52. Даник Пиктурный. Пьеса, часть первая.
Первая часть моей пьесы. Названия пока нет. Действующие лица будут добавляться по мере появления новых частей.
Действующие лица:
Никита
Кристина
Палыч
Сергеич
Женщина
Мастерская по изготовлению гробов. Играет радио что-то блатное.
Сергеич и Палыч курят, сидя на перевернутом гробу. Сергеич оживлен, держит горящую сигарету, к которой не притрагивается. Палыч спокоен, смачно курит.
Палыч. Да к черту эту твою философию. Ну вот сидишь ты тут, философствуешь, мысли умные гоняешь, и толку?
Сергеич. Палыч, тебе этого не понять, ни-ког-да не понять. Тут требуется особый склад ума, повышенная чувствительность и абстрактное восприятия метафизический категорий.
Палыч. Ну и скажи мне тогда, метафизический ты мой, почему такой гений, как ты, с 10 до 6 колотит эти еловые ящики для жмуриков? Почему же такой ум не вещает философские бредни с кафедр университетов?
Сергеич. Бредни? Бредни? Да человечество без философии не смогло бы прожить и дня! Загнулось бы сразу же!
Палыч (сгибаясь). И правда, теперь я понял, почему в последние дни у меня так спину то ломит. Безусловно - из-за недостатка философии.
Сергеич. Да прогресс… прогрессирует лишь исключительно благодаря философии! Вот если бы еще греческие философы не предположили, что в природе есть невидимые потоки энергии, если бы алхимики, которые, заметь, в первую очередь были философами, а уж потом химиками, эмпирическим путем не открыли электричество, то не было бы (берет в руки электро-лобзик) вот этого!
Палыч. Знаешь, я думаю, что просто однажды гробовщикам стало западло обрабатывать древесину всякими там зубилами, пилами и лобзиками, и вот тогда пошел-поехал твой прогресс.
Сергеич. Пошляк! Насколько узко твое мышление! Ты даже не представляешь, насколько ты себя ограничиваешь и загоняешь в рамки примитива!
Палыч (указывая на догоревшую сигарету Сергеича). Зато я не занимаю свой рот бессмысленными словами, а использую его для более приятного занятия - курения.
Сергеич. Нда… Бессмысленно тебе доказывать. Как там говорится? Сколько осла не погоняй, он шибче не пойдет.
Палыч. Все Аристотелищка, давай за работу.
В мастерскую на велосипеде въезжает Никита. 25 лет. В ушах у него наушники.
Никита. Привет Сергеич!
Сергеич (мрачно). Здравствуй, здравствуй.
Никита. Палыч, привет.
Палыч. Здарова брат, как жизнь?
Никита. Да хорошо! Что этот такой загруженный? Все трактат его не пишется?
Палыч. Да я скинул его обратно на нашу грешную землю. А то захожу - а он опять валяется в недоделанном ящике, лыбится вот так в потолок и шепчет что-то. Ну я и прочитал ему краткий курс философии жизни. Замечтался больно сильно.
Никита. Ясно.
Палыч. А нам завтра сдавать уже работу! А он валяется Иван этакий дурачок!
Сергеич. Я все слышу! Молчи, пролетарий несчастный! Не смыслишь!
Палыч. А кто должен был зачистить крышку еще сегодня до обеда, а? А через пару часов ты свалишь на какое-нибудь свое собрание.
Никита (с усмешкой). Ну ты задержи его, пусть доделает работу.
Палыч. Да я пытался, и не раз при том. Но черт коварный, я только в сортир отойду, а он уже по-быстрому сваливает.
Сергеич. Ты еще мне спасибо скажешь! Я изменю.
Палыч. Чего?
Никита. Да мужики, прекратите вы уже! Сергеич, ну совесть, совесть включи. Деньги же платят.
Сергеич (с нежеланием). Да сделаю я…
Палыч. Никита, как твои то творения продвигаются?
Никита. Пятилетка за три!
Палыч. Вчера чуть Фомин не запалил их на левом складе, я кое как его отвлек. Так что надо куда их девать придумать. Да и вообще, фигней ты ненужной по сути то занимаешься.
Никита. Ну почему же?
Палыч. Нет, ты не подумай. Выглядит это неплохо, даже интересно так. Но это же для людей как никак.
Никита. Ну вот для людей я и делаю…
Палыч. Это понятно. Но ты представь их реакцию. Вот все они такие расстроенные, я бы даже сказал - убитые горем, приходят чтобы выбрать, а тут такое. В обморок они наверное и не грохнуться, но взять для своего родственника подобное… У нас это явно не прокатит.
Сергеич. А я думаю, что у Никиты большое будущее. В этом есть определенный смысл, я бы даже сказал особо философский…
Никита. Ну если…
Палыч. Не, брат. Ты бы занимался этим в этом… шоу-бизнесе, там эти, которые праздники устраивают.
Никита. Но у меня другие цели…
Палыч. Во! Бесплатно идея тебе. Берешь и делаешь большую бабу в виде матрешки, туда засовываешь живого негра с бантиком розовым на шее. И вот представь: большая компания друзей на дне рождении определенной молодой особы на каблуках, все подарки раздарили и тут выносят эту матреху, особа ее открывает, а от туда белозубый негр! Ха-ха-ха, вот потеха. Ха-ха-ха.
Никита. Это очень интересно, но…
Палыч. Не, ну представь - черный-черный негр с белыми-белыми зубами из матрешки! Ха-ха-ха.
Сергеич. Простак. Не слушай его, Никита. Я верю в тебя! Я сегодня же обсужу в нашем клубе твою идею, я определенно чувствую горящее смысловое зерно, которое если развить… Ох, какая теория выйдет!
Палыч. Але, ни в какой клуб ты сегодня не уйдешь. Работай!
Сергеич. Я, я уже даже придумал название теория. Блестяще! Будет звучать так: вместилище смерти через призму неостоицизма! Блестяще! Ведь еще стоики говорили, что…
Палыч. Вот еще парню на мозги капать не надо своей бредней. Он еще молодой, а тут - сразу крест на мозги.
Сергеич. Кто тут крест, так это ты!
Входит женщина лет 45, одета небрежно, на лице - безумное отчаяние, которое все же наигранно. За руку она тащит дочь Кристину, которой лет 20. Женщина орет, завывает, стенает - одним словом, рвет волосы на голове. Часто обращается к дочери, но та не отвечает, не обращает внимание. Она прикидывается глухонемой, спокойна.
Женщина. На что мне такое?! За что такие страдания?! О горе мне, о горе! Я была не готова и тут! Сереженька, ну за что ты мне такое!! Кристина, Кристина, дочь моя! За что!!
Палыч. Обана, ну опять. Написано же русскими буквами на левой двери - Не входить! Рабочие помещения! А на правой - Похоронное бюро. Не ну читать то можно сначала, а не врываться куда попало.
Сергеич. Бедная женщина!
Женщина. Он был столь внимателен ко мне, столь добр, прекрасный муж и отец, а теперь… Как я буду жить! Боже мой, за что?!
Сергеич. Какие страдания!
Женщина (увидев недоделанный гроб). О небеса! И вот его последнее пристанище! Столь крохотное для человека с таким огромным сердцем! За что?!
Палыч. Где-то я это уже слышал…
Сергеич. Вот если бы она подошла к произошедшему философски…
Женщина (трясет дочь). Дочь моя, отец твой умер! Умер! Больше нет его в этом мире! Почему ты не отвечаешь? Почему?
Кристина показывает пальцем на свой рот.
Женщина. Что, что ты мне показываешь?! Ах я несчастная! Несчастная я женщина! Ты же у меня нема и глуха! Ох беда, беда мне на голову! Мой Сережа! Оставил нас вдвоем!
Палыч. Никитка, смотри, прелестная девушка, правда глухонемая. Ну это и лучше - идеальная жена будет: не болтает и не слышит!
Сергеич. Пошляк! Груб ты как скала! У человека горе, а ты…
Палыч. Ты забыл, где мы работаем? Ты думаешь почему я еще не спился? Я же не капельки! Да потому что я ра-вно-ду-шен. Все равно все мы когда-нибудь откинем ласты.
Женщина видит Палыча и тут же, отпуская дочь, бежит к нему.
Женщина. Мужчина! Помогите! Как мне пережить такое горе? Горе то такое! Мой Сережа был таким замечательным мужем и отцом, внимательным, учтивым!
Палыч (выставляя вперед Сергеича). Давай, Аристотелищка, глаголь!
Палыч уходит.
Женщина (бросаясь на шею Сергеичу). Как жить?! О несчастная я! Покинул, покинул благодетель мой! Ангел мой хранитель! За что?!
Сергеич. Понимаете, если подойти к этому вопросу философски, то мы с вами найдем выход. Вот еще Сократ говорил, что смерть это лишь…
Женщина и Сергеич уходят, причем женщина не слышит его, все орет и ревет. Сергеич похож на пожилого пастора. В продолжении этой сцены Кристина разглядывала мастерскую, Никита что-то делает, затем закуривает. Кристина подходит к нему.
Кристина. Чувак, а сигаретки не будет?
Никита (с недоумением смотрит на нее). Я думал, что вы…
Кристина. … я глухонемая? Круто, да? Сама придумала, вот уже как лет пять.
Никита. То есть вы не глухонемая? А ваша мать?
Кристина. Ну так я и говорю, пять лет назад она меня уже так достала, что я сообразила - дай-ка прикинусь дуриком, чтобы хоть отстала уже. Потом думаю: не, что-то это слишком, уж лучше я буду глухой и немой. И начала не реагировать на нее, и вот так (смотрит) тупо смотреть в одну точку. И сработало! Здорово, правда?
Никита. Ну я даже не знаю, как-то это так, да и с собственной матерью…
Кристина. Да ладно, нормально все. Правда она теперь все свои разговоры с собой вслух переместила на меня. Удивительный случай: человек болтает вроде с кем-то, а по сути сам с собой. Но мне все равно, я же глухая! Да что ты так на меня смотришь? Дай сигарету то…
Никита (протягивая сигарету, прикуривая). И она ни разу вас не раскусила?
Кристина. Я что, похожа на сестру своей матери?
Никита. Нет, причем здесь это.
Кристина. А что ты тогда - вас.
Никита. Ой, извините. В смысле, извини, я не хотел…
Кристина. Не парься. Так вот, мой отец, который умер вот уже как 3 месяца назад, был моряком. Собственно и погиб от своей профессии, утонул, тело не нашли. Я его никогда не видела, потому что он всегда все плавал и плавал. Так что это удивительно, да? Я не испытываю к нему никаких чувств. Даже как-то обидно. А мать тоже его уже вот столько лет не видела, он только деньги присылал.
Никита. Да, наверное, это ужасно.
Кристина. Не знаю. Вот она и начала постепенно сходит с ума, и меня пытаться извести. Когда узнали, что отец умер, она совсем обезумела. Вот теперь решила заказать гроб, сложить туда всю его одежду и спустить на Неву. Говорит, что рано или поздно гроб найдет отца, и тогда он сможет одеться, а то в океане на глубине очень холодно. Понимаешь меня теперь, почему я так поступила с немотой и глухотой? А то так и до дурки недалеко.
Никита. Знаешь, да, это ты правильно поступила.
Кристина. Спасибо за доброе слово. Кстати, тебя как зовут? Чтобы не было как в разговорнике, говорю сразу - меня зовут Крис.
Никита. Приятно познакомиться. Никита.
Кристина. Никита. Сложно. Буду называть тебя Никой. А, как тебе, Ника?
Никита. Как-то это слишком женственно что ли…
Кристина. А по моему хорошо. Ладно, я пошла вытаскивать мать. Пока.
Кристина уходит, Никита смотрит вслед.
Действующие лица:
Никита
Кристина
Палыч
Сергеич
Женщина
Мастерская по изготовлению гробов. Играет радио что-то блатное.
Сергеич и Палыч курят, сидя на перевернутом гробу. Сергеич оживлен, держит горящую сигарету, к которой не притрагивается. Палыч спокоен, смачно курит.
Палыч. Да к черту эту твою философию. Ну вот сидишь ты тут, философствуешь, мысли умные гоняешь, и толку?
Сергеич. Палыч, тебе этого не понять, ни-ког-да не понять. Тут требуется особый склад ума, повышенная чувствительность и абстрактное восприятия метафизический категорий.
Палыч. Ну и скажи мне тогда, метафизический ты мой, почему такой гений, как ты, с 10 до 6 колотит эти еловые ящики для жмуриков? Почему же такой ум не вещает философские бредни с кафедр университетов?
Сергеич. Бредни? Бредни? Да человечество без философии не смогло бы прожить и дня! Загнулось бы сразу же!
Палыч (сгибаясь). И правда, теперь я понял, почему в последние дни у меня так спину то ломит. Безусловно - из-за недостатка философии.
Сергеич. Да прогресс… прогрессирует лишь исключительно благодаря философии! Вот если бы еще греческие философы не предположили, что в природе есть невидимые потоки энергии, если бы алхимики, которые, заметь, в первую очередь были философами, а уж потом химиками, эмпирическим путем не открыли электричество, то не было бы (берет в руки электро-лобзик) вот этого!
Палыч. Знаешь, я думаю, что просто однажды гробовщикам стало западло обрабатывать древесину всякими там зубилами, пилами и лобзиками, и вот тогда пошел-поехал твой прогресс.
Сергеич. Пошляк! Насколько узко твое мышление! Ты даже не представляешь, насколько ты себя ограничиваешь и загоняешь в рамки примитива!
Палыч (указывая на догоревшую сигарету Сергеича). Зато я не занимаю свой рот бессмысленными словами, а использую его для более приятного занятия - курения.
Сергеич. Нда… Бессмысленно тебе доказывать. Как там говорится? Сколько осла не погоняй, он шибче не пойдет.
Палыч. Все Аристотелищка, давай за работу.
В мастерскую на велосипеде въезжает Никита. 25 лет. В ушах у него наушники.
Никита. Привет Сергеич!
Сергеич (мрачно). Здравствуй, здравствуй.
Никита. Палыч, привет.
Палыч. Здарова брат, как жизнь?
Никита. Да хорошо! Что этот такой загруженный? Все трактат его не пишется?
Палыч. Да я скинул его обратно на нашу грешную землю. А то захожу - а он опять валяется в недоделанном ящике, лыбится вот так в потолок и шепчет что-то. Ну я и прочитал ему краткий курс философии жизни. Замечтался больно сильно.
Никита. Ясно.
Палыч. А нам завтра сдавать уже работу! А он валяется Иван этакий дурачок!
Сергеич. Я все слышу! Молчи, пролетарий несчастный! Не смыслишь!
Палыч. А кто должен был зачистить крышку еще сегодня до обеда, а? А через пару часов ты свалишь на какое-нибудь свое собрание.
Никита (с усмешкой). Ну ты задержи его, пусть доделает работу.
Палыч. Да я пытался, и не раз при том. Но черт коварный, я только в сортир отойду, а он уже по-быстрому сваливает.
Сергеич. Ты еще мне спасибо скажешь! Я изменю.
Палыч. Чего?
Никита. Да мужики, прекратите вы уже! Сергеич, ну совесть, совесть включи. Деньги же платят.
Сергеич (с нежеланием). Да сделаю я…
Палыч. Никита, как твои то творения продвигаются?
Никита. Пятилетка за три!
Палыч. Вчера чуть Фомин не запалил их на левом складе, я кое как его отвлек. Так что надо куда их девать придумать. Да и вообще, фигней ты ненужной по сути то занимаешься.
Никита. Ну почему же?
Палыч. Нет, ты не подумай. Выглядит это неплохо, даже интересно так. Но это же для людей как никак.
Никита. Ну вот для людей я и делаю…
Палыч. Это понятно. Но ты представь их реакцию. Вот все они такие расстроенные, я бы даже сказал - убитые горем, приходят чтобы выбрать, а тут такое. В обморок они наверное и не грохнуться, но взять для своего родственника подобное… У нас это явно не прокатит.
Сергеич. А я думаю, что у Никиты большое будущее. В этом есть определенный смысл, я бы даже сказал особо философский…
Никита. Ну если…
Палыч. Не, брат. Ты бы занимался этим в этом… шоу-бизнесе, там эти, которые праздники устраивают.
Никита. Но у меня другие цели…
Палыч. Во! Бесплатно идея тебе. Берешь и делаешь большую бабу в виде матрешки, туда засовываешь живого негра с бантиком розовым на шее. И вот представь: большая компания друзей на дне рождении определенной молодой особы на каблуках, все подарки раздарили и тут выносят эту матреху, особа ее открывает, а от туда белозубый негр! Ха-ха-ха, вот потеха. Ха-ха-ха.
Никита. Это очень интересно, но…
Палыч. Не, ну представь - черный-черный негр с белыми-белыми зубами из матрешки! Ха-ха-ха.
Сергеич. Простак. Не слушай его, Никита. Я верю в тебя! Я сегодня же обсужу в нашем клубе твою идею, я определенно чувствую горящее смысловое зерно, которое если развить… Ох, какая теория выйдет!
Палыч. Але, ни в какой клуб ты сегодня не уйдешь. Работай!
Сергеич. Я, я уже даже придумал название теория. Блестяще! Будет звучать так: вместилище смерти через призму неостоицизма! Блестяще! Ведь еще стоики говорили, что…
Палыч. Вот еще парню на мозги капать не надо своей бредней. Он еще молодой, а тут - сразу крест на мозги.
Сергеич. Кто тут крест, так это ты!
Входит женщина лет 45, одета небрежно, на лице - безумное отчаяние, которое все же наигранно. За руку она тащит дочь Кристину, которой лет 20. Женщина орет, завывает, стенает - одним словом, рвет волосы на голове. Часто обращается к дочери, но та не отвечает, не обращает внимание. Она прикидывается глухонемой, спокойна.
Женщина. На что мне такое?! За что такие страдания?! О горе мне, о горе! Я была не готова и тут! Сереженька, ну за что ты мне такое!! Кристина, Кристина, дочь моя! За что!!
Палыч. Обана, ну опять. Написано же русскими буквами на левой двери - Не входить! Рабочие помещения! А на правой - Похоронное бюро. Не ну читать то можно сначала, а не врываться куда попало.
Сергеич. Бедная женщина!
Женщина. Он был столь внимателен ко мне, столь добр, прекрасный муж и отец, а теперь… Как я буду жить! Боже мой, за что?!
Сергеич. Какие страдания!
Женщина (увидев недоделанный гроб). О небеса! И вот его последнее пристанище! Столь крохотное для человека с таким огромным сердцем! За что?!
Палыч. Где-то я это уже слышал…
Сергеич. Вот если бы она подошла к произошедшему философски…
Женщина (трясет дочь). Дочь моя, отец твой умер! Умер! Больше нет его в этом мире! Почему ты не отвечаешь? Почему?
Кристина показывает пальцем на свой рот.
Женщина. Что, что ты мне показываешь?! Ах я несчастная! Несчастная я женщина! Ты же у меня нема и глуха! Ох беда, беда мне на голову! Мой Сережа! Оставил нас вдвоем!
Палыч. Никитка, смотри, прелестная девушка, правда глухонемая. Ну это и лучше - идеальная жена будет: не болтает и не слышит!
Сергеич. Пошляк! Груб ты как скала! У человека горе, а ты…
Палыч. Ты забыл, где мы работаем? Ты думаешь почему я еще не спился? Я же не капельки! Да потому что я ра-вно-ду-шен. Все равно все мы когда-нибудь откинем ласты.
Женщина видит Палыча и тут же, отпуская дочь, бежит к нему.
Женщина. Мужчина! Помогите! Как мне пережить такое горе? Горе то такое! Мой Сережа был таким замечательным мужем и отцом, внимательным, учтивым!
Палыч (выставляя вперед Сергеича). Давай, Аристотелищка, глаголь!
Палыч уходит.
Женщина (бросаясь на шею Сергеичу). Как жить?! О несчастная я! Покинул, покинул благодетель мой! Ангел мой хранитель! За что?!
Сергеич. Понимаете, если подойти к этому вопросу философски, то мы с вами найдем выход. Вот еще Сократ говорил, что смерть это лишь…
Женщина и Сергеич уходят, причем женщина не слышит его, все орет и ревет. Сергеич похож на пожилого пастора. В продолжении этой сцены Кристина разглядывала мастерскую, Никита что-то делает, затем закуривает. Кристина подходит к нему.
Кристина. Чувак, а сигаретки не будет?
Никита (с недоумением смотрит на нее). Я думал, что вы…
Кристина. … я глухонемая? Круто, да? Сама придумала, вот уже как лет пять.
Никита. То есть вы не глухонемая? А ваша мать?
Кристина. Ну так я и говорю, пять лет назад она меня уже так достала, что я сообразила - дай-ка прикинусь дуриком, чтобы хоть отстала уже. Потом думаю: не, что-то это слишком, уж лучше я буду глухой и немой. И начала не реагировать на нее, и вот так (смотрит) тупо смотреть в одну точку. И сработало! Здорово, правда?
Никита. Ну я даже не знаю, как-то это так, да и с собственной матерью…
Кристина. Да ладно, нормально все. Правда она теперь все свои разговоры с собой вслух переместила на меня. Удивительный случай: человек болтает вроде с кем-то, а по сути сам с собой. Но мне все равно, я же глухая! Да что ты так на меня смотришь? Дай сигарету то…
Никита (протягивая сигарету, прикуривая). И она ни разу вас не раскусила?
Кристина. Я что, похожа на сестру своей матери?
Никита. Нет, причем здесь это.
Кристина. А что ты тогда - вас.
Никита. Ой, извините. В смысле, извини, я не хотел…
Кристина. Не парься. Так вот, мой отец, который умер вот уже как 3 месяца назад, был моряком. Собственно и погиб от своей профессии, утонул, тело не нашли. Я его никогда не видела, потому что он всегда все плавал и плавал. Так что это удивительно, да? Я не испытываю к нему никаких чувств. Даже как-то обидно. А мать тоже его уже вот столько лет не видела, он только деньги присылал.
Никита. Да, наверное, это ужасно.
Кристина. Не знаю. Вот она и начала постепенно сходит с ума, и меня пытаться извести. Когда узнали, что отец умер, она совсем обезумела. Вот теперь решила заказать гроб, сложить туда всю его одежду и спустить на Неву. Говорит, что рано или поздно гроб найдет отца, и тогда он сможет одеться, а то в океане на глубине очень холодно. Понимаешь меня теперь, почему я так поступила с немотой и глухотой? А то так и до дурки недалеко.
Никита. Знаешь, да, это ты правильно поступила.
Кристина. Спасибо за доброе слово. Кстати, тебя как зовут? Чтобы не было как в разговорнике, говорю сразу - меня зовут Крис.
Никита. Приятно познакомиться. Никита.
Кристина. Никита. Сложно. Буду называть тебя Никой. А, как тебе, Ника?
Никита. Как-то это слишком женственно что ли…
Кристина. А по моему хорошо. Ладно, я пошла вытаскивать мать. Пока.
Кристина уходит, Никита смотрит вслед.