18. Так чего все-таки страшатся ангелы (начало и окончание)
Уже в последней главе книги Mind and Nature (закончена в 1978, издана Dutton, NY, 1979) Грегори Бейтсон выражает намерение взяться за новую книгу. Он хотел назвать ее Куда страшатся вступать и ангелы или просто Ангелы страшатся, имея в виду английскую поговорку "Fools rush in where angels fear to tread" т.е. "Дураки очертя голову бросаются туда, куда страшатся вступать и ангелы". В начале 1980г., чувствуя резкое ухудшение здоровья, он предложил свой дочери Мэри Кэтрин Бейтсон принять участие в работе над книгой в качестве соавтора, однако смерть в июле 1980г. положила конец этим планам.
В последующие годы М.К. Бейтсон доработала незавершенную рукопись отца, которая была опубликована в 1987г. (Bateson G., Bateson M.C., "Angels Fear: Towards an Epistemology of the Sacred" // NY, Macmillan, 1987). В книге явно обозначены главы, полностью написанные Г. Бейтсоном, главы, доработанные и отредактированные М.К. Бейтсон, а также главы, полностью написанные М.К. Бейтсон, причем текст, который на 100% может быть приписан Г. Бейтсону, составляет менее половины общего объема книги.
В этой незавершенной книге, которая имеет подзаголовок "По направлению к эпистемологии священного", Грегори Бейтсон намеревался, наконец, поговорить о том, о чем он последовательно отказывался говорить всю свою жизнь -- о природе сознания. Нужно совершенно ясно понимать, что Бейтсон всю жизнь занимался исследованием разумности и разума, что в общем случае сознания не предполагает. Он старался по возможности оставлять тему сознательности и сознания за скобками (исключением могут быть нескольких статей, касающихся связи сознания и адаптации, в которых сознанию придается очень конкретный технический смысл и где оно выступает скорее средством дезадаптации, нежели адаптации).
Книга Mind and Nature заканчивается металогом, в котором Бейтсон объясняет свои сомнения и колебания в отношении темы сознания:ОТЕЦ: Я хотел бы назвать свою следующую книгу "Куда страшатся вступать и ангелы". Все хотят, чтобы я бросился вперед, очертя голову. Но это уродство, вульгарность, редукционизм, кощунство -- назови, как хочешь, -- бросаться вперед с упрощенным вопросом. Это грех против всех трех наших новых принципов. Против эстетики, против сознания и против священного.
ДОЧЬ: Но в чем?
ОТЕЦ: Вот именно. Сам этот вопрос доказывает тесную связь между сознанием, красотой и священным. Именно сознание, бегающее кругами как собака с высунутым языком, задает слишком простые вопросы, заранее предполагающие вульгарные ответы. Эта и есть цинизм, т.е. в буквальном переводе собачья философия. Сознательность в отношении природы священного или природы красоты -- это редукционистское помешательство.
Таковы сложные обстоятельства появления на свет этой фрагментарной и неоднородной книги. Получилось так, что под конец жизни Бейтсон сам попал в жестокий double bind, будучи зажат, с одной стороны, между ощущением стремительно истекающего времени, а с другой -- им самим провозглашенной недопустимостью форсирования темы. В результате получилось то, что получилось.
Эту книгу, безусловно, стоит иметь в своей библиотеке, однако она уж никак не должна быть ни вашей единственной, ни даже первой книгой Бейтсона. Фактически, она задумывалась автором как развитие и продолжение Mind and Nature и только так ее и следует читать, если читать вообще (а перед этим неплохо прочитать Steps, 1972 и Further Steps, 1991). Взятая сама по себе она попросту малопонятна даже при благоприятных обстоятельствах, т.е. даже если вы имеете дело с нормальным текстом.
Ну и что же нам предлагают в столь сложных обстоятельствах?
Вот она перед нами -- неприятного вида книжонка в бумажной обложке в неполных 10 печ. листов, изданная в 1994г. подозрительным издательством "Технологическая школа бизнеса" в переводе К.
Вообще, идею дать русскому читателю Ангелов так сказать "с нуля" можно сравнить с тем, как если бы некий африканский энтузиаст, решив познакомить народ родной Лумумбии с творчеством совершенно неизвестного этому народу Н.В. Гоголя, первым делом перевел бы уцелевшие фрагменты 2й части "Мертвых душ". Даже при условии самого грамотного и квалифицированного перевода, такая попытка вряд ли заслуживала бы другого комментария, кроме вращательного движения вытянутого пальца в районе виска. Повторяю, даже при условии грамотного и квалифицированного перевода.
А что имеем мы? Для начала нам сообщают, что это -- "сокращенный перевод". Что это значит? Вероятно, гуманный переводчик решил пощадить читателя и избавить его от особо нелепых измышлений впавшего в маразм Бейтсона. Я сличил этот текст по нескольким первым главам и обнаружил, что это "сокращение" заключается в выпадении отдельных фраз, их частей, а иногда и целых абзацев, по причине, скорее всего, недоступности их смысла для "переводчика". (Принцип простого выкидывания всего непонятного -- безусловно, яркое новшество в теории перевода, жаль только что этот принцип не был применен "переводчиком" ко всему тексту разом.)
Бессвязный текст в целом производит впечатление примитивного подстрочника, местами доходящего до потери даже не смысла, а элементарного грамматического управления. Попадающиеся нелепые формулировки вроде "позитивная/негативная обратная связь" показывают, что "переводчик" не ориентируется в тематике источника, который все же каким-то боком относится к кибернетике. Отдельные места производят впечатление уже откровенного сумасшествия. Вот эпизод из металога Why Do You Tell Stories? ОТЕЦ: То, что ты видишь, есть продукт миллионов ступенек, никто не знает точного количества последовательных изменений в поколениях генотипа, ДНК и все такое. Вот тебе и один рассказ, так как раковина должна иметь такую форму, которая может эволюционировать на протяжении этого миллиона ступенек. И раковина сделана, как ты и я, из повторов частей и повторов повторов частей. Если ты взглянешь на человеческий позвоночник очень, кстати, красивая вещь, ни один позвонок не является совершенной копией другого, а каждый является видоизменением предыдущего. Эта раковина с правым завитком и завиток тоже очень красив. Эта форма может расти и развиваться в одном направлении, не изменяя основных пропорций. Итак, раковина обладает рассказом о своем росте внутри геометрической формы и, кроме того, рассказом о своей эволюции.
ДОЧЬ: Я знаю, я однажды взглянула кошке в глаза и увидела там завитки. Поэтому я поняла, что завитки происходят от чего-то живого.
Ну, отец в бреду, это понятно, в этом "переводчик" нас убедил давно. Но дочке в маразм вроде еще рановато, она-то что такое городит? Товарищи, кошки у нас не редкость. Вы когда-нибудь видели кошку с "завитками от чего-то живого" в глазах? Если увидите, обойдите ее стороной, это наверняка не кошка. Что это вообще такое? За кого нас считают?!
Так вот, дорогие товарищи, в источнике речь идет про так называемый "кошачий глаз", такие плоские зеленоватые диски, из которых часто делают украшения. На самом деле эти диски -- это opercula (крышки) разновидности тропической морской улитки. По мере роста раковины крышка, естественно, также растет, что отражается в спиральном следе, смысл которого аналогичен годовым кольцам дерева.
И таких кошек с завитками в глазах там на каждой странице.
Что здесь сказать? Всем понятно, что мы переживаем нелегкие времена, и в поисках пропитания "переводами" пытаются заниматься все, кто ни попадя.
Берутся за все, что угодно, начиная от дамских романов и до книг по кибернетической эпистемологии. Я прекрасно понимаю, что жить как-то надо и голод не тетка, однако в данном случае такой "перевод с голодухи" приносит уж слишком много вреда. Он серьезно компрометирует наследие Бейтсона в глазах русскоязычного читателя. Именно из-за этой книжонки бытуют мнения вроде такого:...многие отмечают, что при всей его гениальности, самого Бэйтсона читать практически невозможно, очень трудно воспринимается. Я в свое время прочитал "Ангелы страшатся" - не могу сказать чтобы у меня что-то осталось в голове после этого.
Ну это еще что, а вот некоторые "философы" (вероятно, из-за переизбытка ума) вообще пришли к выводу, что Бейтсон -- это мыльный пузырь, выдутый поп-культурой, с которым "все ясно" и "пора кончать".
Думаю, кончать пора с этой книжонкой. Я вполне допускаю, что переводчиком К. помимо голода двигали и некоторые благие намерения, однако он взялся за задачу, от которой ему самому было бы лучше держаться подальше. Одних благих намерений, увы, не достаточно.
Я, разумеется, не могу воспрепятствовать людям читать этот "перевод", тем более, что он издан тиражом 10.000 (!) экз. и расползся по бесчисленным серверам в интернете. Но я все же рекомендую отнестись к нему с предельным скепсисом и уж совсем не советую на основании этого текста делать какие-либо выводы относительно значения теоретического наследия Бейтсона, как это произошло с некоторыми легковерными людьми.