Привычка умирать
Двадцать лет работы в психиатрии - это не так мало. Во всяком случае, когда-то давно, ещё в советские времена, доктору, отработавшему десять лет психиатром, давали третью группу инвалидности и разрешали (точнее, настойчиво рекомендовали) переходить на сокращённый рабочий день. За двадцать лет привыкаешь к очень разным ситуациям и самым неожиданным репликам и вопросам, которые задают пациенты. А главное - привыкаешь выслушивать их с выражением лица, которое бы сделало честь любому индейцу из фильмов с участием Гойко Митича. Но всё же порою такое спрашивают...
Игорь Борисович (ну мы-то с вами знаем, что на самом деле его зовут иначе) ходит на приём давно. К моменту, когда я пришёл в диспансер после интернатуры, его тут знали уже лет десять. Ко мне он заглядывает редко: участок другой, и видимся мы только тогда, когда по лету в смене остаётся человека два-три из врачей, и мы совмещаем осиротевшие участки. Вот и этим летом мы увиделись с ним после довольно большого перерыва. Он поздоровался, с порога сообщил, что у него всё как обычно, что он только за лекарством приехал, затем присел на стул, выдержал небольшую паузу, внимательно посмотрел на меня и спросил:
-- А вы сколько раз умирали, доктор?
К такому вопросу я оказался не готов. Однако, внимательно окинув Игоря Борисовича ответным взором и не найдя в его мимике и позе скрытой агрессии и готовности устроить мне пробный сеанс умирания, а только искреннее любопытство и участие, честно признался:
-- Вы знаете, до сих пор как-то ни разу не довелось.
-- Ух ты, везёт же вам! - позавидовал Игорь Борисович.
-- А вы? - решил проявить я вежливость. - Вам сколько раз доводилось?
-- А я - каждый раз! - развёл руками пациент.
-- То есть? - не понял я.
-- Каждый раз, как в организме что-то отсыхает, - терпеливо, как студенту, пояснил Игорь Борисович. - Один раз умер, потом чуть оклемался, глядь - почка усохла. Другой раз умер, потом прихожу в себя - опа, аппендикс сгнил!
-- А терапевт с хирургом что по этому поводу говорят? - решил я уточнить.
-- Сначала удивлялись, УЗИ даже делали, - вздохнул Игорь Борисович. - А теперь только с порога на меня руками машут и к вам посылают. Говорят, всё нормально на УЗИ. Но я-то знаю! Я-то чувствую - усохло! А что не усохло, то погнило!
-- Так может быть, вы к нам в стационар приляжете? - предложил я. - Поглядим, нельзя ли усохшее как-нибудь того... отмочить?
-- Да ладно, я уже привык! - махнул рукой Игорь Борисович. - Умирать вот, правда, надоело. А так - ничего, всё как обычно. Только грустно.
-- Ну нет, так дело не пойдёт, - возразил я. - Даже если оно и вправду привычно, с депрессией надо что-то делать. Давайте-ка я всё же напишу вам направление.
-- Пишите, - пожал плечами Игорь Борисович. - Может, и впрямь что изменится. Может, хоть умирать буду каждый раз с хорошим настроением.
-- А может, и не будете, - попытался подбодрить его я. - Я имею в виду - умирать каждый раз.
-- Доктор! - укоризненно посмотрел на меня Игорь Борисович. - Я только-только привык к этому естественному процессу, а вы собираетесь меня лишить стереотипа! Выбить почву из-под ног? Нет уж, не надо! И своих коллег в стационаре предупредите: умирание чтоб не трогали! А настроением, так и быть, пускай займутся...