Наташа Канавко и Ян Левчук "Семейка". Кусок 2
Ночью Сын с
сигаретой во рту сидит на полу в зале, перед ЖК-телевизором. Клацает каналы.
Рядом стоит бутылка недорогого виски, из которой явно пили.
Заходит подвыпившая Дочка. Садится в кресло. Какое-то время молча смотрит телевизор.
ДОЧКА. Я вот, че не пойму, братец, ты настолько, оказывается смелый или ты настолько, оказывается, кретин?
СЫН. Ты пьяная?
ДОЧКА. Я лишь слегка подлакала алкоголя. Уверяю тебя, я еще не пьяная.
СЫН. Ну, если не пьяная, то иди в жопу со своим вопросом.
ДОЧКА. Нет, ну правда. Ты можешь как-то объяснить то, что теперь ты не мой старший братец, а мой старший братец-онанист?
СЫН. Без комментариев. И, опять же, иди в жопу.
ДОЧКА. Ты думаешь, «Без комментариев» и «иди в жопу», заставят меня подняться и отсюда свалить?.. И ты вообще, это так сказал, как будто, блин, еще совсем недавно не занимался рукоприкладством на мамочкины фотографии.
СЫН. Я уже все понял. Мне было стыдно. Настолько, что, я как, кретин натянул себе на голову кофту. Разве этого не достаточно?
ДОЧКА. Да, как же, этого будет достаточно? Я столько лет жила бок о бок с тобой. В одной квартире и, знаешь, как-то не подозревала, что ты, оказывается, веселишь себя маминой пизденкой.
СЫН. Какой пизденкой? Это же были всего лишь фотографии.
ДОЧКА. Фотографии маминой пизденки.
Сын перестает переключать каналы.
СЫН. Тебе чего надо?
ДОЧКА. Мне занять себя чем-нибудь надо.
СЫН. Ну так позвони кому-нибудь. Подруге, другу. Иди погуляй. В кино можно сходить.
ДОЧКА. Я, вообще-то, если ты не заметил уже пришла с погулять. Я, конечно, опять могу это сделать. Легко. Но все мысли мои, они все только о моем брате-на-маму-онанисте. Я же обязательно случайно что-нибудь сболтну. В первый как-то удержалась. Но, теперь, кажется, уже не смогу.
СЫН. Лучше не делай этого.
ДОЧКА. Бить тебе меня нельзя. Ты слишком большой. Влиять на меня ты тоже никак не можешь. Если только насрать под дверь... Ты насрешь мне под дверь?
СЫН. И как это будет выглядеть?
ДОЧКА. Явно более привлекательно, чем твой онанизм на мамочкины фотографии. Ты давно этим занимаешься?
СЫН. Ты думаешь, я этим все время занимался?
ДОЧКА. А что мне теперь про тебя думать? Оказывается, все, что я про тебя раньше думала, это вообще не правильно.
СЫН. И что ты про меня думала?
ДОЧКА. Ну, то, что ты - голубой, я думала. То, что ты слишком сильно любишь, мамочку, я думала...
СЫН. Я - голубой?
ДОЧКА. А что мне еще было думать? Ладно, мне. Что всем остальным надо было думать?
СЫН. Всем остальным?
ДОЧКА. Бля... ты, как-будто только из комы вышел... Ты вообще ориентируешься в окружающем мире? Что может про тебя подумать современная семья? Тебе двадцать пять лет. Ты ни разу не приводил в дом телку. И ты все время тусуешься со своими друзьями, половина из которых себе выщипывает брови.
СЫН. Сейчас многие выщипывают себе брови.
ДОЧКА. Да я согласна. Сейчас, действительно, многие себе выщипывают брови. Многие голубые выщипывают себе брови.
СЫН. Они не голубые.
ДОЧКА. Это сейчас, после твоего прикола с мамиными фотографиями становится понятно, что ты не голубой и друзья твои, наверное, тоже не голубые...
СЫН. Постой, и мама с папой думали, что я голубой?
ДОЧКА. Ну, мы не переговаривались между собой по этому поводу ни разу. Но, я думаю, все так и думали. Мы же все тут, не дауны. И все иногда думаем над тем, что происходит.
СЫН. А то, что я не хочу приводить девушек к себе в дом, до этого нельзя было додуматься?
ДОЧКА. Ты же сам знаешь. Время сейчас не такое. Это, раньше, наверное, могли бы подумать, что ты слишком стеснительный или ответственный. Но сейчас... Лесбо, геи, педофилы... Надо же всегда прикидывать и самое худшее.
СЫН. Поверить не могу.
ДОЧКА. Если кому рассказать, что у тебя брат в 25 лет дрочит на мамины фотографии, тоже мало, кто поверит. Так как это произошло?
СЫН. Не буду я рассказывать.
ДОЧКА. Я тогда сейчас второй раз гулять пойду. А сама буду все время про брата-онаниста думать... Я, конечно, постараюсь промолчать, но, боюсь, что алкоголь сам за себя все сболтнет.
СЫН. А мне, на самом деле насрать. Меня сегодня унизили дальше некуда. Лучше бы про это твои друзья знали, чем родители.
ДОЧКА. Ты сам себя унизил.
СЫН. Я всего лишь раз. У меня давно ничего не было. Тихо вроде. Эти фотографии. Они давно у меня в ящике лежали. Переберал, что-то. Тут смотрю мама такая. Ну, думаю, почему бы и нет. А то мозг уже вообще не работает. Как будто сперма там одна...
ДОЧКА. Это круто.
СЫН. Да ладно тебе.
ДОЧКА. Нет, это действительно круто. Взять, просто так наткнуться. И уже, давай, наяривать своего десятисантиметрового.
СЫН. Какого?
ДОЧКА. Я же тебя в десять лет видела голого. Забыл?
СЫН. Но десять...
ДОЧКА. Ты хочешь сказать, что-то изменилось?
СЫН. Хотя бы то, что восемь лет прошло.
Смотрят молча телевизор.
ДОЧКА. Слушай, а почему ты все время смотришь эти музыкальные каналы? На них же музыки почти нет. И передачи для людей с пластмассовым мозгом.
СЫН. Когда ты отучишься в университете. И устроишься на работу, тогда ты поймешь, что твой прокачанный мозг, в лучшем случае ,нужен только на половину. Я убиваю все остальную половину.
Дальше молчат.
ДОЧКА. Дай сигарету.
СЫН. Ты -куришь?
ДОЧКА. Я курю в восемнадцать, а ты дрочишь на мамины фотографии в двадцать пять. Кажется, я знаю, что из этого хуже.
Сын протягивает пачку. Дочка берет одну. Прикуривает от зажигалки.
СЫН. А если родители зайдут и увидят?
ДОЧКА. Ну, значит, тогда у меня будет первый серьезный разговор за последние пару месяцев. В котором я буду их посылать в жопу или, может, даже в пизду и еще рассказывать о том, что я уже совершеннолетняя. И опять говорить про то, что у меня уже все повырастало и я смогу этим сама себя финансировать...
СЫН. Ты меня, что, морально поддерживаешь, что ли?
ДОЧКА. Это с какого перетыка? Я тебе никогда морально не поддерживала. Хотя, ты, конечно, никогда в свои двадцать пять не ловился на онанизме на нашу мамочку... Было бы круто посмотреть на мою голую мамочку. Жаль, что фотографии сожгли... Она была действительно, ничего? В смысле без одежды? Она вроде и сейчас ничего, но, мне кажется, если с нее сейчас стянуть трусы, то там обнаружатся недостатки.
СЫН. Наша мама выглядит очень хорошо.
ДОЧКА. Да кто спорит, для своего возраста она вообще заебато выглядит. Но не сравнивать же ее сейчас тело с моим. Она же корова, если говорить про талию.
СЫН. Да она сейчас выглядит точно так, как на тех фотографиях.
ДОЧКА. Она всегда, была коровой?
СЫН. Хватит на нее наезжать.
ДОЧКА. А что, если я когда-то ее пизды касалась ушами, мне теперь нельзя немного на нее понаезжать?
СЫН. Может, ты уже пойдешь спать?
ДОЧКА. Я бы с радостью. Если было бы с кем идти спать. А идти не с кем. Как подумаю про все это гавно, которые по нашим органам размножения туда-сюда бегает... Особенно после той истории, как Светка. Знаешь же Светку?
СЫН. Ну знаю.
ДОЧКА. После того, как она, знаешь, трахнулась с одним из баскетбольной команды. Она знала его давно. Гуляли вместе. Все как надо. И трахнулись, как хорошие друзья, без противогазов. И что в результате? Этот баскетболист берет и рассказывает про то, как у него Гипатит С в организме тусуется. Ну, как вот так вот можно? Хорошо, Светка проверилась. Все нормально оказалась. Но всем этим чертовым ублюдкам доверять... Мне даже обидно. Ты, мой брат, и такой вроде нормальный. Ни урод ни фига. Ни дохлый. Ни толстый. А, блин., дрочишь на фотографии нашей мамочки... Представить не могу, что это должны быть за фотографии. Чтобы ты сел и давай, наяривать.
Сын закуривает новую сигарету. Потом вытаскивает из-под дивана ноутбук. Включает его.
ДОЧКА. Только не говори, что ты отсканировал ее фото.
Сын молча ждет, пока компьютер загрузится. После чего находит нужную папку. Еще нажимает на кнопки. И поворачивает ноутбук к Дочке.
ДОЧКА. А мамочка тут жару дает. Ничего не скажешь. Но, знаешь, по-моему, она, все-равно, тут корова. Ну, женственная. Конечно. Дойки ничего. Но, все-равно, корова.
СЫН. Не корова.
ДОЧКА. Еще какая. Вот я - я не корова. Я в талии уже и дойки у меня чуть побольше. И форма у меня, все-таки, посовершеннее. По мне вообще «плэйбой» плачет.
СЫН. Да ладно тебе уже. Это наша мама.
ДОЧКА (стягивая с себя юбку). А кто спорит. Что наша мама - это наша мама. Но почему она так все время выебается...
СЫН. Эй, сестренка, да ладно тебе.
ДОЧКА...............
Заходит подвыпившая Дочка. Садится в кресло. Какое-то время молча смотрит телевизор.
ДОЧКА. Я вот, че не пойму, братец, ты настолько, оказывается смелый или ты настолько, оказывается, кретин?
СЫН. Ты пьяная?
ДОЧКА. Я лишь слегка подлакала алкоголя. Уверяю тебя, я еще не пьяная.
СЫН. Ну, если не пьяная, то иди в жопу со своим вопросом.
ДОЧКА. Нет, ну правда. Ты можешь как-то объяснить то, что теперь ты не мой старший братец, а мой старший братец-онанист?
СЫН. Без комментариев. И, опять же, иди в жопу.
ДОЧКА. Ты думаешь, «Без комментариев» и «иди в жопу», заставят меня подняться и отсюда свалить?.. И ты вообще, это так сказал, как будто, блин, еще совсем недавно не занимался рукоприкладством на мамочкины фотографии.
СЫН. Я уже все понял. Мне было стыдно. Настолько, что, я как, кретин натянул себе на голову кофту. Разве этого не достаточно?
ДОЧКА. Да, как же, этого будет достаточно? Я столько лет жила бок о бок с тобой. В одной квартире и, знаешь, как-то не подозревала, что ты, оказывается, веселишь себя маминой пизденкой.
СЫН. Какой пизденкой? Это же были всего лишь фотографии.
ДОЧКА. Фотографии маминой пизденки.
Сын перестает переключать каналы.
СЫН. Тебе чего надо?
ДОЧКА. Мне занять себя чем-нибудь надо.
СЫН. Ну так позвони кому-нибудь. Подруге, другу. Иди погуляй. В кино можно сходить.
ДОЧКА. Я, вообще-то, если ты не заметил уже пришла с погулять. Я, конечно, опять могу это сделать. Легко. Но все мысли мои, они все только о моем брате-на-маму-онанисте. Я же обязательно случайно что-нибудь сболтну. В первый как-то удержалась. Но, теперь, кажется, уже не смогу.
СЫН. Лучше не делай этого.
ДОЧКА. Бить тебе меня нельзя. Ты слишком большой. Влиять на меня ты тоже никак не можешь. Если только насрать под дверь... Ты насрешь мне под дверь?
СЫН. И как это будет выглядеть?
ДОЧКА. Явно более привлекательно, чем твой онанизм на мамочкины фотографии. Ты давно этим занимаешься?
СЫН. Ты думаешь, я этим все время занимался?
ДОЧКА. А что мне теперь про тебя думать? Оказывается, все, что я про тебя раньше думала, это вообще не правильно.
СЫН. И что ты про меня думала?
ДОЧКА. Ну, то, что ты - голубой, я думала. То, что ты слишком сильно любишь, мамочку, я думала...
СЫН. Я - голубой?
ДОЧКА. А что мне еще было думать? Ладно, мне. Что всем остальным надо было думать?
СЫН. Всем остальным?
ДОЧКА. Бля... ты, как-будто только из комы вышел... Ты вообще ориентируешься в окружающем мире? Что может про тебя подумать современная семья? Тебе двадцать пять лет. Ты ни разу не приводил в дом телку. И ты все время тусуешься со своими друзьями, половина из которых себе выщипывает брови.
СЫН. Сейчас многие выщипывают себе брови.
ДОЧКА. Да я согласна. Сейчас, действительно, многие себе выщипывают брови. Многие голубые выщипывают себе брови.
СЫН. Они не голубые.
ДОЧКА. Это сейчас, после твоего прикола с мамиными фотографиями становится понятно, что ты не голубой и друзья твои, наверное, тоже не голубые...
СЫН. Постой, и мама с папой думали, что я голубой?
ДОЧКА. Ну, мы не переговаривались между собой по этому поводу ни разу. Но, я думаю, все так и думали. Мы же все тут, не дауны. И все иногда думаем над тем, что происходит.
СЫН. А то, что я не хочу приводить девушек к себе в дом, до этого нельзя было додуматься?
ДОЧКА. Ты же сам знаешь. Время сейчас не такое. Это, раньше, наверное, могли бы подумать, что ты слишком стеснительный или ответственный. Но сейчас... Лесбо, геи, педофилы... Надо же всегда прикидывать и самое худшее.
СЫН. Поверить не могу.
ДОЧКА. Если кому рассказать, что у тебя брат в 25 лет дрочит на мамины фотографии, тоже мало, кто поверит. Так как это произошло?
СЫН. Не буду я рассказывать.
ДОЧКА. Я тогда сейчас второй раз гулять пойду. А сама буду все время про брата-онаниста думать... Я, конечно, постараюсь промолчать, но, боюсь, что алкоголь сам за себя все сболтнет.
СЫН. А мне, на самом деле насрать. Меня сегодня унизили дальше некуда. Лучше бы про это твои друзья знали, чем родители.
ДОЧКА. Ты сам себя унизил.
СЫН. Я всего лишь раз. У меня давно ничего не было. Тихо вроде. Эти фотографии. Они давно у меня в ящике лежали. Переберал, что-то. Тут смотрю мама такая. Ну, думаю, почему бы и нет. А то мозг уже вообще не работает. Как будто сперма там одна...
ДОЧКА. Это круто.
СЫН. Да ладно тебе.
ДОЧКА. Нет, это действительно круто. Взять, просто так наткнуться. И уже, давай, наяривать своего десятисантиметрового.
СЫН. Какого?
ДОЧКА. Я же тебя в десять лет видела голого. Забыл?
СЫН. Но десять...
ДОЧКА. Ты хочешь сказать, что-то изменилось?
СЫН. Хотя бы то, что восемь лет прошло.
Смотрят молча телевизор.
ДОЧКА. Слушай, а почему ты все время смотришь эти музыкальные каналы? На них же музыки почти нет. И передачи для людей с пластмассовым мозгом.
СЫН. Когда ты отучишься в университете. И устроишься на работу, тогда ты поймешь, что твой прокачанный мозг, в лучшем случае ,нужен только на половину. Я убиваю все остальную половину.
Дальше молчат.
ДОЧКА. Дай сигарету.
СЫН. Ты -куришь?
ДОЧКА. Я курю в восемнадцать, а ты дрочишь на мамины фотографии в двадцать пять. Кажется, я знаю, что из этого хуже.
Сын протягивает пачку. Дочка берет одну. Прикуривает от зажигалки.
СЫН. А если родители зайдут и увидят?
ДОЧКА. Ну, значит, тогда у меня будет первый серьезный разговор за последние пару месяцев. В котором я буду их посылать в жопу или, может, даже в пизду и еще рассказывать о том, что я уже совершеннолетняя. И опять говорить про то, что у меня уже все повырастало и я смогу этим сама себя финансировать...
СЫН. Ты меня, что, морально поддерживаешь, что ли?
ДОЧКА. Это с какого перетыка? Я тебе никогда морально не поддерживала. Хотя, ты, конечно, никогда в свои двадцать пять не ловился на онанизме на нашу мамочку... Было бы круто посмотреть на мою голую мамочку. Жаль, что фотографии сожгли... Она была действительно, ничего? В смысле без одежды? Она вроде и сейчас ничего, но, мне кажется, если с нее сейчас стянуть трусы, то там обнаружатся недостатки.
СЫН. Наша мама выглядит очень хорошо.
ДОЧКА. Да кто спорит, для своего возраста она вообще заебато выглядит. Но не сравнивать же ее сейчас тело с моим. Она же корова, если говорить про талию.
СЫН. Да она сейчас выглядит точно так, как на тех фотографиях.
ДОЧКА. Она всегда, была коровой?
СЫН. Хватит на нее наезжать.
ДОЧКА. А что, если я когда-то ее пизды касалась ушами, мне теперь нельзя немного на нее понаезжать?
СЫН. Может, ты уже пойдешь спать?
ДОЧКА. Я бы с радостью. Если было бы с кем идти спать. А идти не с кем. Как подумаю про все это гавно, которые по нашим органам размножения туда-сюда бегает... Особенно после той истории, как Светка. Знаешь же Светку?
СЫН. Ну знаю.
ДОЧКА. После того, как она, знаешь, трахнулась с одним из баскетбольной команды. Она знала его давно. Гуляли вместе. Все как надо. И трахнулись, как хорошие друзья, без противогазов. И что в результате? Этот баскетболист берет и рассказывает про то, как у него Гипатит С в организме тусуется. Ну, как вот так вот можно? Хорошо, Светка проверилась. Все нормально оказалась. Но всем этим чертовым ублюдкам доверять... Мне даже обидно. Ты, мой брат, и такой вроде нормальный. Ни урод ни фига. Ни дохлый. Ни толстый. А, блин., дрочишь на фотографии нашей мамочки... Представить не могу, что это должны быть за фотографии. Чтобы ты сел и давай, наяривать.
Сын закуривает новую сигарету. Потом вытаскивает из-под дивана ноутбук. Включает его.
ДОЧКА. Только не говори, что ты отсканировал ее фото.
Сын молча ждет, пока компьютер загрузится. После чего находит нужную папку. Еще нажимает на кнопки. И поворачивает ноутбук к Дочке.
ДОЧКА. А мамочка тут жару дает. Ничего не скажешь. Но, знаешь, по-моему, она, все-равно, тут корова. Ну, женственная. Конечно. Дойки ничего. Но, все-равно, корова.
СЫН. Не корова.
ДОЧКА. Еще какая. Вот я - я не корова. Я в талии уже и дойки у меня чуть побольше. И форма у меня, все-таки, посовершеннее. По мне вообще «плэйбой» плачет.
СЫН. Да ладно тебе уже. Это наша мама.
ДОЧКА (стягивая с себя юбку). А кто спорит. Что наша мама - это наша мама. Но почему она так все время выебается...
СЫН. Эй, сестренка, да ладно тебе.
ДОЧКА...............