969
В 1997 году чиновник мьянманского министерства по делам религии по имени У Чжо Лвин опубликовал в Моламьяйне, столице юго-восточного шатат Мон, 40-страничную брошюру с кратким и лаконичным заголовком - «969». Она была напечатана издательством «Хла Пхет Хла», что можно перевести как «красота с обеих сторон». В этой книге У Чжо Лвин попытался ввести в современный буддизм нумерологическую составляющую, которая, с одной стороны, была бы понятна рядовым буддистам, а с другой стороны - исходила бы из основ учения Будды.
Такой «цифровой код» с высокой степенью неизбежности рано или поздно должен был появиться в мьянманском буддизме. Цифры (особенно созвучные и повторяемые - «коу-чау-коу» - «969») легче запоминаются, и за одним числом может стоять целая философская концепция. А Мьянма с ее традиционным почитанием нумерологии (даже на самом высоком уровне решения принимаются с учетом комбинации «счастливых» и «несчастливых» цифр) просто была обречена выражать понятия цифрами. Была и другая причина - многие мечети, магазины и дома мусульман в Мьянме украшены цифрами 786 - за ними скрывается фраза «Во имя Аллаха милостивого и милосердного». По мнению буддистских проповедников, если вам попадается на глаза цифра 786 и вы ее мысленно про себя читаете - вы уже возносите хвалу Аллаху. То есть, вас, буддиста, заставляют молиться чужому богу.
При этом в цифрах 786 привыкшие к нумерологическому анализу мьянманцы увидели еще один зловещий смысл. Сумма 7+8+6 равна 21 - а это значит, что мусульмане собираются сделать 21 век временем утверждения тотального господства ислама на Земле. И машинально читая цифры на воротах мечети, или на стене мусульманской чайной, буддист тем самым програмируется на принятие этой идеи и смирение перед ней.
То есть, буддистские богословы и многие образованные буддисты видели свою задачу в том, чтобы противопоставить нумерологическому программированию мусульман нечто подобное, но с противоположным знаком. Мьянма всегда была страной с высокой степенью религиозной толерантности. В Янгоне действует множество мечетей, индуистских храмов и христианских церквей и сект, и никто не мешает людям в их религиозных обрядах и церемониях - которые порой, на взгляд европейца, выглядят довольно странно и дико (например, кровавое публичное самоистязание у выходцев из Индии). Поэтому речи о том, чтобы сбивать цифры 786 с ворот мечетей, или снимать таблички с этим числом со стен, речи не шло. Нужно было что-то дать взамен, чтобы буддист, которому попалось на глаза «мусульманское» число, компенсировал его десять раз попавшимся до этого ему по пути буддистским нумерологическим символом. Так появилось число 969.
Смысл этого числа очень простой - как это и должно быть. В буддизме существует понятие «трех драгоценностей» («триратна») - это сам Будда, его учение (дхарма) и монашеская община (сангха). Будде присущи девять основных качеств, дхарме - шесть основных качеств и сангхе - девять основных качеств. (Подробней на эту тему можно прочитать на русском языке в Википедии - вот тут: Тhttps://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A2%D1%80%D0%B8_%D0%B4%D1%80%D0%B0%D0%B3%D0%BE%D1%86%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D0%BE%D1%81%D1%82%D0%B8 ). Хотя монахи и говорят, что Будде, дхарме и сангхе присуще бесчисленное множество качеств, но именно 9-6-9 - это самые основные из них.
По сути, 969 - это мнемонический знак, аббревиатура, несущая в себе информацию, которую буддист должен постоянно помнить. Ничего агрессивного это число не несет, и призвано ликвидировать создавшийся в Мьянме дисбаланс между мусульманской и буддистской нумерологией.
В своей брошюре У Чжо Лвин призывал своих единоверцев всячески пропагандировать число 969 и помещать его в максимально возможном количестве мест для публичного обозрения - на дверях домов, на стенах кафе и магазинов, на принадлежащих буддистам транспортных средствах (начиная от велосипедов с колясками, которые в Мьянме называются «сайка», до больших автобусов). По мысли У Чжо Лвина и поддержавших его монахов, буддист, каждый раз повторяя про себя попавшееся на глаза число 969, тем самым многократно высказывает свое почтение персонально Будде, его учению и буддистской монашеской общине. Поскольку буддистские молитвы - это не молитвы вообще с христианской точки зрения (в них нет обращения к богу с просьбой, и по сути они - это набор неких базовых истин и поведенческих норм, повторяя которые, буддист тем самым «программирует» себя на хорошие поступки), то понятно, что число 969 вполне может трактоваться и как самая краткая буддистская молитва (хотя по поводу места числа 969 в современном мьянманском буддизме тхеравада до сих пор ведутся споры).
То есть, книга У Чжо Лвина не была направлена против какой-то другой религии, и скорее была внутренним делом буддизма. Но, как это всегда бывает, нашлись люди, которые занялись творческим переосмыслением высказанных в книге идей.
Через несколько лет после выхода книги У Чжо Лвина, примерно в 2000 году, в сангхе и среди рядовых буддистов начал циркулировать текст «Угроза исчезновения расы».Как раз в слове «раса» в данном случае не следует искать тот агрессивно-негативный смысл, который оно иногда имеет в обыденном сознании россиянина, и уж тем более не стоит его трактовать в контексте фашистских представлений о расовом превосходстве. Термином «национальные расы Мьянмы» в официальной пропаганде давно и традиционно обозначаются все нации и народности, живущие в стране, с их культурой и религиозной принадлежностью. То есть, речь в брошюре шла о защите национальной и религиозной самобытности мьянманцев - что само по себе вполне нормально и вопросов не вызывает. В ней были перечислены и откомментированы 17 моментов достойного поведения каждого буддиста по зищите своей религии. Тем не менее, всего пара абзацев выбивалась из общего абстрактно-назидательного тона - в них декларировалось о том, что, защищая буддизм, надо противодействовать конкретно исламу.
Вот именно из-за этих пассажей такая брошюра никогда не могла бы быть в Мьянме законно опубликована, поскольку призыв противодействовать мусульманам прямо подпадал под статью 5 (j) закона 1950 года, карающего религиозный экстремизм и разжигание межрелигиозной ненависти. По этому закону в случае выхода брошюры в свет автор и издатель тут же получили бы по семь лет лишения свободы. Тем не менее, книга циркулировала в «самиздатовском» варианте, и, судя по числу копий, пользовалась достаточно большой популярностью.
Основной принцип противодействия агрессивной экспансии ислама, по мнению анонимного автора брошюры, заключался в «трех отказах». Во-первых, нужно разорвать все деловые связи с бизнесменами-мусульманами (в том числе ничего не покупать у мусульманских торговцев и не пользоваться услугами мусульман-мастеров). Во-вторых, буддистам не следовало заключать брак с мусульманами. И, в третьих, рекомендовалось вообще не общаться с мусульманами и избегать даже случайных разговоров.
После циркуляции этого текста «три отказа» настолько оказались связаны с движением «969», стихийно возникшим как реакция на книгу У Чжо Лвина, что стали восприниматься как его составная часть - с чем согласны далеко не все монахи. Те, кто считает, что «три отказа» должны воплощаться на практике, указывают, что они не носят агрессивного характера. Никто не призывает хамить мусульманам, вступать с ними в драку или устраивать погромы. Нужно просто не замечать их присутствия рядом с собой и игнорировать их бизнес. А если у них не будет покупателей - они рано или поздно закроют свои магазины и уедут куда-нибудь подальше от тебя. Поддерживающие эти идеи ссылаются на то, что такая практика - классическое воплощение принципов Махатмы Ганди, которого никто не мог упрекнуть в агрессивности или экстремизме.
Они указывают на то, что кампания «969» с самого начала предполагала мирную культурно-просветительскую направленность. В ее рамках при монастырях создавались школы, где монахи объясняли детям основы буддизма и рассказывали о правилах достойного поведения в обществе. По всей стране в рамках этой кампании были организованы лекции и проповеди монахов.
Проповедь буддистского монаха для мирян в Мьянме обычно построена на повторении. Форма «обратной связи» заключается в том, что толпа вслед за монахом произносит его последние слова, сказанные перед паузой, в которых, как правило, заключается квинтэссенция нескольких предыдущих предложений. Так строить диалог со слушателями - довольно эффективный прием, и монахов этому специально учат. Повторение последней фразы - это еще и повод держать аудиторию в постоянной мобилизации, а значит - эта аудитория не спит, не отвлекается и хорошо воспринимает сказанное.
В одной из мьянманских газет я прочел статью о проповеди в Моламьяйне монаха по имени У Вимала - одного из самых известных ораторов кампании «969».
«”Итак, - сказал он, - сегодня мы поговорим о числе 969”.
Он сделал краткую паузу и затем спросил: “О чем мы сегодня будем говорить?”
“969”, - хором ответили присутствующие.
“О чем?”, - повторил он в микрофон, возвысив голос.
“969!”
“Громче! Вы должны гордо и громко скандировать эти цифры! Даже если от ваших голосов рухнет потолок этого зала - мы его восстановим!”
“969!!!”»
Думаю, что те, кто имеет опыт преподавания в школе, оценят стиль и методы работы монаха с аудиторией.
Но самым известным лицом кампании «969» стал другой монах, Ашин Вирату. Он родился 45 лет назад, 10 июля 1968 года, в городке Чьяуксе провинции Мандалай. Сразу скажу, что Чьяуксе известен еще одним известным уроженцем - старшим генералом Тан Шве, и этот лежащий на старой дороге из Янгона в Мандалай город (кстати, уютный, спокойный и относительно чистый) до сих пор рассматривается как вотчина старшего генерала, где везде расставлены его родственники и связанные с его семьей бизнесмены. Поэтому сам факт рождения Вирату в Чьяуксе породил множество конспирологических теорий о том, что за монахом стоит если не сам Тан Шве, то группа связанных с ним влиятельных земляков и выдвиженцев, заинтересованных сегодня в дестабилизации ситуации в стране. Утверждения эти, на мой взгляд, довольно надуманные - потому что именно во времена, когда старший генерал возглавлял Мьянму, Вирату оказался за решеткой. Тем более, что практически вся монашеская жизнь Вирату связана не с Чьяуксе, а с Мандалаем.
Вирату не получил даже полного среднего образования - он перестал учиться в школе когда ему было 14 лет. С 2001 года он - один из главных пропагандистов кампании «969» и один из пламенных ее ораторов. Статус монаха позволил ему путешествовать с лекциями-проповедями по стране, и поэтому он стал известен во многих частях Мьянмы.
Проповеди его отличались смелостью взглядов и были, что называется, «на грани» - хотя и целиком находились в рамках мирной идеологии кампании «969». Тем не менее, в 2003 году за призывы к межрелигиозной вражде он был приговорен к 25 годам заключения, что позволило ему стать в глазах международных правозащитников еще и «узником совести», пострадавшим от кровавой диктатуры за свои убеждения. Неудивительно, что после проведения выборов и начала демократических преобразований в стране Вирату оказался включен в список политических заключенных, которые должны быть освобождены. Именно поэтому в 2010 году он вышел из тюрьмы по амнистии.
2012 год ознаменовался кровавыми событиями в штате Ракхайн. Этот конфликт коренным образом изменил сознание мьянманцев. Пострадавшие от действий экстремистов-рохинджья тысячи ракхайнцев и бирманцев расселились по всей территории страны у родственников. А в это время за рубежом началась шумная кампания в защиту рохинджья, причем они изображались как мирные люди, на которых ни с того ни с сего напали злобные кровавые буддистские головорезы и стали их убивать. Сайты исламских стран были полны оскорблений и проклятий в адрес бирманцев, буддистской религии и духовенства. То есть, легко представить такую ситуацию, когда тебя, твою нацию и твою религию со всех сторон оскорбляют и обвиняют с убийствах и преследовании невинных людей, а рядом с тобой сидит человек, у которого эти «невинные люди» сожгли дом, убили мать и изнасиловали сестру.
Как результат этого - от неприятия «понаехавших» рохинджья общественое сознание мьянманцев начало эволюцию к полному неприятию ислама как религии вообще. Радикализация общественного сознания - это всегда опасно. Постепенно сформировалась психология осажденной крепости, широко распространились теории заговора (вот тогда как раз и вспомнили о том, что 7+8+6=21). И в этих условиях наступил звездный час Ашина Вирату.
Вирату проявил себя не только как хороший оратор, умеющий доступно и понятно разговаривать с простыми людьми (я говорил уже, что избытком образованности он похвастаться не может). Он еще и очень харизматичный человек, моложавый, худощавый и с открытой располагающей к себе обаятельной улыбкой. Сложно выделяться, будучи как все побритым наголо и одетым в бордовый монашеский тинган. Тем не менее, Вирату это удалось в полной мере. Кстати, из современных монахов Мьянмы я знаю, пожалуй, еще только один пример подобной харизмы - у монаха старшего поколения, саядо духовной академии Ситагу, которого зовут Ашин Ньяниссара. Но Ньяниссаре уже 76 лет, а Вирату только-только вступил в возраст монашеской зрелости. И на мой взгляд, взаимоотношения этих двух саядо сейчас все больше укладываются в классическую схему наступления молодого «несистемщика» на устоявшуюся «по обычаям» систему (условно - Навальный и Путин, если так понятнее). Причем, Вирату, формально не противопоставляя себя старшему и менее радикальному поколению монахов, в нынешних условиях приобртает все больше и больше стороников - это продемонстрировала встреча 227 наиболее влиятельных буддистских монахов Мьянмы, состоявшаяся в середине июня в монастыре Дхаммадута Чекинда Яма около Янгона. Фактически оппонентов Вирату там не было - даже те, кто был недоволен его стилем и методами действий, признавали, что проблемы, которые он поднимает, действительно существуют и являются критически важными для сегодняшней Мьянмы.
Популярности Вирату способствовали и еще два события. Первое - в июньском номере американского журнала «Тайм» его портрет с провокационным заголовком «Лицо буддистского террора» был помещен на обложку. Это вызвало массовые демонстрации в поддержку Вирату по всей стране, и в результате правительство приняло решение о запрете этого выпуска журнала к реализации в Мьянме (он также был запрещен и на Шри Ланке). А 21 июля рядом с местом проповеди Вирату прогремел взрыв и было ранено пять человек. Вирату не пострадал, но сам факт покушения на жизнь харизматичного проповедника еще более повысил его популярность.
Проповеди Вирату сегодня можно найти в Интернете (например, на Ютубе), и они широко продаются по всей Мьянме на DVD-дисках. У Вирату своя интересная манера проповедовать. На многих кадрах он сидит, полузакрыв глаза и говорит медленным монотонным голосом, создавая у зрителей впечатление, что он излагает некое мистическое откровение. Он находит простые слова для объяснения своей позиции. Если вы пришли в мусульманский магазин и что-то купили, говорит он, - вы оставили там свои деньги, которые тут же будут использованы против вас, вашей нации и вашей религии. Если мусульманин клянется буддлистке, что любит ее и хочет на ней жениться - не верьте ему, он это делает ради денег: если он женится на немусульманке и обратит ее в ислам, он получит вознаграждение из специального мусульманского фонда. Мусульмане - источники всех проблем в мьянманском обществе, они ведут себя нагло и оскорбительно для буддистов, а главная их цель - уничтожение буддизма как религии, обращение мьянманцев в ислам и установление мусульманского владычества над Мьянмой. Они не выбирают средств для достижения этого и действуют самыми грязными и жестокими способами. Именно поэтому буддисты не могут спать спокойно, заключает Вирату, - разве может человек спать спокойно, если рядом бегает бешеная собака? Такого рода пассажи Вирату првиели к тому, что на зарубежных сайтах его немедленно окрестили «буддистским Бин Ладеном» и сравнили с Гитлером. Тем не менее, несмотря на всю свою недружественную по отношению к мусульманам риторику, Вирату четко подчеркивает, что он - категорически против любого насилия, экстремизма и терроризма по отношению к мусульманам, и что главная его цель - добиться укрепления буддистской религии и мьянманской нации исключительно мирными средствами.
Когда я спросил одного своего знакомого буддиста, владельца небольшого магазинчика, почему он поддерживает антимусульманскую риторику Вирату и повесил в магазине его портрет (наряду со стикером «969»), он ответил, что мусульмане сами виноваты в произошедшем. «У нас всего один Вирату, и тот против насилия по отношению к мусульманам - а посмотри, сколько проповедников на мусульманской стороне, кто призывает нас убивать и отрезать нам головы». Он вспоминает, что еще до того, как началась кампания «969» многие мусульмане демонстративно отказывались покупать продукты в его магазине и оскорбительно кричали ему на улице, что у него продукты «грязные» («Наверное, они хотели сказать, что у тебя не халяльные продукты?» - попытался уточнить я. «Нет, они кричали, что продукты именно грязные - а у меня самый чистый магазин во всем квартале»).
Мьянманцы считают, что в колониальное время мусульмане были «разбалованы» англичанами, которые давали им больше прав, чем коренным бирманцам, для того, чтобы бирманцы не чувствовали себя хозяевами своей страны. В массовом порядке в Бирму завозились мусульмане-пролицейские и мусульмане-чиновники, терпеть хамство и наглость которых и подчиняться которым для бирманцев было оскорбительно. За ними последовали мусульманские бизнесмены, скупавшие земли у бирманских крестьян, а также мусульмане-рабочие из перенаселенной Индии, лишившие работы многих бирманцев. При всей нелюбви к генералу Не Вину большинство бирманцев считает, что он сделал правильно, дав бирманцам возможность почувствовать, что именно они, а не пришлые мусульмане, - хозяева своей страны. Но именно эти меры генерала Не Вина как раз и положили начало теме «притеснения мусульман» в Мьянме.
Кампания «969», как и любое неструктурированное движение, переживает свои взлеты и периоды спокойствия. Сейчас - относительно «мирный» период. Буддисты, наклеившие стикеры с цифрами 969 на свои такси и сайки, постепенно понимают, что так они могут потерять мусульманских клиентов - которые часто бывают богаче бирманцев-буддистов и поэтому охотно пользуются такси. Владельцы мусульманских магазинов нанимают в продавцы буддистов - и буддисты-покупатели приходят в эти магазины со спокойной совестью. А недавно я видел в янгонском даунтауне, как буддистский монах подшивал порвавшуюся сумку у мусульманина со швейной машинкой, и они спокойно о чем-то разговаривали и улыбались. И я вдруг понял, что если монах решит в окрестных кварталах, где очень много ателье и просто уличных «подшивал» со швейными машинками, найти портного-буддиста, то он рискует очень долго ходить по улицам с дырявой сумкой. .
Такой «цифровой код» с высокой степенью неизбежности рано или поздно должен был появиться в мьянманском буддизме. Цифры (особенно созвучные и повторяемые - «коу-чау-коу» - «969») легче запоминаются, и за одним числом может стоять целая философская концепция. А Мьянма с ее традиционным почитанием нумерологии (даже на самом высоком уровне решения принимаются с учетом комбинации «счастливых» и «несчастливых» цифр) просто была обречена выражать понятия цифрами. Была и другая причина - многие мечети, магазины и дома мусульман в Мьянме украшены цифрами 786 - за ними скрывается фраза «Во имя Аллаха милостивого и милосердного». По мнению буддистских проповедников, если вам попадается на глаза цифра 786 и вы ее мысленно про себя читаете - вы уже возносите хвалу Аллаху. То есть, вас, буддиста, заставляют молиться чужому богу.
При этом в цифрах 786 привыкшие к нумерологическому анализу мьянманцы увидели еще один зловещий смысл. Сумма 7+8+6 равна 21 - а это значит, что мусульмане собираются сделать 21 век временем утверждения тотального господства ислама на Земле. И машинально читая цифры на воротах мечети, или на стене мусульманской чайной, буддист тем самым програмируется на принятие этой идеи и смирение перед ней.
То есть, буддистские богословы и многие образованные буддисты видели свою задачу в том, чтобы противопоставить нумерологическому программированию мусульман нечто подобное, но с противоположным знаком. Мьянма всегда была страной с высокой степенью религиозной толерантности. В Янгоне действует множество мечетей, индуистских храмов и христианских церквей и сект, и никто не мешает людям в их религиозных обрядах и церемониях - которые порой, на взгляд европейца, выглядят довольно странно и дико (например, кровавое публичное самоистязание у выходцев из Индии). Поэтому речи о том, чтобы сбивать цифры 786 с ворот мечетей, или снимать таблички с этим числом со стен, речи не шло. Нужно было что-то дать взамен, чтобы буддист, которому попалось на глаза «мусульманское» число, компенсировал его десять раз попавшимся до этого ему по пути буддистским нумерологическим символом. Так появилось число 969.
Смысл этого числа очень простой - как это и должно быть. В буддизме существует понятие «трех драгоценностей» («триратна») - это сам Будда, его учение (дхарма) и монашеская община (сангха). Будде присущи девять основных качеств, дхарме - шесть основных качеств и сангхе - девять основных качеств. (Подробней на эту тему можно прочитать на русском языке в Википедии - вот тут: Тhttps://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A2%D1%80%D0%B8_%D0%B4%D1%80%D0%B0%D0%B3%D0%BE%D1%86%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D0%BE%D1%81%D1%82%D0%B8 ). Хотя монахи и говорят, что Будде, дхарме и сангхе присуще бесчисленное множество качеств, но именно 9-6-9 - это самые основные из них.
По сути, 969 - это мнемонический знак, аббревиатура, несущая в себе информацию, которую буддист должен постоянно помнить. Ничего агрессивного это число не несет, и призвано ликвидировать создавшийся в Мьянме дисбаланс между мусульманской и буддистской нумерологией.
В своей брошюре У Чжо Лвин призывал своих единоверцев всячески пропагандировать число 969 и помещать его в максимально возможном количестве мест для публичного обозрения - на дверях домов, на стенах кафе и магазинов, на принадлежащих буддистам транспортных средствах (начиная от велосипедов с колясками, которые в Мьянме называются «сайка», до больших автобусов). По мысли У Чжо Лвина и поддержавших его монахов, буддист, каждый раз повторяя про себя попавшееся на глаза число 969, тем самым многократно высказывает свое почтение персонально Будде, его учению и буддистской монашеской общине. Поскольку буддистские молитвы - это не молитвы вообще с христианской точки зрения (в них нет обращения к богу с просьбой, и по сути они - это набор неких базовых истин и поведенческих норм, повторяя которые, буддист тем самым «программирует» себя на хорошие поступки), то понятно, что число 969 вполне может трактоваться и как самая краткая буддистская молитва (хотя по поводу места числа 969 в современном мьянманском буддизме тхеравада до сих пор ведутся споры).
То есть, книга У Чжо Лвина не была направлена против какой-то другой религии, и скорее была внутренним делом буддизма. Но, как это всегда бывает, нашлись люди, которые занялись творческим переосмыслением высказанных в книге идей.
Через несколько лет после выхода книги У Чжо Лвина, примерно в 2000 году, в сангхе и среди рядовых буддистов начал циркулировать текст «Угроза исчезновения расы».Как раз в слове «раса» в данном случае не следует искать тот агрессивно-негативный смысл, который оно иногда имеет в обыденном сознании россиянина, и уж тем более не стоит его трактовать в контексте фашистских представлений о расовом превосходстве. Термином «национальные расы Мьянмы» в официальной пропаганде давно и традиционно обозначаются все нации и народности, живущие в стране, с их культурой и религиозной принадлежностью. То есть, речь в брошюре шла о защите национальной и религиозной самобытности мьянманцев - что само по себе вполне нормально и вопросов не вызывает. В ней были перечислены и откомментированы 17 моментов достойного поведения каждого буддиста по зищите своей религии. Тем не менее, всего пара абзацев выбивалась из общего абстрактно-назидательного тона - в них декларировалось о том, что, защищая буддизм, надо противодействовать конкретно исламу.
Вот именно из-за этих пассажей такая брошюра никогда не могла бы быть в Мьянме законно опубликована, поскольку призыв противодействовать мусульманам прямо подпадал под статью 5 (j) закона 1950 года, карающего религиозный экстремизм и разжигание межрелигиозной ненависти. По этому закону в случае выхода брошюры в свет автор и издатель тут же получили бы по семь лет лишения свободы. Тем не менее, книга циркулировала в «самиздатовском» варианте, и, судя по числу копий, пользовалась достаточно большой популярностью.
Основной принцип противодействия агрессивной экспансии ислама, по мнению анонимного автора брошюры, заключался в «трех отказах». Во-первых, нужно разорвать все деловые связи с бизнесменами-мусульманами (в том числе ничего не покупать у мусульманских торговцев и не пользоваться услугами мусульман-мастеров). Во-вторых, буддистам не следовало заключать брак с мусульманами. И, в третьих, рекомендовалось вообще не общаться с мусульманами и избегать даже случайных разговоров.
После циркуляции этого текста «три отказа» настолько оказались связаны с движением «969», стихийно возникшим как реакция на книгу У Чжо Лвина, что стали восприниматься как его составная часть - с чем согласны далеко не все монахи. Те, кто считает, что «три отказа» должны воплощаться на практике, указывают, что они не носят агрессивного характера. Никто не призывает хамить мусульманам, вступать с ними в драку или устраивать погромы. Нужно просто не замечать их присутствия рядом с собой и игнорировать их бизнес. А если у них не будет покупателей - они рано или поздно закроют свои магазины и уедут куда-нибудь подальше от тебя. Поддерживающие эти идеи ссылаются на то, что такая практика - классическое воплощение принципов Махатмы Ганди, которого никто не мог упрекнуть в агрессивности или экстремизме.
Они указывают на то, что кампания «969» с самого начала предполагала мирную культурно-просветительскую направленность. В ее рамках при монастырях создавались школы, где монахи объясняли детям основы буддизма и рассказывали о правилах достойного поведения в обществе. По всей стране в рамках этой кампании были организованы лекции и проповеди монахов.
Проповедь буддистского монаха для мирян в Мьянме обычно построена на повторении. Форма «обратной связи» заключается в том, что толпа вслед за монахом произносит его последние слова, сказанные перед паузой, в которых, как правило, заключается квинтэссенция нескольких предыдущих предложений. Так строить диалог со слушателями - довольно эффективный прием, и монахов этому специально учат. Повторение последней фразы - это еще и повод держать аудиторию в постоянной мобилизации, а значит - эта аудитория не спит, не отвлекается и хорошо воспринимает сказанное.
В одной из мьянманских газет я прочел статью о проповеди в Моламьяйне монаха по имени У Вимала - одного из самых известных ораторов кампании «969».
«”Итак, - сказал он, - сегодня мы поговорим о числе 969”.
Он сделал краткую паузу и затем спросил: “О чем мы сегодня будем говорить?”
“969”, - хором ответили присутствующие.
“О чем?”, - повторил он в микрофон, возвысив голос.
“969!”
“Громче! Вы должны гордо и громко скандировать эти цифры! Даже если от ваших голосов рухнет потолок этого зала - мы его восстановим!”
“969!!!”»
Думаю, что те, кто имеет опыт преподавания в школе, оценят стиль и методы работы монаха с аудиторией.
Но самым известным лицом кампании «969» стал другой монах, Ашин Вирату. Он родился 45 лет назад, 10 июля 1968 года, в городке Чьяуксе провинции Мандалай. Сразу скажу, что Чьяуксе известен еще одним известным уроженцем - старшим генералом Тан Шве, и этот лежащий на старой дороге из Янгона в Мандалай город (кстати, уютный, спокойный и относительно чистый) до сих пор рассматривается как вотчина старшего генерала, где везде расставлены его родственники и связанные с его семьей бизнесмены. Поэтому сам факт рождения Вирату в Чьяуксе породил множество конспирологических теорий о том, что за монахом стоит если не сам Тан Шве, то группа связанных с ним влиятельных земляков и выдвиженцев, заинтересованных сегодня в дестабилизации ситуации в стране. Утверждения эти, на мой взгляд, довольно надуманные - потому что именно во времена, когда старший генерал возглавлял Мьянму, Вирату оказался за решеткой. Тем более, что практически вся монашеская жизнь Вирату связана не с Чьяуксе, а с Мандалаем.
Вирату не получил даже полного среднего образования - он перестал учиться в школе когда ему было 14 лет. С 2001 года он - один из главных пропагандистов кампании «969» и один из пламенных ее ораторов. Статус монаха позволил ему путешествовать с лекциями-проповедями по стране, и поэтому он стал известен во многих частях Мьянмы.
Проповеди его отличались смелостью взглядов и были, что называется, «на грани» - хотя и целиком находились в рамках мирной идеологии кампании «969». Тем не менее, в 2003 году за призывы к межрелигиозной вражде он был приговорен к 25 годам заключения, что позволило ему стать в глазах международных правозащитников еще и «узником совести», пострадавшим от кровавой диктатуры за свои убеждения. Неудивительно, что после проведения выборов и начала демократических преобразований в стране Вирату оказался включен в список политических заключенных, которые должны быть освобождены. Именно поэтому в 2010 году он вышел из тюрьмы по амнистии.
2012 год ознаменовался кровавыми событиями в штате Ракхайн. Этот конфликт коренным образом изменил сознание мьянманцев. Пострадавшие от действий экстремистов-рохинджья тысячи ракхайнцев и бирманцев расселились по всей территории страны у родственников. А в это время за рубежом началась шумная кампания в защиту рохинджья, причем они изображались как мирные люди, на которых ни с того ни с сего напали злобные кровавые буддистские головорезы и стали их убивать. Сайты исламских стран были полны оскорблений и проклятий в адрес бирманцев, буддистской религии и духовенства. То есть, легко представить такую ситуацию, когда тебя, твою нацию и твою религию со всех сторон оскорбляют и обвиняют с убийствах и преследовании невинных людей, а рядом с тобой сидит человек, у которого эти «невинные люди» сожгли дом, убили мать и изнасиловали сестру.
Как результат этого - от неприятия «понаехавших» рохинджья общественое сознание мьянманцев начало эволюцию к полному неприятию ислама как религии вообще. Радикализация общественного сознания - это всегда опасно. Постепенно сформировалась психология осажденной крепости, широко распространились теории заговора (вот тогда как раз и вспомнили о том, что 7+8+6=21). И в этих условиях наступил звездный час Ашина Вирату.
Вирату проявил себя не только как хороший оратор, умеющий доступно и понятно разговаривать с простыми людьми (я говорил уже, что избытком образованности он похвастаться не может). Он еще и очень харизматичный человек, моложавый, худощавый и с открытой располагающей к себе обаятельной улыбкой. Сложно выделяться, будучи как все побритым наголо и одетым в бордовый монашеский тинган. Тем не менее, Вирату это удалось в полной мере. Кстати, из современных монахов Мьянмы я знаю, пожалуй, еще только один пример подобной харизмы - у монаха старшего поколения, саядо духовной академии Ситагу, которого зовут Ашин Ньяниссара. Но Ньяниссаре уже 76 лет, а Вирату только-только вступил в возраст монашеской зрелости. И на мой взгляд, взаимоотношения этих двух саядо сейчас все больше укладываются в классическую схему наступления молодого «несистемщика» на устоявшуюся «по обычаям» систему (условно - Навальный и Путин, если так понятнее). Причем, Вирату, формально не противопоставляя себя старшему и менее радикальному поколению монахов, в нынешних условиях приобртает все больше и больше стороников - это продемонстрировала встреча 227 наиболее влиятельных буддистских монахов Мьянмы, состоявшаяся в середине июня в монастыре Дхаммадута Чекинда Яма около Янгона. Фактически оппонентов Вирату там не было - даже те, кто был недоволен его стилем и методами действий, признавали, что проблемы, которые он поднимает, действительно существуют и являются критически важными для сегодняшней Мьянмы.
Популярности Вирату способствовали и еще два события. Первое - в июньском номере американского журнала «Тайм» его портрет с провокационным заголовком «Лицо буддистского террора» был помещен на обложку. Это вызвало массовые демонстрации в поддержку Вирату по всей стране, и в результате правительство приняло решение о запрете этого выпуска журнала к реализации в Мьянме (он также был запрещен и на Шри Ланке). А 21 июля рядом с местом проповеди Вирату прогремел взрыв и было ранено пять человек. Вирату не пострадал, но сам факт покушения на жизнь харизматичного проповедника еще более повысил его популярность.
Проповеди Вирату сегодня можно найти в Интернете (например, на Ютубе), и они широко продаются по всей Мьянме на DVD-дисках. У Вирату своя интересная манера проповедовать. На многих кадрах он сидит, полузакрыв глаза и говорит медленным монотонным голосом, создавая у зрителей впечатление, что он излагает некое мистическое откровение. Он находит простые слова для объяснения своей позиции. Если вы пришли в мусульманский магазин и что-то купили, говорит он, - вы оставили там свои деньги, которые тут же будут использованы против вас, вашей нации и вашей религии. Если мусульманин клянется буддлистке, что любит ее и хочет на ней жениться - не верьте ему, он это делает ради денег: если он женится на немусульманке и обратит ее в ислам, он получит вознаграждение из специального мусульманского фонда. Мусульмане - источники всех проблем в мьянманском обществе, они ведут себя нагло и оскорбительно для буддистов, а главная их цель - уничтожение буддизма как религии, обращение мьянманцев в ислам и установление мусульманского владычества над Мьянмой. Они не выбирают средств для достижения этого и действуют самыми грязными и жестокими способами. Именно поэтому буддисты не могут спать спокойно, заключает Вирату, - разве может человек спать спокойно, если рядом бегает бешеная собака? Такого рода пассажи Вирату првиели к тому, что на зарубежных сайтах его немедленно окрестили «буддистским Бин Ладеном» и сравнили с Гитлером. Тем не менее, несмотря на всю свою недружественную по отношению к мусульманам риторику, Вирату четко подчеркивает, что он - категорически против любого насилия, экстремизма и терроризма по отношению к мусульманам, и что главная его цель - добиться укрепления буддистской религии и мьянманской нации исключительно мирными средствами.
Когда я спросил одного своего знакомого буддиста, владельца небольшого магазинчика, почему он поддерживает антимусульманскую риторику Вирату и повесил в магазине его портрет (наряду со стикером «969»), он ответил, что мусульмане сами виноваты в произошедшем. «У нас всего один Вирату, и тот против насилия по отношению к мусульманам - а посмотри, сколько проповедников на мусульманской стороне, кто призывает нас убивать и отрезать нам головы». Он вспоминает, что еще до того, как началась кампания «969» многие мусульмане демонстративно отказывались покупать продукты в его магазине и оскорбительно кричали ему на улице, что у него продукты «грязные» («Наверное, они хотели сказать, что у тебя не халяльные продукты?» - попытался уточнить я. «Нет, они кричали, что продукты именно грязные - а у меня самый чистый магазин во всем квартале»).
Мьянманцы считают, что в колониальное время мусульмане были «разбалованы» англичанами, которые давали им больше прав, чем коренным бирманцам, для того, чтобы бирманцы не чувствовали себя хозяевами своей страны. В массовом порядке в Бирму завозились мусульмане-пролицейские и мусульмане-чиновники, терпеть хамство и наглость которых и подчиняться которым для бирманцев было оскорбительно. За ними последовали мусульманские бизнесмены, скупавшие земли у бирманских крестьян, а также мусульмане-рабочие из перенаселенной Индии, лишившие работы многих бирманцев. При всей нелюбви к генералу Не Вину большинство бирманцев считает, что он сделал правильно, дав бирманцам возможность почувствовать, что именно они, а не пришлые мусульмане, - хозяева своей страны. Но именно эти меры генерала Не Вина как раз и положили начало теме «притеснения мусульман» в Мьянме.
Кампания «969», как и любое неструктурированное движение, переживает свои взлеты и периоды спокойствия. Сейчас - относительно «мирный» период. Буддисты, наклеившие стикеры с цифрами 969 на свои такси и сайки, постепенно понимают, что так они могут потерять мусульманских клиентов - которые часто бывают богаче бирманцев-буддистов и поэтому охотно пользуются такси. Владельцы мусульманских магазинов нанимают в продавцы буддистов - и буддисты-покупатели приходят в эти магазины со спокойной совестью. А недавно я видел в янгонском даунтауне, как буддистский монах подшивал порвавшуюся сумку у мусульманина со швейной машинкой, и они спокойно о чем-то разговаривали и улыбались. И я вдруг понял, что если монах решит в окрестных кварталах, где очень много ателье и просто уличных «подшивал» со швейными машинками, найти портного-буддиста, то он рискует очень долго ходить по улицам с дырявой сумкой. .