Не забудем!
Истории
У каждого из нас есть знакомые - люди с непростой судьбой, вызывающие глубокое уважение.
Мне хочется поделиться историей о моём напарнике - звали его Борис Николаевич, для меня- просто Николаич. Работали вместе почти два года на теплотрассе.
Мужик был неленивый, добродушный и словоохотливый - правда с образованием слабовато. Но рассказывал интересно. Ему было уже за шестьдесят (действие происходило в середине восьмидесятых), до теплотрассы работал грузчиком - но тяжеловато должно быть стало, вот и сменил профессию.
Отступление. От своего отца, от матери, от материных братьев (все воевали) я никогда не слышал ни одного рассказа о войне - не желали рассказывать.
Отец один раз раскололся-
- Слушай, говорю, а можно такой вопрос, вы на передовой задницу чем вытирали?
- Зимой снегом, летом травой, листьями...
- А весной?
- Не помню, я в госпитале лежал...
Николаич же рассказывал много и охотно - пообщаться с ним было очень интересно.
Его призвали в июле сорок первого, и сразу отправили под Лугу - в оборону. Неразбериха, говорил была. На отделение выдали три винтовки, две сапёрные лопатки и гранату. Остальное по месту получите, сказали. Шли пешком - от Кировского завода в Ленинграде.
Фон Лееб рвался к городу, развивая наступление. Лужский рубеж удержал его больше чем на месяц - в Ленинграде успели подготовиться. Но враг тогда был сильнее.
После затяжных боёв, в сентябре, группа армий Север в нескольких местах прорвала фронт и двинулась к городу. Часть Николаича попала под сильный артобстрел, и почти полностью была уничтожена. Сам он рассказывал об этом так -
- Ночью прихожу в себя в полузасыпанном окопе - голова бл..дь, кружится, звенит, не вижу ни хера - но вроде живой.
Выкарабкался, винтовку откопал, вокруг полазил - может ещё кто жив? Никого не нашёл. Что делать не знаю, куда идти - тоже. Где Немцы, где наши - неизвестно. Бухает где- то вдалеке, но в стороне города, значит за линией фронта оказался - заеб..сь попал, надо к своим пробираться.
Пошёл. До Ленинграда оттуда около ста километров - шёл ночами, днём боялся. Так никого и не встретил. Винтовку и документы сохранил - значит не дезертир. Как- то удачно не нарвался ни на Немцев, ни на наши патрули - пришёл прямо к себе домой, помылся, поел, выспался и утром - в военкомат. Так мол и так, рядовой Ле...в, часть номер такой- то, прибыл вот- желаю значит, дальше Родину защищать.
- Какая часть, говоришь? ... Из под Луги? Так нету такой части, погибла она.
-А в Луге Немцы. А ты сам случаем не диверсант? Ну- ка сидеть здесь, не шевелиться! Сейчас разберёмся, кто ты такой.
-Ну и сижу значит, там в коридоре, говорит. Ни винтовку, ни документы не отобрали- повезло. Дожидаюсь, а сам думаю - вот попал, так попал. Они же долго разбираться не будут- кто знает, чего от них ждать?
Из соседнего кабинета высовывается офицер - морда красная - от недосыпа, должно быть.
- Кто такой?
- Рядовой Ле...в, часть номер такой- то, часть уничтожили, прибыл за предписанием.
- Документы?
- В порядке. Оружие - вот винтовка, и полторы обоймы ещё осталось.
- Тебя- то мне и надо. Обстрелянный?
- Так точно.
Выписывает предписание - смотри - вон во дворе машину грузят, там офицер распоряжается, бегом марш к нему!
И Николаич попал в партизаны. Тогда действительно формировали армейские отряды для отправки в тыл к противнику. Предполагалось, что в тылу эти подразделения сами будут пополняться выходящими из окружений солдатами и местными жителями. Собственно, так оно и происходило в дальнейшем.
Нападали на Немецкие гарнизоны, пускали поезда под откос, мосты и железные дороги взрывали - когда было чем. Снабжение- по воздуху, самолётами, или управляйся сам - в основном- трофейным оружием, связь с центром нечасто и тайком, чтобы Немцы не запеленговали.
На такой огромной территории у Германии разумеется не хватало возможностей контролировать каждый населённый пункт. Вот и управлялись - по мере сил отравляя существование Вермахту. Иногда успешно, иногда - дай Бог только ноги унести.
Был приказ - встретить спецпоезд, пустить под откос, всё, что можно- уничтожить. Подобрались засветло, выставили караулы, линию заминировали, сами сели в засаду. Стемнело.
Но Немцы тоже не дураки были - пустили вперёд дрезину с двумя платформами и прожектором, пулемёты, и команда автоматчиков. Как они разглядели установленную мину? Остановились, полезли снимать. Командир скомандовал «Огонь», а много там навоюешь с винтовкой- то, против пулемёта? Треть отряда за пять минут полегло, остальные - врассыпную.
Автоматчики преследуют - видно приказ был уничтожить отряд - мы им тогда крепко уже насолили. Бежим, стало быть, спасаемся. Тут река впереди - неширокая, метров тридцать, но я ж, бл..дь, плавать- то не умею ни х..уя! Разделись, сапоги и одежду кульком на головы, винтовку на шею - вперёд. Как выше горла перехлёстывать стало- всё, думаю, отвоевался.
Руками ногами молочу, ничего не вижу, пузыри пускаю. Водички хлебнул, тут товарищ меня прихватил за шкирку, вытащил на твёрдое - только узел со шмотками я утопил. Так и идём дальше - он оделся и в обуви, а я в исподнем и босиком. До места базы отряда идти километров сорок - решили найти хоть какой угол, переночевать, барахла какого поискать- мне одеться, а утром - в отряд.
Подходим к деревне - вроде тихо, чужими не пахнет. Пробираемся тихонько - глядь - свет в окошке. Стучимся - слышим идёт кто- то к двери.
Открывает - Батюшка. Поп то есть. Смотрит на меня, мелко крестится, потом мычит, и в обморок. Что за оказия? Входим в хату - старушки ещё две, тоже смотрят на меня с ужасом. Посреди хаты, на столе стоит гроб. А в гробу- такой же рыжий, босой, и в исподнем - даже внешне немного похожи.
- Не пугайтесь, говорю, мы партизаны, а не привидения. Нам бы заночевать?
Утром местные собрали какой ни есть одежёнки, опорки на ноги, и мы пошли.
Командир отряда правильный был мужик, и справедливый. А вот политрука прислали - полного придурка. Всё политинформации проводил, лозунги вслух зачитывал- со значением. Надоел всем.
Остановились однажды на ночлег в деревеньке - пять домов, три бабки. Выставили караулы по дороге - с двух сторон. Бабуля смотрит на нашего - снег на дворе, а он с сентября в летних ботиночках ходит -
- Милок, ты же помёрзнешь весь, на- ко тебе - вот валенки от сына остались, сам- то он на фронте, бери, бери, ноги береги...
Ночью тревога - Немцы. Тот сторожевой, что на дороге стоял, откуда Немцы шли, вовремя тревогу поднял - успели уйти, а второй - что с другой стороны на этой же дороге- тот самый, что с валенками - куда ему деваться? Вместе с нами и побежал.
Добрались до отряда. Отдышались.
Политрук построил всех, смотрит -
- Откуда валенки у тебя?
- Так бабуля подарила.
- Мародёрствуешь, стало быть? Почему не вернул?
- Там немцы уже в деревне были. Да и не так просто взял, подарила она...
Вывел при всём строе, и застрелил из пистолета.
.....................................................................................................................................................
Командир услышал выстрел, вылез из землянки, поняв, что произошло, посерел лицом.
Промолчал. Скомандовал -
- Вольно, разойтись.
Мы потом только издалека слышали - как он матом обкладывал этого политрука. Субординация называется. Нельзя командирам в присутствии рядовых ругаться.
А политрук потом глупо погиб - сам на мине подорвался. Невнимательный был.
Не поленились, собрали, что осталось, в плащ- палатку завернули, яму вырыли -чтоб похоронить достойно.
Постояли над холмиком, помолчали.
Командир говорит - Ну, жил, бл..дь, бестолково, и скончался непонятно. Да и х..й с ним. Другого пришлют -может лучше будет. Память ему - всё ж за Родину погиб.
- Смирно! Салют!
Стрельнули вверх. Потом по сто грамм выпили на помин души.
- А вообще везучий я, Николаич говорил.
Сколько раз ранили - и всё по пустяку - там царапнет, тут приложится - даже в медсанбат идти было лень - тряпкой замотаешь - само заживёт.
Николаич в начале сорок четвёртого, когда фронт двинулся на запад уже серьёзно, когда партизанские отряды стали расформировывать, попал в батальонную разведку - с его опытом войны в партизанах - бесценный был боец. Сколько раз за линию фронта хаживал - только он сам знает.
Из серьёзных ранений - осколком пересекло на левой руке кости. Два пальца (мизинец и безымянный) скрючились вовнутрь - но немного двигались - сжать кулак было можно.
А вот второе - как из анекдота - Николаич плохо выговаривал слова - гнусаво, и с придыханием.
Это, бл..дь, мне осколок прямо в язык попал. Пополам рассекло.
Врач, когда лечились, пинцетом тычет, гад, ковыряет, вытаскивает железяку из языка, больно, сука до слёз, а он хохочет в голос - Ты у меня, говорит третий такой, за всю войну.
Только тебе больше всех повезло - зубы все целы.
Первый говорил, что в атаку шли, рот открытый, вовсю орал -«За родину», второй- «За Сталина»! А ты что кричал?
- А я, бл..дь, кровью захлёбываюсь, булькаю, кашляю, но честно отвечаю- «Лёха, ё..б твою мать, патроны где»?
Таких анекдотов Николаич рассказывал десятки.
По доброму рассказывал - весело и простодушно. Слушать его было - как Твардовского читать - из Василия Тёркина. Ни злобы от него, ни обиды - просто человек жил так- правильно делал своё дело. Сложилось просто, что пришлось повоевать.
В мае восемьдесят пятого года, у нас (ну, как и везде) в конторе провели митинг памяти - всем ветеранам торжественно вручались ордена Отечественной войны на сорокалетие Победы.
В президиуме актового зала сидят уважаемые люди - с орденами, медалями, в хороших костюмах. По очереди говорят добрые и правильные слова - о памяти, о преемственности поколений, о том, что забыть пережитое нельзя. Правильно говорят. Вдумчиво, и справедливо.
Потом по очереди начинают вызывать из зала награждаемых.
- Орден Отечественной войны второй степени присваивается.....
- Орденом Отечественной войны второй степени награждается -
Очередной ветеран поднимается на сцену, получает награду, улыбается, произносит слова благодарности, все аплодируют.
И вдруг -
- Орденом Отечественной войны Первой степени награждается Л..в Борис Николаевич - и все так с удивлением смотрят - а почему это ему -первой?
Мы сидим рядом в зале, он так подрывается вскочить, я ему вслед - Николаич, блин, плащ сними, куда ты в плаще на хрен?
Снял. Мне отдал.
А под плащём - выцветший армейский китель без погон - он так всю войну и прошёл рядовым - и с обеих сторон - награды от плеч до карманов. Первую степень ему присвоили, потому, что орден Отечественной войны второй степени он получил ещё в сорок пятом.
Я успел разглядеть Славу, Красную звезду и Отечественной войны. А медали пересчитать - это надо было специально постараться. Но "за отвагу" - там было несколько.
Жаль. Я закончил институт и перешёл работать в проектный отдел с теплотрассы. Наши пути разошлись - и больше мы не встречались.
Но покуда жив - считаю своим долгом хранить память о таких людях - и стараться рассказать о них всем - чтобы не забывалось.
Рассказал(а): leo3621