ПЯТОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ ГУЛЛИВЕРА
К 300-летию начала путешествия Гулливера
Глава 1
Я, Лемюэль Гулливер, в результате всех невероятных приключений и злоключений так и не потерявший желания постигать мир, с готовностью принял выгодное предложение занять должность капитана на "Негоцианте", добротном купеческом судне, и, в очередной раз оставив мою ненаглядную женушку беременной, после недолгих сборов вышел из Портсмута в море.
Поначалу плавание проходило без происшествий. Мы благополучно миновали мыс Доброй Надежды, а затем группу островов Разума в море Невежества. Но внезапно налетевший зюйд-вест через проливы Алчности и Корысти вынес нас в океан Пошлости, где мы попали в густой туман, в котором проплутали, согласно записям в судовом журнале, без малого 300 лет. А 17 августа 1998 г. разразился сильнейший шторм и где-то, по нашим предположениям в районе материка Тартария, корабль налетел на рифы. Из всей команды спасся по-видимому, я один. Меня выбросило на унылый плоский берег, где я и потерял сознание от какой-то удушающей идейной вони.
Глава 2
Очнувшись, я увидел аборигенов. Их было несметное множество. Настоящее вавилонское смешение народов и языков. Мне показалось, будто большинство из этих туземцев я уже встречал ранее, во время предыдущих путешествий. По крайней мере, обезьяноподобные йеху сразу бросались в глаза. Только здесь они выглядели еще более оскотинившимися, приближаясь по внешности к козлам. По моему наряду - камзолу, жилету, белым чулкам и парику с буклями - они сразу же признали во мне иностранца и обступили плотным кольцом с подобострастными, заискивающими и одновременно плутовскими ужимками.
"Это Тартария?" - спросил я, с трудом разлепляя пересохшие губы. "Нет, это Эрэфия! - с готовностью заблекотали они на ломаном английском. - Катись она в тартарары!"
Да, сомнений не осталось - это йеху! А кто еще может так презирать свое отечество? Меня передернуло от брезгливости к этим животным, и мне пришлось собрать всю силу духа, чтобы, как подобает истинному джентльмену, не выказывать своих чувств.
"Я капитан "Негоцианта", потерпевшего кораблекрушение", - попытался объяснить я. "О, негоциант! - обрадовались они. - Чейндж! Шмотки! Баксы!"
"Скорее! Сообщите обо мне послу! Пожалуйста!" - молил я. "О`кей! - кивали они. - Очень даже вери велл! Мы, выбравшие пепси и тампаксы, готовы взять у тебя долгосрочный кредит! Ну и, разумеется, гуманитарную помощь в придачу!"
Мне стало дурно. Почти теряя сознание, я прохрипел: "Признайтесь: вы - йеху?" - "Ехуи! Ехуи! Еще какие ехуи! - с готовностью подтвердили они. - Строим дикий капитализм по вашей модели начала XVIII в.!" Их тупые и наглые физиономии поплыли у меня перед глазами. Я застонал и ткнулся лицом в песок.
Глава 3
Придя в себя, я ощутил непривычную пустоту в карманах. Пропало все: подзорная труба, серебряные часы на цепочке, пистолет, нож, бритва, гребень, табакерка, записная книжка и даже носовой платок. Несколько подправив свое материальное положение, аборигены-йеху, видимо, потеряли ко мне интерес и удалились прочь. Дышать сразу же стало легче. Теперь я мог разглядеть и других обитателей этой части света.
Прежде всего, разумеется, невозможно было не заметить великанов. Некоторые лежали на земле, опутанные с головы до пят какой-то мерзкой паутиной, и громко ныли: "Мы объявляем голодовку в знак протеста против хронического недоедания!.." Другие гиганты, тоже запутавшиеся, из последних сил стучали касками: "Отказываемся работать, поскольку нас толкают в безработицу!" Третьи, уже почти совсем окукленные липкими нитями, униженно лепетали: "Почтем за милость получить за прошлогодние труды... хотя бы прошлогодний снег..."
Я заинтересовался этим непонятным явлением и, подойдя ближе, увидел, что великанов опутывают лилипуты. Они трудились, не покладая рук, точнее, не закрывая ртов, из которых выделялась вонючая демагогическая слизь, состоящая из указов, законов, правил, кодексов, уставов, приказов, инструкций, распоряжений, постановлений и уложений. Из нее-то эти гадкие гномы, которые по человеческим меркам даже ниже бюрократических карликов и политических пигмеев, и плели свои хитроумные силки и сети. Как я заметил, исходный компонент слизи - проповедь смирения и юродского послушания и подражания божкам, измышленным лилипутами. В нее добавляются по вкусу идейки приспособленчества, захребетничества и бескрылого потребительства. И вот эта-то клейкая масса сковывает сильные ручищи и залепляет глаза, уши и рты исполинов, которым, в сущности, достаточно одного смелого движения, чтобы стряхнуть с себя паразитов. Но нет, обезволенные колоссы, стоя на коленях либо лежа пластом, только мямлили и нудили, всхлипывали и жаловались.
"Еще наглее и агрессивнее! Еще!" - подбадривали друг друга лилипуты.
"Вы чужеземец? - шепотом спросил у меня один совершенно изможденный великан. - Скажите: ну, сейчас-то мы хоть сколько-нибудь приблизились к цивилизованности?" В его лепете слышалась затаенная робкая надежда. "Вот когда вас окончательно задушат, - ответил я, - вы, вероятно, ничем не будете отличаться от наших удавленников..."
Глава 4
Только я собрался поведать гиганту, разинувшему от удивления пасть, о таких ясных, на мой взгляд, понятиях, как человеческое достоинство, свобода и справедливость, как вдруг раздались тревожные вопли: "Столица! На подлете столица!" На окрестности стремительно наползала кромешная тьма. Я глянул в небо. Огромный летающий остров надвигался на диск солнца, совсем как Лапута из моего третьего путешествия. Мне было прекрасно видно, что между столицей и поверхностью земли крутится несколько ужасающей мощи смерчей, затягивающих финансовые потоки в бездонные черные воронки, а затем поглощающие их в недра банков. Как выяснилось, высосав таким образом все средства из подвластных провинций, летающий остров милостиво присылает вниз лилипута в труднопроизносимой и труднообъяснимой должности ППП, а сам тем временем возносится к облакам, где обитатели столицы с радостью предаются блуду и словоблудию.
"Милостивый государь!.." - вежливо обратился я к ППП, надеясь найти в его лице разумного чиновника, который наконец-то поможет мне. "Тссс! - испуганно зашипел он. - Государь у нас один - президент! Но он сейчас в клинике в состоянии клинической... э-э... Ну, одним словом, к нему подключены аппараты: искусственные легкие, искусственные почки, искусственная печень, искусственная селезенка, искусственное сердце, искусственный мозг... А я тут - его полномочный представитель!" - "А я - англичанин, потерпевший кораблекру..." - "Все ясно! - перебил он меня. - Остались без средств к существованию? Какой дурной пример для наших граждан! Нам не нужны нищие иностранцы, потому что они пропитаны ядом социалистических идей! Зато перед богачами мы готовы ломать шапки и гнуть шеи..." Сказав это, ППП выхватил у пробегавшего мимо йеху горстку шиллингов и пенсов, подозрительно смахивающих на те, что пропали у меня, и с очередным финансовым потоком вознесся обратно на летающий остров. Уже через минуту он, с головой в облаках, убежденно ораторствовал: "Главное - создать на самом верху элитный слой нуворишей. И тогда денежный дождь может быть когда-нибудь прольется и на головы всей прочей черни!.."
Глава 5
Странная страна! Здесь все не ценят свое и стремятся подражать загранице. Причем обезьянничают тупо, бездарно. И копируют вовсе не то, что следовало бы. Подражать чему-нибудь умному - ума не хватает. Поэтому они в качестве объекта подражания, как правило, выбирают всяческие пустяки, вздор, ерунду, нелепицу, околесицу, бессмыслицу, ахинею, бред сивой кобылы, белиберду, галиматью и чепуху на постном масле. Стоит кому-то где-то в дальних странах сморозить какую-нибудь очередную глупость, как они тут же ее подхватывают и суетливо торопятся внедрить у себя. При этом они готовы изломать и разрушить все то добротное, что было опробовано до них, что верой и правдой служило еще их дедам и прадедам. Мне объяснили, что с недавних пор у аборигенов вообще вошло в моду оплевывать предков и прошлое своей страны. Я понял бы, если б этим увлекались только йеху, но заразная болезнь поразила и великанов, и интеллектуалов летающей столицы. Я попытался им объяснить, что зажиточные люди на Западе живут относительно благополучно только благодаря кипучей деятельности предков - и за это ими гордятся, хотя те, возможно, по нынешним меркам, были весьма далеки от совершенства, ведь, как известно, среди них водились и тираны, и захватчики, и пираты, и рабовладельцы. Так почему же, тщетно спрашивал я, вы, эрэфцы, не перенимаете моду на уважение предков?
Или вот, скажем, на Западе силен культ крепкой полноценной семьи. Так нет же, здешние обезьяны перенимают стиль жизни непременно подонков, западных йеху, которые по причине своей внутренней дикости и пустоты хронически неудовлетворены и беспрестанно меняют партнеров, сходятся и расходятся, сходятся и расходятся до бесконечности, коверкая жизнь себе и другим. Почему вы, эрэфцы, тщетно спрашивал я, вечно подражаете ничтожествам и не замечаете примеров действительно достойной жизни?
Или вот, скажем, на Западе многие с гордостью носят только свое, отечественное, едят только не привозное, жилища обставляют опять же таки только своим - удобным, привычным. А здесь, я заметил, йеху себя и за йеху-то не считает, если на нем нет тряпки с непонятными буквами и словами, загадочными эмблемами, чужестранными гербами и флагами. И вот, смотришь, идет по центральной улице этакая сладкая парочка: у дамы на груди написано, что она проститутка из притона в Парамарибо, а у ее спутника на спине - что он представитель клуба сексуальных меньшинств на Ямайке. Ну, форменные дикари!
Глава 6
Странная страна! Здесь лидеры громоздят одну ошибку на другую и постоянно делают совсем не то, что нужно и полезно для государства в долгосрочной перспективе. Но зато все они весьма словоохотливо, прибегая к миллионам аргументов, растолкуют вам, как надо было поступать 50, 100, 200, тысячу лет тому назад. Особенно преуспели в этом критиканстве, политиканстве и перекраивании истории лилипуты. Их любимые ораторские приемы: "А вот если б я был великанским царем..." и "А вот если б я был великанским Генералиссимусом..." При этом, если верить их пустословию, они беспрестанно всех бескровно побеждали бы силой человеколюбия и навеки покоряли бы своей духовной красотой. Под шумок этой болтовни они деморализовали собственную армию, развалили производство оружия, предали всех друзей и союзников. Вообще можно предположить, что большинство из них одержимо интеллектуальной извращенностью. Они словно бы не в состоянии понять, что человеку по природе своей свойственно стремиться к идеалу благородной силы. Так было, есть и будет. Но туземные интеллектуалы почему-то считают, что сдавать одну позицию за другой, вечно отступать, юлить, трусливо лавировать, пасовать в трудных ситуациях - это очень сильно. А оправдывать свое бессилие стремлением сохранить любой ценой жизни - это очень благородно. Они словно бы не ведают, что тем самым они обесценивают эти жизни, низводят их до уровня ничтожеств - и лишают их перспектив. Потому что есть незыблемые законы Природы, которой трясущиеся за свою жалкую шкуру ничтожества - в тягость.
Глава 7
Странная страна! На мой взгляд, главная проблема аборигенов в том, что они не в состоянии отличить умное от глупого, великое от мелкого, полезное от вредного. Дураки у них в большинстве - и поэтому они неизменно выдвигают на все видные посты дураков. Главный признак дурака - он мнит себя очень умным и страшно передовым. Отчего постоянно оказывается косным реакционером, повторяющим одни и те же стародавние ошибки. И вот, оказавшись наверху, дурак тут же начинает плодить близкую и понятную ему реакционную глупость. Разросшаяся глупость на следующем витке опять-таки выталкивает дурака, еще большего, чем прежний. Тот опять множит придурь и откровенную дебильность. Придурки и дебилы на очередных выборах избирают, естественно, уже круглого идиота. И так - до бесконечности. При всем при этом редкие мудрецы и пророки постоянно носят на себе клеймо ущербных людей, крайне подозрительных и вообще опасных для общества.
Особенно ненавистны йеху и лилипутам люди, желающие для своего народа свободы и справедливости. Сами эти туземцы мыслят так: возможны либо несправедливость и несвобода, либо справедливость и несвобода, либо свобода и несправедливость. А больше - ничего! И их страшно бесит, когда кто-нибудь заявляет, что надо стремиться именно к свободе и справедливости. Такого умника они всегда готовы опорочить, оклеветать, ошельмовать, оплевать и обгадить. За то, что он, по их мнению, страшно глуп. И еще бы не глуп, если наивно пытается пробудить совесть, человеческое достоинство и здравый смысл в тех, кто как раз и считает, что именно эти качества противопоказаны для жизни в ненавистном отечестве.
"Ну, почему вы, чудовища, не патриоты?" - тщетно взывал я к йеху и лилипутам. И тут же на меня обрушился окрик сверху, с высоты летающей столицы: "Да вы что, спятили? У нас, интеллектуалов, патриот - браное слово!.."
"Мне, иностранцу, это как-то странно слышать..." - возразил я. "Ах вы иноземец? Ну, вам-то дозволяется быть патриотом вашей цивилизованной страны! А вот местным коренным племенам - ни-ни!"
Отсюда я сделал вывод: извращенный интеллект - хуже зверской тупости.
Глава 8
Странная страна! Здесь честный труженик - не в почете. Тот, кто производит необходимые людям товары, - унижен, ограблен и разорен. Мануфактуры бездействуют. Поля зарастают сорняками.
Зато расплодились легионы всевозможных инспекторов, инструкторов, контролеров, аудиторов, экспертов, советников, консультантов, наблюдателей, проверяющих, информаторов, досмотрщиков, фискалов, собирателей податей и недоимок, ревизоров, учетчиков, регистраторов, статистиков и разной прочей чиновничьей шушеры. Они ничего не производят, но жрут, как саранча.
Законы тут не защищают от произвола и несправедливости, а только разоряют граждан. Адвокаты забалтывают любое дело - и насильники да воры преспокойно уходят от возмездия. Причем пресса постоянно настраивает общественное мнение в том духе, что, дескать, жалеть надо именно преступников, а не пострадавших. Масса организаций печется здесь об облегчении участи душегубов и расхитителей, грабителей и мошенников. Но я ни разу не слышал, чтобы здесь кто-нибудь всерьез заботился о жертвах уголовных преступлений, чтобы как-то стремились облегчить, наладить их жизнь, компенсировать ущерб. Правоохранители вообще не в состоянии раскрыть ни одного громкого дела: у них то улики пропадают, то свидетели погибают либо меняют свои показания, то преступники своей примитивной ложью ставят их в тупик. Ищущих правду и справедливость изматывают волокитой и поборами. И таким вот образом вокруг юриспруденции кормится несметное количество нечистоплотных судей, развратных прокуроров, продажных защитников, подставных понятых, канцелярских крыс, стукачей, доносчиков, соглядатаев и лжесвидетелей. Пользы от них никакой, а жрут, как саранча.
А за общественными процессами тут неустанно ведут наблюдение политологи, социологи, конфликтологи, обществоведы, имиджмейкеры, корреспонденты, комментаторы, инсинуаторы, аналитики, функционеры бесчисленных фондов и центров, доморощенные нострадамусы, шаманы от политической кабалистики и профессора да академики всякой тому подобной ерундистики. Тоже ничего не производят, а жрут опять-таки, как саранча.
Я, Гулливер, всегда довольно-таки скептично относился к политической возне тори и вигов. Но тут, в Эрэфии, борьба партий превратилась в настоящую карикатуру. Они постоянно льют друг на друга помои и все время норовят застукать противника со шлюхами. При всем при этом население страны стремительно убывает, а количество партий и фракций, напротив, неуклонно растет. И все движения, конечно же, топчутся на месте. А все объединения, разумеется, только разъединяют. Но все при этом жрут, как саранча.
Глава 9
Странная страна! Ее обитатели так и лезут в долговую яму, в финансовое ярмо. Набирают денег в долг - и проедают, проедают. И растаскивают, растаскивают. Им бы следовало вкалывать, не покладая рук, а у них то революционный праздник, то контрреволюционный, то выборы, то перевыборы каких-то лилипутов, то довыборы каких-то йеху. Да и правитель личным примером разлагает их: то он поправляет здоровье, то реабилитируется после поправки, то восстанавливается после реабилитации. То он в отпуске на курорте.., то во втором отпуске во втором санатории.., то в третьем отпуске на третьей своей даче... Страна плывет по течению без руля и ветрил. А мне, как бывалому мореплавателю, известно, что такой дрейф заканчивается обычно на рифах.
Головы у столичной элиты вечно в облаках. А их грешные тела погрязли в склоках, интригах, подсиживаниях, борьбе компроматов и постельно-банных похождениях. Чинодралы совсем выжили из ума. Они словно бы и не подозревают, что самое главное в жизни - это сохранить чувство собственного достоинства. В лишениях, в нищете, в болезнях, в одиночестве. Нигде и никогда не ронять чести! Гордо жить - и гордо умереть. Это же азбучная истина. Но для них, скудоумных, она, видимо, непостижима. И вот у них вместо достоинства - чванство, высокомерие, наглость, зазнайство, приспособленчество, хамство...
Я полагаю, что такая неправильная ориентация духовного вектора местной политической верхушки объясняется ее полнейшей безответственностью и безнаказанностью. Здесь если человек украл коврижку хлеба - за ним гоняются, его судят и сажают. А вот если пустоголовый и злонамеренный мандарин раздробил страну на клочки, разорил десятки провинций, пустил по миру миллионы обездоленных - он уходил на покой с почетом, словно совершил нечто благое и просветляющее человечество.
Глава 10
Короче говоря, я, Лемюэль Гулливер, бросился из этих затхлых болотистых мест со всех ног. Я бежал домой, на Запад, за солнцем, обреченно падающим за горизонт, и видел, что йеху, лилипуты и элита заоблачной столицы провожают меня завистливыми взглядами.
И я бы, наверное, так и покинул Эрэфию в полном отчаянии, если бы на подходе к Санкт-Петербургу, городу, который великотворящий Петр начал возводить как раз в пору моих первых путешествий, я не споткнулся о кулак поднимающегося с колен великана. Колосс громко чихнул и одним движением смахнул с себя паутину.
Уже садясь на корабль, я увидел, как этот гигант поднялся, протянул руку к летающей столице и легонечко тряхнул ее. И из заоблачных высот, словно червивые осадки, посыпались пустоголовые умники. Причем некоторые, видимо полагая, что благодаря своим дутым авторитетам они смогут летать в воздухе подобно птицам, весьма комично каркали и, падая камнем, размахивали фалдами смокингов и фраков.
В панике от такого чиновничьего градобоя по городам и весям, словно тараканы на сковородке, забегали ошалелые лилипуты. А йеху принялись лихорадочно соскабливать звериную шерсть, стремясь как можно скорее стать похожими на людей.
Мое сердце возрадовалось!
Порывистый ветер надул паруса моей бригантины - и я помчался домой, к любимой женушке, которая одна во всем мире способна создать для меня уют и покой, когда кончик моего безжалостного сатирического пера засверкает, как разящее острие шпаги.
Александр КАРСКИЙ
В содержание номера
К списку номеров
Источник: http://www.duel.ru/199925/?25_8_1