РАЗГОВОР О "НОВЫХ КОММУНИСТАХ" (то ли сказка, то ли быль)
(Иван ТЕРНОВ
)
Гражданин средних лет, невысокий, плотный и крупноголовый, в потертом темном пиджаке, долго домогался приема у Геннадия Андреевича. Он либо не мог, либо не хотел сообщить дежурным секретарям конкретную цель своего посещения и не имел предложений по ведению избирательных кампаний. Поэтому обитатели приемной более двух месяцев не допускали ходока к лику вождя.
В книге секретарей регистрации гражданин был записан как Константин Петрович Иванов, рабочий Сестрорецкого оружейного завода. "Все они ныне Ивановы. Самая что ни на есть подозрительная фамилия", - изрек помощник вождя Виктор Петрович после очередного, 37-го звонка Иванова в Думу. Помощнику вспомнился при этом недавно почивший в бозе пародист Александр Иванов, который, как намекали коллеги сего рептильно-кровожадного сатирика, надорвал свой хрупкий демократический организм страхом перед возможной победой на выборах "комуняк".
Виктор Петрович убедился, как казалось, в своей правоте, когда К.П. Иванов опять позвонил и пожелал побеседовать хотя бы с ним, опричником, пока не высвободится время у воеводы. Насторожила необычная для заводчанина старомодная обходительность посетителя, его хорошо поставленная речь и картавость. "Видать, все же из энтих", - решил помощник про себя.
Впрочем, диалог у них не получился. Иванов начал с вопроса о том, отслеживает ли Контрольно-ревизионная комиссия партии соблюдение ее Программы и Устава. Виктору Петровичу вопрос не понравился, и он сухо посоветовал Константину Петровичу обратиться непосредственно к председателю КРК. Иванов сделал вид, что не замечает выпада, и спросил, как в партийном руководстве относятся к идее социального равенства. Виктор Петрович заявил, что партия, которая учла опыт КПСС, решительно выступает против уравниловки. Тогда Иванов попытался выяснить, отличает ли принимающая сторона мелкобуржуазную уравниловку от пролетарского трудового равенства, но получил крутой ответ, что здесь не экзамен, и легкий намек на то, что возможности сторон не равны. На этом общение выдохлось, и посетитель поспешил попрощаться.
...Перед появлением Иванова Геннадий Андреевич испытал непривычную вибрацию своего крупного тела и даже подобие короткого обморока с испариной на лбу, но совладал с собой. "Что это я? - сказал ему внутренний голос. - Теряюсь, как будто ожидаю генсека...".
Вошедший Иванов срезу оценил габариты поднявшегося навстречу лидера. "На эту бы голову, да железный шишак. Мог бы сойти за Муромца, с которым так любит себя сравнивать, - подумал Константин Петрович. - Только вот кольчугу по себе он вряд ли подберет да и коня...".
Иванов сел, снял потрепанный картуз и обжег взор Геннадия Андреевича копной каштановых волос. В крепком, тщательно выбритом подбородке и блеске живых карих глаз почудилось ему что-то давным-давно знакомое. Но в памяти получался внезапный обрыв, а думать об этом дальше было уже некогда.
- Слушаю вас, - дежурно обратился к гостю хозяин и тут же смягчил официальность согревающей доверительностью. - Извините, не мог встретиться с вами раньше. Пришлось объехать, выступая, около восьмидесяти регионов. Нельзя забывать о себе и как ученом - дописывал книгу. А тут формирование кабинета, переговоры с премьером и Лебедем, пятое-десятое, Тюлькин, Бабурин - разные отношения... Работа интеллектуальных центров - наших лучших аналитиков, политологов, геополитиков, социологов... Пишут и пишут, а кому-то надо это все и читать.
- Что вы, что вы. Не извольте тревожиться, - откликнулся собеседник. - Я занял ваше время, товарищ, вот почему. Много сейчас говорится о "новых коммунистах" и о вас как о первом среди них. Не поясните ли, как это понимать?
- Видите ли, в современной России, уже заносящей ногу в ХХI век, нам больше всего мешают ортодоксы, живущие еще в ХIХ веке. Это последователи наших чванливых и косных предшественников. Они всюду всовывают свой надоевший всем фундаментализм. Сейчас же, когда вся страна истыкана ракетно-ядерными установками и атомными электростанциями, нам больше всего нужно восстановление соборного единства. С учетом этих и других реальностей "новые" коммунисты отвергли экстремистские тезисы о классовой борьбе, которые прямо грозят народному телу расколами и внутренними конфликтами...
- И что, вам удалось убрать классовую борьбу из общественной жизни? Или у вас больше нет классов? - Иванов испытующе посмотрел на Геннадия Андреевича, как бы ожидая откровения.
- Ну, пока социальных и национальных столкновений в России хватает, - уклончиво ответил Геннадий Андреевич. - Но нам удалось подвести черту под гражданской войной и пойти по пути соединения красного и белого идеалов.
- А что это такое и зачем? Неужто вам не известно, что черту под гражданской войной подвели победы Фрунзе в Крыму и сибирских партизан - под Волочаевкой. Черту под гражданской войной по праву подвел не побежденный, а победитель - Красная Армия и трудовой народ. Кому это ныне понадобилось ворошить мертвые кости и вызывать духов? По=моему, коммунисты еще никогда не увлекались спиритизмом. И потом, батенька, откуда вы взяли какой-то там еще белый идеал?
- Белый идеал - это национально осмысленная государственность, воспринимаемая как форма существования многовековых народных святынь...
- Полноте, вы соображаете, о чем говорите? Почитайте хотя бы мемуары Бориса Энгельгардта "Контрреволюция", напечатанные в этом году журналом "Диалог". Этот военный аристократ был сведущий человек. Ему довелось возглавлять Военную комиссию в четвертой Государственной думе, быть первым военным комендантом Петрограда после отречения Николая. Энгельгардт ведал пропагандой у Деникина. Он прекрасно исполнял свои обязанности и с горечью признавал бессодержательность белой идеологии, которая не шла дальше повторения лозунга о "единой и неделимой", не решала никаких социальных вопросов, прежде всего самого жгучего - земельного, в то время как тогдашние "демократы" и генералы вовсю торговали Россией, обещая территориальные и другие уступки за помощь Антанты. Фактически за "единую и неделимую" воевали не белые, а красные. Ваш белый идеал не соответствует исторической действительности. Это дешевый фантом, построенный на идеализации - с чьей-то стороны небескорыстной - теперь уже далекого прошлого.
- Мы не можем допустить новой гражданской войны, - сурово отчеканил Геннадий Андреевич. - Мы хотим, чтобы Россия обрела, наконец, вожделенное общественное, межсословное согласие и державную мощь.
- А что, вам не хватало мощи Советского Союза? Когда вы как член Политбюро ЦК Российской компартии не воспрепятствовали тому, чтобы депутаты голосовали за "суверенитет" России, вы хоть подумали, что это такое? Россию сделали "суверенной" от самой себя, от 30 миллионов брошенных "за границей" русских людей, от русичей в Киеве и в Минске, от большинства населения Казахстана, от своей истории.
Константин Петрович помолчал и заговорил, распаляясь:
- Межсословное и межклассовое согласие - это была бы превосходная вещь. Но как вы собираетесь его добиться? Я был изумлен, когда вы, известный разоблачитель "архитектора перестройки" и архилицемера Яковлева, подписали вместе с его дворовым человеком Ципко "Согласие во имя России". Как конкретно вы будете строить вожделенное согласие, когда пухнущая от спекуляций новая буржуазия доводит народ до отчаяния, когда абсолютное обнищание сбрасывает ниже черты бедности не менее двух третей россиян? Режим Ельцина ведет против трудового народа самую настоящую, беспощадную классовую борьбу во всех мыслимых видах, а вы играете роль Карася, читающего Щуке лекции о добродетели. Слышал, вы произносите речи в пользу рынка, которому, дескать, семь тысяч лет, а то, что "новые русские" не выполняют элементарные условия рынка труда, "новые коммунисты" почти не замечают. В России стало правилом месяцами не оплачивать наемный труд, то есть практиковать фактическое рабство. Ничего себе, вожделенное согласие, которое уже сводит в могилу ежегодно сотни тысяч людей! Да тех, кто после опыта Европы, Азии и Америки, после 1993 года в России еще говорят о неклассовой политике и о неклассовом социализме, стоит просто посадить в клетку и показывать рядом с каким-нибудь австралийским кенгуру...
В кабинете становилось жарко, и Геннадию Андреевичу хотелось побыстрее свернуть разговор. " Вы, Константин Петрович, просили рассказать о "новых коммунистах", - заметил он, возвращая беседу в прежнее русло, - а сами уклоняетесь в сторону. Мое время дорого...".
- Извините, милейший, продолжайте, как начали.
- Мы отказались от "пролетарского интернационализма", от безразличия к судьбам собственно народов России, от готовности принести их вековые особенности и национальные интересы в жертву Молоху "мировой революции".
- Какая чепуха! - не сдержался Иванов. - Вы думаете, что без солидарности людей труда удалось бы обеспечить в такой многоплеменной стране, как Россия, благожелательный семидесятилетний гражданский мир? Да без интернационализма, или "всемирной отзывчивости", которую святоши нашей культуры считали одной из коренных черт русского характера, вы не разрешите ни один межнациональный спор. Неловко говорить вам это в лицо, но у "новых" коммунистов до сих пор нет продуманной концепции выхода из чеченского конфликта. Вы, агитируя за себя как за будущего президента Федерации, даже не подумали посетить Чечню. О каком согласии тут можно рассуждать?
- Мы отказались от атеизма, - как бы не слыша собеседника,- продолжал Геннадий Андреевич.
- Это еще что такое! - взорвался гость. - Не смешите людей. Разве вы теперь боритесь против совести тех, кто не верует в бога? Неужели вы хотите оказаться позади французских просветителей ХVIII века, которые предпочли знание, а не веру и были совершенно правы? Большевики еще до октябрьского переворота разобрались в этом вопросе. Они не мешали вступать в свои ряды религиозным людям, даже священникам, если таковые разделяли коммунистические социально-политические и нравственные позиции и честно трудились. Религия - частное дело каждого, но всеобщим научным знанием партии все же является материалистическая диалектика. Кстати, как вы, сударь, к ней относитесь? Что-то не приходилось слышать ваших высказываний по данному предмету.
- Мне ближе системный подход, - почти прошептал Геннадий Андреевич и умолк. Он вдруг увидел, что не в состоянии перешагнуть зияющую пустоту между провозглашением своих взглядов благосклонной толпе и объяснением их внимательному собеседнику, и почти физически почувствовал, как инерция несостоятельности жестоко втягивает его в свою бездонную воронку.
- Но ведь это частный случай диалектического!- воскликнул Иванов и, сорвав с себя шевелюру, стал обмахиваться ею, как веером.
Геннадий Андреевич с удивлением отметил, что Иванов носит парик, и, взглянув на собеседника, замер, будто пораженный небесным электричеством. Открытый чистый лоб и лукавый прищур глаз заполонили его новой волной подозрительности и лишили речи. Последовало короткое замыкание мысли, которое перешло в длинное.
- Вы, почтеннейший, как-то утверждали, что Россия исчерпала лимит на революции, - допытывался Константин Петрович. - Почти то же самое высказывал Ельцин, и буквально вашими словами вещала в своей предвыборной программе политмодница Элла Памфилова. Чем объяснить это совпадение?
- Мы против гражданской войны...
- Ну, опять на эфтом самом месте! А кто в России когда-либо был за..! Откуда вы взяли, что революция без гражданской войны не происходит? Вы безотчетно подхватили версию "демократов", которые вконец запугали граждан "большевистскими ужасами". Надо же держаться серьезнее. И диалектику вы не любите потому, что она, как говаривал еще Герцен, алгебра революции. Вы намереваетесь обойтись одной эволюцией, постепенностью изменений, реформами, а тем временем ваш противник идет и на реформы, и на контрреволюционные перевороты, и на кровавые расправы. Ему вы позволяете все, а для трудящихся уже заготовили узду. Революция и эволюция не протекает раздельно, они, перемежаясь, взаимно дополняют друг друга в историческом процессе. Если вы пытаетесь не признавать первую, делая упор на второй, это по сути означает, что вам хочется остановить общественное развитие в целом. Подобную позицию всегда называли консерватизмом или реакцией. Оригинален, однако, ваш "коммунизм"! Да, кстати, вы-то сами - коммунист?
- Я государственник.
- Это какого же государства вы "государственник", господин хороший?
- Российского...
- Но Российское государство, как и любое другое, никогда не стояло на месте. Оно постоянно меняло свою социальную природу, было раннефеодальным, феодально-абсолютистским, буржуазно-помещичьим, пролетарским, наконец, как считалось в 60-80-х годах, общенародным, словом, выступало как классовое. Вы государственник и современного буржуазного Российского государства?
- Мы не считаем его буржуазным...
- Да, вас не упрекнешь в детской болезни "левизны" в коммунизме, - припечатал Константин Петрович. - Никакого полета, ни капли романтики. Сплошь деляческий прагматизм. Старческая болезнь приспособленчества и соглашательства с похабным номенклатурным капиталом, чистопородного правого оппортунизма. Социальные типы такого сорта стары, как мир. Но как вы дошли до этого индивидуально?..
Хозяин кабинета имел насупленный, обиженно-грозный вид, пот лил с него ручьями, глубоко посаженные глаза колюче щупали гостя. А тот, войдя в раж, беспечно похохатывал и забрасывал вождя кусачими, цепенящими репликами.
Положение становилось невыносимым. Геннадий Андреевич утратил внутреннюю остойчивость и, находясь в умственной невесомости, судорожно искал способ вернуть себе былую комфортабельную уверенность. Машинально он нажал кнопку вентилятора и, когда услышал жужжание, мгновенно ощутил, что овладевает ситуацией. Ветерок остудил его раскалившееся чело и, похоже, выдул вон посетителя. Геннадий Андреевич не мог сказать, как он исчез, и не слышал стука закрываемой двери.
Выглянув после вынужденной паузы в приемную, вождь спросил у секретарши, видела ли она уходящего Иванова, но получил отрицательный ответ. Иванов от него не выходил и от ее бдительных очей укрыться не мог.
- То-то мне было не по себе, - молвил, вздохнув, Геннадий Андреевич. - Свят, свят, свят! Пронеси и помилуй! - и перекрестился.
Примечание. Тому, кто запротоколировал эту встречу, неизвестно, числится ли в списках Сестрорецкого оружейного завода К.П. Иванов, рабочий магазинной мастерской.
В содержание номера
К списку номеров
Источник: http://www.duel.ru/199618/?18_8_3
Гражданин средних лет, невысокий, плотный и крупноголовый, в потертом темном пиджаке, долго домогался приема у Геннадия Андреевича. Он либо не мог, либо не хотел сообщить дежурным секретарям конкретную цель своего посещения и не имел предложений по ведению избирательных кампаний. Поэтому обитатели приемной более двух месяцев не допускали ходока к лику вождя.
В книге секретарей регистрации гражданин был записан как Константин Петрович Иванов, рабочий Сестрорецкого оружейного завода. "Все они ныне Ивановы. Самая что ни на есть подозрительная фамилия", - изрек помощник вождя Виктор Петрович после очередного, 37-го звонка Иванова в Думу. Помощнику вспомнился при этом недавно почивший в бозе пародист Александр Иванов, который, как намекали коллеги сего рептильно-кровожадного сатирика, надорвал свой хрупкий демократический организм страхом перед возможной победой на выборах "комуняк".
Виктор Петрович убедился, как казалось, в своей правоте, когда К.П. Иванов опять позвонил и пожелал побеседовать хотя бы с ним, опричником, пока не высвободится время у воеводы. Насторожила необычная для заводчанина старомодная обходительность посетителя, его хорошо поставленная речь и картавость. "Видать, все же из энтих", - решил помощник про себя.
Впрочем, диалог у них не получился. Иванов начал с вопроса о том, отслеживает ли Контрольно-ревизионная комиссия партии соблюдение ее Программы и Устава. Виктору Петровичу вопрос не понравился, и он сухо посоветовал Константину Петровичу обратиться непосредственно к председателю КРК. Иванов сделал вид, что не замечает выпада, и спросил, как в партийном руководстве относятся к идее социального равенства. Виктор Петрович заявил, что партия, которая учла опыт КПСС, решительно выступает против уравниловки. Тогда Иванов попытался выяснить, отличает ли принимающая сторона мелкобуржуазную уравниловку от пролетарского трудового равенства, но получил крутой ответ, что здесь не экзамен, и легкий намек на то, что возможности сторон не равны. На этом общение выдохлось, и посетитель поспешил попрощаться.
...Перед появлением Иванова Геннадий Андреевич испытал непривычную вибрацию своего крупного тела и даже подобие короткого обморока с испариной на лбу, но совладал с собой. "Что это я? - сказал ему внутренний голос. - Теряюсь, как будто ожидаю генсека...".
Вошедший Иванов срезу оценил габариты поднявшегося навстречу лидера. "На эту бы голову, да железный шишак. Мог бы сойти за Муромца, с которым так любит себя сравнивать, - подумал Константин Петрович. - Только вот кольчугу по себе он вряд ли подберет да и коня...".
Иванов сел, снял потрепанный картуз и обжег взор Геннадия Андреевича копной каштановых волос. В крепком, тщательно выбритом подбородке и блеске живых карих глаз почудилось ему что-то давным-давно знакомое. Но в памяти получался внезапный обрыв, а думать об этом дальше было уже некогда.
- Слушаю вас, - дежурно обратился к гостю хозяин и тут же смягчил официальность согревающей доверительностью. - Извините, не мог встретиться с вами раньше. Пришлось объехать, выступая, около восьмидесяти регионов. Нельзя забывать о себе и как ученом - дописывал книгу. А тут формирование кабинета, переговоры с премьером и Лебедем, пятое-десятое, Тюлькин, Бабурин - разные отношения... Работа интеллектуальных центров - наших лучших аналитиков, политологов, геополитиков, социологов... Пишут и пишут, а кому-то надо это все и читать.
- Что вы, что вы. Не извольте тревожиться, - откликнулся собеседник. - Я занял ваше время, товарищ, вот почему. Много сейчас говорится о "новых коммунистах" и о вас как о первом среди них. Не поясните ли, как это понимать?
- Видите ли, в современной России, уже заносящей ногу в ХХI век, нам больше всего мешают ортодоксы, живущие еще в ХIХ веке. Это последователи наших чванливых и косных предшественников. Они всюду всовывают свой надоевший всем фундаментализм. Сейчас же, когда вся страна истыкана ракетно-ядерными установками и атомными электростанциями, нам больше всего нужно восстановление соборного единства. С учетом этих и других реальностей "новые" коммунисты отвергли экстремистские тезисы о классовой борьбе, которые прямо грозят народному телу расколами и внутренними конфликтами...
- И что, вам удалось убрать классовую борьбу из общественной жизни? Или у вас больше нет классов? - Иванов испытующе посмотрел на Геннадия Андреевича, как бы ожидая откровения.
- Ну, пока социальных и национальных столкновений в России хватает, - уклончиво ответил Геннадий Андреевич. - Но нам удалось подвести черту под гражданской войной и пойти по пути соединения красного и белого идеалов.
- А что это такое и зачем? Неужто вам не известно, что черту под гражданской войной подвели победы Фрунзе в Крыму и сибирских партизан - под Волочаевкой. Черту под гражданской войной по праву подвел не побежденный, а победитель - Красная Армия и трудовой народ. Кому это ныне понадобилось ворошить мертвые кости и вызывать духов? По=моему, коммунисты еще никогда не увлекались спиритизмом. И потом, батенька, откуда вы взяли какой-то там еще белый идеал?
- Белый идеал - это национально осмысленная государственность, воспринимаемая как форма существования многовековых народных святынь...
- Полноте, вы соображаете, о чем говорите? Почитайте хотя бы мемуары Бориса Энгельгардта "Контрреволюция", напечатанные в этом году журналом "Диалог". Этот военный аристократ был сведущий человек. Ему довелось возглавлять Военную комиссию в четвертой Государственной думе, быть первым военным комендантом Петрограда после отречения Николая. Энгельгардт ведал пропагандой у Деникина. Он прекрасно исполнял свои обязанности и с горечью признавал бессодержательность белой идеологии, которая не шла дальше повторения лозунга о "единой и неделимой", не решала никаких социальных вопросов, прежде всего самого жгучего - земельного, в то время как тогдашние "демократы" и генералы вовсю торговали Россией, обещая территориальные и другие уступки за помощь Антанты. Фактически за "единую и неделимую" воевали не белые, а красные. Ваш белый идеал не соответствует исторической действительности. Это дешевый фантом, построенный на идеализации - с чьей-то стороны небескорыстной - теперь уже далекого прошлого.
- Мы не можем допустить новой гражданской войны, - сурово отчеканил Геннадий Андреевич. - Мы хотим, чтобы Россия обрела, наконец, вожделенное общественное, межсословное согласие и державную мощь.
- А что, вам не хватало мощи Советского Союза? Когда вы как член Политбюро ЦК Российской компартии не воспрепятствовали тому, чтобы депутаты голосовали за "суверенитет" России, вы хоть подумали, что это такое? Россию сделали "суверенной" от самой себя, от 30 миллионов брошенных "за границей" русских людей, от русичей в Киеве и в Минске, от большинства населения Казахстана, от своей истории.
Константин Петрович помолчал и заговорил, распаляясь:
- Межсословное и межклассовое согласие - это была бы превосходная вещь. Но как вы собираетесь его добиться? Я был изумлен, когда вы, известный разоблачитель "архитектора перестройки" и архилицемера Яковлева, подписали вместе с его дворовым человеком Ципко "Согласие во имя России". Как конкретно вы будете строить вожделенное согласие, когда пухнущая от спекуляций новая буржуазия доводит народ до отчаяния, когда абсолютное обнищание сбрасывает ниже черты бедности не менее двух третей россиян? Режим Ельцина ведет против трудового народа самую настоящую, беспощадную классовую борьбу во всех мыслимых видах, а вы играете роль Карася, читающего Щуке лекции о добродетели. Слышал, вы произносите речи в пользу рынка, которому, дескать, семь тысяч лет, а то, что "новые русские" не выполняют элементарные условия рынка труда, "новые коммунисты" почти не замечают. В России стало правилом месяцами не оплачивать наемный труд, то есть практиковать фактическое рабство. Ничего себе, вожделенное согласие, которое уже сводит в могилу ежегодно сотни тысяч людей! Да тех, кто после опыта Европы, Азии и Америки, после 1993 года в России еще говорят о неклассовой политике и о неклассовом социализме, стоит просто посадить в клетку и показывать рядом с каким-нибудь австралийским кенгуру...
В кабинете становилось жарко, и Геннадию Андреевичу хотелось побыстрее свернуть разговор. " Вы, Константин Петрович, просили рассказать о "новых коммунистах", - заметил он, возвращая беседу в прежнее русло, - а сами уклоняетесь в сторону. Мое время дорого...".
- Извините, милейший, продолжайте, как начали.
- Мы отказались от "пролетарского интернационализма", от безразличия к судьбам собственно народов России, от готовности принести их вековые особенности и национальные интересы в жертву Молоху "мировой революции".
- Какая чепуха! - не сдержался Иванов. - Вы думаете, что без солидарности людей труда удалось бы обеспечить в такой многоплеменной стране, как Россия, благожелательный семидесятилетний гражданский мир? Да без интернационализма, или "всемирной отзывчивости", которую святоши нашей культуры считали одной из коренных черт русского характера, вы не разрешите ни один межнациональный спор. Неловко говорить вам это в лицо, но у "новых" коммунистов до сих пор нет продуманной концепции выхода из чеченского конфликта. Вы, агитируя за себя как за будущего президента Федерации, даже не подумали посетить Чечню. О каком согласии тут можно рассуждать?
- Мы отказались от атеизма, - как бы не слыша собеседника,- продолжал Геннадий Андреевич.
- Это еще что такое! - взорвался гость. - Не смешите людей. Разве вы теперь боритесь против совести тех, кто не верует в бога? Неужели вы хотите оказаться позади французских просветителей ХVIII века, которые предпочли знание, а не веру и были совершенно правы? Большевики еще до октябрьского переворота разобрались в этом вопросе. Они не мешали вступать в свои ряды религиозным людям, даже священникам, если таковые разделяли коммунистические социально-политические и нравственные позиции и честно трудились. Религия - частное дело каждого, но всеобщим научным знанием партии все же является материалистическая диалектика. Кстати, как вы, сударь, к ней относитесь? Что-то не приходилось слышать ваших высказываний по данному предмету.
- Мне ближе системный подход, - почти прошептал Геннадий Андреевич и умолк. Он вдруг увидел, что не в состоянии перешагнуть зияющую пустоту между провозглашением своих взглядов благосклонной толпе и объяснением их внимательному собеседнику, и почти физически почувствовал, как инерция несостоятельности жестоко втягивает его в свою бездонную воронку.
- Но ведь это частный случай диалектического!- воскликнул Иванов и, сорвав с себя шевелюру, стал обмахиваться ею, как веером.
Геннадий Андреевич с удивлением отметил, что Иванов носит парик, и, взглянув на собеседника, замер, будто пораженный небесным электричеством. Открытый чистый лоб и лукавый прищур глаз заполонили его новой волной подозрительности и лишили речи. Последовало короткое замыкание мысли, которое перешло в длинное.
- Вы, почтеннейший, как-то утверждали, что Россия исчерпала лимит на революции, - допытывался Константин Петрович. - Почти то же самое высказывал Ельцин, и буквально вашими словами вещала в своей предвыборной программе политмодница Элла Памфилова. Чем объяснить это совпадение?
- Мы против гражданской войны...
- Ну, опять на эфтом самом месте! А кто в России когда-либо был за..! Откуда вы взяли, что революция без гражданской войны не происходит? Вы безотчетно подхватили версию "демократов", которые вконец запугали граждан "большевистскими ужасами". Надо же держаться серьезнее. И диалектику вы не любите потому, что она, как говаривал еще Герцен, алгебра революции. Вы намереваетесь обойтись одной эволюцией, постепенностью изменений, реформами, а тем временем ваш противник идет и на реформы, и на контрреволюционные перевороты, и на кровавые расправы. Ему вы позволяете все, а для трудящихся уже заготовили узду. Революция и эволюция не протекает раздельно, они, перемежаясь, взаимно дополняют друг друга в историческом процессе. Если вы пытаетесь не признавать первую, делая упор на второй, это по сути означает, что вам хочется остановить общественное развитие в целом. Подобную позицию всегда называли консерватизмом или реакцией. Оригинален, однако, ваш "коммунизм"! Да, кстати, вы-то сами - коммунист?
- Я государственник.
- Это какого же государства вы "государственник", господин хороший?
- Российского...
- Но Российское государство, как и любое другое, никогда не стояло на месте. Оно постоянно меняло свою социальную природу, было раннефеодальным, феодально-абсолютистским, буржуазно-помещичьим, пролетарским, наконец, как считалось в 60-80-х годах, общенародным, словом, выступало как классовое. Вы государственник и современного буржуазного Российского государства?
- Мы не считаем его буржуазным...
- Да, вас не упрекнешь в детской болезни "левизны" в коммунизме, - припечатал Константин Петрович. - Никакого полета, ни капли романтики. Сплошь деляческий прагматизм. Старческая болезнь приспособленчества и соглашательства с похабным номенклатурным капиталом, чистопородного правого оппортунизма. Социальные типы такого сорта стары, как мир. Но как вы дошли до этого индивидуально?..
Хозяин кабинета имел насупленный, обиженно-грозный вид, пот лил с него ручьями, глубоко посаженные глаза колюче щупали гостя. А тот, войдя в раж, беспечно похохатывал и забрасывал вождя кусачими, цепенящими репликами.
Положение становилось невыносимым. Геннадий Андреевич утратил внутреннюю остойчивость и, находясь в умственной невесомости, судорожно искал способ вернуть себе былую комфортабельную уверенность. Машинально он нажал кнопку вентилятора и, когда услышал жужжание, мгновенно ощутил, что овладевает ситуацией. Ветерок остудил его раскалившееся чело и, похоже, выдул вон посетителя. Геннадий Андреевич не мог сказать, как он исчез, и не слышал стука закрываемой двери.
Выглянув после вынужденной паузы в приемную, вождь спросил у секретарши, видела ли она уходящего Иванова, но получил отрицательный ответ. Иванов от него не выходил и от ее бдительных очей укрыться не мог.
- То-то мне было не по себе, - молвил, вздохнув, Геннадий Андреевич. - Свят, свят, свят! Пронеси и помилуй! - и перекрестился.
Примечание. Тому, кто запротоколировал эту встречу, неизвестно, числится ли в списках Сестрорецкого оружейного завода К.П. Иванов, рабочий магазинной мастерской.
В содержание номера
К списку номеров
Источник: http://www.duel.ru/199618/?18_8_3