Балуюсь понемногу
Я тут в дуэлях участвую, так что вот ещё один текст.
Дэн был четвертым в очереди, а это означало, что до обеда они успеют его казнить. За последнюю неделю столько всего произошло, что всё просто не помещалось уже в голове. Мысли о смерти там тоже были, но они уже не так сильно его пугали. Нет, он не хотел умирать. Совсем не хотел, но все эти три дня в верёвках, у этих идиотов даже наручников на всех не нашлось, он видел ни одну попытку её сбежать. Все они проваливались. Заключённых убивали сразу на месте, даже не доводя их до того иллюзорного суда, через который ему сегодня предстояло пройти.
Дела разбирались по алфавитному списку. Всёх до одного обвиняли в сопротивлении текущей власти, которой от роду было неделю. У Дена не было надежды на то, что его помилуют или примут его раскаяние в зачет, ведь он работал на корпорацию, которую курировало предыдущее правительство. Не обязательно было иметь причастность к политике или к управлению страной, хватало одного факта работы в огромной корпорации, производившей сублимированные продукты. Он её имел, а значит, его голова будет лежать отдельно от тела в контейнере для крематория.
Странно было, что они выбрали именно такой способ казни, но среди заключённых ходили слухи, что это совсем не больно и фактически мгновенно. Впрочем, при любом раскладе, Дену не нравилось перспектива смерти из-за глупой дележки власти над страной, которая меньше ногтя на мировой карте. И это не считая того, что он не так уж давно в неё приехал по приглашению, как хороший специалист в программировании.
Переминаясь с ноги на ногу, он ждал своей очереди. Ему дико хотелось есть. Последний раз их кормили вчера днём. Каждому дали по половине пакета сублимированного мяса. Видимо для того, чтобы они не поубивали друг друга от голода.
За дверь, у которой сидело ещё пятеро таких как он, отвели следующего кандидата. В промелькнувшей щели Ден не успел ничего увидеть, кроме спины несчастного.
- Чертова революция! - тихо по-русски выругался он.
А через секунду потух свет. Стало непроницаемо темно, и какое-то время было тихо. Потом посыпались голоса выкрикивающие приказы, из конца коридора донеслись одиночные выстрелы.
От греха подальше Ден упал на пол и постарался закатиться под скамейку. Руки были связаны, ноги имели условную подвижность. Оттуда он уже услышал голос стоящего в очереди перед ним человека:
-Не стреляйте в нас! Мы ни в чем не виноваты! Мы не в чем…
И он замолк. Послышались тяжелые шаги окованных в метал сапог, Ден замер, а затем резко вздрогнул от включившегося света.
- Stand up! - услышал он откуда-то сверху.
- I can’t, - прокричал в ответ Ден единственное пришедшее в голову выражение.
- Stand up! - повторили ему, и грубо вынули из-под скамейки.
Вокруг лежали трупы. Судя по всему людей, пришедших навести порядок в этом разгуле революционной борьбы, не особо интересовало, кто был прав, а кто был виноват.
Ему распутали ноги, но руки оставили связанными, повели куда-то по длинному коридору, потому погрузили в машину. Там уже было много таких как он. Их лица были напряжены. Никто, судя по всему, не знал, в чьих они теперь руках. Где-то в самом конце фургона молодой парнишка спрашивал у соседей:
- А куда они нас везут, а? А ты знаешь?
Ден сел на скамью и подумал: «Сегодня пронесло. Завтра ещё один грёбанный день страха и голода».
В животе что-то недовольно забурлило в ответ.
Дэн был четвертым в очереди, а это означало, что до обеда они успеют его казнить. За последнюю неделю столько всего произошло, что всё просто не помещалось уже в голове. Мысли о смерти там тоже были, но они уже не так сильно его пугали. Нет, он не хотел умирать. Совсем не хотел, но все эти три дня в верёвках, у этих идиотов даже наручников на всех не нашлось, он видел ни одну попытку её сбежать. Все они проваливались. Заключённых убивали сразу на месте, даже не доводя их до того иллюзорного суда, через который ему сегодня предстояло пройти.
Дела разбирались по алфавитному списку. Всёх до одного обвиняли в сопротивлении текущей власти, которой от роду было неделю. У Дена не было надежды на то, что его помилуют или примут его раскаяние в зачет, ведь он работал на корпорацию, которую курировало предыдущее правительство. Не обязательно было иметь причастность к политике или к управлению страной, хватало одного факта работы в огромной корпорации, производившей сублимированные продукты. Он её имел, а значит, его голова будет лежать отдельно от тела в контейнере для крематория.
Странно было, что они выбрали именно такой способ казни, но среди заключённых ходили слухи, что это совсем не больно и фактически мгновенно. Впрочем, при любом раскладе, Дену не нравилось перспектива смерти из-за глупой дележки власти над страной, которая меньше ногтя на мировой карте. И это не считая того, что он не так уж давно в неё приехал по приглашению, как хороший специалист в программировании.
Переминаясь с ноги на ногу, он ждал своей очереди. Ему дико хотелось есть. Последний раз их кормили вчера днём. Каждому дали по половине пакета сублимированного мяса. Видимо для того, чтобы они не поубивали друг друга от голода.
За дверь, у которой сидело ещё пятеро таких как он, отвели следующего кандидата. В промелькнувшей щели Ден не успел ничего увидеть, кроме спины несчастного.
- Чертова революция! - тихо по-русски выругался он.
А через секунду потух свет. Стало непроницаемо темно, и какое-то время было тихо. Потом посыпались голоса выкрикивающие приказы, из конца коридора донеслись одиночные выстрелы.
От греха подальше Ден упал на пол и постарался закатиться под скамейку. Руки были связаны, ноги имели условную подвижность. Оттуда он уже услышал голос стоящего в очереди перед ним человека:
-Не стреляйте в нас! Мы ни в чем не виноваты! Мы не в чем…
И он замолк. Послышались тяжелые шаги окованных в метал сапог, Ден замер, а затем резко вздрогнул от включившегося света.
- Stand up! - услышал он откуда-то сверху.
- I can’t, - прокричал в ответ Ден единственное пришедшее в голову выражение.
- Stand up! - повторили ему, и грубо вынули из-под скамейки.
Вокруг лежали трупы. Судя по всему людей, пришедших навести порядок в этом разгуле революционной борьбы, не особо интересовало, кто был прав, а кто был виноват.
Ему распутали ноги, но руки оставили связанными, повели куда-то по длинному коридору, потому погрузили в машину. Там уже было много таких как он. Их лица были напряжены. Никто, судя по всему, не знал, в чьих они теперь руках. Где-то в самом конце фургона молодой парнишка спрашивал у соседей:
- А куда они нас везут, а? А ты знаешь?
Ден сел на скамью и подумал: «Сегодня пронесло. Завтра ещё один грёбанный день страха и голода».
В животе что-то недовольно забурлило в ответ.