И даже анонсировал свою новую книжку, в которой он будет это положение доказывать. Что тут скажешь? Полторы тысячи человек - это такое количество жертве ежовщины (известных партийцев, старых большевиков, героев Гражданской, деятелей искусства, один словом, исторических персонажей, то есть "селебрити"), чья судьба не вызывает каких-то сомнений, и чьи имена любой профессиональный историк периода может выписать в столбик на нескольких листах. Мой прадед-колхозник, расстрелянный в феврале 1938, разумеется, в это число не влезет - и сотни тысяч людей, не являющихся историческими персонажами, но оставшихся в памяти потомков, тоже окажутся среди нерасстрелянных. Идиотская концепция, которую наверняка будут отстаивать аргументами в стиле Дэвида Ирвинга и Фоменко-Носовского, тем не менее, привлекла, тем не менее, к себе внимание той же Синей Вороны " ...в конце концов, еще не опубликованная теория Балаева о репрессиях вызывает у меня самое горячее одобрение. Как мне может не нравиться подобная теория? Конечно, она мне нравится и последнее, что я буду делать - с ней спорить.". Однако, как ни крути, но подобная концепция обречена на маргинальность среди сколько-нибудь мыслящей прогрессивной публики просто в силу того, что сумасшедшими и фриками от истории со времен Перестройки все наелись по самое не могу, и теперь от такого персонажей откровенно шарахаются. Легендарная борьба "Прорыва" с теорией относительности тоже не имела большого успеха, лишь создав подгузовцам соответствующую репутацию.
Так что, как ни крути, но самой удобной, и наименее энергозатратной позицией в отношении репрессий для сталинистам оказывается именно агностицизм - "хрен знает, что это там было, верить никому нельзя, документы и подделать можно, война все списала, и вообще - какая разница?". Это и есть наиглавнейший итог развития сталинистской исторической науки в условиях буржуазной демократии с ее свободой задавать противникам капитализма неудобные вопросы и использовать для очернения их идей любые скелеты из большого советского шкафа. Поставить в центр своего дискурса историю СССР и провозгласить ее принципиальную непознаваемость - значит проповедовать людям то, чего сам не понимаешь.
Наверное, идти в бой за то, чего не понимаешь сам, и даже вести за собой людей, в принципе возможно. Но только уйдете вы очень недалеко и закончите весьма печально.