ЭТО СЛАДКОЕ СЛОВО - РЕПРЕССИЯ!
(Владислава СЕЛИНА, Сталинград
)
Вся современная политика построена на лжи - на лжи большой и лжи малой. Политики лгут в своих предвыборных обещаниях, в интервью прессе и даже во время дачи показаний в суде, как, к примеру, извращенец Билли.
Обыватели же, не способные шевелить извилинами, дружно веря всему словесному поносу, изливающемуся из уст... (пардон, из того, что является устами у нормального человека, у политикана же называются пастью (хайлом, etc.)) сильных мира сего. Дело, по-видимому, в том, что не только маленькие серые клеточки 99% населения земного шара стали давать заметный сбой, но и в том, что мы, захлебнувшись словесным поносом политиканов, перестали понимать свой великий, могучий и прочая, и прочая русский (английский, французский, немецкий и т.д. и т.п.) язык.
Ельцигниды же и клинтоноиды, пользуясь сией слабостью, здорово морочат головы рядовым налогоплательщикам. Яркий пример - подмена словосочетания "враг народа" прилагательным "репрессированный". Но ведь ежели знать истинный смысл этого слова, то выяснится, что репрессированный - это всего-навсего наказанный враг народа. (Латинское repressio - подавление, от латинского reprimo - подавляют, наказание, применяемое государственными органами. БСЭ, т. 36, 1955 г., стр. 404). И только. То есть, вопя о репрессированных, имеют в виду выловленных государственными органами убийц, воров, насильников, казнокрадов, шпионов и прочих идолов современных дерьмосратов. Ведь, судя по определению, репрессированными следует считать и Чикатило, и Леньку Пантелеева, а не только "доблестного победителя" тамбовских крестьян Тухачевского.
Уровень жизни
Следует отметить разницу понятий - качество и уровень жизни. Скажем, т. Антонов в "Дуэли" N 9(100) пеняет Сталину на то, что он де не повышал уровень жизни, то бишь не создавал колбасного рая с мануфактурными берегами. Но, на мой взгляд, КАЧЕСТВО жизни, даже в застойные времена, да что там, даже сейчас у наших сограждан все же выше, нежели у тех, кто объедается дешевыми сосисками за рубежом.
Проиллюстрирую наглядно. Влада Селина вышла из дома, пройдя несколько шагов увидела книжный лоток, на коем лежал великолепный том сочинений Конфуция с обильными комментариями и примечаниями, отпечатанный на офсетной бумаге, с золотым тиснением на обложке. Влада Селина извлекла 52 руб. (то бишь 2 долл. с хвостиком) и купила сей источник мудрости. Но вот некая Vlada Selin где-нибудь в Great Britain вышла погулять. С трудом отыскав книжный магазин (у нас в Сталинграде, по крайней мере в Центральном районе не закрылся ни один, несмотря на вихри катастройки), решила купить... нет, не Конфуция в твердом переплете, а всего-навсего детектив Dick Francis "Smokescreen" в мягонькой такой обложечке, отпечатанный на бумаге чуток попрочнее туалетной (цвет и внешний вид тот же) и выложила за него ни много ни мало 5.99 фунтов (где-то долларов 15).
Да не так уж сильно мы от них отставали. Например, первая массовая продажа видаков и бытовых компьютеров на Западе пришлась на 1983 г. У нас же в то время началось массовое вымирание генсеков, и, понятное дело, верхам стало не до оргтехники... (следует добавить - чтобы ложь политиканов и их прихлебателей не принималась бы вами за правду, неплохо знать и другой язычок. Для сравнительного, так сказать, анализа*. Помните, сколько ушатов помоев выливалось на наши улицы (в переносном смысле) дерьмостратическими прислужниками из второй древнейшей. Вот-де в Европе - чистота. А у нас грязюка. И только у нас так. Только у нас. У них цивилизованно... Но... Вот парочка цитат:
"Толстые тетки, по-клоунски переваливаясь на своих дряблых, как рисовый пудинг, ногах, расползались по магазинам, а серолицые поклонники тотализатора торопливо просматривали блекло-розовые спортивные газеты. Вдоль Торговой улицы тянулись по новомодному остекленные витрины магазинов, но попадались кое-где и пережившие свое время ларьки - фруктовые и овощные; там, где они стояли, сточные канавки у тротуара были забиты гнилыми яблоками и клочьями лиловой упаковочной бумаги..." "Ветер подхватил большой лист бурой бумаги, погнал его вдоль Больничной улицы и облепил вокруг фонарного столба... Мостовая была сухой и бугристой; кое-где на ней виднелись лужицы застоявшейся мочи. Сонно улыбаясь, глядели в темноту улиц рекламные красотки... Буфет был закрыт; на его прилавке в беспорядке стояли картонные стаканы, а на полу валялись недоеденные огрызки хлеба; десятка два пассажиров спали, положив ноги на обшарпанные стулья из металлических трубок с фанерными сиденьями или уронив головы на шаткие столики, замусоренные смятыми пакетами из-под лимонного сока и разноцветными пластиковым "соломками"... Несколько человек не спит - группка солдат в штатском,.. три престарелые проститутки да какой-то дядька в широком черном пальто." (Кейт Уотерхаус "Билли-враль" 1959 г.).
Это, как видите, вовсе не наш город. И не восточноевропейский. А самый что ни на есть западный. Так сказать, представитель старой Англии.
Что-то непохоже на сцены, живописавшиеся плешивым кинопутешественником Сенкевичем? Тем не менее "Билли-враль" - считается одной из лучших жанровых повестей, написанных в Англии в XX в. По ней был снят замечательный фильм (который у нас почти не видели - кинопрокат предпочитал кормить "совков" сказками о западной жизни в стиле "Фантомаса", которые всевозможными недоумками принимались за самый что ни на есть "гольный" реализм), поставлен отличный спектакль, не сходивший с британской сцены на протяжении многих лет!
Естественно, "Билли-враль" агентам влияния, засевшим у кормила идеологии в нашей стране, был не по душе. Потому-то переведен был только в 1982 г. и выпущен мизерным по тем временам тиражом в 100 тыс. экземпляров. А какое прекрасное орудие контрпропаганды!
Не удержусь. Дам еще цитатку. Для поклонников суперсупов Галина Бланка и прочих достижений химической промышленности, которыми, судя по рекламе, объедается каждый среднестатистический обитатель Запада чуть ли не со времен Наполеоновских войн:
"Семейный завтрак в Йоркшире! Допотопный, полированный в древности стол; камчатая скатерть с зеленой каймой; справа - сальное соусное пятно; слева - липкое пятно от варенья; в середине - окаменевшие кукурузные хлопья и обугленные ломтики хлеба, или, по-йоркширски, тосты, сожженные на медленном электроогне..." Впрочем, разобраться, что к чему, поможет нам не только "Билли", но и королева детектива Агата Кристи.** Занимаясь переводами именно ее произведений, а вовсе не из школьного застойного учебника или выступления какого-либо светоча брежневской идеологии типа небезызвестного сотрудника журнала "Коммунист", поражающего своим чрезвычайным сходством с главарем бандюков слизнем-переростком Джаббой из "Звездных войн", я узнала о том, что продовольственные карточки в Британии хаживали аж в 1952 г., что меня, лет 10 назад еще наивную дитятю, поразило, ибо бабушка мне не раз говорила о том, что у нас в СССР, в стране, половина которой была буквально уничтожена фашистами, карточки отменили в 1947! Мало того, оказывается, очереди были и у них. Да не за чем-нибудь, а за тощей треской (There is a tide, 1948).
"Тетушка Кати покачала головой и выпустила из рук хозяйственную сумку. Унылого вида кусок трески (A depressed-looking piece of cod) вывалился из нее и соскользнул в сточную канаву..."
Читай наши сограждане достопочтенную Кристи в подлиннике, быть может и не опростоволосились бы так перед подлецом и лжецом Познером. Эта сволочь (я свои слова возьму обратно лишь после принесения им извинений в письменном виде), особенно нагло солгала при молчаливом согласии необразованных "совков" во время передачи, посвященной 80-летию Великой Октябрьской Социалистической Революции, когда речь зашла о хрущобах. Захлебываясь собственными ядовитыми выделениями, припозднившийся вредитель заявил, что-де, объехав пол-Рассеи, он убедился - при Советской власти строили только однотипные дома, а вот при "царе-батюшке" разнообразные и шибко разноцветные. Во-первых, известно, эта сволочь полжизни провела на Западе и поэтому не могла не знать о муниципальных программах строительства, кои усыпали "спичечным коробками" a la хрущоба весь мир.*** Панельные однотипные дома - вовсе не признак социализма. Призовем в свидетели опять Агату Кристи.
"... Подождите-ка минутку, я возьму карандаш... Да, я готова... 67, Бороден Мэншнс... Знаю, знаю - это многоквартирный дом, похожий на тюрьму Уормвуд Скрабз..."
"Очевидно архитектор, спроектировавший этот дом, с глубоким презрением относился к любого рода украшениям" (Third Girl, 1963) Мало того, сволочь Познер нагло лгал, утверждая, что при Советской власти все дома были на одно лицо. Эта гадина только что явилась из моего родного Сталинграда, и любой честный человек подтвердит, что среди жилых зданий, выстроенных или спроектированных при Сталине, не найдешь двух одинаковых. Они украшены лепниной, колоннами, на каждом выбита дата постройки. Словом, красотища, пальчики оближешь.
Но вернемся к Королеве Детектива.
Дерьмосраты любят поерничать над нашим сервисом. Что-де официантки у нас грубые были (можно подумать, сейчас подобрели), водопроводчики никуда не годились, словом, не то что на благословенном Западе.
Раскроем роман "Третья девушка":
"- Вы назначили необходимые встречи, отыскали то, о чем я вас просил?
- Конечно, - сказала мисс Лемен. - Все здесь.
Она передала ему маленький портфель. Пуаро быстро проглядел его содержимое и кивнул. - На вас всегда можно положиться, мисс Лемен, - сказал он, - C'est fantastique! (Просто фантастика! - фр.)
- Право, мсье Пуаро, причем тут фантастика. Вы дали мне инструкции, я их выполнила. Это же естественно.
- Ба! Не так уж естественно, - откликнулся Пуаро. - Разве я не приказываю газовикам, электрикам и прочим ремонтникам и разве они всегда выполняют мои приказы? Очень и очень редко!"
А теперь об английских кафе и отелях, где, по утверждению познеров и прочих сенкевичей, текут молочные реки среди кисельных берегов, а обслуга... Но...
"... По собственному горькому опыту Пуаро знал, что в деревенских гостиницах кофе подается только раз к завтраку, да и то с крайней неохотой, причем основной его составляющей служит водянистое молоко. Маленькой чашечкой приторно сладкой, напоминающей слякоть мутной жидкости, именующейся Черный Кофе, можно было разжиться в комнате для отдыха..." (There is a tide, 1948).
"... На него надвигалась разгневанная официантка. Пуаро уселся и умиротворил Цербера в женском облике, заказав чашечку кофе... Ему под нос плюхнули чашку бледно-бежевой жидкости без вкуса и запаха... Он сделал глоток и поморщился..." (Third Girl, 1963)
Так что зарубежную литературу следует читать для того, чтобы знать, что в 40-70-е годы жилось им там ничуть не лучше, чем нам. А может даже и хуже.
Без правки
Но и на этом польза от чтения зарубежной литературы не завершается. Причем, полезно было бы пролистать кое-что из Западной классики и так называемым борцам с так называемым экстремизмом. Ведь в таком случае господа степашкины и прочая, по-видимому знакомые с зарубежной литературой лишь на уровне обожаемых их хозяевами - америкосами - комиксов, всенепременно бы издали закон, приказывающий нью-полицаям, именуемым ментами, изымать и уничтожать не только патриотические газеты, но и книги Диккенса, Шекспира и все той же Агаты Кристи, не говоря уж о цитированном мною в одной из прежних статей Таците, дурно отозвавшемся об иудаизме, или о Геродоте, который, собака греческая, вовсе про богоизбранный народец и его божка позабыл упомянуть! Про предков презренных русаков - скифов - полкниги исписал! А вот про тех, кто породил мадам Олбрайт и самого Лейбу Бронштейна позабыл!
Или возьмем, к примеру, драму великого Шекспира "Венецианский купец". Драма драмой, но ведь она наносит оскорбление всем лицам демократической национальности!! Ведь писать про них плохо просто нельзя. Итак - в костер Шекспира!
А Диккенс - вот британский негодяй! Разве ж можно описывать такими словами представителя богоизбранного народа! Народа, подарившего миру Старовойтову, Березовского и даже Чубайса! "... стоял с вилкой для поджаривания гренок очень старый сморщенный еврей с всклоченными рыжими волосами, падавшими на его злобное отталкивающее лицо...
- Ого! - сказал еврей, приподняв плечи, скривив лицо в омерзительную улыбку...
- Вот именно, совершенно верно, Билл Сайкс, - с гнусным подобострастием сказал еврей...
На звонок явился другой еврей, моложе Феджина, но с почти такой же отталкивающей внешностью..." (Ч. Диккенс "Приключения Оливера Твиста")
И так далее и тому подобное.
А Агата Кристи?! Вот мерзавка! - должен вскликнуть в негодовании борец за искоренение слова "жид" г-н Крашенинников! Да как она смела писать о евреях-бандюках, торговцев наркотой! Да еще в 40-е годы, когда, как известно, "подлое" гестапо вместе с "подлым" НКВД только и занималось тем, что истребляло великую нацию, из лона которой вышли столь гениальные изобретения как ростовщичество и монетаризм! Куда только смотрят книгоиздатели! Смотрят, господин Крашенинников. Еще как смотрят.
К примеру, еще в изданиях 80-х годов в английских и американских первоисточниках в описании троцкиста-казнокрада, чрезвычайно похожего на крысу - одного из персонажей романа "The Mystery of the Blue Train" 1928 г. - черным по белому значилось: сын еврейского портного (jewish tailor). Берешь издание 90-х (Berkley Books, N. Y. 1996) и что же видишь? Видишь вместо еврейского портного - странствующего портного! (journeying tailor)! Вот те бабушка и демократия! И то верно, не одному же Далю ходить обрезанным!
Впрочем, у нас бедную "бабку Агату" (прозвище Кристи в среде британских актеров) обрезали давно, усердно вычищая упоминания о плохих евреях (кстати, в этом грешен и господин "Красный Фонарь" - он же Говорухин, выбросивший из "10 негритят" один весьма и весьма колоритный персонаж), об унылой треске, о карточках и прочих прелестях британской жизни. Ведь практически во всех переводах, как впрочем и в фильме Говорухина, одного негритенка недостает, а именно мистера Исаака Морриса, еврея с "толстыми семитскими губами". "Сомнительный тип, этот мистер Моррис, был замешан в том мошенничестве Беннито, связанном с распространением ненадежных акций... И он занимался наркобизнесом..." "Мне нужна была десятая жертва. Я нашел ее в человеке по фамилии Моррис. Сомнительный тип. Не считая других его противозаконных действий, он к тому же занимался распространением наркотиков и приучил к ним дочь моих друзей. Она покончила с собой, когда ей исполнился 21 год..." ("And Then There Were None" / "Ten Little Nigger Boys", 1940).
Или возьмем, к примеру, пренеприятную еврейку из романа "The Hollow" 1945 г. Вовсе не бандитку, но все же персонаж довольно противный. Владелица магазина мадам Эльфреж. Этакая хамка с "толстым носом, крашеными хной волосами и омерзительным голосом", которая сильно напоминает мутанта, который мог бы появиться на свет в результате сожительства Олбрайт со Старовойтовой, ежели бы таковое имело место, и которая постоянно издевается над обедневшей английской дворянкой, вынужденной работать у нее.
Впрочем, следует читать "бабку Агату" еще и потому, что хотя она всю жизнь боролась с писателями, которые "имеют тенденцию изображать насилие ради самого насилия", но зато всегда твердо и убежденно стояла за смертную казнь. У убийцы одна дорога - на виселицу или гильотину. Зуб за зуб, око за око, жизнь за жизнь. В отличие от "гуманистов", миссис Кристи не считала убийц людьми, достойными жалости. Жалеть надо их жертвы - вот главный смысл большинства ее произведений.
Террор
Но самым ценным ее произведением - ценным для нас сегодняшних - следует считать роман "Curtain: Poirot's the Last & the Greatest Case" - "Занавес: последнее и величайшее дело Эркюля Пуаро" 1940 г. Этот роман является своеобразным ответом на статью А.В. Цыганкова "Сила и слабость террора", "Дуэль" N4.
Итак, представьте себе идеального убийцу. Кто он? Естественно тот, кто не убивает сам. За него убивают другие. Причем не обязательно за деньги. Достаточно хорошенько обработать исполнителя психологически. Например, мужу-ревнивцу постоянно напоминать об измене и делать туманные, но далеко идущие намеки. Или внушить обывателю - молдаванину, что его враг - русский сосед и что из-за него он ест мало колбасы. Или внушить русскому, что все его беды, в том числе и безработица и невыплата зарплаты - проистекают не от мирового Жида и его кремлевских холуев, а от "хачей" и "чурок". И убийство у тебя в кармане. А то и маленькая такая войнушка. Право слово, мы видим идеальных убийц ежедневно в выпусках новостей - ведь мадам Старовойтова не бегала по Кавказу с гранатометом, а уж сколько крови там пролилось благодаря ее визитам! Как только Терек не покраснел!
Или взять покойного ЕБНа. Сам он по Дому Советов не стрелял, подростков из пулемета не косил. Но не будь его, не будь сатира Волкогонова, подкупавшего подонков зеленой бумажкой, не было бы и крови...
Такой вот идеальный убийца и встречается Пуаро. Конечно, мистеру Нортону до Лужкова с Олбрайт так же далеко, как со во лжи живу ницину до писателя, но все же... "Х знал нужное слово, нужную фразу, даже нужную интонацию, чтобы создать давление на слабое место! Это было управление человеческими чувствами, человеческими эмоциями..." Конечно, идеальный убийца Нортон из романа Агаты Кристи в отличие от борухов не имел возможности нанимать целую свору сотрудников для совершения своих безупречных преступлений. У него не было митковых и вонидзе, киселевых и доренко, у него не было РТР и ОРТ, "Российской газеты" и "Московского комсомольца". Но от этого он не становился менее опасным. Так что же делает старый буржуа, влюбленный в свои усы гурман, хлыщ и сибарит по имени Эркюль Пуаро для спасения человеческих жизней? Дадим слово ему самому: "... преступление должен был совершить я сам... Да, друг мой. Это нелепо... и смешно... и ужасно! Я, тот кто не одобрял убийства... я, тот кто превыше всего ценил человеческую жизнь... завершил свою карьеру, совершив убийство. Может быть потому, что я был столь уверен в своей правоте,.. передо мною встала эта страшная дилемма. Видите ли, Гастингс, у палки оказалось два конца. Делом всей моей жизни было спасение невиновного,.. предотвращение убийства... и это... это был единственный способ достижения цели... Закон не мог покарать Х. Он был в полной безопасности,.. кто мог убить Нортона? Только Эркюль Пуаро...
И последнее - пистолетный выстрел. Моя единственная слабость. Я знал, что должен был застрелить его в висок. Но не смог - не заставил себя предать свою любовь к симметрии. Нет, я застрелил его аккуратно - точно в центр лба... Не знаю, Гастингс, оправдано ли то, что я сделал, или нет. Нет... не знаю. Я не верю, что человек должен брать закон в свои руки... Но с другой стороны, я - закон! Как давным-давно, будучи совсем еще молодым человеком, служащим бельгийской полиции, я пристрелил бандита, сидевшего на крыше и палившего в людей... В критическом положении провозглашается военный закон! Убив Нортона, я спас другие жизни... невинные жизни..."
Когда падает занавес, актеры выходят поклониться зрителям, став самими собой. Так и Пуаро в последнем своем деле сорвал с себя маску, которая казалась его истинным лицом. Оказалось, что и усы, и щегольская одежда, и лакомая еда, да и сама жизнь ему не так уж дороги, ведь он кончает с собой, свершив свой суд.
Оказалось, что он - идейный человек и что ради спасения человеческих жизней готов пойти на смерть! Оказалось, что этот чудаковатый старый буржуа был куда сильнее духом, куда отважней миллионов баранов, которые когда-то звались офицерами Советской Армии, а нынче послушно изменили присяге, напялили на себя лохмотья с власовской нашивкой... и продолжают спокойно смотреть на то, как нортоны нашего розлива методично истребляют ВЕЛИКИЙ СОВЕТСКИЙ НАРОД.
А ведь несмотря на то, что до последнего мгновения Пуаро метался, страдал, мучился незнанием, незнанием того, прав ли он, последняя строчка романа оправдывает его полностью и безоговорочно... Вот что приписал в конце его друг Артур Гастингс: "Странно... наконец я вспомнил... неясная мысль, промелькнувшая у меня в голове в то утро, вернулась... Метка на лбу Нортона - клеймо Каина..."
Так прежде, чем пускать пулю в свой висок, может стоит поставить клеймо Каина на лоб кому-то из наших идеальных убийц?! Сколько можно спокойно наблюдать за агонией собственного Отечества? Сколько можно закрывать глаза на насилие, творимое над собственной Матерью-Родиной?
Офицеры! Неужто вы слабее больного старого буржуа? Ведь вы помогаете убийцам отнять у ваших собственных детей наш "храбрый, новый мир!" (В. Шекспир "Буря") Тот самый Храбрый Новый Мир, который Пуаро еще в 1941 г. отдал молодым коммунистам! Это произошло в жутко нелюбимом нашими, да и зарубежными издателями, романе "One, Two, Buckle My Shoe"! В этом детективе великий сыщик отправляет на виселицу за убийства ни много ни мало спонсора одной из основных политических партий (сей почтенный муж, оказывается, был двоеженцем, и чтобы покрыть свой грешок, порешил четверых ни в чем не повинных людей) - причем партии крайне консервативной, а после этого говорит двум молодым коммунистам: "Теперь мир ваш. Новое небо и новая земля. И пусть в вашем новом мире, дети мои, будут свобода и сострадание... Это все, о чем я прошу..."**** Что ж, Пуаро прав, как всегда: сострадание к невинным - вот главное. Думаю, лучше поставить к стенке десяток со во лжи живу нициных, чем позволить им стравить в братоубийственной бойне миллионы людей. МИР - НАШ! А ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ЖИТЬ, ТРУДИТЬСЯ, ИСПОЛНЯТЬ СВОЙ ДОЛГ, НУЖНА САМАЯ МАЛОСТЬ - ИСТРЕБИТЬ ПАРАЗИТОВ! О, это сладкое слово РЕПРЕССИЯ!
* Известно, что именно по этой причине, например, адмирал Нахимов выписывал кроме русских газет - английские. Сравнивая ложь и тех, и других, дедуктивным методом вычислял истину.
** Да что там - западная литература. Мы и свою-то толком не учили. Вместо того, чтобы взахлеб читать пушкинское "Клеветникам России", мы для чего-то маялись с "любовной лирикой" Великого Гражданина.
*** Кстати говоря, на мой взгляд, самой большой ошибкой застойной пропаганды был упор на статистику - на цифры. В Сталинские времена можно было ссылаться на 1913 г. - большая часть населения отлично помнила, что тогда было. Но вот делать это в 70-80-е годы было просто преступно. К тому же художественный образ дореволюционной России чаще всего формировался по экранизациям произведений Чехова (а их была тьма), по первому балу Наташи Ростовой и прочая и прочая. Заметьте, Горького ведь практически не экранизировали. Вот и казалось обывателю, что житуха была - сплошной бал. Художественный образ стократно важней статистики.
**** Коммунисты у Агаты Кристи всегда молодые, симпатичные. А те, кто их не любит, жутко похожи на Новодворскую с Гайдаром (по поведению).
В содержание номера
К списку номеров
Источник: http://www.duel.ru/199918/?18_7_3
Вся современная политика построена на лжи - на лжи большой и лжи малой. Политики лгут в своих предвыборных обещаниях, в интервью прессе и даже во время дачи показаний в суде, как, к примеру, извращенец Билли.
Обыватели же, не способные шевелить извилинами, дружно веря всему словесному поносу, изливающемуся из уст... (пардон, из того, что является устами у нормального человека, у политикана же называются пастью (хайлом, etc.)) сильных мира сего. Дело, по-видимому, в том, что не только маленькие серые клеточки 99% населения земного шара стали давать заметный сбой, но и в том, что мы, захлебнувшись словесным поносом политиканов, перестали понимать свой великий, могучий и прочая, и прочая русский (английский, французский, немецкий и т.д. и т.п.) язык.
Ельцигниды же и клинтоноиды, пользуясь сией слабостью, здорово морочат головы рядовым налогоплательщикам. Яркий пример - подмена словосочетания "враг народа" прилагательным "репрессированный". Но ведь ежели знать истинный смысл этого слова, то выяснится, что репрессированный - это всего-навсего наказанный враг народа. (Латинское repressio - подавление, от латинского reprimo - подавляют, наказание, применяемое государственными органами. БСЭ, т. 36, 1955 г., стр. 404). И только. То есть, вопя о репрессированных, имеют в виду выловленных государственными органами убийц, воров, насильников, казнокрадов, шпионов и прочих идолов современных дерьмосратов. Ведь, судя по определению, репрессированными следует считать и Чикатило, и Леньку Пантелеева, а не только "доблестного победителя" тамбовских крестьян Тухачевского.
Уровень жизни
Следует отметить разницу понятий - качество и уровень жизни. Скажем, т. Антонов в "Дуэли" N 9(100) пеняет Сталину на то, что он де не повышал уровень жизни, то бишь не создавал колбасного рая с мануфактурными берегами. Но, на мой взгляд, КАЧЕСТВО жизни, даже в застойные времена, да что там, даже сейчас у наших сограждан все же выше, нежели у тех, кто объедается дешевыми сосисками за рубежом.
Проиллюстрирую наглядно. Влада Селина вышла из дома, пройдя несколько шагов увидела книжный лоток, на коем лежал великолепный том сочинений Конфуция с обильными комментариями и примечаниями, отпечатанный на офсетной бумаге, с золотым тиснением на обложке. Влада Селина извлекла 52 руб. (то бишь 2 долл. с хвостиком) и купила сей источник мудрости. Но вот некая Vlada Selin где-нибудь в Great Britain вышла погулять. С трудом отыскав книжный магазин (у нас в Сталинграде, по крайней мере в Центральном районе не закрылся ни один, несмотря на вихри катастройки), решила купить... нет, не Конфуция в твердом переплете, а всего-навсего детектив Dick Francis "Smokescreen" в мягонькой такой обложечке, отпечатанный на бумаге чуток попрочнее туалетной (цвет и внешний вид тот же) и выложила за него ни много ни мало 5.99 фунтов (где-то долларов 15).
Да не так уж сильно мы от них отставали. Например, первая массовая продажа видаков и бытовых компьютеров на Западе пришлась на 1983 г. У нас же в то время началось массовое вымирание генсеков, и, понятное дело, верхам стало не до оргтехники... (следует добавить - чтобы ложь политиканов и их прихлебателей не принималась бы вами за правду, неплохо знать и другой язычок. Для сравнительного, так сказать, анализа*. Помните, сколько ушатов помоев выливалось на наши улицы (в переносном смысле) дерьмостратическими прислужниками из второй древнейшей. Вот-де в Европе - чистота. А у нас грязюка. И только у нас так. Только у нас. У них цивилизованно... Но... Вот парочка цитат:
"Толстые тетки, по-клоунски переваливаясь на своих дряблых, как рисовый пудинг, ногах, расползались по магазинам, а серолицые поклонники тотализатора торопливо просматривали блекло-розовые спортивные газеты. Вдоль Торговой улицы тянулись по новомодному остекленные витрины магазинов, но попадались кое-где и пережившие свое время ларьки - фруктовые и овощные; там, где они стояли, сточные канавки у тротуара были забиты гнилыми яблоками и клочьями лиловой упаковочной бумаги..." "Ветер подхватил большой лист бурой бумаги, погнал его вдоль Больничной улицы и облепил вокруг фонарного столба... Мостовая была сухой и бугристой; кое-где на ней виднелись лужицы застоявшейся мочи. Сонно улыбаясь, глядели в темноту улиц рекламные красотки... Буфет был закрыт; на его прилавке в беспорядке стояли картонные стаканы, а на полу валялись недоеденные огрызки хлеба; десятка два пассажиров спали, положив ноги на обшарпанные стулья из металлических трубок с фанерными сиденьями или уронив головы на шаткие столики, замусоренные смятыми пакетами из-под лимонного сока и разноцветными пластиковым "соломками"... Несколько человек не спит - группка солдат в штатском,.. три престарелые проститутки да какой-то дядька в широком черном пальто." (Кейт Уотерхаус "Билли-враль" 1959 г.).
Это, как видите, вовсе не наш город. И не восточноевропейский. А самый что ни на есть западный. Так сказать, представитель старой Англии.
Что-то непохоже на сцены, живописавшиеся плешивым кинопутешественником Сенкевичем? Тем не менее "Билли-враль" - считается одной из лучших жанровых повестей, написанных в Англии в XX в. По ней был снят замечательный фильм (который у нас почти не видели - кинопрокат предпочитал кормить "совков" сказками о западной жизни в стиле "Фантомаса", которые всевозможными недоумками принимались за самый что ни на есть "гольный" реализм), поставлен отличный спектакль, не сходивший с британской сцены на протяжении многих лет!
Естественно, "Билли-враль" агентам влияния, засевшим у кормила идеологии в нашей стране, был не по душе. Потому-то переведен был только в 1982 г. и выпущен мизерным по тем временам тиражом в 100 тыс. экземпляров. А какое прекрасное орудие контрпропаганды!
Не удержусь. Дам еще цитатку. Для поклонников суперсупов Галина Бланка и прочих достижений химической промышленности, которыми, судя по рекламе, объедается каждый среднестатистический обитатель Запада чуть ли не со времен Наполеоновских войн:
"Семейный завтрак в Йоркшире! Допотопный, полированный в древности стол; камчатая скатерть с зеленой каймой; справа - сальное соусное пятно; слева - липкое пятно от варенья; в середине - окаменевшие кукурузные хлопья и обугленные ломтики хлеба, или, по-йоркширски, тосты, сожженные на медленном электроогне..." Впрочем, разобраться, что к чему, поможет нам не только "Билли", но и королева детектива Агата Кристи.** Занимаясь переводами именно ее произведений, а вовсе не из школьного застойного учебника или выступления какого-либо светоча брежневской идеологии типа небезызвестного сотрудника журнала "Коммунист", поражающего своим чрезвычайным сходством с главарем бандюков слизнем-переростком Джаббой из "Звездных войн", я узнала о том, что продовольственные карточки в Британии хаживали аж в 1952 г., что меня, лет 10 назад еще наивную дитятю, поразило, ибо бабушка мне не раз говорила о том, что у нас в СССР, в стране, половина которой была буквально уничтожена фашистами, карточки отменили в 1947! Мало того, оказывается, очереди были и у них. Да не за чем-нибудь, а за тощей треской (There is a tide, 1948).
"Тетушка Кати покачала головой и выпустила из рук хозяйственную сумку. Унылого вида кусок трески (A depressed-looking piece of cod) вывалился из нее и соскользнул в сточную канаву..."
Читай наши сограждане достопочтенную Кристи в подлиннике, быть может и не опростоволосились бы так перед подлецом и лжецом Познером. Эта сволочь (я свои слова возьму обратно лишь после принесения им извинений в письменном виде), особенно нагло солгала при молчаливом согласии необразованных "совков" во время передачи, посвященной 80-летию Великой Октябрьской Социалистической Революции, когда речь зашла о хрущобах. Захлебываясь собственными ядовитыми выделениями, припозднившийся вредитель заявил, что-де, объехав пол-Рассеи, он убедился - при Советской власти строили только однотипные дома, а вот при "царе-батюшке" разнообразные и шибко разноцветные. Во-первых, известно, эта сволочь полжизни провела на Западе и поэтому не могла не знать о муниципальных программах строительства, кои усыпали "спичечным коробками" a la хрущоба весь мир.*** Панельные однотипные дома - вовсе не признак социализма. Призовем в свидетели опять Агату Кристи.
"... Подождите-ка минутку, я возьму карандаш... Да, я готова... 67, Бороден Мэншнс... Знаю, знаю - это многоквартирный дом, похожий на тюрьму Уормвуд Скрабз..."
"Очевидно архитектор, спроектировавший этот дом, с глубоким презрением относился к любого рода украшениям" (Third Girl, 1963) Мало того, сволочь Познер нагло лгал, утверждая, что при Советской власти все дома были на одно лицо. Эта гадина только что явилась из моего родного Сталинграда, и любой честный человек подтвердит, что среди жилых зданий, выстроенных или спроектированных при Сталине, не найдешь двух одинаковых. Они украшены лепниной, колоннами, на каждом выбита дата постройки. Словом, красотища, пальчики оближешь.
Но вернемся к Королеве Детектива.
Дерьмосраты любят поерничать над нашим сервисом. Что-де официантки у нас грубые были (можно подумать, сейчас подобрели), водопроводчики никуда не годились, словом, не то что на благословенном Западе.
Раскроем роман "Третья девушка":
"- Вы назначили необходимые встречи, отыскали то, о чем я вас просил?
- Конечно, - сказала мисс Лемен. - Все здесь.
Она передала ему маленький портфель. Пуаро быстро проглядел его содержимое и кивнул. - На вас всегда можно положиться, мисс Лемен, - сказал он, - C'est fantastique! (Просто фантастика! - фр.)
- Право, мсье Пуаро, причем тут фантастика. Вы дали мне инструкции, я их выполнила. Это же естественно.
- Ба! Не так уж естественно, - откликнулся Пуаро. - Разве я не приказываю газовикам, электрикам и прочим ремонтникам и разве они всегда выполняют мои приказы? Очень и очень редко!"
А теперь об английских кафе и отелях, где, по утверждению познеров и прочих сенкевичей, текут молочные реки среди кисельных берегов, а обслуга... Но...
"... По собственному горькому опыту Пуаро знал, что в деревенских гостиницах кофе подается только раз к завтраку, да и то с крайней неохотой, причем основной его составляющей служит водянистое молоко. Маленькой чашечкой приторно сладкой, напоминающей слякоть мутной жидкости, именующейся Черный Кофе, можно было разжиться в комнате для отдыха..." (There is a tide, 1948).
"... На него надвигалась разгневанная официантка. Пуаро уселся и умиротворил Цербера в женском облике, заказав чашечку кофе... Ему под нос плюхнули чашку бледно-бежевой жидкости без вкуса и запаха... Он сделал глоток и поморщился..." (Third Girl, 1963)
Так что зарубежную литературу следует читать для того, чтобы знать, что в 40-70-е годы жилось им там ничуть не лучше, чем нам. А может даже и хуже.
Без правки
Но и на этом польза от чтения зарубежной литературы не завершается. Причем, полезно было бы пролистать кое-что из Западной классики и так называемым борцам с так называемым экстремизмом. Ведь в таком случае господа степашкины и прочая, по-видимому знакомые с зарубежной литературой лишь на уровне обожаемых их хозяевами - америкосами - комиксов, всенепременно бы издали закон, приказывающий нью-полицаям, именуемым ментами, изымать и уничтожать не только патриотические газеты, но и книги Диккенса, Шекспира и все той же Агаты Кристи, не говоря уж о цитированном мною в одной из прежних статей Таците, дурно отозвавшемся об иудаизме, или о Геродоте, который, собака греческая, вовсе про богоизбранный народец и его божка позабыл упомянуть! Про предков презренных русаков - скифов - полкниги исписал! А вот про тех, кто породил мадам Олбрайт и самого Лейбу Бронштейна позабыл!
Или возьмем, к примеру, драму великого Шекспира "Венецианский купец". Драма драмой, но ведь она наносит оскорбление всем лицам демократической национальности!! Ведь писать про них плохо просто нельзя. Итак - в костер Шекспира!
А Диккенс - вот британский негодяй! Разве ж можно описывать такими словами представителя богоизбранного народа! Народа, подарившего миру Старовойтову, Березовского и даже Чубайса! "... стоял с вилкой для поджаривания гренок очень старый сморщенный еврей с всклоченными рыжими волосами, падавшими на его злобное отталкивающее лицо...
- Ого! - сказал еврей, приподняв плечи, скривив лицо в омерзительную улыбку...
- Вот именно, совершенно верно, Билл Сайкс, - с гнусным подобострастием сказал еврей...
На звонок явился другой еврей, моложе Феджина, но с почти такой же отталкивающей внешностью..." (Ч. Диккенс "Приключения Оливера Твиста")
И так далее и тому подобное.
А Агата Кристи?! Вот мерзавка! - должен вскликнуть в негодовании борец за искоренение слова "жид" г-н Крашенинников! Да как она смела писать о евреях-бандюках, торговцев наркотой! Да еще в 40-е годы, когда, как известно, "подлое" гестапо вместе с "подлым" НКВД только и занималось тем, что истребляло великую нацию, из лона которой вышли столь гениальные изобретения как ростовщичество и монетаризм! Куда только смотрят книгоиздатели! Смотрят, господин Крашенинников. Еще как смотрят.
К примеру, еще в изданиях 80-х годов в английских и американских первоисточниках в описании троцкиста-казнокрада, чрезвычайно похожего на крысу - одного из персонажей романа "The Mystery of the Blue Train" 1928 г. - черным по белому значилось: сын еврейского портного (jewish tailor). Берешь издание 90-х (Berkley Books, N. Y. 1996) и что же видишь? Видишь вместо еврейского портного - странствующего портного! (journeying tailor)! Вот те бабушка и демократия! И то верно, не одному же Далю ходить обрезанным!
Впрочем, у нас бедную "бабку Агату" (прозвище Кристи в среде британских актеров) обрезали давно, усердно вычищая упоминания о плохих евреях (кстати, в этом грешен и господин "Красный Фонарь" - он же Говорухин, выбросивший из "10 негритят" один весьма и весьма колоритный персонаж), об унылой треске, о карточках и прочих прелестях британской жизни. Ведь практически во всех переводах, как впрочем и в фильме Говорухина, одного негритенка недостает, а именно мистера Исаака Морриса, еврея с "толстыми семитскими губами". "Сомнительный тип, этот мистер Моррис, был замешан в том мошенничестве Беннито, связанном с распространением ненадежных акций... И он занимался наркобизнесом..." "Мне нужна была десятая жертва. Я нашел ее в человеке по фамилии Моррис. Сомнительный тип. Не считая других его противозаконных действий, он к тому же занимался распространением наркотиков и приучил к ним дочь моих друзей. Она покончила с собой, когда ей исполнился 21 год..." ("And Then There Were None" / "Ten Little Nigger Boys", 1940).
Или возьмем, к примеру, пренеприятную еврейку из романа "The Hollow" 1945 г. Вовсе не бандитку, но все же персонаж довольно противный. Владелица магазина мадам Эльфреж. Этакая хамка с "толстым носом, крашеными хной волосами и омерзительным голосом", которая сильно напоминает мутанта, который мог бы появиться на свет в результате сожительства Олбрайт со Старовойтовой, ежели бы таковое имело место, и которая постоянно издевается над обедневшей английской дворянкой, вынужденной работать у нее.
Впрочем, следует читать "бабку Агату" еще и потому, что хотя она всю жизнь боролась с писателями, которые "имеют тенденцию изображать насилие ради самого насилия", но зато всегда твердо и убежденно стояла за смертную казнь. У убийцы одна дорога - на виселицу или гильотину. Зуб за зуб, око за око, жизнь за жизнь. В отличие от "гуманистов", миссис Кристи не считала убийц людьми, достойными жалости. Жалеть надо их жертвы - вот главный смысл большинства ее произведений.
Террор
Но самым ценным ее произведением - ценным для нас сегодняшних - следует считать роман "Curtain: Poirot's the Last & the Greatest Case" - "Занавес: последнее и величайшее дело Эркюля Пуаро" 1940 г. Этот роман является своеобразным ответом на статью А.В. Цыганкова "Сила и слабость террора", "Дуэль" N4.
Итак, представьте себе идеального убийцу. Кто он? Естественно тот, кто не убивает сам. За него убивают другие. Причем не обязательно за деньги. Достаточно хорошенько обработать исполнителя психологически. Например, мужу-ревнивцу постоянно напоминать об измене и делать туманные, но далеко идущие намеки. Или внушить обывателю - молдаванину, что его враг - русский сосед и что из-за него он ест мало колбасы. Или внушить русскому, что все его беды, в том числе и безработица и невыплата зарплаты - проистекают не от мирового Жида и его кремлевских холуев, а от "хачей" и "чурок". И убийство у тебя в кармане. А то и маленькая такая войнушка. Право слово, мы видим идеальных убийц ежедневно в выпусках новостей - ведь мадам Старовойтова не бегала по Кавказу с гранатометом, а уж сколько крови там пролилось благодаря ее визитам! Как только Терек не покраснел!
Или взять покойного ЕБНа. Сам он по Дому Советов не стрелял, подростков из пулемета не косил. Но не будь его, не будь сатира Волкогонова, подкупавшего подонков зеленой бумажкой, не было бы и крови...
Такой вот идеальный убийца и встречается Пуаро. Конечно, мистеру Нортону до Лужкова с Олбрайт так же далеко, как со во лжи живу ницину до писателя, но все же... "Х знал нужное слово, нужную фразу, даже нужную интонацию, чтобы создать давление на слабое место! Это было управление человеческими чувствами, человеческими эмоциями..." Конечно, идеальный убийца Нортон из романа Агаты Кристи в отличие от борухов не имел возможности нанимать целую свору сотрудников для совершения своих безупречных преступлений. У него не было митковых и вонидзе, киселевых и доренко, у него не было РТР и ОРТ, "Российской газеты" и "Московского комсомольца". Но от этого он не становился менее опасным. Так что же делает старый буржуа, влюбленный в свои усы гурман, хлыщ и сибарит по имени Эркюль Пуаро для спасения человеческих жизней? Дадим слово ему самому: "... преступление должен был совершить я сам... Да, друг мой. Это нелепо... и смешно... и ужасно! Я, тот кто не одобрял убийства... я, тот кто превыше всего ценил человеческую жизнь... завершил свою карьеру, совершив убийство. Может быть потому, что я был столь уверен в своей правоте,.. передо мною встала эта страшная дилемма. Видите ли, Гастингс, у палки оказалось два конца. Делом всей моей жизни было спасение невиновного,.. предотвращение убийства... и это... это был единственный способ достижения цели... Закон не мог покарать Х. Он был в полной безопасности,.. кто мог убить Нортона? Только Эркюль Пуаро...
И последнее - пистолетный выстрел. Моя единственная слабость. Я знал, что должен был застрелить его в висок. Но не смог - не заставил себя предать свою любовь к симметрии. Нет, я застрелил его аккуратно - точно в центр лба... Не знаю, Гастингс, оправдано ли то, что я сделал, или нет. Нет... не знаю. Я не верю, что человек должен брать закон в свои руки... Но с другой стороны, я - закон! Как давным-давно, будучи совсем еще молодым человеком, служащим бельгийской полиции, я пристрелил бандита, сидевшего на крыше и палившего в людей... В критическом положении провозглашается военный закон! Убив Нортона, я спас другие жизни... невинные жизни..."
Когда падает занавес, актеры выходят поклониться зрителям, став самими собой. Так и Пуаро в последнем своем деле сорвал с себя маску, которая казалась его истинным лицом. Оказалось, что и усы, и щегольская одежда, и лакомая еда, да и сама жизнь ему не так уж дороги, ведь он кончает с собой, свершив свой суд.
Оказалось, что он - идейный человек и что ради спасения человеческих жизней готов пойти на смерть! Оказалось, что этот чудаковатый старый буржуа был куда сильнее духом, куда отважней миллионов баранов, которые когда-то звались офицерами Советской Армии, а нынче послушно изменили присяге, напялили на себя лохмотья с власовской нашивкой... и продолжают спокойно смотреть на то, как нортоны нашего розлива методично истребляют ВЕЛИКИЙ СОВЕТСКИЙ НАРОД.
А ведь несмотря на то, что до последнего мгновения Пуаро метался, страдал, мучился незнанием, незнанием того, прав ли он, последняя строчка романа оправдывает его полностью и безоговорочно... Вот что приписал в конце его друг Артур Гастингс: "Странно... наконец я вспомнил... неясная мысль, промелькнувшая у меня в голове в то утро, вернулась... Метка на лбу Нортона - клеймо Каина..."
Так прежде, чем пускать пулю в свой висок, может стоит поставить клеймо Каина на лоб кому-то из наших идеальных убийц?! Сколько можно спокойно наблюдать за агонией собственного Отечества? Сколько можно закрывать глаза на насилие, творимое над собственной Матерью-Родиной?
Офицеры! Неужто вы слабее больного старого буржуа? Ведь вы помогаете убийцам отнять у ваших собственных детей наш "храбрый, новый мир!" (В. Шекспир "Буря") Тот самый Храбрый Новый Мир, который Пуаро еще в 1941 г. отдал молодым коммунистам! Это произошло в жутко нелюбимом нашими, да и зарубежными издателями, романе "One, Two, Buckle My Shoe"! В этом детективе великий сыщик отправляет на виселицу за убийства ни много ни мало спонсора одной из основных политических партий (сей почтенный муж, оказывается, был двоеженцем, и чтобы покрыть свой грешок, порешил четверых ни в чем не повинных людей) - причем партии крайне консервативной, а после этого говорит двум молодым коммунистам: "Теперь мир ваш. Новое небо и новая земля. И пусть в вашем новом мире, дети мои, будут свобода и сострадание... Это все, о чем я прошу..."**** Что ж, Пуаро прав, как всегда: сострадание к невинным - вот главное. Думаю, лучше поставить к стенке десяток со во лжи живу нициных, чем позволить им стравить в братоубийственной бойне миллионы людей. МИР - НАШ! А ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ЖИТЬ, ТРУДИТЬСЯ, ИСПОЛНЯТЬ СВОЙ ДОЛГ, НУЖНА САМАЯ МАЛОСТЬ - ИСТРЕБИТЬ ПАРАЗИТОВ! О, это сладкое слово РЕПРЕССИЯ!
* Известно, что именно по этой причине, например, адмирал Нахимов выписывал кроме русских газет - английские. Сравнивая ложь и тех, и других, дедуктивным методом вычислял истину.
** Да что там - западная литература. Мы и свою-то толком не учили. Вместо того, чтобы взахлеб читать пушкинское "Клеветникам России", мы для чего-то маялись с "любовной лирикой" Великого Гражданина.
*** Кстати говоря, на мой взгляд, самой большой ошибкой застойной пропаганды был упор на статистику - на цифры. В Сталинские времена можно было ссылаться на 1913 г. - большая часть населения отлично помнила, что тогда было. Но вот делать это в 70-80-е годы было просто преступно. К тому же художественный образ дореволюционной России чаще всего формировался по экранизациям произведений Чехова (а их была тьма), по первому балу Наташи Ростовой и прочая и прочая. Заметьте, Горького ведь практически не экранизировали. Вот и казалось обывателю, что житуха была - сплошной бал. Художественный образ стократно важней статистики.
**** Коммунисты у Агаты Кристи всегда молодые, симпатичные. А те, кто их не любит, жутко похожи на Новодворскую с Гайдаром (по поведению).
В содержание номера
К списку номеров
Источник: http://www.duel.ru/199918/?18_7_3